Этнометодология

Еще одна из парадигм современной западной социологии — этнометодология, определенным образом связанная с символическим интеракционизмом (поскольку и для нее главное — изучение взаимодействия). Ее основателем является американский социолог Гарольд Гарфинкель. Смысл этой концепции состоит в превращении методов этнографии и социальной антропологии в общую методологию социологических исследований. Речь идет об использовании методов изучения различных общин и примитивных культур и переводе их на язык процедур анализа современных социальных и культурных явлений и процессов.

Этнометодология имеет дело с повседневными, обыденными

действиями людей и их практическим мышлением в ходе осущесвения такой деятельности. Исходя из этого, Гарфинкель изучал поведение людей в суде, очередь как явление социального порядка, беседы между людьми и т. д. Главное, что его интересовало, — как, каким образом, благодаря каким методам и каким действиям осуществляется деятельность группы, непосредственно производящей социальный порядок. Предмет этнометодологии составляют процедуры интерпритации социальных явлений и их научного осмысления, осуществляемого как раскрытие механизмов социальной коммуникации между людьми. Поскольку последняя имеет место прежде всего в виде речи, языкового общения, приобретающего формальные очертания и структуры, становится понятным утверждение Гарфинкеля: "Интересы этнометодологии... настойчиво фокусиру­ются на формальных структурах ежедневной деятельности". Большое значение придается мастерству обычного языка, с по­мощью которого производится истолкование эмпирических си­туаций повседневной социальной жизни. Этим и должна зани­маться, по мнению Гарфинкеля, социология.

Следовательно, анализ социальных коммуникаций позволяет обнаруживать реальные социальные проблемы. Отталкиваясь от формальных структур языкового общения, повседневного разговора, можно выявлять социальные противоречия. Такой вывод базируется на гипотезе, являющейся одной из базовых для этнометодологии и сформулированной Гарфинкелем изначаль­но: давая рациональные объяснения своим действиям, люди де­лают эти действия рациональными, внося тем самым в социаль­ную жизнь понятность, объяснимость и упорядоченность.

Основное требование этнометодологии — не допускать раз­рыва между субъектом и объектом изучения. Социолог должен быть включен в ситуацию исследования, он не может смотреть на нее отстраненным взглядом. Задача социолога — оказаться в состоянии взаимосопряженности с исследуемым, именно на этом базируется их взаимодействие. Представители этнометодологии подчеркивают, что такое взаимодействие, опирающееся на ком­муникацию между исследователем и объектом изучения, дает неизмеримо более богатую информацию, чем любой иной спо­соб ее получения. Поэтому выводы этнометодологов, достигае­мые в ходе такого общения, часто носят характер простого здра­вого смысла, что называется, народной мудрости. Эти выводы воспроизводят социальное взаимодействие в качестве речевой коммуникации, характеризуемой как отражение поведения лю­дей.

Таким образом, для этнометодологии социальная реальность лишена объективных характеристик. В качестве объективных свойств присутствуют значения собственных суждений, которые (значения) мы приписываем этой реальности. Социальная и культурная реальность, следовательно, конструируется в про­цессе взаимодействия на основе речевой коммуникации. Поскольку сама коммуникация отражает единичные акты деятельности, понятно, что реальность повседневной жизни этнометодологи рассматривают как поток уникальных, неповторимых ситуаций.

В конечном итоге мы имеем дело с достаточно субъективистским истолкованием социальной действительности, которая,по существу, отождествляется с ее восприятием. Но, несмотря то, что объективное содержание социальной реальности этнометодологии редуцируется к представлению о ней социолога, все же конкретные исследования обыденного сознания, общения, морали дают положительные результаты. Эта прибавка знания посредством этнометодологических исследований и обусловила известную популярность рассмотренной парадигмы.

Основные понятия и принципы этнометодологии

Одно из центральных понятий этнометодологии — фоновые ожидания. Как и многие другие понятия эгнометодологии, оно имеет целый ряд смыслов и значений, аспектов и толкований. Это и свойства повседневной жизни, составляющие основу повседневной деятельности. Это и социаль­но одобряемые установки индивидов на те или иные действия. Это и пред­ставления людей о социальном мире, выступающие в виде своеобразных правил их взаимодействия, имеющих нравственно-принудительный ха­рактер и регулирующих моральный порядок в отношениях между индиви­дами. Благодаря фоновым ожиданиям (а они могут рассматриваться и как портретная характеристика общества) люди выступают активными субъ-екиши социального взаимодействия, своеобразными «конструкторами» социальной реальности.

кЕще одно важное понятие этнометодологии — индексация, под кото­рой понимается трактовка смысла поведения человека, вытекающая из контекста этого поведения.

21. ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ - в узком (строгом) смысле - социологическая концепция Шюца (см.) и его последователей, основанная на переинтерпретации и развитии идей понимающей социологии М. Вебера (см.) с позиций социологизированной версии феноменологии позднего Э. Гуссерля; в широком смысле теоретико-методологическая ориентация в "неклассической" социологии 20 в., эксплицировавшая социологический потенциал философской феноменологии для осмысления социального мира в его сугубо человеческом бытии - с позиций практически действующих, конституирующих себя и себя-в-мире индивидов. В этом отношении Ф.С. следует общим установкам понимающей социологии и вписывается как особая редакция в "гуманистическую альтернативу" в социологическом знании в целом.

В качестве самостоятельных версий Ф.С. могут быть рассмотрены, с одной стороны, этнометодология Гарфинкеля и близкий ей проект когнитивной социологии А. Сикурела, а с другой - феноменологический вариант социологии знания Бергера и Лукмана. В этих версиях заметно влияние идей философской антропологии, в частности - Шелера, а также символического интеракционизма (прежде всего Дж.Г. Мида. Линию экзистенциальной феноменологии М. Мерло-Понти продолжил в американской социологии Э.А. Тириакьян.

Исходная посылка Ф.С. задает ее оппонирование структурно-функциональной социологии: индивид не является пленником социальной структуры, социальная реальность постоянно воссоздается нами, зависима от нашего сознания и наших ее интерпретаций. Соответственно, в фокус внимания социологии должна попасть человеческая субъективность. Однако взгляд на нее с позиции внешнего наблюдателя как минимум непродуктивен, не позволяет "пробиться" к ее истокам. Следовательно, необходимо погружение в мир, в котором живет человек, т.е. в мир жизни или жизненный мир. Только в этом случае можно дать адекватное толкование, понять принципы конструирования (конституирования) мира и переистолковать, т.е. изменить его, что требует выхода на исходные основания всякого возможного опыта-знания и требует, следовательно, освобождения нас от предвзятости видения, налагаемого реальной историей и культурой, в которой мы (некритически) социализированы. Тем самым необходим выход на уровень изначального коллективно разделяемого опыта, далее "не разложимого", воспринимаемого как данность. А это взгляд на мир как пред-данное, в котором только что-то и возможно, в том числе и какое-либо знание, которое само вырастает из этого мира феноменов (того, что наличествует в сознании непосредственно, ясно и очевидно, не будучи связано с логикой умозаключений). Таким образом, социальные феномены пред-задаются сознанием, его содержанием и способами представленности в нем. Сознание всегда интенционально, оно всегда о чем-то, всегда вплетено в мир, однако судить о чем-либо находящемся вне сознания (о мире объектов), мы не имеем никаких оснований. Следовательно, любая адекватная своему предмету социологическая стратегия должна: 1) исходить из "взятия в скобки" вопроса о существовании мира объектов вне сознания; 2) провести феноменологическую редукцию, т.е. освободиться от "предвзятостей" видения и обнаружить исходное значимое для всякого субъекта, разделяемое им (но не независимое от него); 3) зафиксировать естественную установку (естественное, "незатемненное" наработанными условностями и абстракциями непосредственное отношение к миру), которая возможна только в жизненном мире (мире повседневности - отсюда более поздние версии "социологии повседневности"); 4) дать анализ-реконструкцию возможных согласований-пониманий, достигаемых субъектами в интерсубъективном взаимодействии-общении и выявить основополагающие принципы и механизмы конституирования (конструирования) при этом социокультурного мира.

Таким образом, проект Ф.С. начинается с точки, на которой останавливается философская феноменология или с которой она начинает движение к трансцендентальной установке - поиску "чистого" сознания, интенциональных структур, трансцендентальной субъективности (мира как он возникает, становится и существует для нас) посредством трансцендентальной редукции (вторичной феноменологической редукции). В этой точке Ф.С. как бы оборачивает движение, ставя своей задачей описание смыслового строения социального мира, развертывая его из первичных фундирующих интенций как организацию социальной реальности практически действующими субъектами, исходящими из первично данных, "разделяемых всеми" значений. По сути Ф.С. - это нетрансцендентальная конститутивная феноменология естественной установки. В этом случае ее исходная задача заключается в том, чтобы показать, каким образом возможен изначальный коллективно разделяемый опыт, снимающий тотальную субъективность видения и задающий общность восприятия и понимания мира у множества индивидов; это ни что иное, как проблема возможности интерсубъективного понимания или (шире) проблема интерсубъективности как конституирующего социум начала.

Исходной для конституирования интерсубъективного пространства в Ф.С. оказывается ситуация "лицом-к-лицу". В ней каждый из участников взаимодействия исходит из двух допущений: 1) признания обоюдности перспектив и 2) признания их смысловой конгруэнтности (релевантности). Обоюдность перспектив предполагает принципиальную взаимозаменяемость моей и иной ("Другого") перспектив - встав на место "Другого", заняв его "здесь", "Я" увижу вещи так же, как и он (и наоборот). Второе допущение исходит из моей веры в то, что "Другой" при определенных обстоятельствах будет оценивать эти обстоятельства так же, как и "Я", и будет выбирать для достижения конкретной цели такие же средства. Фактически, это ход к типизациям (впечатлений, людей, событий, ситуаций), воспринимаемым как знание "каждого" (т.е. знание объективированное и анонимное), апплицируемое на каждый уникальный случай. Так, мы понимаем и интерпретируем "Другого", хотя и приблизительно, но всегда лучше, чем самих себя. Свое "Я" возможно зафиксировать лишь в рефлексивном повороте к самому себе, а предметом рефлексии всегда является уже "бывшее", отстраненное от "здесь-и-теперь", т.е. мне не дано мое собственное действие в его актуальном настоящем. Зато "Другой" дан мне непосредственно "здесь-и-сейчас". С другой стороны, "Другой" также не видит себя "здесь-и-сейчас", но способен непосредственно увидеть меня. Следовательно, можно говорить о некоторой непосредственной одновременности "Мы" в силу пересечения потоков нашего сознания "здесь-и-сейчас". И это не требует от нас никакой рефлексии. Единственно, что от нас требуется - это некоторое знакомство с "биографическими ситуациями" друг друга. В противном случае "Мы-отношения" заменяются на "Они-отношения" современников, когда поведение другого истолковывается только исходя из типической модели. "Мы-отношения" и "Они-отношения" задают рамку возможного структурирования - организации реальности, т.е. ее конституирования в разных ситуациях взаимодействия-общения через вычленение и фиксацию значений новых переживаний. При этом последние включаются в целое "наличного запаса знаний", интерпретируются по определенным схемам (типизациям), объективируемым в культуре. Тем самым Ф.С. может интерпретироваться как одна из версий социологии культуры (культур-социологии) и в этом отношении ее дальнейшее развертывание переносится в область выявления контекстов значений, к которым относит свое действие (знак) сам действующий индивид, что дополняется, как правило, выявлением его мотивов. Эта линия наиболее полно нашла свое воплощение в рамках общей "понимающей" ориентации в социологии и в этнометодологии. Однако Ф.С. может быть одновременно переинтерпретирована и как версия социологии знания, если акцент будет перенесен на процессы вторичных типизаций, ведущих к конституированию автономных областей специализированного (прежде всего - научного) знания. Эта линия наиболее полно воплотилась в феноменологической концепции знания Бергера и Лукмана.