Философское обоснование религиозного идеала

Этика бодхисаттвы

В популярном буддизме бодхисаттва выступает эталоном сострадания и милосердия. В основе всех поступков бодхисаттвы, проявлений его щедрости, правдивости и т. п. лежит сострадание. Всё гибнет и исчезает в этом мире, но никогда не иссякает великое сострадание бодхисаттвы. “Сострадание к живым существам считаю я, – говорит Бодхисаттва-руру, – сжатым выражекнием дхармы, которая подразделяется на воздержание от причинения вреда, воровства и т. д.”. Сострадание способствует росту всех остальных добродетелей, как дождь – росту хлеба.

Одним из важнейших деяний бодхисаттвы считается пожертвование собственного тела для блага живых существ. Так, в санскритской джатаке о тигрице рассказывается о том, как Бодхисаттва накормил своим телом голодную тигрицу, чтобы спасти её от искушения съесть собственных детёнышей. Именно в сюжетах о пожертвовании собственного тела состоит главное отличие санскритской “Гирлянды джатак” от джатак палийского канона.

На философском уровне этический идеал бодхисаттвы понимался несколько иначе. Как подчёркивал О. О. Розенберг, цель буддизма сводится к уничтожению эмпирического бытия; идеалы практического морального характера поэтому не могут являться целью, ибо вся этика буддизма не что иное, как только средство к достижению того, чтобы эмпирического не было вовсе. “Великое сострадание” бодхисаттвы понималось как реализация определённых психотехнических (йогических) методик, в ходе которых происходило снятие оппозиции субъектно-объектных отношений. “Если у Бодхисаттвы есть образ “Я”, образ “существо”, образ “человек”, образ “долгожитель (т. е. душа)”, то он не является бодхисаттвой... Бодхисаттва, упроченный в законе, не должен совершать даяние, пребывая в цвето-форме, не должен совершать даяние, пребывая в звуке, запахе, осязательных ошущениях или же пребывая в “дхармах” (пять скандх, формирующих эмпирическую личность)”.Таким образом, “великое сострадание” бодхисаттв есть определённое состояние сознания, реализуемое бодхисаттвами высокого уровня.

Изменения в области сотериологии (теории спасения) потребовали и своего философского обоснования. Переосмысление понятия бодхисаттвы предполагало и две другие идеи: во-первых, что отдельные личности являются не обособленными единицами, а составляют одну большую семью, а, во-вторых, что они могут вступить между собой в известного рода отношения. Если в хинаяне каждый отдельный поток существования считался абсолютно изолированным от других, и ни один элемент одного потока не может войти в состав другого потока, то в махаяне все сознательные существа объединяются общностью лежащей в них “мудрости”, все они бодхисаттвы, будущие будды, прозревшие. Во всех них скрыта часть того общего, единого абсолютного Будды, который стоит за всеми сознательными единицами.

Единый субстрат, лежащий в основе каждой единичной личности, рассматривался в разных философских школах махаяны по разному. Судить об этом довольно трудно, так как на русском языке практически нет конкретных исследований, посвященных философским школам махаяны. Одной из теорий “единого сознания”, лежащего в основе всех живых существ, была концепция татхагата-гарбхи (зародыша татхагаты, т. е. Будды). В буддизме махаяны данная идея получила наиболее полное развитие в таких текстах, как “Ланкаватара-сутра”, “Ратнаготра-шастра” и, наконец, “Махяна-шраддхотпада-шастра”, которую можно рассматривать как высшую точку в развитии концепции татхагата-гарбхи в махаяне. Данный текст пользовался особым почитанием в школах дальневосточного буддизма.

Татхагата-гарбха рассматривалась как единая и всеобщая основа сознания всех живых существ, истинная природа их сознания. Термин“Татхагата-гарбха ” означает одновременно зародыш (семя) и чрево Татхагаты (т. е. Будды): в его первом значении подразумевается, что потенция “просветления” имеется в каждом живом существе, а во втором – что в “омраченном”, обыденном бытии в скрытой, непроявленной форме всегда присутствует истинное, “дхармовое” тело будды.

Так как в “Махаяна-шраддхотпада-шастре” утверждалось, что потенция “просветления” существует в каждом живом существе, то следовало, что “просветленное” состояние сознания есть естественное и истинное состояние любого обычного человека, которое он должен лишь выявить, актуализировать в своём внешнем “омрачённом” сознании. Реализация этой потенциальной возможности в то же время означает постижение, или, точнее, полное слияние с подлинной реальностью, к. Татхагата-гарбха и есть истинная и абсолютная реальность, скрытая в гуще “омраченного”, чувственного бытия. Непременным условием достижения освобождения является помощь другим существам, так как спасение других есть условие собственного спасения. Адепт, стремящийся к просветлению, должен всегда и везде совершать всевозможные добрые поступки, направленные на освобождение живых существ от мрака неведения и страданий, прилагая к этому все усилия и не “допуская в своём сердце лености и нерадивости”. Таким образом, положение о едином субстрате живых существ и, следовательно, необходимость помощи всем живым существам в достижении освобождения, могло служить философской базой религиозного идеала бодхисаттвы.