double arrow

Хрустальные сны

(Вместо эпилога к «Войне Вселенных»)

Посвящается Таурону Темному

С наилучшими пожеланиями.

Зеленоватое солнце карабкалось по темному небу, поднимаясь над закутавшимися в туман тропическими лесами, окружавшими все подножие Иркастана и исчезавшими в мутной дали. Вокруг стояла мирная и ласковая тишина. Сюда, до просторного балкона, по обеим сторонам которого росли раскидистые пальмы, и журчала вода искусственных водопадов, не долетал гомон просыпавшихся лесных птиц и крики разбуженных лучами солнца животных. Йилф изменился вместе с тем, кто правит им. Изменилась и Вселенная.

Антропоидный черный шакал, широко зевая, выбрался из затененных комнат Дома Мертвых, заспанным взглядом окинув раскинувшийся под окном лес. Из одежды на нем ничего не было, но здесь, среди таких же как он созданий, он вполне мог обойтись и без ненужных тряпок и железок. Поэтому солнечные лучики сразу заиграли на его блестящей черной шерстке, осветив стройную, красивую фигуру, словно нарисованную мастером, не допускавшим огрехов. Опустив руки в холодную воду небольшого водопада, сбегающего по уступам из ракушечника, он умылся, сгоняя с себя остатки сна. Фыркнув, шакал встряхнулся и поблескивающей на солнце волной по его плечам рассыпались длинные и черные, как вся его шерсть, волосы с белой челкой, постоянно спадавшей на глаза.

Селки любил вставать раньше всех, чтобы понаблюдать за восходом солнца и за тем, как с небосклона исчезают последние, самые яркие звезды. Этому правилу, он не изменял уже пару стандартных лет. Перебирая бегущие сквозь пространство струны энергий, он поднимался на них к звездам сотворенной им самим Вселенной, на мгновения заглядывая на разные планеты и в самые удивительные места Космоса. Он играл с солнечным ветром, превращаясь в такой же ослепительный и холодный свет, легким бризом гонял волны по безбрежным морям гидроидных планет, стремительным вихрем проносился между шпилями древних, таинственных городов из спрессованных гравиомодуляторами облаков, плывущих среди бушующих воздушных масс газовых гигантов. Он любил этот мир, потому что помнил, какой ценой он вырвал его из лап того, о ком стараются не говорить вслух…

Солнце поднялось уже достаточно высоко для того, чтобы начать заметно припекать. Сначала Селкер подумал, а не нагнать ли ему облаков, но потом, решив оставить все как есть, спустился по мраморной лестнице вниз, в росшую на выдающейся вперед платформе рощицу с небольшим прудом и раскинувшимися под полупрозрачным хрустальным куполом висячим садом из вьющихся растений. Отсюда открывался неплохой вид на окружающие Иркастан леса, и поднимающуюся за ними темную громаду Нефелхота, когда-то бывшего одной из оборонительных структур Йилфа, а теперь переоборудованного в космопорт, к которому и днем и ночью тянулась вереница различных судов. Раньше Йилф был закрыт от Высших и Старших рас, но сейчас произошли существенные изменения.

Спустя три пангалактических цикла после войны с Забвением, Селкер принял обновленный свод законов, пришедший на смену уже бесполезному Зведному Кодексу. Отныне Триумвират, в лице Шейла, Шедо и Селкера отказывался от прямого вмешательства в жизнь других рас, оставаясь лишь консультативным органом. Высшим и Старшим расам, как выжившим после Войны, так и молодым, пришедшим им на смену, была предложена полная свобода существования, хотя и с некоторыми оговорками. Подумав, Селкер объявил еще и полную амнистию тем, кто принимал участие в нападении на Иркастан в конце той войны и тем, кто сражался за обе Ассамблеи Высших. Перестав быть столицей его империи, Йилф стал открыт для космического сообщения. Ведущие отдельную и независимую от Триумвирата внешнюю политику создания Селкера быстро нашли желающих установить бартерные соглашения с Альтернативной Вселенной Йякана и через Нефелхот пролегли почти все торговые пути.

Несмотря на то, что забот явно прибавилось, в глубине души Селкер был рад снятию границ и наступившему миру. И пускай был момент когда, казалось, Второй Войны с Внешними Реальностями не избежать, судьба, хоть однажды оказалась к нему благосклонна. Ее не просто удалось избежать, но и установить с тем, что в простонародии называлось «Забвение» очень шаткий, но все-таки мир, который, по мнению Селкера был все-таки лучше доброй ссоры. Сейчас уже мало кто всерьез верил, что когда-то Архонт Церкви Забвения Азарг Кун и Ангел Смерти Селкер были самыми злейшими врагами. И хотя черный шакал до сих пор вздрагивал от воспоминаний о той Войне, ему приходилось мириться с тем, что Темный Лорд был ныне частым гостем в Иркастане.

Селкер в последнее время полностью отошел от управления Домом Мертвых, передав все дела скалани по имени Сехтет, который и во времена Войны мог вполне заменять своего хозяина на троне Мор-Тегота. Ему вполне хватало общества, которое предлагал ему родной синкрин и долгих вечеров в парящем над Йилфом Маяке, где он вместе с Хранителем Знаний Иркастана по имени Ксунартус возился со старыми легендами. В принципе, положа руку на сердце, Селкер больше ничего от жизни и не просил. И хотя это было немного эгоистичным, шакал считал, что долгожданное счастье и покой он вполне заслужил. Все-таки даже по собственному Закону Равновесия что-то должно было уравновесить его разрушенное детство и то, через что прошел он в бездне Забвения.

Улегшись на плетеный тент под теплые лучи зеленоватого солнца Селкер закрыл глаза и позволил лучикам дневной звезды греть его мягкую черную шерстку.

— Доброе утро, – ее голос, струящийся легкими переливами, достиг его словно из другого мира. – Тебе опять не спиться?

— Да, – коротко ответил Селкер, подняв глаза на спускавшуюся по лесенке антропоидную кошку с охристо-желтой шерстью, покрытой черными пятнами.

Она был в полупрозрачной ночной накидке, расшитой серебристыми нитями и перехваченной на груди легкими ремешочками. По узким плечам рассыпались темно-красные волосы, с редкими огненными прядями, а в больших, темно-зеленых кошачьих глазах еще прочно засела дремота. Шакал не мог не отметить, что полупрозрачное одеяние весьма красит ее.

— Мне надоело, что рассвет выгоняет тебя из кровати лучше, чем я сама, – улыбнулась она.

— Ревнуешь?

— Вот еще.

— Просто мне нравится смотреть на восход. Почему-то именно в эти часы я забываю о том, кто я такой.

Из-за раскидистого куста с синеватыми листьями выглянул толстенький, откормленный зверек с миловидной мордочкой и роскошным гребнем из покрытых черным мехом щупалец. Осторожно переступая короткими лапками он вылез на солнце и радостно мяукнув запрыгнул на колени Селкера. Шакал, склонив голову набок, почесал зверька под щупальцами, вызвав этим действием целую бурю восторга, выраженную в фырканье и урчании.

— Тебе так хочется потерять себя снова? – спросила кошка подойдя ближе.

— Знаешь, Сира, когда я вспоминаю про минувшее время… Мне становится страшно. Я многого не могу понять. Многое не могу простить самому себе. Иногда, мне кажется чудом то, что я все-таки получил свое прощение от Вселенной за то, что сделал с ней. Сколько бы времени не прошло, я не смогу забыть тех, кого я убил, не смогу забыть то, что уничтожил… Не смогу забыть Бездну, в которой провел целую вечность. Мне не под силу помнить все это.

— Странно… я почти забыла Забвение…

— Ты родилась Высшей и выросла ей. А я родился простым Смертным, но моим отцом был траг’гон… возможно, даже нечто большее… Даже не знаю… К’Рал-Назх, как поговаривали… Траг’гоны сделали из меня Изначального. Но я не был таковым. В Забвении, став тем существом, какое родилось на планете, название которой уже никто не помнит, я столкнулся со своим прошлым. И мне тяжело его принять.

Селкер ласково пригладил топорщившуюся шерстку у сидевшего на его коленях создания и в ответ оно обвило своими мохнатыми щупальцами руку шакала, прижав ее к себе.

— Знаешь, Селки, я, наверное, счастлива, что в жизни мне попался не Высший, зацикленный на идеологиях и спорах о сути бытия, а вот такое вот одинокое и немного грустное существо вроде тебя. Пусть одинокое и грустное, но главное, что очень доброе. Ты сейчас стал совсем слабенький по сравнению с тем, каким был раньше, но даже эта слабость тебе идет. – Сира опустилась в траву рядом с тентом, так что ее голова оказалась на уровне груди Селкера. – Сила ведь не в умении взрывать звезды одним взглядом.

— Да... наверное, я это слишком хорошо понял, – согласился Селкер. – но поверь, мне бы не хотелось доказывать это еще раз.

Она провела пальцами по его бокам от бедер до подмышек.

— Я тоже не хочу. Ты мне больше нравишься целый, со всем спектром необходимых органов.

— Ох, ну спасибо... – шакал обнял ее за плечи и прижав к себе лизнул в черный носик. – С другой стороны, я ведь знаю, что если теперь понадобится проявлять чудеса самоотречения, у меня есть ты, Эро, Ксунартус... Теперь я хоть могу доверять куда большему числу жизнеформ, чем трем.

— Хам! – Сира хихикнув легонько пихнула его кулаком в бок. – Сам ты жизнеформа.

Следивший за их возней черный зверек требовательно мяукнул, желая чтобы и его персоне было уделено внимание.

— Совсем ты его избаловала, – пожаловался Селкер.

— Ладно, не будь таким вредным... – Сира провела ладонью по черной шерсти между ног шакала, вызвав у того легкое довольное урчание.

— Знаешь ты как успокоить.

— Чего тут не знать. Все вы одинаковы... Что Высшие, что Младшие, что Ваше Нагломордие.

— Хватит. Все-таки с нами дети...

— Это домашнее животное.

— Иногда мне кажется, что он разумен и все понимает.

— Возможно. Но тогда, в принципе, уже без разницы. За все то время, которое мы с тобой живем в одних апартаментах, ушастенький, он и не такое наверное видел. – Сира потерлась щекой и щеку Селкера и легонько прикусила его губами за ухо. – Как думаешь, в иных Вселенных, есть наши отражения?

— А почему нет? – Селкер не стал сопротивляться, а на деле, он готов был подставить и второе ухо. – Кто знает, сколько мифов и легенд о нас уже сложено. Ведь каждый миф, это своя маленькая Вселенная.

— Вот бы увидеть их… - мечтательно сказала Сира. – Хотя бы одним глазком.

— На то, что бы увидеть все, не хватит даже Вечности. Хотя это и возможно, ведь Иркастан сохраняет мысли и память вех, кто проходит через него. А значит, все эти мифы сохранены в нем. Что бы они не достались… - Селки осекся, так и не произнеся последнее слово. – Если мир, созданный чьим-то воображением красив, то я не вижу причин, не даровать его создателю, кем бы он ни был, посмертие там.

— Слушай, а правду говорят, что до Войны за Возвышение посмертия не было? – спросила Селкера Сира. – Что Высшие, такие как я, сами решали, что делать с душами?

— Да. Они создавали свои собственные иркастаны – каждый Высший, более или менее значимый, считал своим долгом иметь такой. Им были подвластны многие звездные системы и они отбирали оттуда души. Кого-то наказать за нарушение собственных заповедей, кого-то просто чтобы поразвлекаться. Они говорили, что даровали Смертным свободу… да, но лишь при жизни. Я тогда был против этого… но видишь, что они сказали… что я отобрал еще и посмертия.

— Слушай, Селки, я ведь так мало знаю про то время. Может быть, расскажешь как-нибудь?

— Это не самая веселая история, если честно. Иногда… иногда мне кажется, что я был прав, когда выжег этот гадюшник… Но это чувство, увы, не отменяет чувства вины. Ведь у меня тогда были друзья, была до тебя еще одна… - Сира заметила, как на глаза Селки навернулись слезы.

— Ты до сих пор помнишь ее?

— Да… Я… я убил ее, когда она попыталась остановить ту тварь, что вшили в меня траг’гоны. Я ведь не хотел этого… я ничего этого не хотел… - голос шакала задрожал и Сира обняла Селкера, проведя язычком вдоль шеи.

— Успокойся, ушастенький… все это уже позади…

— …я хотел, чтобы всем было хорошо. Чтобы все, вплоть до самых Младших, могли жить в союзе с миром, что их окружает, без опасений за завтрашний день. Даже когда они, эти едва научившиеся ковать железо дикари, убивали меня, я все равно не желал им зла… Просто… просто было жалко самого себя. Я не хотел меняться, но меня разве спрашивали? Я всего лишь хотел счастья… Для себя и для других. Но меня изгнали Смертные, ненавидели Старшие, презирали Высшие, хотело уничтожить Забвение. Я улетал на темные, вымершие миры, где нет даже звезд и забиваясь там в пещеры просил своих, выдуманных самим собою богов о том, чтобы все прекратилось… Но ничего не происходило… Старшие и Высшие травили меня всей Ассамблеей и хоть как-то я держался только за счет усилий Карна. Только он видел во мне не «подушку для блох». А потом, сработал «Код Всевластья».

Почувствовав неладное, мохнатое существо со щупальцами, переваливаясь на коротеньких лапках, протопало по животу Селки и уткнулось мордочкой ему в щеку, жалобно заурчав.

— Уже поняв, что происходит, я пытался заглушить в себе эту программу… Я не знаю, как я обошел запрет на самоубийство, но я лишал себя тела и пытался разорвать те потоки сил, что заставляли меня следовать ей. Пока не обнаружил, что они находятся в каждой частичке души. Я не смог уничтожить себя целиком… просто испугался…

— Не вини себя в том, что было, Селки. Ты такой, какой есть. И мне ты нравишься именно таким, какое бы прошлое у тебя ни было.

— Я никогда не отличался особой храбростью… И тогда моя трусость сгубила миллионы жизней.

— Да? Ненаглядный ты мой мохнатик, кто бросается на толпу врагов и гибнет – не храбрец, а глупец. А ты… ты смог отдать себя Забвению ради всех нас… добровольно. И хотя тебе было страшно, ты сделал это, приняв на себя весь удар - на одного себя, Селки… Тот, кто мог переступить через свой страх, вот тот храбрее сотен героев вместе взятых.

— Но…

— Все мы в свое время верили Ассамблее Высших… но там было много разговоров, а решать что-то они не могли. Когда пришли Лорды Танокаля, две тысячи сильнейших сущностей собрались и три года ломали головы, как заставить их остановится. И пока они это делали, ты и Карн собрали армии и разбили вторгнувшихся аколитов К’Лаана. Ты оказался лучше их всех вместе взятых, ты уже тогда умел думать о других, забывая про себя. Ведь, на войну с Танокалем не Скайриус увел тебя, а ты его. Ты был единственный, кто что-то делал, кто встал на защиту гибнущих рас… А когда вы вернулись с победой…

— Они сказали, что жертвы были недопустимы, что с Безликими можно было договорится, что война порождает войну и не стоило жертвовать народом… - закончил фразу Селки. – И это в то время, когда планеты горели тысячами… только Скайриуса они простили… а меня нет.

Когда прозвучало имя Скайриуса Карна, Селкер грустно вздохнул. Еще один вечный, никогда не заживущий шрам у него в душе.

— Да, я знаю, что вы были лучшими друзьями… Он был тебе как отец. – Сира перебирала пальцами белоснежную челку Селкера, спадавшую на глаза шакала. – Но не твоя вина, что он избрал путь Забытого Древнего…

— Моя! – Селкер чуть не взвыл от бессилия. – Да, мы были не согласны с ним по многим вопросам, спорили, но он умел слушать других и рука об руку с ним я мог бы поменять Вселенную в лучшую сторону без войн… А я…

— Не ты, Селки… ты никогда бы такого не сделал, если бы не программа траг’гонов. Мне все равно, что о тебе говорили и что будут говорить. Пусть ругают, пусть проклинают, делают что хотят… Такого как ты больше нет и уже, наверное, не будет.

— Но ведь моими руками… Карн, его сын, его ученики… его мир, в конце-концов… и та, которую я так любил когда-то…

Сира впервые видела его в таком состоянии. Селки прильнул к ней, словно прося защиты от чего-то неотвратимо нависшего над ним. Влажные полоски протянулись по его щекам и она почувствовала, как крохотные капельки слез просачиваются сквозь ее мех.

— Она была Смертной, которая не побоялась встать рядом с тем, на кого в свое время ополчилась, как казалось, вся Вселенная. Потом, я забрал ее н’кро из Цикла и она обрела вечную жизнь, став Старшей. В тот день, с самого утра, она сказала мне, что у нас должен родится малыш… А вечером…

— Говори, – приказала Сира, у которой уже тоже начало перехватывать дыхание. – Давай, выговорись… Селки, милый, только не держи это все в себе.

— …она пришла сюда, в Иркастан, в главный зал и пыталась убедить меня, что я не прав, что ошибаюсь… Часть меня осознавала, что я делаю, но программа рассудила иначе. Думаю, она и не поняла, что произошло, когда сработал Жезл Мертвых… А я даже не обратил внимание на пепел, оставшийся от нее и нашего ребенка… до ночи… Тогда программа еще не работала постоянно, иногда давая отдых сознанию… Ночью, когда я понял, что случилось, то у меня начался нервный срыв. Я перегрыз себе вены на руках надеясь умереть – это был первый раз, когда я смог переступить через блокировку на самоуничтожение. Ничего не помогло… Боль, кровь, ужас от ожидания смерти и от осознания того, что ты сделал… и ничего… я даже не покинул тело.

— А как ее звали?

— Не помню… Уже никто не помнит… Но когда в Забвении я впервые увидел гломмов, души нерожденных детей и подумал, что один из них мог быть и нашим…

На этом месте шакал все-таки сорвался. Сира прижала его к себе, что-то ласково шепча на ухо, но успокоить не могла. Слова уже не были не способны что-либо изменить. Она чувствовала как его слезы жгут ее, а он просто тихо, чуть дрожа, прижался к ней в надежде что его поймут и пожалеют. И, наверное, никогда доселе, она не была с ним такой ласковой. Лучики солнца продвинулись чуть дальше, забравшись на стены Дома Мертвых, теплый ветерок перебирал черную шерстку Селкера и шевелил его длинные волосы. Они сидели обнявшись еще несколько минут, молча, он – положив голову ей на плечо и зарывшись длинным шакальим носом в ее распущенные волосы, а она, обхватив его за талию одной рукой и почесывая за ухом второй.

— Я видел ту боль и те страдания, что оставлял после себя, но не мог воспротивиться, словно кто-то дергал меня за ниточки, приказывая делать то, что нужно Им, – проглатывая слова, проскулил Селки. - Мало было того, что они сделали со мной в детстве. Они сделали так, как им казалось нужным, а потом, когда меня возненавидели абсолютно все, когда пришло Забвение и я оказался один, против целого мира, Они просто выбросили меня за ненадобностью… Я им надоел. Я строил Их мир, своими руками, а потом, когда меня насиловали, разрывали на части и выворачивали наизнанку в К’Сайне, перед троном Внешней Тьмы, Им было на меня наплевать. Их проклятая программа отключилась как раз перед казнью на Йоссе… На эшафот взошел не Эриел – Ангел Смерти, а Селкер, тот самый, ждавший своего часа в глубине сердца маленький шакальчик, которого Они убили после исторжения души.

— Но почему именно ты? – Сира провела пальцем по мордочке шакала, смахнув сбежавшую из уголка янтарно-желтого глаза слезу. – Почему траг’гоны выбрали тебя?

— Потому что я умел то, что было не под силу ни им, не Высшим, – выдавил из себя Селкер. – Я не могу этого точно знать, но мне кажется, они хотели, чтобы программа сработала именно у меня.

— Селки, ты никогда не говорил, что можешь что-то, чего не могут другие. Какая-то особенная сила?

— Если хочешь, называй это так. Но из-за нее, вся моя жизнь, до последнего времени была кошмаром.

Селки слез с тента и уселся на траву рядом с Сирой. Мохнатое порождение Внешней Тьмы с удовольствием заняло освободившееся место, свернувшись клубочком и распластав в разные стороны свои пушистые щупальца. Шакал провел рукой по волосам Сиры, чуть коснувшись кончиков ее ушей, и тихо прошептал:

— Смотри…

Селкер сложил вместе ладони, и чуть прикрыв глаза, задержал дыхание. Из-под сложенных вместе пальцев заструилось золотистое сияние, сначала едва заметное, но потом все более яркое. Живой золотистый огонек метался внутри, распустив в стороны тоненькие лучики, извивающиеся так, будто они живые. Селкер сделал глубокий вдох, открыл глаза и развел ладони. На его правой руке, уцепившись крохотными коготками за его палец сидела золотистая, с изумрудными переливами блестящей чешуи ящерка со сложенными за спиной перламутрово-голубыми крыльями как у бабочки.

— Сира, только я умею создавать жизнь из ничего… Из самого себя. Никто больше такого не может. Ни Высший, ни траг’гон. Им всем нужен исходный материал. А мне – нет.

Кошечка осторожно провела пальцем по голове и спинке ящерицы, которая, склонив голову набок, с интересом разглядывала новый мир.

Селкер снова прикрыл глаза, и вот уже в воздухе запорхал десяток таких же ящерок, облюбовавших висячие сады над террасой.

— Когда я был в Ассамблее Высших, меня, ради смеха, отвезли на погибшую в результате столкновения с кометой планету, – вновь погрузился в воспоминания шакал. - Техей, тогдашний лидер Ассамблеи, сказал, что я не более чем выскочка, чудом пролезший в Высшие из Смертных и что у меня никогда не хватит сил, сравнится с ними. Мы высадились на безжизненный мир, с едким воздухом, развороченными осколками земной коры, торчавшими вверх как горные хребты, раскаленной землей и горящей атмосферой. Высшие, кому это было необходимо, вышли из корабля в скафандрах, а меня вытолкали так… Наверное, им было забавно смотреть, что в первые минуты я задыхался и не мог даже защитить себя от враждебной атмосферы…

Они стали по очереди пытаться изменить планету. Кто-то остановил потоки лавы, кто-то разогнал тучи пепла, кто-то решил изменить ландшафт… Но все, чего они добились, это пары сухих травинок, выползших из под растрескавшейся застывшей магмы и сразу истлевших. А потом, кто-то предложил: «А пускай шакальчик покажет то, на что способен»…

— И что? – Сира положила голову на плечо Селки, проводя коготком ему вдоль спины по ложбинке позвоночника.

— Этой планетой был Йат… третий мир системы Тайюр… Именно в тот день превратившийся в Дом Жизни. Я сам не понял, как так получилось. Я просто присел на корточки и положил руку на горячий базальт и… прямо из под моих пальцев поползли ростки травы, из воздуха проступали деревья, из трещин в земле выплеснулась вода, одновременно шел град, ливень и светило солнце… потом зацвели цветы, потухли вулканы, а когда на поляну вышла стая больших полосатых зверьков, Высшие стояли пораженные.

Потом, на совете Ассамблеи мне сказали, что я грубо нарушил ход событий в масштабе планеты, и что по решению Техея Йат будет снова уничтожен… К счастью, они не успели… пока они неторопливо решали судьбу ожившего мира, туда уже переселился Шедо и Ассамблея так и не узнала, что стало с отправленным в систему Тайюра Вершителем, которому было предписано расставить все по своим местам.

— Я не знала этого… - грустным голосом произнесла Сира. – Селки, почему они к тебе так относились?

— Они видели, что я могу что-то такое, чего не могут они. Боялись, как в свое время они дрожали при одном имени крэллов, ведь я был очень на них похож. Меня и принимали многие за крэлла. А те, кто знал, откуда я на самом деле, ненавидели просто потому, что я родился Смертным и был, по их мнению, недостоин находится рядом с ними. Несколько раз они пытались убить меня, в посмертии заперев в созданном специально для этого мире – чтобы даже имени моего не осталось… И меня всегда спасал Карн. Однажды, когда у Высших это удалось – для них я всегда был маленькой, смертной куклой, в которую они – верховные сущности, могли играть, Карн вытащил меня даже из их посмертия… Они так хотели вырастить чудовище, что в конце-концов вырастили его. На свою погибель. Но вместе с собой они увели в смертную тень миллиарды… просто потому что они не оставили мне выбора, разбудив внутри траг’гона. Кто знает, не будь у меня такой жизни, может оно и не проснулось бы? Какому же траг’гону понравится такое обращение с собой?

Но как же я хочу вернуть все вспять… Чтобы не было той войны, тех жертв, той крови… Я слишком долго играл в бога. Пусть я состарюсь, умру и буду забыт, но чтобы меня никогда не забирали траг’гоны… Увы, над временем не властен даже я. А если и стану, то, как обычно я испугаюсь исполнения этого желания и не стану его загадывать…

— Да и не стоит, Селки. Ведь тогда ты не встретился бы ни с той, которую любил когда-то, ни со мной… у тебя не было бы тех, кто есть сейчас с тобой. И ведь сейчас баланс сил действительно установлен. Взгляни… Конечно, региональных конфликтов избежать невозможно, но расы по большей части живут без войн, у всех есть свой путь и никто не заставляет его менять. У всех есть право на собственную душу, на свои мысли и чувства… Право не только на сотворенное в реальности, но и право на собственные фантазии. И это все благодаря тебе, мой дорогой шакалик. Тебе, и тем, кто в самые тяжелые моменты не отвернулся от тебя… Ты принес в жертву этому свою жизнь, но ведь теперь ее никто у тебя не отбирает. Ты хоть и боялся, но все-таки шел вперед, хоть и маленькими шажками – несмотря на то, что со всех сторон в тебя летели камни… А многие, очень многие не осмеливались даже стоять на месте и отступали. Поэтому нет уж, моя радость, не стоит желать этого. Видишь… - Сира коснулась пальцами его левой щеки, - у тебя даже ранка зажила… а ты говорил, что она незаживающая…

— Она зажила еще давно. В тот день, когда я улетел сюда и вернулся назад со своей матерью… Я не говорил тебе, но в тот день, я полетел в Мор-Тегот не для того, чтобы изменить его. А чтобы наконец-то разорвать этот круг. Убить себя.

Сира подняла на него испуганный взгляд:

— Как? Селки, ты же не можешь…

— Смог. В Иркастане есть аппарат, генерирующий из энергии подключенных к нему существ условия для возникновения биосфер на планетах. Я подключил себя к нему с одной мыслью – пусть он выпьет меня всего, но, по крайней мере, я дам новой Вселенной жизнь. Я не знаю, что произошло, когда я потерял сознание. Я помню, что в последний момент я испугался, когда понял, что делаю с собой, но уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Когда я очнулся, цикл был завершен, а рядом со мной стоял траг’гон… Мой отец. Он сказал, что я был неудачным экспериментом… в какой-то мере… А в какой-то, превзошел все их надежды, даже самые невероятные. За это они дали мне свободу… Рана зажила в тот же день.

— Все равно, слишком грустно, – вздохнула Сира. – Даже с таким финалом. Но знаешь, Селки, я еще никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, с тобой. И даже если бы Высшие предложили бы мне тысячи звезд, взамен одного твоего взгляда, я бы ни за что не согласилась бы променять тебя на их подарки.

Она легонько толкнула его в грудь и шакал без всякого сопротивления улегся в высокую траву. Он лежал перед ней, как обычно чуть наклонив голову набок, глядя на нее своими большими, янтарно-желтыми глазами, наполовину закрытыми зачесанной набок белой челкой, которая спадала до плеча. К этому его взгляду она так и не смогла привыкнуть – там застыла вечность и какая-то странная, неведомая печаль.

— Ты итак отдал нам всем куда больше, чем мы тебе в состоянии вернуть… - прошептала она усевшись ему на живот.

— Ну, значит возвращать будете по частям… - прищурился Селкер, зацепившись когтем за ремешочек, скреплявший на груди ее полупрозрачную накидку.

Одно легкое движение и ремешочек развязался.

— Эй! – вскрикнула Сира, но потом вдруг улыбнулась. – Я много раз начинала эту игру, но еще ни разу ее не начинал ты…

— Знаешь, я, наверное, просто привык, что постоянно следую чьей-то дорогой, а не прокладываю свою…

— Но ведь теперь, тебе не надо об этом заботиться?

Она наклонилась, выгнув спину и лизнула шакала в нос. Селкер положил ладони ей на плечи, распушая желтоватую шерстку и постепенно опуская руки вниз, к ее грудям. Однако она не дала ему довести движение до конца, соскользнув вниз и проведя язычком от живота до шеи, затем ее пальцы осторожно легли Селки между ног, поглаживая внутреннюю часть бедер и низ живота.

Он откинул голову чуть назад, вдохнув через рот, обнажив длинные алебастрово-белые клыки. Она уже была рядом, вылизав ему щеки своим шершавым язычком.

— Ты же всегда говорил, что от тела из плоти и крови много неприятностей, но столько же и удовольствия, – прошептала Сира.

— Да… и от сказанного не отказываюсь, - шакал почувствовал, как внизу живота нарастает напряжение и, проведя ладонями по ее бедрам и ребрам, прижал Сиру к себе.

— Хватит щекотать – захихикала она.

В ответ Селкер еще разок провел пальцами от подмышек к нижней части груди, а потом одним движением толкнул ее вбок. Мир перевернулся и теперь сверху был уже он.

— Может лучше так?

— Это уж тебе виднее, Ваше Нагломордие. – Сира озорно сверкнула глазами.

Он опустился ниже, чувствуя, как ее тело напряглось под ним. С тихим стоном она обхватила его плечи, напряжение спало, появилось чувство абсолютной расслабленности, когда в мире нет ничего, кроме этих янтарно-желтых глаз, уводивших в бессчетное количество миров и измерений – совсем живых, а не безразлично-холодных как когда-то. Следом за нахлынувшим потоком тепла ее увлекало в полет сквозь вселенные, когда из реальных чувств остались лишь его дыхание, отрывистое и быстрое, переливы мягкой и нагревшейся на солнечных лучах шерстки под ее пальцами, пробегающими по изгибам его выгнувшегося изящного тела, нежное, почти воздушное прикосновение его носа к щеке, когда шакал еле слышно прошептал ей на ухо:

— А за это, ты сама готова отдать тысячи звезд?

Она неотрывно смотрела в его глаза, рванувшись навстречу волнам звездной энергии, одновременно чувствуя, как все ее тело охватывает жар, расползающийся стремительно как прорвавший плотину поток. Этот поток смел из души все ненужное, лишнее, память, усталость, мысли… только это существо, которому она отдала себя всю без остатка, осталось неизменным, ведь сейчас оно и было для нее всем миром. Удары раскачивающегося маятника в голове Сиры, ускорявшиеся в такт движениям Селкера, все усиливались, и шакал тихо застонал, когда ее выскочившие из пальцев когти оставили на его плечах и спине длинные царапины. Вскрикнув, она сжала пальцы, и когти вонзились еще глубже, прочертив новые полоски вдоль ягодиц и боков. Селкер, впрочем, даже не обратил внимание на то, что по его ребрам сбегают вниз капельки крови. Еще несколько мгновений, и он, зарычав, остановился, разжав обхватившие ее ладони пальцы и с тихим стоном упав рядом на траву…

…Над Иркастаном всходило солнце. Солнце нового дня и солнце новой эпохи. Селки лежал на животе, подложив руки под голову и предоставив лежавшей рядом Сире разглаживать мех на его спине.

— Селки, я так больше не буду… - виновато мяукнула она. – Давай я тебе ранки вылижу?

— Может у меня теперь заражение крови будет?

— Какое заражение? Ну и нудный же ты.

Ее руки скользнули к основанию его хвоста, и Селкер довольно зажмурился. Радовать его долго, Сира, впрочем, не собиралась и вскоре пробежалась коготками вдоль спины.

— Ты все еще хочешь убежать от себя?

— Время от времени, я всегда буду этого хотеть.

Домашний зверек Селкера вразвалочку подошел к ним и жалобно тявкнув, предложил погладить и себя. Шакал эту просьбу удовлетворил.

— Слушай, а может все-таки, ты как-нибудь для летописей расскажешь про свою жизнь с самого начала? – спросила Сира.

— Может и расскажу. Только это будет уже совсем другая история…

Они лежали рядышком друг с другом еще очень долго, слушая удивительное пение сотворенных Селкером летающих ящерок… Солнце тем временем взобралось на самый верх небосклона и темная точка парящего над Йилфом Маяка исчезла оттененная его блеском. К полудню, они обнявшись и тихо перешептываясь вернулись внутрь Иркастана. Сира шла, обхватив обеими руками плечо Селкера, а шакалик вел рядом с собой мохнатое создание из Внешней Тьмы, которое обвивало его руку одним мохнатым щупальцем, а остальными пыталось на ходу поймать порхающих вокруг мерцающих бабочек с хрустальными крылышками.

И наверное, в этот миг во Вселенной не было никого, счастливее их…

(с) Селкер Ари 2009 г.

Приложение 1 – Звездный Кодекс:


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: