Место стихотворных повестей «Граф Нулин» и «Домик в Коломне» в творчестве Пушкина

Серьёзный смысл шутливой повести.

Повесть была написана в ночь с 13 на 14 декабря 1825 года и первоначально называлась «Новый Тарквиний». Первые 30 стихов повести были напечатаны в «Московском вестнике» в 1827 г., а полностью она была опубликована в «Северных цветах» на 1828 год. В декабре 1828 г. «Граф Нулин» и «Бал» Баратынского вышли вместе отдельной книжкой под названием «Две повести в стихах».

О поводе, натолкнувшем Пушкина на этот сюжет, он сам написал в «Заметке о «Графе Нулине»: «…Перечитывая “Лукрецию”, довольно слабую поэму Шекспира, я подумал: что если б Лукреции пришла в голову мысль дать пощёчину Тарквинию? Мысль пародировать историю и Шекспира мне представилась. Я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра написал эту повесть. Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число. «Граф Нулин» писан 13 и 14 декабря.

Таким образом, шутливая повесть Пушкина прямо связана с его серьёзными историческими размышлениями о роли случая в истории, о роли «пустяков» (исторических «нулей») в большой истории. На исторический смысл указывают и заключительная фраза Пушкина в его заметке: «Бывают странные сближенья». Вероятно имеется в виду случайное совпадение дня завершения повести «Граф Нулин» и свершения декабрьского восстания в Петербурге.

Своеобразие поэтической формы «Графа Нулина»

Работая над «Борисом Годуновым» Пушкин не мог не думать о принципах обработки исторического материала, так как не мог не видеть разницы между архивными документами и описанием тех же событий в «Истории…» Карамзина.

Однако неожиданно работа Пушкина над историческим материалом привела его к «Графу Нулину» — пародии на такой тип историзма. Повествователь в «Графе Нулину» — пародийный образ историка: он и субъективен (не скрывает своего сентиментально-поэтического отношения к героям, своих догадок, своей логики), и в то же время старается быть документально достоверным (описывает все детали, даже ненужные)

Повествователь строго последовательно и внимательно выстраивает свой сюжет, но в итоге приходит к нулевому результату: истинной причины произошедшего не понял не только муж Наташи, не только раздосадованный граф Нулин, но и повествователь, который вынужден сделать совершенно ложный вывод: Супругу верная жена/ Друзья, совсем не диво. В самом деле: сильной пощёчиной Наташа недвусмысленно отвергла притязания Нулина и, более того, всё честно рассказала мужу. Однако незаметно истина ускользнула от историка:

Но кто же более всего

С Наташей Павловной смеялся?

Не угадать вам. <…>

Смеялся Лидин, их сосед,

Помещик двадцати трёх лет.

Таким образом, Пушкин вышел в своих размышлениях к интереснейшему выводу: в «Борисе Годунове» — историческая сила не есть простая сумма действий отдельных лиц (добрые намерения каждого персонажа в «Борисе Годунове» в сумме оказались безликим злом), в «Графе Нулине» — историческое событие иррационально нелогично, случайно, непонятно. Наташа должна была соблазниться, недаром было её теплое рукопожатие и взгляды, недаром двери были незапертые и «лампа чуть горела», но она дала слишком громкую пощечину, отчего проснулась собака, от лая которой проснулась служанка Параша, отчего граф срочно бежал из спальни Наташи — всё шло по сюжету, но вмешался пустяк, совершенный «нуль», бессмысленная случайность. Безликое и иррациональное начало в жизни. В историческом процессе всерьез беспокоит Пушкина, переживающего драму с отцом и поражение декабристов, а также своё случайное отсутствие в Петербурге.

Написана после «Евгения Онегина». Следующий этап развития стихотворного повествования, дальнейшее развитие жанра стихотворной повести, этап движения Пушкина к эпосу. В «Домике в Коломне» он испытывает октаву, традиционную для эпоса строфу, чередование мужских и женских рифм, стройные созвучия, афористическое итоговое двустишие. Соревнование онегинской строфы и октавы.

«Домик в Коломне» — поэма-травести, переделка «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо с переодеванием героев, с травестийным снижением героя до кухарки. Сам сюжет повести обыгрывает собственную поэтическую форму (чередование мужских и женских рифм, необходимость выводов в конце строфы). Первые 8 строф повести полностью посвящены рассуждениям автора о преимуществах и особенностях октавы последние 2 строфы посвящены необходимости сделать вывод, но вывода никакого нет

Выводы:

Движение Пушкина к эпосу происходило от «Цыган» к «Борису Годунову» и далее через жанр стихотворной повести. Освоение новых форм у Пушкина принимает вид пародии над существующими формами.