Совершенно стихийный митинг

Оказывается, американские политтехнологи успевали всюду. По крайней мере, полковник Бубякин вовсе не ожидал встретить пикеты с транспарантами прямо здесь, у ворот танковой части. Конечно, подходя к наблюдаемому весьма теоретически, надо было бы принять данное явление за стихийное народное возмущение, по поводу сопротивление коррумпированной военной верхушки прогрессивным реформам по переводу армии на контрактную основу. Но люди обозревающие мир со столь наивного возвышения редко дослуживаются до командиров ракетных групп. Не относился к ним и Бубякин. Он быстро оценил настроение «возмущенных масс». Оранжевые ленты-веночки и прочая загодя созданная атрибутика само собой наличествовала, но главное был настрой. Кое-кто из молодежных масс солидно употребил, и может быть не только генетически присущие русским спиртные напитки, но и некоторые общеевропейские ценности. Однако пьяный сброд в большом количестве – это аморфная субстанция, активная только на дискотеке, а здесь дискотек покуда не планировалось, по крайней мере, явно отсутствовала майданная достопримечательность – загодя возведенная сцена. Гораздо больше полковника насторожили мальчики употребившие явно поменьше, но зато кучкующиеся потесней, и главное вовсе даже не шумящие, а все больше посматривающие по сторонам. Какая-нибудь ударная группа «Поры», прикинул Бубякин. Черт ведает, куда успели дозвониться янки, до лишения их средств связи? Может, тут уже настороже? Не хватало угодить в лапы этих молодых лопухов из будущей «СС Галличины». Или, учитывая штатный «ТТ», организовать вооруженное столкновение армии с демократическими массами.

– Трогай задним, Борис, – организовал он водителя. – Ну-ка припоминай, где тут в заборе имеются дырищи. Да чтобы поближе к штабу. Ты же сюда неоднократно наведывался по делам тех-снаба группы.

– Организуем, товарищ полковник, – кивнул настоящий контрактник сержант Власов, уже рванув задним ходом.

«Организовал» он как надо. Прогал между бетонными плитами забора имел солидные размеры. Для борьбы с самоходчиками, диверсантами и прочим людом здесь явно применяли различные методы устрашения. Однако они носили явно авральный характер, так что опасаться не стоило, но остерегаться следовало. Наличествовало несколько слоев оборванной и загнутой в сторону обычной, а так же колючей проволоки; кроме того, некий особо рьяный исполнитель солидно измазал края отверстия некой танковой смазкой. Полковник Бубякин подивился эдакой расточительности, резко ударившей в нос ностальгической памятью о временах застоя. Он осторожно протиснулся внутрь танковой части, боясь изорвать или измазать китель. Оказывается, он был не так толст, как казалось при взгляде в зеркало.

По ту сторону забора, полковник Бубякин до жути напугал некого солдатика небольшого росточка. Впрочем, удивляться росту не следовало, здесь располагалась все же танковая бригада, к тому же осколок некогда присутствующей тут гвардейской дивизии – иногда личный состав все еще и правда ездил на боевых машинах.

– А скажи-ка, воин, где тут штаб? – поинтересовался полковник у затаившего дыхание потенциального самоходчика. – А и сам вижу, – сориентировался Бубякин, ибо «линия задержки» была у солдата явно не отъюстирована.

– Рядовой Вдалый! Третяя рота, товарищ… э-э… пан полковник! – представился опомнившийся боец, чем явно нарушил второе по важности правило самохода – «скрывать свою фамилию и прочие исходные данные». Первое правило – «не попадаться» – он уже преступил и так. – Разрешите идти, пан полковник!

– Так точно, казак… Хотя… Ну-ка, дорогуша, поясни-ка мне, чего это у вас перед воротами за парад? …Видал? – подстроил «линию задержки» Бубякин.

– А, пан полковник! Так то у нас второй день.

– А что «второй день»?

– Так это… Митинг.

– Да, я понял, что митинг. Чего хотят? – начал раздражаться потерянному времени командир группы.

– Так ведь надо отказаться от старой армии и старой техники. Извините, пан полковник.

– Ясно, – сказал Бубякин, поворачиваясь спиной, но вдруг снова обернулся. – А ты сейчас не туда случаем? Я ж понимаю, там дивчины, то сё. Ты б лучше не ходил сегодня, не стоит. В общем, рядовой Вдалый, я тебя предупредил.

Прям Штирлицем становлюсь, анализировал про себя Бубякин, топая к штабу танковой бригады. Предусмотрел, что паренек разболтает девицам, о встреченном полковнике с летными погонами в дыре для самоходов. Услышит кто не надо, заинтересуется. Не стоило мутить воду заранее.

Четвертая власть:

«…это были турецкие ВВС. Теперь это выяснено однозначно. Почему, Россия в ответ на такую – говоря мягко – провокацию не нанесла ответный всесокрушающий удар по Турции? А если предположить, что сделать такое попросту нечем?…»

Гвозди и пассатижи

– Итак, пан подполковник, не хватает четырех с половиной метров длины, согласны? – спросил чудо-проверяющий все еще по инерции дуя на руки для согрева, хотя теперь они снова находились в кабинете комдива.

– Допустим, – скорбно кивнул Владимир Корташов. – Но я еще поищу по свалке, может…

Сам он мало, точнее, никак не надеялся на успех. Он давно уж складировал все подозреваемые в наличии драгметаллов запчасти в отдельную кучу, ибо только так можно было хоть как-то, причем между делом, уследить за наличием этой опасной для дальнейшей службы рухлядью. В любом ином случае пришлось бы делать периодические, не реже раза в месяц, проверки, с назначением комиссии из достойных товарищей офицеров, отрывая людей от повседневных военных забот. Естественно, он не слишком доверился китайской рулетке в руках украинского эс-бэ-ушника, и проделал измерения сам, с помощью вызванного срочным образом дежурного по дивизиону сержанта. Потом пришлось еще идти в «секретку» и листать пронумерованные инструкции, дабы сверить цифири. Все сошлось, кто-то действительно спер четыре с половиной – нет, не фута, хотя на собственной китайской рулетке наличествовала и эта шкала, – а именно метра волновода.

Однако то было еще не все злобное волшебство на сегодня. Речь о драгметаллах покуда еще не стояла, все было несколько хуже.

– Данный антенный пост – «Ка-один» – относится к секретным, правильно, пан подполковник? – победно поинтересовался промежуточный этап эволюции офицерского корпуса из окаменелости СССР в светлое завтра НАТО.

Владимиру Ивановичу стало несколько жарковато даже без брошенного поперек кресла русскоязычного тулупа, тем не менее, он отчеканил ответ с достойной вымершей ветви эволюции отвагой:

– То когда было, господа хорошие? С того времени «двухсотку» кому только не продавали. Даже империалистам, как я слыхивал, кое-что перепало.

– Мы тут не будем обсасывать слухи, Владимир Иванович. Мы с вами, кажется, только что посетили секретную библиотеку. Так что «Ка-один» все же штука пронумерованная. А в данном конкретном случае утеряна одна из ее основных частей – секретные волноводы. Как я понимаю, по ним можно узнать всяческие рабочие характеристики, частоты, там, фазы и прочее о секретной боевой станции. Дело пахнет снижением обороноспособности Родины.

– Ага! – несколько вышел из себя Корташов. – Обороноспособностью озаботились! Где вы шлялись, когда мы с солдатушками выполняли приказ по демонтажу этой самой «боевой станции»?

– Тем не менее, пан командир дивизиона, – с нескрываемым торжеством урезонил эс-бэ-ушник, – дело склоняется к… Будем надеяться не к шпионажу как таковому, но уж явно, к халатности по отношению с сбережению военных секретов.

То конечно была эффектная забивка гвоздя разовым ударом, однако потертый жизнью подполковник Корташов тоже не лыком шит. Наличествуют пассатижи.

– Стоп! Стоп, мальчики! А кто, интересно, снимает гриф секретности? Вы в курсе?

– В ПВО, как видим, Владимир Иванович, секретность не снята.

– Ну-ну, братишки! Это в наших, родненьких, самостийных войсках ПВО. Однако в реальности все обстоит несколько не так. По всем нормативам, секретность снимает завод изготовитель. А кто – вопрос на засыпку – у нас изготовитель «Ка-один»?

– Ну… – мнутся мальчики-мажоры из некогда опасной и уважаемой организации, ибо смутно прикидывают ответ.

– У нас, в нашей самостийной украиности, изготовителя РПЦ не присутствует вовсе. Он там, в столице бывшего СССР – Москве. Так что придется для уточнения, дабы отмести беспочвенные обвинения, либо наоборот, закрепить за ними силу, посылать запрос туда. И конечно же нашей любезной, секретной почтой.

Пассатижи извлекают искривленную, гнутую гвоздину. У ребятишек-самостийщиков кислые лица.

Четвертая власть:

«…российские ВВС потеряли более ста боевых самолетов. В основном на стоянках. Они даже не успели подняться в воздух. Хотя, может быть, и не могли. Как же теперь, когда они превращены в металлолом, такое проверить? Налицо повторение 1941-го, только теперь уже при другом правительстве, и при другом строе. Хотя, слава Богу, никакие турецкие сухопутные части границу не перешли…»