Скачивание файла

ЗакрытьСкачать

$(function() { showDownloadButton('/zamiralova-ta-lekcii-po-etnologii_01a14f451e3.html?action=download', true); });

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Омский государственный технический университет»

Т. А. Замиралова, С. Б. Крих

Этнология

Конспект лекций

Омск

Издательство ОмГТУ

УДК 39(075)

ББК 63.5 я73

З 26

Рецензенты:

Н.А. Томилов, академик АГН, РАЕН доктор исторических наук,
профессор ОмГУ;

Н.М. Генова, кандидат философских наук, профессор ОмГУ

Замиралова, Т.А.

З 26 Этнология: консп. лекций / Т.А. Замиралова, С.Б. Крих. – Омск: Изд-во

ОмГТУ, 2008. – 52 с.

Конспект лекций кратко излагает основные темы и проблемы этнологии. Курс ориентирован на студентов ОмГТУ, прежде всего, на студентов, обучающихся по специальности «Социальная работа», поэтому в лекциях сделан акцент на связь этнологии с социологией. Материал предназначен для студентов дистанционной формы обучения специальности 040104 – социальная работа.

Печатается по решению редакционно-издательского совета
Омского государственного технического университета.

УДК 39(075)

ББК 63.5 я73

© Омский государственный

технический университет, 2008

Редактор О.В. Есаулов

Компьютерная верстка Т.А. Бурдель

ИД № 06039 от 12.10.2001 г.

Сводный темплан 2008 г.

Подписано в печать 15.07.08. Формат 6084 1/16. Бумага офсетная.

Отпечатано на дупликаторе. Уч. изд.л. 3,25. Усл.-печ. л. 3,25.

Тираж 100 экз. Заказ 519.

_____________________________________________________________

Издательство ОмГТУ. 644050, г. Омск, пр. Мира, 11

Типография ОмГТУ

Лекция 1. Этнология как наука

1.1. Объект и предмет этнологии

Этнология – наука об этносах (народах), изучающая их происхождение (этногенез), историю и культуру. Название науки образовано от греческих слов «этнос» (народ) и «логос» (наука, система знания). Древние греки применяли понятие «этнос» по отношению ко всем другим народам, отличавшимся от них по языку и обычаям. До XIX в. понятие «этнология» употреблялось в Европе при описании жизни различных народов, но ещё не означало особой науки. Французский учёный Жан Жак Ампер, разработав в 1830 г. общую классификацию «антропологических» (в смысле, посвящённых человеку) наук, выделил среди них и этнологию. В 1839 г. было основано Парижское общество этнологии; в России наука формируется с середины XIX в. под названием этнографии.

Объектом этнологии можно считать любые историко-культурные общности людей, где этнический фактор выступает системообразующим; основным объектом науки являются этносы.^[1]

Своеобразие любой науки определяется её предметом изучения и собственными методами исследования этого предмета. Вместе со становлением этнологии менялось и представление о её предмете. В XIX в. европейцы, осознав степень своего технического развития и общественного прогресса, представляли остальные народы, в основном им подчинённые через колониальную систему, как более отсталые, стоящие на значительно более ранней ступени развития. Так возникло представление о «примитивных» или «первобытных» народах. Их изучение было призвано показать европейцам более ранние стадии развития общества и подтвердить идеи общественной эволюции и прогресса. Примитивные народы и их культуры стали главными объектами этнологии на этом этапе.

На рубеже XIX и XX вв. этнология становится университетской наукой, и её начинают преподавать как учебную дисциплину. Новое поколение учёных-теоретиков меняет представления о предмете науки. Было подвергнуто критике разделение народов на примитивные и цивилизованные. Первобытные народы, согласно мнению современных исследователей, не относятся к более ранней стадии развития человечества, прошли такой же долгий путь развития, как и цивилизованные, но отличаются иным отношением к окружающему миру и другой формой приспособления к природе. Считать примитивные народы менее культурными или, тем более, «бескультурными», совершенно неправильно: в мире не существует первозданного человека, любое общество представляет собой форму культуры со своими достижениями и особенностями.

События XX в. заставили учёных с большим вниманием обратиться к изучению современных этнических общностей и этнических процессов. Диаспоры мигрантов в Европе и Северной Америке, проблемы расовой сегрегации и этнических конфликтов показали, что этнология является актуальной наукой и для современности. Борьба с расовыми и националистическими теориями, в целом этнический фактор в современной политике также способствовали расширению предметной области этнологии. Использование методов и наработок других наук (социологии, психологии, экономики, политологии) позволило добиваться более убедительных результатов при изучении специфических проблем.

Тем самым, современная этнология понимает свой предмет достаточно широко – это изучение характерных черт этноса и этнических групп, этнического измерения субкультур и любых социальных групп, кроме того, изучение традиционных культур.

1.2. Методы этнологии

Как наука, тесно связанная с историей, этнология имеет и непосредственно содержательную часть, касающуюся описания жизни и обычаев народов прошлого и современности – этнографию. При этнографической работе важно умение работать с источниками – материалами, дающими возможность построить научное исследование. Поверхностное и часто невнимательное отношение к источникам в XIX в. привело к тому, что в научный оборот вводились факты, появление которых было результатом заблуждения и непрофессионализма первых этнографов: так, прибывшие на Гавайи миссионеры обнаружили там пуналуальную семью, в которой несколько мужчин сожительствовали с несколькими женщинами; вскоре выяснилось, что все эти сведения были неправильными. Чтобы избежать подобных ошибок, этнология XX в. разработала методы работы с материалом и предложила классификацию источников.

Существуют следующие виды этнографических источников: полевые материалы; письменные источники, материальные источники.

Полевые материалы собираются в экспедициях: стационарных (базирующихся в одном поселении в течение «этнографического года»^[2] или, более короткого, полевого сезона), проводимых с целью получить комплексное исследование; в маршрутных (проводимых для подробного изучения конкретной проблемы по разработанному маршруту от одного поселения к другому); маршрутно-кустовых (передвижение по маршруту в сочетании со стационарным проживанием).

Методы сбора полевых материалов: непосредственное наблюдение; вызываемое наблюдение (например, исследователь просит информатора спеть старинную песню или продемонстрировать какой-либо обряд); метод фиксации информации (снимаются планы домов, проводится фото- и видеосъёмка, фиксируется покрой одежды и т.д.); метод свободной беседы (исследователь расспрашивает информатора о событиях, обычаях прошлого); метод интервьюирования, при котором этнографы беседует с респондентом по заранее заданной теме, и метод анкетирования, когда информация по интересующей исследователя теме собирается при помощи стандартизированных вопросов.

К письменным источникам относятся: архивные материалы, административные документы, статистические данные, демографические исследования, записки путешественников.

Материальные источники – следы материальной культуры, отыскиваемые или хранящиеся у населения, собираемые в музеях, характеризующие бытовую культуру изучаемого населения.

Методы науки – способы изучения предмета. К научно-исследовательским методам этнологии относятся:

сравнительно-исторический метод. Он является более широким вариантом метода «пережитков», используемого в этнологии с XIX в. Данный метод помогает при реконструкции исторических эпох, для чего используются материалы современности, свидетельствующие о прошлом, при этом сравниваются факты из жизни разных народов, но одной исторической эпохи. Сравнительно-исторический метод играет большую роль в реконструкции истории первобытно-общинной культуры;

метод типологического анализа широко применялся диффузионистами для выделения культурных кругов (см. Лекция 2). С помощью этого метода культурные явления разбиваются на определённые типологические группы, устанавливается взаимосвязь между культурными явлениями, бытующими у разных народов;

комплексный метод, выдвинутый Д.Н. Анучиным, заключается в использовании данных антропологии, этнологии и археологии для получения большего количества информации и всестороннего изучения предмета исследования;

картографирование – пространственное определение расселения народов, распространения культурных явлений. Ярким примером применения этого метода является составление этнических карт с показателями плотности населения. Часто используется в сочетании с типологическим методом;

метод количественного анализа заключается в том, что на основе большого количества данных (например, анкет, демографических показателей
и пр.) проводится анализ явления; метод особенно действенен при изучении современности. Позволяет привлечь в качестве источника также и документацию; хорошо сочетается с картографированием;

системный метод – исходит из необходимости рассмотрения явления как целостной системы с определённой структурой и внешними связями. Играет интегрирующую роль, позволяя объединять результаты работы на основании вышеперечисленных методов;

1.3. Связь этнологии с другими науками

Вызывает недоумение стремление ряда авторов разделить этнологию и этнографию как две различные (хотя и очень близкие) науки. Нужно учитывать, что в разных странах несколько по-разному представляются границы в предмете между схожими науками. Так, в англо-американской традиции функции этнологии берёт на себя антропология или социальная антропология, в Германии отличается наука о других народах от науки о своём народе. В целом, можно сказать, что этнология – более широкое понимание науки об этносах, касающееся прежде всего теоретической части науки, а этнография – «народоописание», практическая работа с источниками и получение основных фактов науки. В отечественной науке этнология отделяется от антропологии, поскольку сфера последней понимается прежде всего как изучение биологических характеристик народонаселения: расовой принадлежности, проблем возникновения современного облика различных групп населения и связанных с этим типов приспособления к природе и лишь во вторую очередь – с этнической характеристикой этих групп.

Этнология тесно связана и с другими общественными науками. Прежде всего, поскольку она вызревала в недрах географии и истории, то с исторической наукой её роднит внимание к прошлому народов, этнология и история касаются общего поля, когда изучают становление, расцвет и исчезновение народов, их роль в мировом историческом процессе; в сфере изучения этносов наблюдается пересечение интересов также и с лингвистикой, поскольку именно данные языка могут позволить понять маршруты передвижения народов в древности и масштабы распространения того или иного культурного изобретения. Также этнология соотносится и с культурологией в тех аспектах, когда обращается к этнической культуре, понимая, что любой этнос отличается собственным мировосприятием, проявляющимся в материальной культуре (украшении жилища, одежде, пище и т.п.).

Особенным образом этнология соотносится с социологией. По сути дела, первый век своего существования этнология не была отделена от социологической науки, считаясь её отдельной сферой. В XIX в. считалось, что познание общества должно быть построено также и на изучении ранних культур, что позволит понять современный тип социального устройства, поэтому этнология считалась частью социологии, решающей те же задачи на более специфическом материале. В настоящее время социология и этнология связаны не настолько тесно, поскольку изменилось понимание предмета и задач как одной, так и другой науки, но между ними по-прежнему остаётся общее пространство: там, где обе науки выходят к представлению об обществе как особой системе, в которой все значимые элементы взаимообусловлены, и в которой элементы самовосприятия (такие, как этничность и национальность) не являются случайными, а играют важную социальную роль.

1.4. Контрольные вопросы

Дайте определение этнологии.

В чём заключается проблема определения предмета этнологии?

Назовите основные методы и источники этнологии.

Охарактеризуйте связь этнологии с другими общественными и гуманитарными науками.

Лекция 2. История этнологии

2.1. Донаучный этап накопления знаний об этносах

Возможность для появления знаний об этносах возникла уже на том этапе развития человеческих обществ, когда они вышли на уровень государственных объединений, противопоставив себя окружающим народам. В изобразительном искусстве народов Древнего Востока представители различных племенных и культурных общностей оказываются в специфической, присущей только им, одежде и показаны с учётом характерных деталей антропологического облика. Египтяне отлично знали и могли изобразить внешность десятков народов, живших с ними по соседству. В официальном искусстве древней Персидской империи традиционны изображения подвластных народов, приносящих персидскому владыке дань и подарки, соответствующие основному богатству их земель. Древние китайцы считали, что культурные народы (т.е., они сами) располагаются в центре Поднебесной, а их окружение составляют более отсталые и менее цивилизованные племена. В «Исторических записках» Сыма Цяня (II-I вв.
до н.э.) предоставлено описание народов Кореи, Центральной Азии, в том числе, кочевников-сюнну (гуннов). Схожим образом в Индии в I тыс. до н.э. разделялись народы, живущие «по дхарме», то есть, правильно выполнявшие нормы и обычаи ведийской религии, и дикие окраины, слабо вовлечённые в сферу влияния арийской цивилизации.

Особенную роль в развитии знаний о народах сыграла античность. Уже в труде Геродота (V в. до н.э.) можно встретить подробные описания не только истории и политического устройства, но и быта, нравов и особенностей жизни некоторых народов (египтян, вавилонян), которые вполне можно считать этнографическими по своему характеру. Геродот сам объездил значительную часть Ближнего Востока, собрав большое количество сведений, и хотя литературная форма его труда часто считалась залогом недостоверности его сообщений, в настоящее время он служит ценным источником по истории ряда исчезнувших этносов, например, скифов. Нет у Геродота и снисходительного отношения к «варварам», которое столь же часто приписывается грекам, а напротив, признание древности ряда культур и их высоких достижений (развитие медицины у египтян). После Геродота интерес древних греков и римлян к другим этносам удовлетворялся в основном в сочинениях, посвящённых географии – такова «География» Страбона (I в.), и потому народоописание не выделилось в отдельную сферу знания. Некоторые сочинения, рассказывающие об особенно важных соседях («Индия» Арриана), не играли значительной роли, а их авторы нередко пересказывали одни и те же сведения, полученные из вторых или третьих рук, или же создавали свои труды с другой целью: так, римский историк Тацит (I-II в.) в своей работе «Германия» описал чистоту нравов древних германцев прежде всего для того, чтобы подчеркнуть сложное моральное состояние самих римлян.

Средние века едва ли достигли какого-либо прогресса в этом направлении: коммуникации феодальной Европы находились в столь плачевном состоянии, что даже знания о ближайших соседях оставались весьма приблизительными, а малочисленность образованного класса препятствовала распространению и тех немногих надёжных данных, которые имелись. Как и в древнем мире, новые знания о других народах появлялись преимущественно как побочное следствие совсем других действий: военных столкновений или торговых отношений. Первые надёжные сведения о странах Центральной, Восточной и Южной Азии появились только после путешествия купца Марко Поло (ок. 1254-1324) в Китай.

Но едва лишь внешние и внутренние условия переменились, и началась эпоха Великих Географических Открытий (XV-XVII вв.), европейцы получили в своё распоряжение огромное количество информации не только о географии планеты, но и о её народонаселении. Конечно, само по себе накопление фактического материала не могло породить новую науку, но в сочетании с двумя другими важнейшими факторами сыграло свою роль.

Первым из этих факторов было формирование наций в Европе. Очень скоро идея нации как идеальной формы проживания общества и лучшего выражения внутренних сил народов становится одной из основ западного общества. Философ и историк культуры И.Г. Гердер (1744-1803) полагал, что культура является глубоко национальным явлением, самобытно отражая дух и устремления народа. Тем самым, у каждой нации должны были быть свои классические образцы, и эта мысль была столь распространена, что учёные XVIII в. бросились искать таковые каждый для своего народа, а там, где найти их не могли, иногда не удерживались от фальсификации (самый известный пример – сочинение шотландцем Дж. Макферсоном (1736-1796) «Песен Оссиана», выданных им за подлинные произведения легендарного барда).

Вторым фактором было формирование научного метода в европейской науке: представления о том, что, проанализировав ранние стадии явления, можно понять его сущность. Уже в сочинении Ш.Л. Монтескьё (1689-1755) «Дух законов» (1748) была сделана попытка на широком (в том числе этнографическом) материале показать, каким образом формируются системы права различных народов. Так рождался социологический метод, окончательно сформулированный О. Контом в 40-е гг. XIX в.

Сочетание обоих факторов способствовало и формированию исторической теории Г.В. Ф. Гегеля (1770-1831). В своих лекциях по философии истории Гегель единую схему жизни человечества, в которой каждый из «исторических народов» обладает своеобразием, но все вместе они являются звеньями одной цепи развития от низших форм политического, культурного, экономического устройства к высшим. Таким образом, предполагалось, что изучение других народов поможет современности лучше понять себя и основные тенденции собственного развития.

2.2. Формирование этнологии
и первые научные школы в XIX в.

В середине XIX в. накопленный фактический материал и складывание специальных методов познания этносов и социальных групп (методы описания, сравнительный и классификационный методы) позволили возникнуть социологической науке, обращённой к познанию общества как такового. Одной из частей социологической науки мыслилась и этнография, цель которой понималась как познание прошлого цивилизованных народов и настоящего народов «отсталых»; интерес ко второму аспекту был связан со становлением колониальной системы и необходимостью колониальных империй выработать методы управления огромными территориями и их населением. Движение за независимость народов Османской и Австро-Венгерской империи также подпитывало этот интерес.

Первой этнологической научной школой была эволюционная (основные представители: Г. Спенсер, Дж. Леббок, Э. Тайлор, Дж. Мак-Леннан, Дж. Фрейзер, А. Бастиан, Л.Г. Морган; в России: Д.Н. Анучин, Н.Н. и В.Н. Харузины, М.М. Ковалевский, Л.Я. Штернеберг), основные идеи которой в общем соответствуют базовым научным представлениям эпохи. Человечество представляется единым в культурном отношении, что проявляется в общих законах развития культур всех народов от простых форм к сложным, различия же в культуре разных народов являются следствием разных ступеней их эволюции. Эволюционизм видит свою цель в демонстрации общего развития человечества и помощи прогрессу, понимаемому как переход к лучшим формам общественной жизни. «Облегчать этот переход к лучшему – такова возвышенная задача, которую эволюционистская философия ставит перед практической жизнью. Изучить прошедшее и настоящее для того, чтобы предвидеть будущее, – в этом её высшее честолюбие в области теории», – писал М.М. Ковалевский. Представители эволюционной школы исследовали, главным образом, историю социальных структур, брачно-семейных отношений, религии.

Эдуард Бернетт Тайлор (1832–1917), английский учёный, автор «Иссле-
дований в области древней истории человечества» (1865) и «Первобытной культуры» (1869), являвшийся наряду с Г. Спенсером одним из создателей эволюционной школы, предложил метод «пережитков» (survivals) для анализа общих тенденций развития человеческой культуры. Согласно Тайлору, предыдущие стадии эволюции всегда оставляют свои следы (пережитки) в настоящем народов, в их обычаях и языке. Главная задача исследователя – с помощью отыскания «пережитков» восстановить всю эволюционную цепочку. Достаточно собрать известные факты из жизни различных народов, логически выяснить, какие из них предшествовали другим, и тем самым получить общий план развития человечества. Понятно, что в построении такой логической цепочки важную роль играло отыскание начального звена, что проявилось в предложенной Тайлором теории анимизма: вера в одухотворённость природы была начальной формой религии в первобытном обществе, из которой постепенно развились современные формы. Сходным образом мыслил и Дж. Леббок (1834–1913), который вообще предполагал, что первой (нулевой) стадией религии был атеизм в смысле отсутствия о божественном каких бы то ни было ясных представлений.

Льюис Генри Морган (1818–1881), американский историк и этнограф, автор трудов «Системы родства и свойства у народов мира» (1871) и знаменитого «Древнего общества» (1877), послужившего основой для марксистской версии происхождения собственности и государства. Использование трудов Моргана Марксом и Энгельсом сослужило ему не лучшую службу, поскольку противостоящие марксизму учёные нередко отвергали Моргана только из-за этого факта; на деле, теория Моргана совпадает с марксисткой социологией только отчасти. Совпадение наблюдается в особом внимании к материалистическому началу: прагматичный американец, Морган считал, что развитие орудий труда есть одно из основных выражений прогресса. Морган одним из первых постарался построить теорию развития общества на трёх основных стадиях (дикость, варварство и цивилизация), учитывая разные параметры: развитие идей управления, орудий труда, институтов семьи и брака (отказываясь, однако, анализировать религию). Морган считал, что на основании реконструкции наименований родственников и свойственников у разных народов можно вывести разные стадии эволюции семьи и появления различных языковых семей: более древняя малайская (с кровнородственной семьёй), более поздние – семитская и арийская.

Уже в работах Моргана видны все достоинства и недостатки эволюционной школы. Вера в прогресс и развитие демократии, попытка оценить развитие человечества как единого общества, в котором нет более высоких и низких рас, а все народы проходят примерно один и тот же путь, выражают гуманистические устремления западной науки. Но как научная теория эволюционизм обладает существенными недостатками. Прежде всего, он подменяет вопрос о причинах («почему?») вопросом о процессе («как?»): достаточно показать стадии развития человечества, чтобы был якобы очевиден его прогресс. Кроме того, сами эти стадии выводятся преимущественно логически, без внимания к особенным условиям развития отдельных народов: при таком подходе за «пережиток» может быть принят вовсе не древний, а вполне живой и реально существующий обычай, который не указывает ни на какую предыдущую стадию развития. Наконец, очень скоро стало известным и огромное количество ошибок в толковании фактического материала, допущенного даже лучшими представителями эволюционизма, слишком спешившими с созданием общей шкалы прогресса: так, Морган, проживший много лет рядом с ирокезами, принял за общее правило ту систему родства, которая существовала только в двух племенах из пятидесяти.

Отчасти в результате несогласия с идеями эволюционизма возникнет расово-антропологическая школа. Её представители считали, что развитие человечества не может быть сведено к общей линии прогресса, различные расы произошли самостоятельно друг от друга, имеют собственные пути развития, следовательно, изначально есть более и менее развитые расы. Один из основателей идеологии расизма – Жозеф Артюр де Гобино (1816–1882), изучавший народы Востока, выделил «высшие» и «низшие» расы, полагая при этом, что смешанные расы не заимствуют лучших свойств от более высокой; конечно, самой развитой расой он считал белую (европеоидную). Расовая теория совершенно справедливо обратила внимание на тот факт, что различные народы и культуры развиваются оригинально и часто независимо друг от друга, и не всегда их взаимодействие приносит положительные результаты, но при этом она видела причину этих различий исключительно в биологических характеристиках каждой расы, считая социальный аспект производным от биологического. Расовое смешение воспринималось как факт биологической ошибки. Это обстоятельство делало расовую теорию удобным оружием в руках разного рода радикальных политических деятелей и привело к её полному вырождению в антинаучное течение в XX в., особенно при фашистском и нацистском режимах.

То же недовольство эволюционистскими объяснениями способствовало и появлению диффузионизма в конце XIX – начале XX вв. Диффузионизм
(Л. Фробениус, Л. Гребнер) отрицает общую эволюцию народов, справедливо указывая на то, что для этого мнения нет достаточных доказательств, наличие же в культурах сходных черт объясняя не самостоятельной эволюцией, а культурными влияниями и заимствованиями у других народов – например, при миграциях (тем самым впервые была оценена важность этого процесса). На складывание диффузионизма повлияли идеи Ф. Ратцеля (1844–1904), одного из основателей геополитики, который полагал государство подобным живому организму, территориальный рост которого происходит по мере развития его культуры, при этому абсорбируются государства меньшей значимости. Австрийский этнограф и лингвист патер Вильгельм Шмидт (1868–1954) одним из первых предложил идею «культурных кругов» – распространения достижений культуры из одного центра на сопредельные территории. Тем самым, диффузионизм призывал к изучению как раз уникальных признаков культуры. Но уже к середине XX в. это научное направление теряет своё значение.

2.3. Научные течения в этнологии XX в.

Более весомые теоретические основания имелись у функциональной школы в этнологии, сыгравшей важную роль в становлении науки в XX в. Сторонники функционализма (Бр. Малиновский, А. Радклифф-Браун) опирались на идеи неокантианства, отрицавшего познаваемость исторического процесса и принципиально разделявшего гуманитарные и естественные науки. Кроме того, влияние на новое течение оказала и установка на познание сущности социальных институтов, высказанная в работах Э. Дюркгейма и его последователей. Так, Люсьен Леви-Брюль (1857–1939) выдвинул теорию о господстве «дологического мышления» в сознании первобытного человека. Функционализм формировался также в условиях кризиса колониальной системы 20–30-х гг. XX в., когда речь уже не шла о существенной трансформации традиционных обществ в колониях, а напротив, о сбережении их в прежнем состоянии, чтобы они могли служить опорой колониальным режимам.

Основателем функциональной школы был английский исследователь Бронислав Каспер Малиновский (1884–1942), автор работ «Туземцы Маилу» (1915), «Аргонавты западной части Тихого океана» (1922), «Научная теория культуры» (1944). Одна из вариаций этой теории принадлежит Альфреду Реджиналду Радклифф-Брауну (1881–1955), автору работы «Структура и функции в примитивном обществе» (1952). Суть концепции функционализма в этнологии сходна с принципами структурного функционализма в социологии: культура есть единое функционирующее целое, каждая часть которого выполняет какую-либо функцию, жизненно важную для целого. «Пережитков» в культуре не существует, всё, что в ней наличествует, имеет значение именно в настоящем и для живой культуры; как и вообще в культуре нет лишних, ненужных составляющих.

Социальная жизнь в трактовке функционализма получает биологическую окраску: каждая культура есть тип приспособления общества к природе, и смысл её функций в том, чтобы удовлетворять основные потребности. Потребности бывают следующих видов: базовые (в пище и т.п.); производные (в распределении пищи, разделении труда, защите, социальном контроле); интегративные (в психологической безопасности, социальной гармонии, наличии цели в жизни, наличии законов, моральных и религиозных норм). Поскольку каждый такой тип приспособления уникален, то различия между культурами не случайны, а функциональны, отражают не разные стадии развития, а принципиально иные подходы к решению проблемы приспособления. Более того, структуры различных локальных общностей взаимосвязаны и объединяются в более крупные общности: племя – целостность первого порядка, народы Африки – второго, колониальная Африка и империалистические метрополии – третьего порядка. Нарушение функционального действия любого из этих явлений может не только погубить отдельную культуру, но разрушить и всю целостность. Поэтому для представителей функционализма характерно отрицательное отношение к любым изменениям в традиционной структуре, которую они рекомендовали консервировать, изучая при этом не столько сами институты (род, семью, инициацию), сколько их функции в обществе. Основное значение функционализма заключается в том, что впервые культура изучалась как целостное явление, оригинальное и своеобразное.

Значительное влияние на развитие научного знания в США и появление новых идей сыграл Франц Боас (1858–1942), называемый «отцом американской антропологии». «Школа Боаса» или «американская школа исторической этнологии» отличалось отказом от всех традиционных школ этнологии (эволюционизма, диффузионизма, функционализма), Боас призывал фактически заново создавать науку об этносах, отказавшись от ложных посылок и неверных выводов предыдущих школ. Целью новой «науки о человеке» Боас считал создание целостного представления об истории, которое можно получить только изучив культуру каждого отдельного народа, не подменяя это изучение схематизацией и абстрактными выводами. Боас не отрицал возможность получения некоего общего знания, но призывал рассматривать явления в их историческом развитии, чтобы соблюсти осторожность в обобщении и не принять уникальный факт за типический, или наоборот.

Боас оказал огромное влияние как на американских так и на зарубежных учёных, не только в теоретическом плане, но и в практическом сотрудничестве: так, из русских учёных с ним сотрудничали В.Г. Богораз-Тан и Л.Я. Штенберг; Боас оказал влияние на становление в США этнопсихологической школы
(А. Кардинер, Р. Бенедикт) и культурного релятивизма (М. Херсковиц). Культурный релятивизм подчёркивал разрыв с любой формой этноцентризма, подчеркивая несопоставимость разных типов культур и наличие культуре любого народа своей сложности и уникальности. М. Херсковиц (1895–1963) отделял понятие «культура» от понятия «общество»: общество – организованный агрегат взаимодействующих индивидов, ведущих определённый образ жизни, а способ поведения, ими избираемый – это их культура. Херсковиц ввёл понятие «инкультурации», под которой понимал вхождение индивида в конкретную форму культуры, процесс, схожий с социализацией, но и отличный от неё.

Перемены в научной теории XX в. вызвали рождение структурализма
(А. Радклифф-Браун, Э. Эванс-Притчард, К. Леви-Строс). Структурализм – широкое научное течение в гуманитарном знании, впитавшее в себя ряд новых методов: моделирования, формализации и математики, элементов семиотики и структурного метода. Культура в структурализме понимается как совокупность знаковых систем (язык, наука, искусство, мода), поэтому важно прежде всего познать структуру связей между ними.

Становление структурализма в этнологии связано с именем французского исследователя Клода Леви-Строса (р. 1908), автора работ «Элементарные структуры родства» (1949), «Печальные тропики» (1955), «Структурная антропология» (1958), «Первобытное мышление» (1962), «Мифологики» (тт. 1–4, 1964-1981). Уже в первой из названных работ Леви-Строс принципиально выступает против идей французской социологической школы, прежде всего, против Э. Дюркгейма с его знаменитой работой «Элементарные формы религиозной жизни», и против теории Л. Леви-Брюля. Изучив этнические группы индейцев Латинской Америки с устойчивой социальной структурой и истолковав существующие в них формы брака, номенклатуру родства, тотемические обозначения, обряды и мифологические представления как семиотические (знаковые) системы, Леви-Строс показал, что, несмотря на свой конкретно-эмоциональный характер, мифологическое мышление способно к обобщению, классификации и логическому анализу. Научный анализ мифа позволил выявить постоянные структуры, остающиеся таковыми несмотря на временные изменения, и показал, что между мышлением первобытного и цивилизованного человека не принципиального различия. Нельзя считать первобытное мышление более примитивной и неразвитой формой, чем современное. Следовательно, несостоятельным является и любое учение об интеллектуальном превосходстве одних рас или цивилизаций над другими.

Структурализм выступает также с критикой исторического подхода: рассмотрение явлений в их развитии, без сомнения, облегчает понимание их генезиса и помогает увидеть различные стадии – зато, в противовес, мешает понять сущность самой структуры. Поэтому внимание исследователя должно быть перенесено на исследование устойчивых структур (языка и т.д.), коллективных представлений, где отображаются бессознательный характер ряда социальный явлений. Эти идеи Леви-Строса частично совпадают с идеями психоаналитика К.Г. Юнга о мифологических «архетипах», составляющих содержание коллективного бессознательного; однако, в отличие Юнга, Леви-Строс говорит не о соотношении инстинктивного и сознательного, но о соотношении природы и культуры, не о психологических, но о логических противопоставлениях. Тем самым, структурализм исследует этносы как, условно говоря, стабильные системы, что позволяет широко применять математические методы исследования – так же, как это делается в социологии.

Кроме того, в 1960-х гг. возрождаются эволюционистские тенденции – в качестве неоэволюционизма (Дж. Стюарт, Дж. Мёрдок, Л. Уайт, М. Харрис).

В США переиздают «Древнее общество» Л.Г. Моргана и начинается переоценка его идей. Неоэволюционисты противостоят мнению о непознаваемости мира и о бессмысленности рассматривать общество в процессе его развития – эти положения и роднят их с эволюционизмом. Отличие от эволюционизма заключается прежде всего в том, что прогресс не считается теперь всеобъемлющим и однонаправленным. История общества – сумма многолинейно развивающихся замкнутых систем, сходные условия развития порождают и сходные формы обществ. Неоэволюционисты не стараются отыскать всеобщих законов развития, допуская возникновение новых качеств релятивистки, в рамках отдельной линии развития. Неоэволюционисты признают особенности развития разных обществ, но обращают внимание на то, что между обществами есть и совпадения, которые нельзя объяснить ни заимствованием, ни случайностью.

2.4. Отечественная этнология

Развитие отечественной этнологии отличалось рядом специфических моментов. Предварительный этап накопления этнографических знаний в России начался приблизительно с XV в., после путешествия Афанасия Никитина
(?–1474/75) в Индию. Расширение территории Российского государства на восток, начиная с XVI в., и выход в XVII в. к Тихому океану, предопределил необходимость исследования новых территорий и их населения. В XVIII в. проводятся первые научные экспедиции, в том числе в Сибири: например,
1833–1843 гг. – первая академическая экспедиция, разделённая на три отряда (Д.Я. и Х.П. Лаптевы, В.И. Беринг, Г.Ф. Миллер).

В XIX в. наступает научный этап, становление которого связано с деятельностью Русского географического сообщества, созданного в 1845 г. и существующего по сей день (1877 г. – открыт филиал в Омске). РГО находилось под покровительством императорской фамилии, поэтому получало хорошее финансирование и выпускало издания, как научные не просматривавшиеся цензурой (при этом членами РГО на местах часто были политические ссыльные, занимавшиеся изучением местных народов). В РГО существовало отделение этнографии, которое организовывало многочисленные экспедиции в районы Сибири, Дальнего Востока, Центральную Азию и Китай. Деятельность главы этнографического отделения РГО с 1848 г. Н.И. Надеждина (1804–1856) была направлена на изучение именно русского народа, а не только аборигенов: в 1849 г. им был сделан доклад «Об этнографическом изучении народности русской». В 1863 г. появляется также Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, вдохновителем которого выступил
Д.Н. Анучин (1843–1923).

В методологическом плане в дореволюционной русской этнографии преобладал эволюционизм. Правда, многообразие материала заставляло русских исследователей критически относиться к некоторым положениям эволюционизма: так, М.М. Ковалевский (1851–1916) предостерегал от чрезмерного доверия методу «пережитков», говоря об опасности принять за «пережитки» обычаи, появившиеся в другое время и при иных обстоятельствах. Широкое исследование народов Дальнего Востока, а также феномена шаманизма предпринял Л.Я. Штенберг (1862–1927). Начавшийся отход от эволюционизма (как и во всём мире) был приостановлен тяжёлыми событиями в истории страны.

В советский период этнография, как и все науки, должна была перейти на базу марксистко-ленинской методологии. Первоначально в этом не было принципиального перелома, как потому что по ряду положений марксизм был близок эволюционизму («Древнее общество» Моргана прямо повлияло на формирование теории эволюции семьи и генезиса государства у Маркса и Энгельса), так и потому что в 20-е гг. XX в. марксистско-ленинской методологии как таковой не сложилось. Необходимость проведения национальной политики в СССР делала существование этнографии важным для советской власти.

С 1930-х гг. в советской этнографии начинает распространяться сталинская концепция наций. В связи с постепенным отходом от идеи «мировой революции», Сталин был вынужден менять и представления о нации, каким его поддерживал Ленин. Для Ленина классовая солидарность была бесспорно более важной, чем национальная, нации он считал надстроечными образованиями, способствовавшими удержанию рабочего класса под гнётом конкретной буржуазии. Сталин принял тот факт, что национальное сознание способствует большей политической стабильности, и признал за нациями особую роль в историческом процессе, в том числе и возможность воздействовать на базис. Сталиным была выдвинута теория этапов формирования нации (племя – народность – нация).

Взлёт теоретической мысли в советской этнографии произошёл
в 60–80-е гг., на базе марксизма, возникают теория этнических процессов и теория этносов, уделялось большое внимание этногенезу и этнической истории, публикуются обобщающие труды («Народы мира», «Страны и народы»). Особый вклад в это развитие внёс Ю.В. Бромлей (1921–1990).

В 90-е гг. происходит освобождение отечественной этнологии от воздействия советской идеологии, произошло теоретическое обновление науки. Формируются новые концепции этнической истории, интегрирующие современные подходы западной науки.

2. 5. Контрольные вопросы

1. Назовите основные особенности донаучного этапа этнологических знаний.

2. Каковы причины становления этнологии как науки?

3. В чём сущность метода «пережитков» Э. Тайлора?

4. Каковы базовые положения эволюционизма?

Назовите базовые положения диффузионизма.

6. Какую роль в становлении современной этнологии сыграл Ф. Боас?

7. Охарактеризуйте теорию К. Леви-Строса и сущность структуралистского подхода.

8. Назовите основные отличия неоэволюционизма от эволюционизма.

Лекция 3. Основные теоретические подходы
к интерпретации этничности и нации

3.1. Примордиализм

В начале 1970-х гг. в науке разворачивается дискуссия вокруг понимания этничности. Интерес к этому феномену был связан с изменением ситуации в мире: распадом колониальной системы, образованием новых государств и обострением межэтнических отношений. Теоретические построения, появившиеся до начала дискуссии и созданные в ходе её, принято сводить к трем подходам, к пониманию этнического феномена – примордиалистскому, инструменталистскому и конструктивистскому.

В теориях примордиалистского подхода выделяют два направления – социобиологическое (Л.Н. Гумилёв) и эволюционно-историческое (Ю.В. Бромлей). Сторонники первого направления рассматривают этничность как объективную данность, изначальную (или примордиальную, т.е. исконную) характеристику человечества. Они объясняют этничность с помощью эволюционно-генетических идей, интерпретируя её как «расширенную родовую группу». П. Ван ден Берг писал в 1981 г.: «С прогрессивным ростом размера человеческих обществ границы этноса становились шире, связи родства соответственно размывались… Однако потребность в коллективности более широкой, чем непосредственный круг родственников на основе биологического происхождения, продолжает присутствовать даже в современных массовых индустриальных обществах».

Примордиалисты подчеркивают в этничности глубокую аффективную привязанность людей. В социальной психологии это явление называется аффилиацией, т.е. потребностью в принадлежности к группе. Понятие аффилиации тесно связано с понятием идентификации (от средневекового латинского термина identifico – отождествляю). В психологии этот термин ввел З. Фрейд для обозначения эмоционального самоотождествления личности с другим человеком или группой людей – к примеру, семьёй или этносом. Л.Н. Гумилёв (1912–1992) называл это чувство «комплиментарностью» – подсознательным ощущением взаимной симпатии и общности людей. Именно на основе комплиментарности происходит деление людей на «своих» и «чужих». Ощущение комплиментарности основывается, в свою очередь, на весьма реальных и ощутимых различиях между этносами. Эти различия формируются в результате приспособления этносы к тому ландшафту, в пределах которого он проживает. Живя в своем ландшафте, члены этноса могут приспособиться к нему, только изменяя своё поведение, усиливая какие-то специфические правила поведения – стереотипы (или исторические традиции). Усвоенные стереотипы составляют основное отличие членов одного этноса от другого.

Л.Н. Гумилёв подчёркивал, что в истории этносов время от времени на определённых участках Земли идёт абсолютная ломка, когда старые этносы исчезают и появляются новые. Таким образом, этническая история состоит из «начал» и «концов». Поскольку этнос – биологический организм, большую роль в его формировании имеет процесс мутации (мутагенез) – внезапного изменения генофонда живых существ, наступающего под действием внешних условий в определённом месте и в определённое время. Если появившиеся признаки повышают жизнеспособность этноса, то они постоянно воспроизводятся и закрепляются в потомстве на долгие годы. Если это не так – носители их вымирают через несколько поколений. Таким образом, начало этногенеза Гумилев связывал с развитием мутации, вследствие которой появляется особое качество у некоторой группы людей – пассионарность или тяга к действию. Пассионарии отличаются от остальных людей тем, что умеют накапливать энергию в своем организме и затем перераспределять её в каком-либо направлении. Например, вкладывают свою избыточную энергию в организацию и управление соплеменниками, вырабатывают новые стереотипы поведения, навязывают их всем остальным и создают, таким образом, новый этнос, значимый для истории.

Возникнув, этнос проходит в своем развитии ряд закономерных фаз: 1 фаза – пассионарный подъем этноса, вызванная пассионарным толчком. Из непохожих субэтнических групп создается спаянная пассионарной энергией целостность, которая расширяется и подчиняет территориально близкие народы. Так возникает этнос, а группа этносов в одном регионе создает суперэтнос. К примеру, Византия, существовавшая с I в. н.э. до XV в., состояла из греков, египтян, сирийцев, грузин, армян и славян. Продолжительность жизни этноса от момента толчка до полного разрушения около 1500 лет. 2 фаза – акматическая – это наибольший подъём пассионарности, связанный со стремлением людей не создавать целостности, а «быть самими собой». В истории эта фаза сопровождается внутренним соперничеством и резнёй, в связи с чем ход этногенеза тормозится. Затем следует 3-я фаза – фаза надлома – вследствие физического истребления пассионарный заряд этноса сокращается. Но спаду пассионарности соответствует внешний расцвет культуры. Кончается эта фаза кровопролитием, т.к. система выбрасывает из себя излишнюю пассионарность и в обществе восстанавливается видимое равновесие. Наступает следующий этап – инерционная фаза – этнос живёт по инерции, благодаря приобретённым ценностям. Вновь идёт взаимное подчинение людей друг другу, происходит образование больших государств, накопление материальных благ. Постепенно пассионарность иссякает, ведущее положение в обществе занимают субпассионарии – люди с пониженной пассионарностью, которые стремятся уничтожить беспокойных пассионариев. Это фаза обскурации. После того, как субпассионарии уничтожат всё ценное, оставшееся от героических времен, наступает фаза мемориальная – последняя в этногенезе, когда этнос сохраняет лишь память о своей исторической традиции. Затем исчезает и память, приходит время гармонии с природой – гомеостаза – когда люди предпочитают обывательский покой великим замыслам. Пассионарности хватает людям только на то, чтобы поддерживать налаженное предками хозяйство. Если происходит новый пассионарный толчок, то старый этнос уже не возрождается, а создается новый.

Представители эволюционно-исторического направления примордиалистского подхода рассматривали этносы как социальные, а не биологические сообщества, глубинно связанные с социально-историческим контекстом. Это реально существующие группы с присущими им чертами – языком, культурой, идентичностью (самосознанием), отличающими их от других групп. Это направление в теории этноса являлось доминирующим в мировой науке до 1960–70-х гг., а в отечественной науке оно было и вовсе единственным до начала 1990-х гг., наилучшим образом выраженным в работах Юлиана Владимировича Бромлея (1921–1990).

Ю.В. Бромлей трактовал этнос как «исторически сложившуюся на определенной территории совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями культуры и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований, фиксированным в самоназвании (этнониме)».

С точки зрения Ю.В. Бромлея, формирование каждого этноса обуслов-
лено непосредственными контактами входящих в него людей. Это, как правило, возможно лишь в том случае, если люди живут по соседству, т.е. на одной территории, и говорят на одном языке. Общность языка и общность территории выступают, таким образом, прежде всего как условия формирования этноса. Общность территории содействует самовоспроизводству этноса; она обеспечивает развитие хозяйственных и других видов связей между членами этноса. Природные условия этой общей территории влияют на жизнь людей, отражаясь в некоторых особенностях их хозяйственной деятельности, культуры, быта и ценностно-нормативных систем. С другой стороны, целостность территории не является обязательным фактором последующего воспроизводства этноса. Часть этноса, переселившаяся на другую территорию, может ещё значительное количество времени сохранять свои культурные особенности, язык и этническое самосознание: например, украинцы в Канаде или русские старообрядцы в Орегоне и Пенсильвании.

Весьма тесны связи этноса с языком, который является не только условием формирования этноса, но и итогом этногенеза. Язык выступает, по мнению Бромлея, одним из важнейших объективных свойств этноса и символом этнической принадлежности. Но не следует абсолютизировать свойства языка как признака этноса. Дело в том, что в мире языков насчитывается на порядок больше, чем этносов. В настоящее время на Земле известно около 10 тыс. языков, число относительно изученных этнических общностей колеблется в пределах 2,22,4 тысячи, и существует всего около 200 национальных государств.

Среди специфических черт этноса Ю.В. Бромлей называл этнически окрашенные элементы материальной и духовной культуры: обычаи, обряды, народное искусство, религию, нормы поведения. Культурное единство членов этноса также неразрывно связано с особенностями их психики, проявляющейся, в частности, в оттенках их характера, специфике ценностных ориентаций, вкусов
и т.п.

Основным признаком этноса Ю.В. Бромлей считал этническое самосознание или, как сейчас принято говорить, этническую идентичность. Этническое самосознание – это осознание членами этноса своего группового единства, которое выражается в наличии самоназвания – этнониме. Самосознание членов этноса как бы фокусирует представления об общности территории (родной земли), языка (родного языка), отличительных особенностях культуры и психики, а также о какой-то общности происхождения и исторических судьбах входящих в него людей. Интересен вывод, к которому приходит Ю.В. Бромлей: «Укрепление этнического самосознания обычно сочетается со стремлением этноса к собственной социально-территориальной (в том числе – государственной) организации, которая также обеспечивает устойчивое существование этноса, сохранение многих из названных выше элементов и, прежде всего, – территориального единства». Фактически, то, что Бромлей называет «укреплением этнического самосознания», в современное время называют национализмом.

В предложенном Ю.В. Бромлеем определении представлены все характеристики, которые могли быть использованы для описания ускользающей этнической реальности, но не было только одного – самой этнической субстанции. Как констатировал С. Чешко, «все перечисленные атрибуты этноса представляют собой самостоятельные социальные явления». От того, что перечислены все свойства этноса, мы отнюдь ещё не получаем представления о сущности этноса, напротив, даже больше запутываемся во многообразии характеристик.

Современными примордиалистами являются философы, занимающиеся исследованием наций и национализма, к которым относиться Рамазан Гаджимуратович Абдулатипов, заявляющий, что «человека без национальности нет. … Иное дело, что биологическая принадлежность к нации как бы обрамляется элементами национальной культуры, традиций, воспитания». Абдулатипов уверен в том, что «абсолютно только существование нации, этноса, а всё остальное относительно».

3.2. Инструментализм

Инструменталистский или ситуационный подход. В 1970-е гг. в США в связи с необходимостью объяснений массовых этнических и расовых движений начали появляться новые концепции этничности. Теория «плавильного котла», которая представляла «ассимиляторское» направление в оценке этнических взаимодействий, стала заменяться концепцией «салата», в котором при общей консистенции сохраняется каждый ингредиент (составляющая). Н. Глейзер и
Д. Мойнихен трактовали этническую группу как общность, объединяемую интересами, а этничность – как средство для достижения групповых интересов, мобилизации в политической борьбе. Отсюда этот подход к пониманию этничности называют ещё и мобилизационным. Сторонники этого подхода объясняют сохранение этнических групп потребностями людей в преодолении отчуждения, характерного для современного общества массовой культуры, потребительских ценностей и прагматизма. В некоторой мере эти объяснения согласуются с теорией аффилиации и компенсаторных потребностей. Политический психолог Дж. Дэвис писал о потребностях, которые побуждают людей к равенству и достоинству. Этническая группа способна поддержать людей в реализации таких потребностей, мобилизовать на их осуществление.

Этническую мобилизацию объясняют также потребностью в изменении социальной стратификации – стремлении подняться в высшие слои общества, в разделении рынка, для чего требуется участие во власти.

Инструменталистский подход, однако, так же не смог ответить на вопрос: в чём природа этничности? Почему этничность сохраняется, даже если она не даёт материальных выгод?

3.3. Конструктивизм

Согласно представителям конструктивистского подхода, на основе дифференциации культур формируется некое «этническое чувство», которое в большей степени является продуктом деятельности писателей, ученых, политиков, создающих соответствующие их интересам представления, доктрины и концепции. Широкое распространение образования и средств массовой информации позволяет передавать эти идеи самым широким массам. Ключевую роль в мобилизации членов этнической группы на коллективные действия во имя политических или социальных целей играют лидеры, которые нередко преследуют собственные цели и совсем не всегда выражают волю народов. Этнос не рождается и не появляется объективно – он конструируется.

Корифеи конструктивизма на Западе – Бенедикт Андерсон, Р. Бурдье, Энтони Д. Смит, Эрнест Геллнер и Эрик Дж. Хобсбаум.

Свой вклад в развитие конструкивистской парадигмы внесли западные марксисты – Иммануэль Валлерстайн (род. 1930) и Этьен Балибар (род. 1942).

Ключевая идея Валлерстайна состоит в том, что капитализм как международная система разделения труда сложился раньше, чем национальные капитализмы и национальные государства. Именно формирование буржуазной миросистемы вызвало к жизни и национальные рынки в их нынешнем виде, и национальные государства европейского типа, сложившиеся к концу XVII в. В своих рассуждениях Валлерстайн идёт ещё дальше и говорит, что в результате формирования мировой капиталистической системы (мира-экономики) и для обозначения её иерархиезированных уровней и были созданы такие социальные конструкты, как «раса», «нация» и «этническая группа».

На уровне территориального распределения труда, выраженного в противопоставлении «центра» и «периферии», «метрополии» и «колонии», формируется категория «расы». На уровне политической структурализации мировой системы возникает категория «нации». Причём образование государства (имеется ввиду национальное суверенное государство) предшествовало образованию наций, хотя миф, утверждающий обратное, широко распространён. Сейчас существование украинской и белоруской наций ни у кого не вызывает сомнения, но в начале XX в. они существовали только в умах идеологов так называемого «национально-освободительного движения», и лишь с обретением независимости Украины и Белоруссии после распада Российской империи, эти нации стали реальностью.

С точки зрения Валлерстайна, концепт «нации» был призван легитимизировать власть в государстве, но у него оказался «побочный эффект». Знамёна нации стали использовать оппозиционные движения, которые получили название национализма. Американский исследователь задаётся вопросом: почему образование конкретного суверенного государства должно привести к появлению нации? Государствам не хватает сплочённости. Однажды признанные суверенными, государства часто сталкиваются как с междоусобицей внутри, так и с агрессией извне. Только с ростом национального самосознания населения снижается вероятность этих угроз. Правительствам, так же как и различным группам населения, выгодно развитие подобного самосознания населения. Правительству оно выгодно, т.к. общее национальное самосознание способствует унификации управления, которая увеличивает эффективность проводимой политики. Не удивительно, что многие национальные государства стремятся или уже имеют унитарное административное устройство. Самый наглядный пример тому – Франция. Различные группы населения также оказываются заинтересованными в национальном самосознании и в нации, т.к. одни группы на этой основе используют механизмы легитимной государственной власти для отстаивания своих интересов вне государства или в его отдельных регионах (предприниматели). Другие – предпочитают использовать националистические настроения для легитимации своих лозунгов (региональная политическая и экономическая элита).

Политическая надстройка мира-экономики тоже структурирована. Это не простое собрание так называемых суверенных государств, а иерархичная система со стабильным порядком, который, тем не менее, способен изменяться. Наличие или отсутствие нации определяет место государства в занимаемой политической иерархии. Для государства не представлять собой нацию означает невозможность изменить своё положение в этой иерархии. Помимо национальной категории на положение государства в иерархии миро-экономики влияет еще и категория расы, которая указывает на принадлежность данного государства к определенной экономической зоне – «центру» или «периферии».

На микроуровне миро-экономики, уровне каждого отдельного государства, И. Валлерстайн выделяет ещё одну категорию – категорию «этнической группы», т.к. государства обычно представляют собой одну нацию и множество этнических групп. «Капиталистическая система базируется не просто на противоречии капитал-труд, но на сложной иерархии внутри сегмента «труд»». Валлерстайн называет этот феномен «этнизацией» рабочей силы, который выражается в том, что этнические группы имеют неравные возможности при выборе профессии: у одних этот выбор шире, у других – уже. Как отмечает исследователь, этническое разделение видов деятельности имеет свои достоинства, т.к. различные типы производства требуют различных норм поведения рабочей силы. Эти нормы не передаются по наследству, им «научаются» в процессе социализации, который протекает при участии семьи, школы и, конечно, государства. Последние стараются не афишировать своё участие в этом процессе, т.к. это противоречит принятой концепции национального равенства. Поэтому различная социализация преподносится в качестве «добровольного» поведения групп, защищающих свою идентичность. Это обеспечивает легитимацию иерархической реальности капитализма, которая не противоречит формальному равенству перед законом. «Вся соль, – пишет Валлерстайн, – заключается в следующем: этничность или же институт национальности разрешает одно из основных (базовых) противоречий капитализма – одновременное стремление к равенству в теории и неравенству на практике, что происходит посредством усвоения менталитета мирового рабочего класса».

Во многом в своих теоретических построениях Валлерстайн отталкивается от истории и реальности США, где этнические группы сохраняли обособленность, переходившую подчас в сегрегацию. Часто это приводило к дискриминации этнических меньшинств, оказавшихся на нижних этажах в общественном разделении труда.

Другой, не менее известный марксист-конструктивист, французский философ Этьен Балибар (род. 1942), ученик и соавтор Луи Альтюссера, как бы дополняет мысли Валлерстайна. Балибар начинает с рассмотрения истоков формирования наций. Национальное государство или государство-нация, формируясь в позднее средневековье, впитало ряд условий того времени: появился институт государственных языков, отличных от сакральных языков духовенства и местных диалектов; абсолютная монархия повлияла на формирование денежных монополий, административную и налоговую централизацию. Это не был линейный процесс, проект государства-нации конкурировал с другими проектами, с такими, как транснациональные политико-торговые сети, сосредоточенные вокруг одного или нескольких городов (Ганза, Североитальянские города); но наиболее сильным и конкурентоспособным был имперский проект государства.

Существовали и разные буржуазии, связанные с разными секторами эксплуатации ресурсов мировой экономики, которые колебались между несколькими формами государства, но в конечном итоге победила буржуазия, ставшая в последствии «национальной». Эта буржуазия испытывала потребность во внутреннем и внешнем использовании вооруженных сил существующих государств, ей предстояло подчинить крестьянство новому экономическому строю для того, чтобы превратить сельскую местность в рынки для сбыта фабричных товаров и источник свободной рабочей силы. Таким образом, становление национальных государств и формирование наций Балибар напрямую связывает с классовой борьбой.

Донациональные государственные аппараты стремились к своим целям, например династическим, и по мере продвижения к своим целям производили на свет элементы будущего национального государства – невольно национализировались сами и начинали национализировать общество. Выражалось это в возрождении римского права, меркантилизме, формировании доктрины «государственного интереса». Эти новые элементы нарастали, пока не достигли «порога необратимости» и этот «порог» – середина XVI в. Эта пора соответствует развитию рыночных структур, классовых отношений и процессу колонизации, характерных для современного капитализма в виде «мировой экономики». В связи с этим, Э. Балибар отмечает, что «всякая современная «нация» представляет собой продукт колонизации: она всегда была колонизующей или колонизованной, а иногда и то и другое». Сразу всплывает пример Российской империи, которая имела свои внутренние колонии, и в то же самое время являлась объектом колонизации со стороны европейских народов (немцы) и европейского капитала.

Таким образом, процесс формирования наций представляет собой комбинацию разновременных исторически сложившихся политико-экономических институтов, которые буржуазия использовала в своих интересах, что привело к «национализации» общества и формированию государства-нации. Следующий пункт размышлений Э. Балибара – как создается эффект единства, благодаря которому народ (нация) предстает во всеобщем мнении «в качестве народа», т.е. базы и истока политической власти. Как индивиды оказались национализованными, т.е. социализованными в рамках господствующей формы национальной принадлежности? Балибар выделяет несколько аспектов национализации общества:

1) Общество основывается на психологическом механизме вплетения индивидуальной жизни в ткань жизни коллективной, на признании некоего общего имени, а также на традициях, переживаемых как следы незапамятного прошлого (даже если они были выработаны и вдолблены в головы совсем недавно). Простейший путь создания эффекта единства – формирование идеологии, которую, в зависимости от обстоятельств, одни называют патриотизмом, а другие – национализмом. Обязательные атрибуты этой «идеологии» – перечень событий, символизирующих «общее» прошлое, и соответствующая система воспитания. Посредством этого государство вырабатывает нужную ему форму народного сознания. Но это только первый этап создания нации, сконструированное народное сознание нужно укоренить, закрепить в головах граждан. Здесь на помощь приходят механизмы, заимствованные у религии, т.к. религия тоже создает форму общности, исходя из индивидуальной идентичности. Как и религия, национальная идеология основывается на идеальных понятиях, таких как «нация» и «родина», на которые может переноситься чувство сакрального, аффекты любви, уважения, самопожертвования и страха, которые цементируют, объединяют сообщество.

2) Ни одна нация не обладает этнической базой от природы; нации обретают её по мере того, как общество национализируется и начинает представлять себя в прошлом или в будущем так, как если бы оно образовывало естественное сообщество, обладающее одними истоками, культурой и интересами. Нации необходима этничность, т.к. без неё нация оставалась бы всего лишь идеей, и патриотический призыв не имел бы адресата. Но как создать этничность, чтобы она представлялась не в виде вымысла, а как нечто естественное, существующее всегда? Балибар выделяет два способа – язык и раса, которые представляются людям как нечто незыблемое, данное от природы, т.к. ни один человек не выбирает свой родной язык или расу. Формированию языковой общности нации способствует всеобщее школьное образование, которое насаждает некий общий код, норму языка. Но одной языковой общности недостаточно для создания эффекта единства, т.к. один и тот же язык могут использовать разные народы. Чтобы быть привязанной к границам определенного народа, языковая общность должна дополняться некоей обособленностью, принципом закрытости, исключительности. Этим принципом становиться понятие «расы», которое делает акцент на биологическом и духовном родстве индивидов, составляющих народ.

Балибар отмечает, что французская «революционная нация» сложилась, прежде всего, вокруг символа, которым является язык: политическое единство здесь тесно увязано с языковым единообразием, с подавлением местных диалектов и говоров (патуа). С другой стороны, американская «революционная нация» первоначально построила свои идеалы на двойном подавлении: оно выражалось в уничтожении коренных жителей – индейцев, и в проведении различия между свобод