Флоренский Павел Александрович

(1882 -1937)

Продолжал идеи философии всеединства. Работа "Столп и утверждение истины".

На западе философия ограничена рассудком, системой понятий, у русской философии идеи. В светской философии стали исходить из данных религиозного порядка. На месте религиозного опыта стремятся построить систему. Большое значение уделял духовному переживанию полноты бытия. Для особенностей - знаком с фольклором, оккультизмом, магизмом. Вся природа одушевлена. Энергия вещей втекает в другие вещи. Мир есть всегда текучее, всегда бывающее и дрожащее полубытие. За ним чуткое ухо прозревает иную действительность. Все имеет двойное существование, поэтому Флоренский демонстрировал сближение синтетического зрения у святых и в народном сознании.

Писал, что многие философствуют над религией и о религии. Надо философствовать о религии, окунувшись в ее среду. В своей гносеологии Флоренский хотел сохранить ревность церкви, но новые идеи должны оживить церковное учение. Много писал о значении тела в составе человека, экскурсии в область филологии. В гносеологии отвергал богословский рационализм, чтобы опереться на антиномизм. Истина есть антиномия, рассудок антиномичен. В рассудке по разрешению антиномии свободы - необходимость, но разрешается в опыте. Антиномичность рассудка противостоит потребности всецелой и вековечной истины. Истина должна все содержать в себе или "сущее всеединое". Он попытался найти твердое основание истины в разумной интуиции. Бытие истины не выводится, оно лишь получается в опыте. Сердце - орган восприятия гармонии мира. В силу греха разум раздроблен. Как возможна интуиция истины?

1.Подвиг истины.

2.Цельный разум (разум есть нечто подвижное, предполагающее подвиг).

В форме рассудка разум распадается в антиномиях. В воспроизведении единстве он цветет. Говорил о необходимости сближения разумной интуиции и созерцания единства бытия сердцем, сближение веры и знания. В вере приобщаемся к истине. Разум причастен бытию, а бытие разумности, таким образом, философия окунается в религиозную среду. Вера и знание не сливаются. Философия растет из веры, но двигатель философии - антиномиям. Только антиномиям можно верить, отсюда неслиянность путей философского знания и церковного ведения.

В метафизике развивал ряд понятий, связанных с Богом. Путь к абсолюту через сомнение, он есть скептический акт. Но через сомнение сознание движется к положению: если истина есть, она есть реальная разумность. Разумная реальность - единая сущность в трех ипостасях. Она есть всеединое или Бог. К этой истине приходим с помощью антиномизма. Разрыв с монистической непрерывностью обусловлен тем, что есть под творческим бытием, отказ от монизма мышления, чтобы познать Бога в подвиге веры.

Переходит к теме человека, расширяющейся в тему тварного бытия. Флоренский строит космологию - учение о единстве всех тварей в Боге. Понятие космоса делает Флоренского софиологом. Флоренский отказывается от дедукции тварного бытия. Его путь - восхождение от твари к абсолюту. Из природы Бога нельзя заключить о существовании мира. Акт творения должен мыслиться свободным. Тварь потому и тварь, что она небезусловно необходимое существо. Небесная природа твари из анализа тварного бытия, восхождения к абсолютному.

Надлежащее понятие твари возможно лишь на почве христианства. Христианство есть слияние границ веры и знания. Лишь тогда, когда люди увидят в твари не простую скорлупу демона, не эманацию Божества и не призрачное явление Бога, только тогда стало возможным понимание твари как самостоятельного, самодостаточного и самоответного творения Божия. Поэтому для Флоренского природа не феномен, не система явлений, а подлинное, реальное бытие с бесконечной мощью сил, действующих в ней. Лишь в христианстве природа понимается как живая реальность. В тварном бытии находим существенное его единство, это одно есть энергия данного рода. Таинственное единство связывает род: единство чисто мистическое.

Чем чище сознание от тумана чувственности, существеннее выступают ноуменальные зерна вещей. Эти зерна вещей или универсалии есть идеи, лики вещей. Есть ноуменальные зерна вещей. Они есть идеи. Флоренский говорит: "Идеи суть маленькие облики горних основ". Чем больше углубляемся в понятие идеи, тем больше возрастает трансцендентный момент идеи. Более глубокие идеи обладают большим трансцендентным моментом, сами идеи не могут вести к бытию твари. Им необходима энергия. Энергия идеи отодвигается от нее, открывается незримая ноуменальная сила, из которой вырастает тварное бытие. Идеи - это семена стихий, семенные логосы. Понимание идей как энергии, отсюда, вся природа одушевлена, все живое в целом и частях, связано тайными узами. Флоренскому было свойственно яркое чувство космоса как живого целого. Сфера идей - живое ощущение динамики бытия в его корнях, ощущение живой и творческой силы. Отсюда переживание идеи слова, имени. Вещь творится именем, имя - мистический корень, которым человек связан с иными мирами. Оно - божественная сущность. Восприятие космоса и его тайны завершатся учением о тварной Софии. Всецелая тварь имеет корень своей целокупности. Этим корнем или Софией тварь уходит во внутреннюю жизнь Бога и через него получает себе жизнь вечную от единого источника жизни. Космос открывается только в единстве и целостности, он есть много существ, идея - монада, которая не открывается логическим путем, но переживается в религиозном опыте, она религиозно дана. Метафизическая природа тварного вещества, ноне как система идей, а богосозданное единство твари. Переживание полноты бытия влечет принятие всеединства и к концепции церкви..

Ноуменальные зерна вещей - идеи = первообразы Бог созерцал в себе до сотворения. Но принадлежат эти зерна вещей к ноуменальному миру или к сфере высшего бытия. Флоренский признавал два мира. Отсюда мечтает понять единство всей твари в Боге. София - первозданное естество твари, предшествующее миру. Софию считал премирным, ипостасным собранием божественных первообразов. Тварная София есть ангел-хранитель твари, идеальная личность ее, четвертый ипостасный элемент, входящий в полноту бытия троичных недр по благословению Бога. Независимая от Бога тварная София не имеет бытия и рассыпается в дробность идеи твари. Флоренский не сливает тварную премудрость с логосом, но сближает с понятием о церкви, с Божьей матерью, как носительницей Софии. С Софией входит в сферу абсолюта и сам космос. Космос и абсолют сливаются во всеедином. Но всеединства не получатся. Если предполагать, что София есть церковь, а церковь тело Христово, то видимость всеединства получается. Однако без метафизики Боговоплощения связь двух миров остается нераскрытой. Христос есть двуипостасное существо. Если двуипостасность исключается, всеединство теряется. Когда грязь смыта с души подвигом, является тварь Божия как самобытное и страдающее существо. В христианстве видим влюбленность в тварь и влюбленную жалость, то есть природа твари двойная. Но если корень твари есть София-церковь, то откуда грязь и страдания в космосе? С одной стороны, София есть идея личного мира, с другой - ангел-хранитель. София осуществляется вечным актом, в этом отмечается противоречие в воззрениях Флоренского.

Тварь. Есть объективность, это богозданная тварь. Необходимо жить и чувствовать с тварью, которая вышла из рук творца. Прозревал в твари высшую природу, сквозь оболочку греха осязал чистое ядро божественной твари. Нет в человеке никакой реальности, которая была бы злая, но есть ложное употребление сил и способностей. Извращение порядка необходимости есть зло. Зло есть духовное стремление, а грех то, что ведет к таковому. Мистика церкви есть мистика груди, центром груди считает сердце. Задача - преодоление зла в сердце. Единство твари не стихийное единств безразличия, неорганическое единство стройности. Только христианство породило влюбленность в тварь и нанесло сердцу рану влюбленной жалостью ко всему сущему. Тело наше и есть красота, неизреченный образ славы Божьей. Бог и мир, дух и плоть, девство и брак находятся в антиномии. Для поверхностного созерцания оно нерешенное. Но по мере одухотворения личности выступает красота той или другой стороны антиномии. Для всякого религиозного сознания антиномии оказываются духовными ценностями. Дух Святый открывает себя в способности видеть красоту твари.

София. София - единый организм целокупной твари, которым тварь уходит в троичность (?) жизни и получает жизнь от Бога. София - тварная любовь Божья. В отношении твари ангел-хранитель, идеальная личность мира, образующий содержание богоразума, психическое содержание его. Вечно творимая Отцом через Сына и завершающаяся в Духе Святом. Бог мыслит вещами. Сущность - быть мыслимым Богом. Вечная София Слова Божия вне него и независимо от него. Оно не может иметь бытия и распадается в дробность идей о твари. В нем (Слове) она получает творческую силу. Единая в Боге, она множественна в твари. И воспроизводится в своих конкретных явлениях как идеальная личность человека, как образ Божий в человеке.

София участвует в жизни триипостасного бытия, входит в троичные недра и приобщается любви. Но, будучи Словом, а значит неединосущим лицом, она не образует единства, не есть любовь, но входит в общение любви, допускается войти в общение по неизреченному смирению Божества. Как четвертое лицо София не ипостась, но имеет различное отношение к ипостасям, от этого она получает свое значение. Под углом зрения ипостаси Отца - София идеальная субстанция, основа твари, мощь или сила бытия ее. Под углом зрения ипостаси Сына София - смысл, разум твари, истина или правда ее. Под углом зрения ипостаси Духа София есть духовность твари, святость, чистота и непорочность ее, то есть красота. Эта триединая идея - основа разума, святости, раскол в нашем рассудке, предстает нашему греховному уму в трех взаимоисключающих аспектах: основы, разума и святости.

София - память Божия, в священных недрах которой есть все, что есть; вне ее смерть и безумие.