Случай с плотской ревностью

Мое толкование второго эпизода, который встречается в Луки 9,в определенном смысле вновь основывается на предположении. Действующими лицами являются Иисус, Иаков и Иоанн. Хотя имя Петра не упоминается, я совершенно убежден, что он находился где-то рядом, соглашаясь с каждым словом своих друзей.

Иисус послал учеников в качестве Своих посланников в селения, чтобы приготовить путь для Его служения в данной местности. Когда же они пришли к жителям одного из самарийских селений, те отказались принять Иисуса.

Представим, что ученики изучали ветхозаветную историю о нечестивом царе Израиля Охозии. Охозия послал воинов, чтобы те нашли и доставили пророка Илию.[136] Когда они подошли к тому месту, где находился Илия, он низвел на них огонь с неба (и он проделал это с тремя отрядами по 50 воинов!), и страх Господень восторжествовал посредством огня. Возможно, ученики только что читали об этом. Как бы то ни было, к ним в голову пришла та же самая мысль: «Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?» Они хотят применить «ядерное оружие» против этого селения, и в этом не было ни капли любви! Но Иисус обличает их, говоря, что тот дух, которым они говорят, не есть Дух Святой!

А теперь я хочу, чтобы мы почувствовали пронизывающую боль этого обличения. Были ли вы когда-нибудь ревностными по чему-либо, а впоследствии оказалось, что ваша ревность была не святой, а плотской и эгоистичной? Ваши намерения, возможно, и были хорошими, но у вас был неправильный дух, и вы были исправлены или обличены на глазах у всех за свое действие. Или, возможно, это была такая ситуация, в которой вы совершили глупую ошибку, или вас задели, и безмолвная неловкость была такой же осуждающей, как и любое сказанное обличительное слово.

Мы сильно спотыкаемся о самих себя и становимся преткновением для самих же себя на пути к святости, и это причиняет боль. И если подобное повторяется слишком часто, со временем мы перестаем быть такими уж ревностными, так что наша ревность начинает идти на спад! Мы начинаем понемногу пятиться назад и сбавлять темп отчасти потому, что мы растем в мудрости, но по большей части потому, что начинаем бояться, что если мы действительно будем к чему-то стремиться (что бы это ни было), наша смелость и решительность приведет нас лишь к очередному исправлению или обличению.

Мне вспоминаются опыты одного ученого-энтомолога, который изучал повадки блох. Он знал, что блохи могут прыгать в сотни раз выше себя, и он хотел исследовать их способность адаптироваться к негативной среде. Итак, он поместил большое количество блох в банку и накрыл ее крышкой.

Когда блохи начали прыгать, они ударялись о крышку, и спустя какое-то время этот ученый заметил, что они уже не прыгают так высоко! Блохи приспособились к боли, с которой они сталкивались в результате полного проявления своего рвения, если хотите, и оставили свои дальнейшие попытки. Через некоторое время ученый снял крышку с банки, и ни одна блоха не выпрыгнула из этой банки, хотя все они без исключения могли это сделать.

А вы когда-нибудь «ударялись о крышку» в своих попытках быть дерзновенными для Бога? Постоянно? Вас когда-нибудь исправляли, после чего ваше сердце понемногу сжималось? В следующий раз частично от мудрости, но по большей части от страха вы немного пятились и отступали.

Дело усложняется тем, что мы не хотим, чтобы люди видели, что мы удерживаемся и отступаем, поэтому на словах мы остаемся посвященными, ревностными и горячими, хотя внутри нас уже нет полного выражения этих качеств. Мы начинаем выбирать такой путь, который немного безопаснее, но который все еще позволяет нам выглядеть полностью посвященными. Подобное фальшивое и показное рвение и дерзновение называется «религиозным духом», и он может прийти к нам практически незаметно через болезненные обстоятельства подобного рода.

Было бы легче иметь дело с нашими реакциями, если бы они были черно-белыми – если бы мы были либо совершенно истинными и праведными, либо абсолютно лицемерными и фальшивыми в ревности. Но обычно мы имеем дело со смесью, а в смеси трудно разобраться. Петр также находился в таком состоянии. Его дерзновение не было зрелым и совершенно святым, но он хотел, чтобы так было. В этом незрелом состоянии Бог продолжал давать ему мощное разумение и понимание.