2017-10-25
1142
Глава 11. Идеология в годы «ждановщины» и расцвета сталинизма.
Речь Александрова (главы Агитпропа) в августе 1945 г. на тему состояния общественных наук в СССР. Предлагалось не акцентировать внимание на антирусских волнениях национальных меньшинств, т.к. «история народов России есть история преодоления этой вражды и история сплочения вокруг русского народа», не стоит слишком акцентировать внимание на местных событиях, т.к. история отдельного народа может быть понята только в связи с историей других народов и, в первую очередь, русского. Неожиданностью было то, что докладчик предложил отретушировать некоторые портреты (Ивана Грозного и Петра Первого).
В 1945 г. в Агитпропе были составлены документы для внутреннего пользования: предлагалось исправить некоторые перегибы, допущенные во время. Ранее войну с Германии описывали в категориях российской истории, теперь победа провозглашалась уникальной заслугой «советской» истории, результатом политики, проводимой после 1917 г.
На рубеже 1945 и 1946 гг. миф о войне заглушил пред- и военное увлечение русским прошлым. Возникали даже призывы (со стороны некоторых руководителей) напрочь отбросить мобилизованные совсем недавно традиций и героев царской России.
В 1946 г. была принята «Резолюция о репетруаре театров»: театральным коллективы обвинялись в том, что они идеализируют «царей и ханов» и импортируют «буржуазные ценности» (что автоматически означало отказ от значительной части репертуара).
Однако simul в 1947 г. в Москве был поставлен памятник Юрию Долгорукому (на месте обелиска Свободы, установленного после революции). Пышно было отпраздновано 800-летие Москвы и 150-летие со дня рождения Пушкина.
В 1947 г. Сталин в беседе с Эйзенштейном: необходимо «преодолеть возрождение национализма» у нерусских народов => в 1945-1947 гг. произошёл разгром историографии национальных республик: исследования подверглись жёсткой критике.
В начале 1950-х гг. среднеазиатские эпические произведения, к-рые до войны уравнивались со «Слово о полку Игореве», были объявлены буржуазными фальсификациями.
Споры продолжались до конца сталинской эпохи. В одних республиках партийные элиты быстро придушили инициативы местных историков, в других (Казахстане, Татарстане) скандал шёл за скандалом.
Свидетельство современника: в рядах яростных гонителей культуры и историографии нерусских народов было немало тех, кто прославлял их военные традиции в 1941-1943 гг.
В 1946 г. состоялось судилище во главе с Хрущёвым над украинскими историками и литераторами. В 1947 г. аналогичное судилище прошло в Белоруссии: здесь страсти так накалились, что в «буржуазном национализме» обвиняли всех, кто разрабатывал местные темы.
Сталин: Иван Грозный мудрый и самый «национальный правителей», т.к. не пускал в Россию иностранцев. В других случаях Сталин критиковал Петра Первого за увлечением всем западным и, наоборот, положительно отзывался о Нахимове и идее панславизма.
=> с 1945 по 1991 гг. советское государство оправдывало своё существование с помощью двух эпопей: тысячилетней историей России и Отечественной войной с Германией.
На рубеже 1940-х и 1950-х гг. слова «русский» и «советский» стали почти взаимозаменяемыми.
«Ждановщина» - кульминация русскоцентричной кампании, начатой в 1937 г. и руссифицирующей советскую идеологию.
Глава 12. Партийное и народное образование в первые послевоенные годы.
Несмотря на ряд критических заявлений по поводу излишнего преклонения перед царским режимом, ни в период «ждановщины», ни после неё ставка на русскую историю никогда не отменялась.
Послевоенное образование: советская символика изучалась поверхностно, о народах Востока говорилось лишь как о наследниках традиций, лояльных советской власти и защищающих своих колонизаторов; зато русские национальные образы получали сложное, трёхмерное отображение.
Центральное место в преподавании истории занимали рассказы о выдающихся деятелях - в первую очередь, дореволюционного прошлого. Даже рассказ о героях Гражданской войны строился на ассоциации с событиями далёкого прошлого.
Множество дореволюционных учёных, художников, писателей, композиторов были возведены на русифицированный советский Олимп. Официальная пропаганда второй половины 1940-х гг.: Ломоносов заложил основы современной науки, Ползунов первым изобрёл паровой двигатель, Можайский - аэроплан, Попов - радио, Ладынин и Яблочков - электрическую лампочку.
Темы сочинений, к-рые писали школьники на уроках и в кружках, - «Герой Родины», «Мой любимый герой», «Великие русские учёные Ломоносов, Мичурин, Тимирязев», «О жизни и деятельности И. В. Сталина», «Широка страна моя родная», «800-летие Москвы».
В 1930-е гг. социализм был переинтепретирован как осуществлявшаяся государством модернизация, в 1940-е - как достижение именно русской нации <= русские выяснили ответ на все мировые проблемы и создали рай на земле, в к-рый вольются все остальные нации + русская наука всегда была самой передовой, русское искусство - самым близким к народу, а русские воины - самыми храбрыми.
Добавление мифа о войне сделало сталинский национал-большевизм более «революционным», воинственным.
Simul сохранялись серьёзные (технические) недостатки школьного образования: неистребимый педагогический формализм, зубрёжка, низкая квалификация учителей, ограниченное количество или даже отсутствие учебников, учебники трудные для понимания, высокий отсев учащихся (10% учеников в городе и 30% в деревне не дотягивали до 6 класса).
Педагогические отчёты: ученики хорошо справляются с темами про конкретных героических личностях, однако спотыкаются при изучении абстрактных тем (e.g. рабоче-крестьянское движение, слабость российского империализма, перерождение буржуазно-демократической революции в социалистическую, тактика и стратегия НЭПа etc.).
=> учащеся главным образом усваивали лишь ключевые, русскоцентричные, популистские и общеизвестные понятия.
Если преподавание истории вызывало у ЦК лишь беспокойство (учителям всё же удавалось привить ученикам патриотизм), то состояние дел в партучёбе вызывало настоящую истерику.
В годы войны в партию были приняты тысячи новых членов, к-рые - согласно официальному отчёту - не владели «элементарными знаниями по истории, теории и политики партии». E.g. некоторые не знали, когда образовалась партия (думали, что в 1917 г.), сколько республик в СССР, кто стоит во главе Верховного Совета. Многие не понимали, что такое социализм, коммунизм.
=> в конце 1940-х - в нач. 1950-х гг. постоянно увеличивалось число школ партучёбы и количество учащихся в них.
В этих школах вся история партии сводилась к «Краткому курсу». Для некоторых коммунистов и «Краткий курс» был слишком сложным для понимания => на рубеже 40-50-х гг. Агитпроп выпустил множество брошюр, проспектов, пособий на помощь таким коммунистам.
+ «Краткий курс» переиздавался в версии 1938-го => в нём не упоминалась война, но главное уже расходился с пропагандистской реальностью: в нём ещё не было русскоцентричного популизма и идеи сильной государствен. власти. Отчасти это недостаток возмещался публикацией сталинской работы «О Великой Отечественной войне».
Глава 13. Советская массовая культура в послевоенный период.
Послевоенный период - апофеоз сталинского культа, ксенофобии и воинствующей коммунтстической идеологии.
Simul в массовой культуре постоянно звучали мотивы русской истории.
В 1947 г. торжественно отмечалось 110-годовщина смерти Пушкина: поэта представляли как символ русской нации, «подлинно народным поэтом».
В том же году праздновалось 800-летия Москвы, к-рая была провозглашена «национальным центром русского народа».
В 1949 г. праздновалось 150-летие со дня рождения Пушкина => издания его произведений имели 45-миллионный тираж + лекции, книги и статьи о нём, инсценировки его произведений, множество его портретов, плакатов, открыток etc.
Подобный ажиотаж был перекрыт только празднованием 70-летия Сталина.
Популярность русской классической литературы у населения РСФСР.
Выходили романы на исторические темы. Даже в романах о современности частыми были параллели с прошлым.
Главлит призывал писателей воздерживаться от открытого поношения старого режим.
На радио центральное место занимали музыкальные передачи: был высок интерес слушателей к классической музыке и к народным песням.
В 1948 г. Жданов лично санкционировал постановку русской классики => эти произведения заполнили сцену (Глинка, Островский, Чайковский, Толстой etc.).
Борьба с «национализмом» => с 1946 по 1955 гг. за пределами РСФСР не поставленного ни одного нового спектакля, не выпущенного ни одного нового фильма. В РСФСР тогда же было снято ок. 20 фильмов, прославляющих дореволюционных русских военачальников, учёных, писателей, композиторов. Довоенные исторические фильмы также не сходили с экранов.
Весной 1946 г. в Эрмитаже открылась выставка «Военное прошлое русского народа», а через несколько месяцев - «История русской культуры». Аналогичные выставки были организованы и в Москве.
Глава 14. Воздействие идеологии на массы в последнее десятилетие сталинского режима.
К концу войны мировоззрение русских уже представляло собой не просто «сплав» русского и советского самосознания, но было проникнуто уверенностью в исключительности своей нации.
Панегирик Сталина русскому народу, произнесённый в 1945 г., пользовался необыкновенной популярностью в массах и повторялся на разные лады во всех уголках страны вплоть до 1953 г.
Отчасти развивался панславизм, однако русский народ предпочитали называть «старшим братом» в семье славянских народов.
Во второй половине 1940-х гг. происходила мифологизация не только прошлого, но и самого русского народа.
Терпеливость, способность переность страдания, идеализм, готовность к самопожертвованию, многострадальность + миф об исключительных заслугах России перед Европой (и война, и Наполеон, и монголы) + находчивость и изобретательность (=> русские учёные) + бесстрашие, скромность, трагическая меланхолия.
До войны люди выражали национальную гордость, апеллируя к прошлому; после войны - акцент сместился к апелляции к «национальному характеру».
=> возникла потребность защитить свою национальную идентичность, защитить её от попыток принизить её достоинство.
Часто это желание оборачивалось обвинением нерусских в низкопоклонстве перед Западом. Нередки нападки на евреев, обвинение их в карьеризме, склонностью к торговле вместо «настоящей» работы (в поле или у станка). Евреев обвиняли в «безродном космополитизме», т.е. в неспособности на ассимиляцию и на подлинный патриотизм.
Кампания набрала обороты: начавшись с журналистики, литературы и общественных наук, она перекинулась на сферу производство.
В январе 1953 г., когда было объявлено о раскрытии «заговора» врачей-евреев, обстановка уже была накалена.
После 5 марта 1953 г. ситуация не утихла, но, напротив, истерия усилилась. Все центральные газеты продолжали получать письма с требованием, чтобы евреев уволили с руководящих постов. В апреле, когда было опубликовано сообщение, что никакого заговора врачей не было, этот поток писем только усилился.
На рубеже 40-50-х гг. в обществе было широко распространено мнение, что евреи являются проводниками чужого влияния. Ходили слухи, что они хотят подорвать советскую культуру и само государство.
Партийные руководители стремились внушить русскому народу, что он «избран» для выполнения марксистско-ленинской задачи строительства коммунизма.
К концу войны русские уже обладали богатым арсеналом национальных мифов и образов, к-рого у них не было 15 годами ранее.
Глава 15. Пределы русскоцентризма сталинской эпохи: «Ленинградское дело» 1949 г.
Жертвами чистки в ходе «Ленинградского дела» стали тысячи людей.
Появилось полуграмотное анонимное письмо, к-рое обвинило Волкова (к-рый ранее был главой партийной организации в Ленинграде, а потом был послан в Кишинёв) в распространении слухов о подготовке организации Коммунистической партии РСФСР с центром в Ленинграде и с Кузнецовым в качестве генсека. Вскоре после получения доноса, 5 апреля 1950 г. ЦК начал расследование.
Мемуары А. Собчака: слухи о готовящемся создании русской коммунистической партии - наиболее вероятная причина возникновения «Ленинградск. дела».
Однако большинство исследователей сейчас полагает, что «Ленинградское дело» стало результатом борьбы в высших эшелонах партии: между группировкой Жданова, к-рый очень усилился после войны, и его противников Берии и Маленкова, влияние к-рых, напротив, после войны было ослаблено.
Мемуары Микояна: в те годы Сталин рассчитывал на Кузнецова и Вознесенского (креатур Жданова) как на своих преемников.
Жданов умер осенью 1948 г.
Обстоятельства «Ленинградского дела» (обвинение в великодержавном шовинизме) => генеральная линия партии была русскоцентричной, но не была националистичной.
Мемуары Хрущёва: Жданов вынашивал идею по созданию бюро по делам Российской Федерации.
Приверженцами создания РКП(б) были Кузнецов, Вознесенский и Родионов. В 1947 г. Родионов обратился к Сталину с письмом о создании при ЦК Бюро по делам РСФСР => Сталин и не прокомментировал и не отверг.
Однако в феврале 1949 г. Сталин обвинил ленинградскую группу чуть ли ни в мятеже и резко негативно отозвался об идее создания РКП(б).
По всей видимости, Сталин, постоянно прославляя русский народ, тем не менее не был русским националистом и всегда выступал против любых попыток России добиться самоуправления.
Идея по созданию РКП(б) подрывала национал-большевизм ВКП(б): если РКП(б) становилась защитницей интересов русского народа, то на чём тогда утверждать легитимность ВКП(б)?
Заключение. Национал-большевизм и русское национальное сознание.
Русскоцентризм продолжился и после смерти Сталина.
«Краткий курс» Шестакова перестали печатать только после ХХ съезда. Общая историческая схема, по к-рой шло преподавание в школах и вузах оставалось in toto неизменным вплоть до конца СССР.
Simul в 1950-е гг. наблюдалось развитие альтернативного самосознания, связанного с принадлежностью к такому воображаемому сообществу, как «советский народ». Возобновалась кампанию по утверждению «дружбы народов».
В 1950-е и 1960-е гг. (и позднее, до конца 1980-х гг.) советские идеологи активно пропагандировали не-этническое, «всесоюзное» чувство идентичности. Однако неясно, насколько широко это чувство овладело массами.
В брежневскую эпоху большой популярностью пользовалась массовая культура, близкая по содержанию и по риторике к национал-большевизму 1940-1950-х гг.
