double arrow

Теократическое государство даосов 7 страница

Говоря о современном положении даосизма, следует обратить внимание и на соотношение объемов понятий «даосизм» и «традиционная китайская культура» в современной западной синологии, поскльку последняя в известной степени оказывает стимулирующее воздействие на рост традиционалистских настроений среди интеллигенции Тайваня, Сянгана (Гонконга), китайских общин в эмиграции и на некоторые оценки китайской культурной традиции в самой КНР.

Еще Сюй Ди-шань в 1920-е гг. справедливо заметил, что доминанта конфуцианства в сфере этнопсихологии китайцев во многом является видимостью, ошибкой стороннего наблюдателя, принимающего за сущностное наиболее бросающееся в глаза. В реальности же удельный вес даосских представлений, активно формировавших этнопсихологию ханьцев и их менталитет, значительно превышает объем влияния конфуцианства.

Это в целом верное наблюдение китайского ученого нередко используется и частью западных ученых. Прежде всего необходимо отметить все более усиливающийся со второй половины ХХ в. интерес к китайской (а во многом непосредственно к даосской) мысли представителей экзистенциалистско-феноменологического направления западной философии. Об этом свидетельствует и международная феноменологическая конференция, проведенная на Тайване в 1984 г.

Феноменологии склонны рассматривать даосскую философию как типологически сопоставимую с философией Э. Гуссерля и М. айдеггера и активно используют свою терминологию в качестве эквивалентов древнекитайских терминов. Это, безусловно, способствует оживлению традиционалистских тенденций в китайских общинах, являясь для носителей подобных идей как бы доказательством признания Западом (создавшим феноменологию лишь в ХХ в.) китайского приоритета и превосходства китайской культоры над западной.

Заслуживают внимания и попытки некоторых ученых (зачастую крупных специалистов) представить весь трудный и сложный опыт истории КНР как следствие влияния глубинного и наиболее сущностного (даосского) аспекта китайской культуры с его эгалитаристско-утопическими тенденциями.

Так, крупный японский исследователь даосизма Ёсиока Ёситоё, рассказывая о своей встрече с главой секты Дадао-хуэй в одной из деревень пров. Хэбэй в 40-е гг., подчеркивает его эгалитаристские настроения, ориентированные на идеи тай пин, и видит в этих идеях источник революционной активности крестьянства. И одновременно этот же ученый сопоставляет даосизм с синтоизмом в качестве национальной идеологии, оказавшей доминирующее влияние на формирование национального характера китайского народа, ценностей и установок китайской культуры.

Из сказанного выше вытекает вывод о необходимости углублять и развивать даологические исследования в нашей стране. Несмотря на значительные успехи, достигнутые в этой области за последние годы, в целом уровень изученности даосизма в России еще отстает от мирового. Даосская идеология продолжает свое функционирование на разных уровнях, и в настоящее время остается активной силой в странах китайской культуры, и это еще больше подчеркивает актуальность изучения истории даосской доктрины и даосских институтов, в равной степени как и их современное состояние.

«Народный даосизм» и пантеон даосских божеств

Изучение и издание текстов и распространение даосских идей среди образованной верхушки китайского общества протекали в средневековом Китае на фоне постепенного распространения в широких массах низшего пласта даосских верований, или «народного даосизма».

Распространение «народного даосизма» состояло не в том. что древние и привычные народу верования, обряды и суеверия заменялись новыми, «даосскими». Этот процесс шел иначе: все древние суеверия, верования, божества, духи, культы, магические и мантические обряды шаманов и гадателей сами постепенно становились «даосскими».

Почти все древние культы отправлялись даосскими монахами, а все магические и мантические обряды – даосскими магами и гадателями, которые стали преемниками древних шаманов. Сила «народного даосизма» заключалась в его «всеядности», абсолютной терпимости и необычайно легкой восприимчивости. Поэтому уже вскоре после начала нашей эры в системе религиозных верований и представлений практически не осталось ни единого места, куда не проникли бы даосы.

В отличие от верхнего пласта даосизма с его идеями и теориями, «народный даосизм» уделял теории очень мало внимания. Главным для него была повседневная практика и удовлетворение самых разнообразных и постоянно менявшихся религиозных потребностей широких масс населения, и прежде всего крестьянства.

Даосские жрецы, монахи, маги и гадатели руководили всеми процессиями и молебнами и обеспечивали контакт с представителями потустороннего мира, душами умерших, а также выступали посредниками при обращении к многочиленным богам, героям и духам народного пантеона. Подавляющее большинство небольших храмов, кумирен и деревенских часовен находились в ведении именно даосских священнослужителей, к которым всегда можно было обратиться за помощью, советом и содействием.

Универсальность «народного даосизма» особенно наглядно проявляется на примере сложившегося на протяжении средневековья гигантского и поистине необъятного даосского пантеона. В него входят божества высшего, среднего и низшего рангов, многочисленные бессмертные, святые, великие личности прошлого, а также неисчислимое количество героев и духов-покровителей.

Здесь обращает на себя внимание не только беспорядочно-эклектичный подбор персон для деификации (наряду с Лао-цзы, в даосском пантеоне можно найти будд и буддийских святых, а также конфуцианских мудрецов во главе с самим Конфуцием), но и необычайная легкость самого процесса канонизации.

В число даосских божеств и героев автоматически включались все хоть сколько-нибудь почтенные и почитаемые духи, мифические деятели, правители и герои древности, даосские проповедники и бессмертные, а иногда даже и просто добродетельные и чем-то прославившиеся чиновники и местные жители. К ним принадлежали все духи и мистические сверхъестественные силы, которые конструировались и обожествлялись даосскими астрологами, медиками и алхимиками - например, те же 36 тыс. духов человеческого тела (микрокосма).

Причем для канонизации этих духов не требовалось ни согласия властей и духовных авторитетов, ни даже обязательной всеобщей известности или всенародного одобрения. Обычное уважение к любой незаурядной личности или распространившиеся после смерти человека слухи об активности его духа (является кому-то во сне, или чем-то помогает и т.д.) служили достаточным оснванием для его деификации.

В честь духа такого человека строили храм и помещали на алтарь его статую или иконографическое изображение. На алтарь приносили жертвы. Такой храм, естественно, обслуживался даосским монахом. Так обычно и возникал новый культ. И хотя влияние такого локального божества не выходило за пределы данной местности (а иногда даже лиц определенной профессии – рыбаков или моряков), это нисколько не умаляло его достоинств и не снижало его значения.

Зато даосизм в целом с помощью такого рода культов и храмов укреплял свои позиции и авторитет. Уже в эпоху Тан в Китае насчитывалось 1687 даосских храмов.

Обилие божеств и героев народного пантеона делает его систематизацию практически невозможной. Даже в даосских канонах, собранных в «Даоцзане», на этот счет существует весьма значительный разнобой. Примерная систематизация, предложенная на рубеже V-VI вв. даосом Тао Хунцзином и зафиксированная в «Даоцзане», выглядит следующим образом.

Все божества и бессмертные разделены на семь рядов-рангов, соответствующих семи небесам. В каждом ряду есть три места: центральное, левое и правое. В первом ряду на центральном месте, в нефритовом дворце, находится небесное божество Дао или Великого Начала (Тай-чу). Центральное место в следующем ряду занимает божество Великой Чистоты (Тай-су). И только на небе четвертого ряда-яруса помещен великий Лаоцзюнь (Лао-цзы).

Справа и слева от центральных божеств на небесах третьего и четвертого ярусов разместились древние легендарные правители Яо, Шунь и Юй, Конфуций и снова Лао-цзы (на этот раз под своим собственным именем). На нижнем, седьмом ярусе, - герои сравнительно недавнего времени: Цинь Шихуан-ди, чжоуские Вэнь-ван и У-ван, вэйский Вэнь-ди, ханьский Гуан У-ди и другие.

Классификация Тао Хунцзина не очень ясна, да и вряд ли она была общеринятой даже в его время. Тем более невозможно было создать общепризнанную четкую классификацию позже, когда количество почитаемых божеств и героев росло с огромной быстротой. И вплоть до оформления в начале II тысячелетия системы религиозного синкретизма, весьма сложно говорить даже о том, кто возглавлял даосский пантеон.

Во всяком случае, в даосском пантеоне I тысячелетия можно выделить три основные группы божеств и героев.

К первой, высшей группе, относились те, кто олицетворял собой важнейшие категории даосизма – идеи о Дао, о силах инь-ян, о бессмертии, трансформации и т.д. Вначале некоторых из этих Верховных Божеств представлялись в виде абстрактных полумистических кнцепций-категорий типа Тай-чу, Тай-су и Тай-и. Иногда они изображались в виде божественной триады из Трех Единственных – Тянь-и (Небесное начало), Ди-и (Земное) и Тай-и (Высшее). Со временем, по мере развития религиозного даосизма и осмысления категорий философского даосизма в плане их деификации, а также под влиянием народной мифологии, даосский пантеон начал наполняться антропоморфными божествами, олицетворявшими собой ту или иную идею.

В первую очередь этот процесс нашел свое отражение в деификации таких мифических персонажей, как богиня Сиванму и ее супруг Дунванфу, которые стали символизировать силы инь и ян. Вторичный характер этой символики несомненен: если миф о Сиванму был известен в Китае задолго до оформления даосизма в религию, то имя ее супруга Дунванфу появилось намного позже.

Со временем число персонифицированных божеств-личностей, приходивших на смену божествам-категориям, стало возрастать. Наиболее наглядным примером, иллюстрирующим этот процесс, является деификация Лао-цзы, который уже в текстах первых веков н.э. выступает в качестве изначальной персонификации Дао под именем Лао-цзюнь (Старый/Почтенный государь) или Дао-дэ-тянь-цзюнь (Небесный гоударь, воплощающий Дао и благодать). Он наделяется эпитетом тайшан (высочайший, августейший предок) и описывается порождающим весь мир, во всех его духовно-божественных и телесных ипостасях, а после знакомства даосов с буддизмом Лао-цзы стал наделяться способностью регулярно перевоплощаться в различных патриархов даосской, а затем и буддийской традиции. В соответствии с пониманием мудреца как «некоронованного царя» (су ван), отраженным в «Чжуан-цзы» (гл. 13), Лао-цзы впервые предстал в мифологизированной истории в виде Гуан-чэн-цзы («Чжуан-цзы», гл.11) – наставника легендарного Желтого императора – Хуанди. В одном из позднейших даосских сказаний уже говорится, что в качестве собственно Лао-цзы он самозародился в 1358 до н. э., создав тело собственной матери – «Нефритовой девы» (Юйнюй), проникнув в ее лоно в виде солнечной (ян) энергии, аккумулированной в пятицветной жемчужине, и пробыв там 81 год. Родившись под сливовым деревом, он принял фамилию Ли («слива»), обрел чудесный облик, включающий в себя золотое лицо, удлиненные мочки (признак мудрости) и выпуклость на темени (аналогичную ушнише – одному из «32 признаков великой личности», по которому в буддизме отличали идеального – вселенского, священного, харизматического – царя-чакравартина и Будду), а также способность к превращениям, например, в черного барана. Согласно преданию школы Чжэнъи-дао, воплощением Лао-цзы был анонимный автор древнейшего мистического комментария к «Дао Дэ цзину», известный по прозвищу Хэ-шан-гун (Почтенный муж с Берега Реки, III – I вв. до н.э.). Последний раз он явился в мир в 142 или в 145 г. н.э. и передал чудодейственные полномочия своему наместнику на земле – первому патриарху школы Чжан Даолину. В других даосских школах существует вера и в его дальнейшие воплощения, количество которых сводится к сакрально-нумерологическому числу 81. Еще в 156 г. до н. э. по приказу императора в честь Лао-цзы были принесены первые жертвы на его родине (деревня Цюйжэнь округа Ли в провинции Ку царства Чу), но подлинный размах культ Лао-цзы приобретает при династии Тан (618-907), императоры которой носили фамилию Ли и почитали его своим предком. В народных верованиях Лао-цзюнь считается покровителем заклинателей, кузнецов, ювелиров, точильщиков и мастеров по изготовлению пиал и палочек для еды. Важнейшими атрибутами его иконографии являются триграммы и гексаграммы «Ицзина» и черный бык, верхом на котором он отправился на запад.

Даосская идея о бессмертии нашла свое воплощение и в образе легендарного Хуанди (2697-2598 гг. до н. э.), которого еще древние даосы считали одним из своих родоначальников. Именно Хуанди первым из людей стал бессмертным и вознесся на небо, где стал покровителем даосизма и всех достигших бессмертия.

Наконец, воплощением процесса сотворения мироздания стал считаться вселенский великан Паньгу.

Сначала все эти божества-личности существовали в даосском пантеоне параллельно и почитались наряду с божествами-категориями. Но позже божества-категории отошли в сферу “чистой” теории, а божества-личности стали устойчивым олицетворением определенной идеи.

На рубеже I-II тысячелетий сложился устойчивый порядок их изображения и почитания. Трое самых высших божеств даосского пантеона уже воспринимались в качестве триады Лао-цзы, Хуанди и Паньгу. Однако позже Хуанди был заменен появившимся в этот же период еще одним высшим небесным божеством – Юйхуан шанди (Верховный владыка нефритовый государь). В системе даосизма, а затем и в системе синкретической религии это божество заняло одно из самых высших мест и воспринимается по ассоциации с древнекитайским Шанди верховным главой всекитайского пантеона.

Культ Юйхуан шанди возник в эпоху Тан, примерно в Х в. Предполагают, что на формирование этого образа определенное влияние оказал образ индийского Индры (кит. Ши-ди), пришедший в Китай с буддизмом. В 1012 г., когда сунский император Чжэн-цзун увидел «вещий сон» с активным участием Юйхуана в качестве «Нефритового императора», он особым указом включил его в состав государственного пантеона, в 1013 г. поместил изображение Юйхуана в особом храме при своем дворце и совершил перед ним обряд жертвоприношения, а в 1014 г. окончательно сформулировал его титул верховного божества и главы пантеона.

Считается, что Юйхуан шанди обитает в нефритовом дворце с золотыми воротами, который находится на самом высшем из 36 небес – небе Дало, откуда управляет всеми небесами, землей и подземным миром. У ворот дворца в качестве привратника стоит даосский святой Ван Лин-гуань. При дворе Юйхуана существуют небесные управы (министерства): грома, огня, моровых поветрий, Пяти священных пиков, богатства и т.д. Он восседает на тоне в церемониальном императорском халате с вышитыми драконами, в императорском головном уборе (мянь), украшенном драгоценными камнями. В руках он держит нефритовую дощечку. Его лицо обрамлено бородой и усами и лишено всякого выражения (даосский знак истинного величия). Трон окружает сонм помощников и министров. Он – верховный правитель всех богов и духов и по своему положению равен императору на земле.

В начале 12 в. для Юйхуана был сооружен еще более пышный храм, было приказано соорудить храмы в его честь по всей стране и везде установить статуи Юйхуана в одеждах императора. С этого момента Юйхуан шанди стал одним из наиболее видных и популярных божеств в стране. Вскоре его стали почитать в качестве главы всекитайского пантеона, причем даосы и буддисты боролись за то, чтобы считать его по происхождению «своим». Видимо, в ходе этой борьбы стали рождаться новые легенды о происхождении Юйхуана. Но одержали верх даосы, которые объявили Юйхуана своим высшим божеством, а школа Чжэнъидао считает своих патриархов его земными наместниками и пророками. Они же явились и авторами новой легенды, «исторически» привязавшей Юйхуана к Китаю и к даосизму. Эта легенда гласит, что еще в глубокой древности один из китайских правителей и его супруга молились о даровании им наследника. Как-то во сне супруга увидела Лао-цзы верхом на драконе с младенцем в руках. Вскоре родился долгожданный сын, который с детства всех поражал милосердием, заботой о бедных и прочими конфуцианскими добродетелями. Заняв престол отца, он через несколько лет уступил свое место одному из министров, а сам стал отшельником и провел остаток дней в лечении болезней и поисках бессмертия. Видимо, именно это позволило ему затем занять столь видное место на небе.

Эта легенда, «объясняющая» появление нового божества с весьма рационалистических позиций и «связывающая» его с событиями китайской истории, сталкивает нас с очень интересным явлением в истории китайской религии. Для этой религии, вопреки всем нормам, характерным для многих других, едва ли не самой главной задачей, обеспечивающей должное уважение к божеству, было не подчеркивание его непостижимо мистической натуры, а, напротив, стремление «приземлить» его. Даже верховный глава китайского пантеона получает право на существование именно потому, что он был когда-то хорошим китайцем, обладавшим должным комплексом конфуцианских моральных добродетелей. Существует и другая версия, согласно которой Юйхуан появился в момент творения и создания неба и земли, а живет он во дворце на горе Юйцзиншань.

Культ Юйхуана имел свои взлеты и падения и далеко не всегда занимал в системе официально санкционированнонных божеств место, соответствовавшее его высокому положению в пантеоне народной религии. Уже в эпоху Мин культ Юйхуана пришел в упадок, а в эпоху Цин, при императоре Цяньлуне, он был даже официально запрещен, т.к. превратился в главное знамя религиозных сект, выступавших против властей. Возможно, здесь также сыграла роль чрезмерно большая популярность Юйхуана в народе, который почитал его как главу всекитайского пантеона и приписывал ему руководство всем миром сверхъестественных сил и уподоблял земному императору. Вполне естественно, что подобное гипертрофирование даосского культа Юйхуана, заслонившего собой даже всемогущее конфуцианское Небо, едва ли могло вызвать одобение властей, относившихся к народной религии как к суевериям невежественной толпы. Во всяком случае, в эпоху Цин этот культ уже был объявлен еретическим, что не помешало народу по-прежнему относиться к Юйхуану как к главе пантеона и торжественно отмечать день его рождения 9-го числа 1-го месяца как в посвященных ему храмах, так и на домашних алтарях.

Соответственно, Юйхуан шанди возглавил и верховную триаду даосского пантеона. Двумя другими членами этой триады оставались Лаоцзюнь и Паньгу. Иногда место Паньгу занимал кто-либо иной из божеств высшего ранга, например, Тай-ши или Тай-и.

Эти и другие верховные божества продолжали относиться к высшей группе и были объектом наибольшего почитания. Однако не все из них в равной степени пользовались этим почитанием. Например, культы Паньгу и Сиванму со временем ослабели и утратили свое главенствующее положение, но, тем не менее, эти божества по-прежнему относятся к высшей группе.

В XII-XIII вв. пантеон даосских божеств обретает структуру, которая сохраняется до настоящего времени:

1. Божества Небес (тяньшэнь). К ним относятся: три чистейших (саньцин), четыре императора (сыюй), тридцать два Небесных Владыки, три чиновника (саньгуань), божества Лэй Гун, Дянь My и др. У каждого из них — строго определенный небесный уровень обитания, соответствующий религиозному пониманию процесса эволюции Дао и ступеням созерцательной практики.

2. Земные достопочтенные (дичжи). К ним относятся божества определенных местностей, городов, гор, лесов, рек и морей. Кроме того, в эту группу входят божества земли (тушэнь), ворот (мэньшэнь), домашнего очага (цзаошэнь), колодца (цзиншэнь), отхожих мест (цэшэнь) и др. Многие из них сначала были людьми и впоследствии стали божествами (шэньжэнь). Именно в эту группу вошло большинство божеств, которые даосизм впитал из локальных народных культов.

3. Божества-призраки (жэьгуй чжи шэнь) — обожествленные предки (в том числе семейные), духи-покровители ремесел и школ, полулегендарные герои. Среди них — Конфуций, Мэн Цзы, Гуаньгун (Гуань Юй), У Ди, Юэ Фэй, Лу Бань и др.

4. Божества человеческого организма (жэньти чжи шэнь). Согласно даосским представлениям, тело человека вмещает 36 тыс. божеств. Их медитативная визуализация и созерцание являются важнейшими составляющими даосских обрядов и повседневных психотехнических занятий. Причем не все из этих божеств благорасположены к человеку. Так, «три червя» (саньшишэнь), воплощающие сребролюбие, чревоугодие и любострастие, препятствуют достижению адептом бессмертия. Считается, что ежегодно в день рождения человека они поднимаются на Небо и докладывают обо всех его прегрешениях. Идущий по пути самосовершенствования должен «запереть» их в своем теле, не смыкая глаз в течение 24 часов, усердно читая канонические тексты и произнося соответствующие заклинания. Считается, что при постоянстве такой практики можно достичь их полной нейтрализации.

5. Божества преисподней (дифу шэньлин). Даосская традиция связывает представления о существовании двух загробных миров с горами Тайшань (пров. Шаньдун) и Фэндушань (пров. Сычуань). Великий владыка восточного пика Тайшань (Тайшань дунюе дади) определяет срок жизни и посмертную судьбу души, а Великий владыка Фэнду (Фэнду дади) ведает духами и призраками умерших. Подобно Небу, преисподняя насчитывает 36 уровней, каждому из которых соответствуют определенные божества.

6. Бессмертные (сянь). Общепризнанная типология бессмертных представлена в трактате Гэ Хуна «Баопу цзы» (III–IV вв.):

а) небесные бессмертные (тяньсянь), занявшие место среди небесных божеств;

б) земные бессмертные (дисянь), пребывающие на «знаменитых горах» или в «пещерных чертогах»;

в) бессмертные, освободившиеся от трупа (шицзесянь), обретшие бессмертие через смерть и воскресение.

Несколько иная типология фигурирует в трактате даоса-исследователя династии Тан Сыма Чэнчжэня «Тянь инь цзы»:

а) бессмертные люди (жэньсянь), пребывающие среди людей;

б) небесные бессмертные (тяньсянь);

в) земные бессмертные (дисянь);

г) бессмертные вод (шуйсянь);

д) божества-бессмертные (шэньсянь), обладающие вездесущностью.

7. «Истинные люди» (чжэнь жэнь), постигшие истину (Дао), но не стремившиеся к телесному бессмертию.

Кроме того, все божества делятся на «прежденебесных» (сянь тянь) и «посленебесных» (хоу тянь). Первые персонифицируют стихии и энергии космоса, а ко вторым относятся те, кто в земной жизни были людьми, а также младшие божества.

Возглавляет даосский пантеон «триада чистых»(сань цин, 三清), или «небесных достопочтенных» (тянь цзунь), которые управляют тремя сферами высшего мира, также именуемыми Саньцин («Три чистоты») - Юйцин («Нефритовая чистота»), Шанцин («Верхняя чистота») и Тайцин («Великая чистота»). «Триада чистых» также олицетворяет этапы саморазвертывания Дао.

Сфера Юйцин доступна совершенномудрым (шэн), Шанцин – святым (чжэнь), а Тайцин – даосским бессмертным (сянь). Главные божества этих сфер составляют верховную триаду даосского пантеона. Сферой Юйцин управляет Юаньши тяньцзунь («Изначальный небесный владыка») - он же возглавляет верховную триаду и носит титул Тяньбао («Небесная драгоценность»). Его резиденция находится на горе Юйшань (Нефритовая гора). Божество сферы Шанцин именуется Линбао тяньцзунь («Небесный достопочтенный духовной драгоценности») или Юйхуан тяньзцунь (Небесный достопочтенный нефритовый император) и носит титулы Тайши («Великий первоначальный») и Тайшан Даоцзюань («Верховный государь Дао»). Оно обитает у Северного предела Универсума, совершает измерения времени и делит его на периоды, а также контролирует взаимодействие темных и светлых сил – инь и ян и пяти первоэлементов (у син). Сферой Тайцин управляет Тайшан Лаоцзюнь («Верховный старый государь»), который отождествляется с основателем даосизма Лао-цзы; его называют также Шэньбао («Божественная драгоценность»). Представления о «триаде чистых» сформировались под влиянием буддийских образов. Так, считается, что Юаньши тяньцзунь соответствует Будде в теле Закона (дхармакая), Линбао тяньцзунь – Будде в теле блаженства (самбхогакая), а Тайшан Лаоцзюнь – Будде в явленном теле (нирманакая).

В одной из версий персонажи «триады чистых» фигурируют как божества, которые сменяли друг друга в качестве правителей мира на протяжении нескольких циклов. Эта модель находит аналогии в исторических анналах, описывающих правление образцовых правителей древности, добровольно уступавших власть достойному преемнику. Так, Юаньши тяньцзунь передал власть своему ученику – Линбао тяньцзуню, а тот, в свою очередь, передал власть Тайшан Лаоцзюню. Божества «триады чистых» могут конкретизироваться и именоваться по-другому. В некоторых трактовках выше «триады чистых» ставится Тайшан Лаоцзюнь с титулом Хунь-юань Хуан-ди (Император изначального хаоса»), а сань цин толкуются как его эманации.

Следующую ступень занимает Юйхуан-шанди (Нефритовый император) – владыка небес и управитель человеческих судеб. Во многих даосских сочинениях и в народной традиции он отождествляется с Юаньши тяньцзунем, а в некоторых сектах считается воплощением Линбао тяньцзуня. Ему по рангу равна Сиванму (Матушка-владычица Запада), живущая на горе Куньлунь. Она владеет садом персиков бессмертия и охраняет врата жизни, которые открывает или закрывает для людей. Подательницей эликсира бессмертия также считается Доуму (Матушка Ковша), покровительница врачей и алхимиков, многорукое божество индийского происхождения. Она управляет движением звезд и циркуляцией энергий в человеческом теле.

Миром мертвых у даосов правит Тай-и тяньцзунь («Небесный достопочтенный Великого Единого»), подчиненный Юйхуан-шанди. В тех школах даосизма, где делается упор на коммуналистские ритуалы, принято считать, что достижения потомков на пути духовного совершенствования и выполнения ими должных обрядов, прежде всего в честь Юйхуан-шанди и Сиванму, могут содействовать приобщению усопших предков к бессмертным (шэнь сянь). Юйхуану непосредственно подчинены также «семь владык звезд Северного ковша» (Бэй-доу ци син ван), т.е. Большой Медведицы. Считается, что жизнь каждого человека находится в зависимости от одной из этих звезд. Их духи в 1-й и 15-й дни месяца и в первые семь дней 9-го месяца спускаются на землю, чтобы сообщить смертным приговор Юйхуана, они же сообщают Нефритовому императору о делах людей. Их сопровождают Левый и Правый хранители, обитающие на созвездиях слева и справа от Северного ковша.

Далее идут шесть божеств звезд Южного ковша (Нань-доу лю син ван), обеспечивающие процветание или лишающие жизненных благ, и «три чиновника» (сань гуань) – Неба, Земли и Воды, которые управляют соответствующими явлениями природы и влияют на судьбы людей; они же ведают праздниками, посвященными соответственно началу, середине и концу года (15-е дни 1-го, 7-го и 9-го месяцев). Вэнь-чан ди-цзюнь («Августейший Владыка Письменности/Культуры») покровительствует просвещению, в том числе сдаче экзаменов на право занятия чиновничьих должностей. У юэ ди-цзюнь («Августейшие Владыки Пяти гор») являются стражами сторон света, к которым относятся их горы, и хранителями соответствующих элементов у син – дерева, огня, земли, металла и воды; они же охраняют врата в подземный мир мертвых.

К «прежденебесным» божествам относят также ряд других, прежде всего астральных, гениев. Помимо обрядово-магической практики они играют важную роль в медитативной «внутренней алхимии» (нэй дань) как символы различных аспектов мироздания, субстанций, сил, процессов, пространственных и временных координат и т.д.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: