Основные процедуры постструктурализма

Наиболее важными аналитическими процедурами П. являются децентрация, детерриториализация и деконструкция.

Децентрация Одной из важнейших структурных оппозиций является «центр–периферия». С точки зрения социума, доминирующие властные социальные группы были «центром», чему соответствовало, например, центральное расположение дворца или храма. Хижины же простолюдинов, рабочие слободки или, в архаических обществах, семейные хижины располагались на окраинах. Эта оппозиция теснейшим образом связана с оппозицией «власть–подчинение», что показано К. Леви-Стросом на богатом историческом материале: «Отношение между центром и периферией выражает две оппозиции: одна — между мужским и женским началами, другая — между сакральным и профанным»631. На разных полюсах этой оппозиции по-разному прояв- ляются и различные социальные феномены (например, массовые движения в традиционных моделях общества относятся только к периферийным областям).

630 См.: Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. С. 66. 631 См.: Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983.

В П. не только теряется смысл противопоставления центра и периферии, но изменяется и само значение слова «центр». По мнению ведущего представителя П. Ж. Деррида, в структурализме функция центра заключается в ограничении «игры структуры», являясь ее организующим принципом. Само «придание центра» структуре редуцирует ее функционирование. Центр, выполняя роль организующего принципа, сохраняет целостность структуры и допускает игру элементов в ее границах, но в то же время сам центр, управляя структурой, не структурирован. «Вот почему, — пишет Деррида, — центр, как это ни парадоксально, находится внутри структуры и вне ее. Центр не есть центр»632. Идея децентрации входит в основу постструктуралистской теории Деррида, составляющей обязательный канон П.: «идея децентр ации структуры, идея “следа”, критика многозначного понятия “наличие” и концепции целостного человека, а так- же утверждение ницшеанского принципа “свободной игры мысли” и отрицание са- мой возможности существования какого-либо первоначала… любого фено- мена»633. Такая позиция привела к отрицанию центра как такового в различных областях социокультурной жизни. В экономической обла сти с исчезновением центра, являвшегося средоточием и символом власти, наступает децентрация производства. В области культуры децентрация означает отказ от этноцентризма в пользу плюральности и равноправия культур. Постструктуралистское мышление предполагает внимание к «Другому». В то время как «просвещенный» модернизм говорил от лица «других» (колониальных народов, цветных, религиозных группировок, женщин, рабочих) унифицированным голосом, в П. налицо отрицание таких универсализирующих предпосылок. В нем подчеркиваются аутентичность, «многоголосие» различных культурных миров, существующих в децентрированном социальном пространстве. Наиболее драматично процесс децентрации проходит в П. по отношению к самому человеку, что связано с кризисом личностного начала, «демонтаж» классической фигуры субъекта становится ключевой проблемой в постструктуралистской мысли, в особенности в области теории литературы. Отказавшись от понятия «центр», П. фрагментировал и человека, сделав его нетождественным самому себе. Утрата характерной когда-то для реализма цело стности человеческой личности обнаруживается уже в философии и искусстве модернизма. «Лишенный своих существенных признаков, персонаж превратился в призрак»634. Излюбленной темой теоретиков П. является взаимоотношение автора и персонажа, т. е. отказ от биполярности автора и героя, субъекта и объекта. Децентрация субъекта и связанные с ней изменения в понимании самого текста отражены в саморефлексии постструктуралистских авторов. Последние выступают в качестве теоре- тиков собственного творчества, а рассуждения на эту тему становятся главными в тексте произведения. В результате такого понимания стираются все грани между философией, эстетикой, критикой и литературой. Тезис о «смерти автора», провозглашенный Р. Бартом в 1968 г., выходит за рамки исходного эстетического принципа модернизма, согласно которому искусство есть не отражение реального мира, а отражение собств енного «Я» художника635. Приняв основы этой концепции, П. шагнул дальше, уничтожив центральную фигуру автора, субъект как таковой. Для Р. Барта автор — это продукт современного общества, основанного на позитивизме и идеологии капитализма. Неприятие существования автора, характерное и для французских постструктуралистов, и для аме-

632 Derrida J. Writing and Difference. Chicago, 1978. P. 278–279. 633 Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996. С. 19. 634 Wellberym D. Introdiction // Reconstructing Individualism. Stanford, 1986. P. 1–15. 635 См.: Барт Р. Смерть автора // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989. С. 384–391.

риканских деконструктивистов 70-х гг. XX в., вдохновлено мыслью Ф. Ницше о «фикции» существования субъекта и, по сути дела, равносильно маргинализации субъекта-автора, вытесняемого из своего центрального по отношению к объекту- герою и объекту-читателю положения в пространстве, не имеющего ни центра, ни определенных рамок, отграничивающего его от обоих.

Детерриториализация Идеи детерриториализации разработаны в трудах Ж. Делеза и Ф. Гваттари и связаны с лакановским понятием желания как реакции человека на включение в строй символов, репрезентирующих реальность, причем сам субъект желания оказывается расколотым, децентрированным (фрагментированным). Символизация желания есть расчленение живого тела культуры «грамматикой» (письмом, стилем). Согласно Ж. Делезу и Ф. Гваттари, первичные пространства были безграничны- ми, понятие территориальности появляется на следующей стадии человеческой истории, которая начинается с возникновения государства и продолжается до наших дней. Это понятие используется в широком смысле, означая познавательные и поведенческие структуры, которые человек демонстрирует по отношению к окружающей его среде обитания, на которую он предъявляет права собственности. Постструктуралистская мысль усматривает смысл территориализации в установлении террористического режима «деспотиче ского означающего». На первой, дотерриториальной стадии одиночка выступает представителем общественного, являющегося одновременно «желающим». Вторая стадия, характеризующаяся дальнейшей кодификацией, вытеснила «представителя желания», заменив его аскетизмом территориализированных структур. Этот «вытесненный представитель», не нашедший места внутри территории и не имеющий права на существование на другой подобной территории, был принужден существовать на приграничных, свободных, нетерриториализированных пространствах. Такое существование должно было носить номадический характер, так как в общем процессе территориализации любое незанятое пространство становилось объектом завоевания и установления власти, которая стремилась к обладанию, по терминологии Делеза и Гваттари, «машиной войны». На третьей стадии снова появляется возможность детерриториализации на фоне общего упадка человеческого рода. Настоящее время характеризуется распадом территории, постепенно перес тающей быть системой кодов, приводит к пространственной фрагментации мира. Невозможность определить свое место, вынужденность блужданий по пограничным линиям и временно освободившимся территориям характеризуют социальный аспект детерриториализации. Целые социальные группы, теряющие свое место в иерархии культурных и социальных институтов, превращаются в «массу», для которой их бывшая территория — это «канва территорий, серия улиц, по которым они бродят без цели, подверженные полицейской репрессии, направленной на контроль их блужданий»636. Изменение привычных территориальных рамок и сопутствующее ему крушение власти являются причиной характерного для постмодернистской культуры в целом постоянного движения, «бегства вперед, безудержной тяги к Новому, безоглядной, чреватой разрушением дискурса как такового»637. В то же время в постструктуралистской картине мира возникают новые про- странства, выявляющие отсутствие синхронии между действием, ориентированным на истину и значение, и другими измерениями общественной жизни. Распавшееся в результате дезинтеграции науки на все увеличивающееся число отдельных дискурсов пространство стало, по мнению Ж.-Ф. Лиотара, «ничьим» пространством, заполненным этим множеством дискурсов, имеющих ровно столько власти, сколько они сами могут порождать.

636 Virilio P. Speed and Politics. Essay on Dromology. N.Y., 1986. P. 4. 637 Барт Р. Избранные работы. М., 1989. С. 495.

Деконструкция Термин «деконструкция» полисемантичен — он может рассматриваться как философская позиция, как политическая или интеллектуальная стратегия или как способ чтения. Как интеллектуальное движение «деконструктивизм» связан, прежде всего, с именем Ж. Деррида и представляет собой способ осмысления и прочтения текстов. Тем не менее метод деконструкции представляет собой стратегию внутри самой философии, будучи одновременно и методом философского анализа, изме- няющим систему философских категорий. Основным положением деконструкции является то, что тексты создаются на основе других, уже существующих текстов. Таким образом, вся культура рассматривается как серия взаимопересекающихся текстов, продуцирующих новые, включая и тексты критики. Эта интертекстуальная ткань живет своей собственной жизнью, наполняется смыслами, которые не были заложены как интенции автора. Контроль над текстом невозможен по причине постоянного переплетения текстов и значений. Деконструкция работает в направлении поиска одного текста внутри другого, растворения одного текста в другом, встраивания одного текста в другой. Она предполагает идентификацию апорий, которые невольно противоречат нарративу, нахождение маловероятных деталей, маргиналий, которые «выдают» текст. В более широком контексте деконструкция ассоциируется с критикой ортодоксального канона литературной истории, причем ее стратегии применимы не только к литературе, но ко всем областям гуманитарного и социального знания. Деконструкция может функционировать как новая социальная картография, в которой знакомые «дорожные указатели», такие как «социальное», «общество», «актор» и другие, подвергаются стратегической перестановке. Кроме того, сам картограф вписан в социальную карту. Деррида придал достоверность идее, что вне структуры языка не существует дискурсивного мира. Различные формулировки деконструкции, несмотря на разные акценты, связаны с отрицанием причинности и рациональности как базового принципа универсума. А акцент на роль языка в дискурсивном мире связывает пост структуралистскую мысль с учением Л. Витгенштейна, создателя теории языковых игр, к идеям которого часто обращается Ж.-Ф. Лиотар. По его мнению, истина — это продукт языковых игр, а использование языка устанавливает набор правил, которые отделяют реальность от иллюзии. Деррида в своей основополагающей работе «О грамматологии» говорит о том, что не существует ничего вне текста. Антропологический смысл этого постулата подчеркивается отечественным исследователем постмодернизма и П.И. Ильиным: «Рассматривая человека только через призму его сознания, т. е. как исключительно идеологический феномен культуры и, даже более узко, как феномен письменной культуры, как порождение гутенберговской цивилизации, постструктуралисты готовы уподобить самосознание личности некоторой сумме текстов в той массе текстов различного характера, которая, по их мнению, и составляет мир культуры. Весь мир в конечном счете воспринимается Деррида как бесконечный безграничный текст»638. В рамках деконструктивистского мышления содержится вызов дихотомии вну- треннего и внешнего, субъекта и объекта, характерной для традиционной эпистемологии. По мнению Деррида, в западном мышлении преобладает метафизика и ее понятийный аппарат, основанный на биполярности знака и реальности всех сопутствующих оппозиций: присутствие–неприсутствие, глубина–поверхность, природа– культура и др. Фундаментальной оппозицией является, по его мнению, Логос (понимаемый одновременно как речь и как мысль) и Письмо (понимаемое одновременно как след речи и мысль). Понятие «письмо» Деррида трактует очень широко и вводит понятие «архиписьмо». Свою науку о письме он назвал грамматологией. Согласно ей, у пись-

638 Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. С. 21.

ма нет начала, так как любое письмо уже есть список с более раннего письма, которое также есть список, транскрипция. Философский дискурс определяет себя как противоположный письму, стремится избавиться от него, считая его искусственным заменителем речи. Вся философия, по мнению Деррида, — это метафизика присутствия, но всякая система, основанная на присутствии, неизбежно столкнется с трудностями, как это видно на примере классических парадоксов Зенона. Настоящее можно мыслить с точки зрения отношения ко времени как различение. Деррида создает новый термин для углубления понятия «различение», используя полисемантичность глагола differer, означающего как «различаться», так и «откладывать». «Differance» обозначает как уже присутствующее различие — difference, так и акт различения, который продуцирует различия. Различение, таким образом, — это систематическая игра различий, расположения в пространстве, при помощи которых элементы связаны друг с другом.