Джордж Оруэлл: ренегат

О книге Оруэлла «1984» я написал достаточно много и подробно в «Дисциплинарном санатории». По сути дела вся моя книга родилась из критики оруэлловского бестселлера «1984».

Интересно, что, окончив Итонский университет и, таким образом, человек привилегированный, всю свою жизнь Джордж Оруэлл провел в среде социалистического движения и только в последние два-три года жизни не выдержал и сдался. И сдал свои убеждения. Стал критиком своих убеждений.

Начал он с угрызений совести. Он стремился жить жизнью обездоленных: надевал нищенское платье и бродил по улицам и ночлежкам, пока не уставал. Тогда возвращался в свою квартиру и отлеживался. Он старался, по-видимому, изо всех сил быть честным, но все-таки возвращался. Несомненно, впрочем, что Оруэлл зашел в своих экспериментах дальше, нежели любой другой европейский писатель, его бродяжничества будут похлеще голодных дней в Клиши Генри Миллера и перешибают даже мрачного Селина. Книга «Down and out in Paris and London» незаслуженно забыта.

Оруэлл много писал для левых газет и журналов. У него были свои колонки литературной критики. Он прилежно, десятилетиями трудился поденно. Был он и честным партийцем, членом троцкистской по сути своей партии. Как таковой ездил в командировку изучать быт бастующих работяг и написал отличную книгу «Wigan's peer» (возможно, тут я делаю ошибку в правописании «Виганский пирс»,— то есть куда причаливают суда). В 1936 году поехал в Испанию воевать, с синим чемоданом. Ехал через Париж, в Париже зашел к Генри Миллеру, книгу которого он восторженно рецензировал: Миллер дал ему теплое пальто. Оруэлл почему-то воображал, что в Испании должно быть очень тепло. В Испании Оруэлл сидел в грязном окопе долгое время. Фронт не двигался. Когда задвигался, Оруэлл неудачно высунулся из окопа, и пуля попала ему в горло. Попала удачно, однако месяц он не мог говорить и был отправлен в тыл на лечение. В тылу в Барселоне он попал в разгар военных действий между анархистами и коммунистами. Впоследствии Оруэлл написал об этих братоубийственных событиях отличную книгу «Прощание с Каталонией». Вернувшись в Англию, опять засел за рецензии чужих книг, перемежая работу рецензента написанием романов. Романы получались довольно посредственные.

Дико курил, страдал от туберкулеза, который он, скорее всего, подхватил где-то в ночлежке во время своих бродяжничеств. Жил холостяком, один, хотел жениться, предлагал многим девушкам руку и сердце, но женился поздно, был уже старше 45 лет, и его жена стала его вдовой. Помимо рецензий он участвовал и во внутрипартийной и межпартийных полемиках.

И вдруг «1984» и «Ферма животных» — две жуткие сатиры на СССР и на все социалистическое движение, сатиры на социалистическую Утопию, на которую работал и которой молился всю сознательную жизнь. Зачем? Со страстью, с которой мочит своего двурогого бога доселе приносивший ему жертвы дикарь, Оруэлл растоптал в прах социализм. Особенно оскорбительно звучит «Ферма животных». Худой, сутулый, хлипкий, с вечной сигаретой, он продолжал стучать по клавишам машинки и в больнице. «1984» переиздали множество раз. Начиная с 1948 года, когда он вышел впервые, и до 1951-го, года смерти Оруэлла, роман выдержал, если не ошибаюсь, больше двадцати изданий.

Буржуазия оценила труд отступника. Такая книга была нужна. Она помогала бороться с сильной как никогда, подчинившей себе в результате войны пол Европы, Россией.

Получилось так, что Оруэлл — это автор «1984». История опустила тонкости, побледнели другие книги, мало кого интересует, что написал Оруэлл помимо «1984», что он был послушным партийным функционером социалистической партии троцкистского типа. О «Down and out…», «Пирсе Вигана», о «Прощании с Каталонией» знают только специалисты. Трагедия Оруэлла, отринувшего идеалы всей своей жизни, осталась неизвестной массам.

«1984» — разумеется, несправедливая книга. Доведенные до абсурда, ее положения легко опровергнуть. То, что секс — преступление против партии,— опровергает то обстоятельство, что сталинская России поощряла семью и секс, ведущий к деторождению — мать-героиня пользовалась почетом в советском обществе. А ранние большевички Арманд, Коллонтай, Лариса Райснер пропагандировали свободную любовь. Правда, позднее от экспериментов отказались, но еще долго физиологические нужды мужчин партии легко удовлетворяли женщины партии. На это с неодобрением указывали критически настроенные современники. Другой тоталитарный режим — национал-социалистический в Германии — обязывал своих эсэсовцев иметь двух жен для воспроизводства потомства, а за вермахтом неизменно следовали полевые публичные дома. Так что сенсационно звучащая в бестселлере фраза — ложь и подлог.

Вообще вся история Винстона Смита — как его завлекала в ловушку полиция мысли — распадается, поскольку Смит никакой опасности в романе не представляет — он послушный мелкий чиновник, винтик, и только безумная власть может подавлять таких вот винтиков. Как я уже отметил в «Дисциплинарном санатории»: какими бы бессмысленными ни казались «репрессии» Сталина и борьба Гитлера с политическими врагами — это не были бессмысленные акции. «Репрессии» преследовали определенные политические цели. Неубедительно написанная книга «1984» имеет другую убедительность: ее аргументация — в радикальных ужасах. Присутствует даже пытка с помощью крысы. Устрашения Оруэлл добивается, все-таки он талантливый писатель, хотя у него отсутствует магистральная, главная тема в творчестве. «1984» и «Ферма животных» всего лишь одна, поздняя сторона его творчества. Ренегатская. Так необходимая Западу, как впоследствии, в 1975 году был необходим «Архипелаг ГУЛАГ». Его издатель Виктор Голланц послужил лишь детонатором в оглушительном взрыве успеха Оруэлла. Далее астрономическими тиражами его стали издавать другие.

Но талант есть талант. Даже в «1984» есть за что снять шапку перед Оруэллом. За страницы, посвященные жизни «пролов». «Когда они молоды, они бывают даже красивы» — с удивлением замечает Оруэлл, и здесь слышны интонации старого мрачного Ницше, наблюдающего за «шудрами» с любопытством естествоиспытателя, наблюдающего за насекомыми.