Политика Комиитерна

Иначе развивались события по второй, неофициальной линии внешней политики СССР. Попытки вмешательства — в основном через структуры Коминтерна — во внутренние дела зарубежных государств не давали результатов, а подчас приводили к серьезным международным осложнениям.

Ill конгресс Коминтерна,

собравшийся в Москве в декабре 1922 г., постановил: «В тех странах, где положение буржуазного общества особенно непрочно», коммунистам надо добиваться образования «рабочих и рабоче-крестьянских правительств». Их «элементарная задача» должна была «состоять в том, чтобы вооружить пролетариат, обезоружить буржуазные контрреволюционные организации, ввести контроль над производством, свалить главное бремя налогов на имущие классы и сломать сопротивление контрреволюционной буржуазии».

Когда в следующем году по разным причинам обострилась внутриполитическая ситуация в Германии, Польше и Болгарии, Коминтерн счел момент подходящим для реализации своей установки. Местные компартии получили директиву вести дело к всеобщим политическим стачкам с плавным переводом их в вооруженное восстание.

Хотя общенациональные забастовки сорвались, в ряде мест коммунистам удалось поднять восстания (в сентябре 1923 г.— в некоторых районах Болгарии, в октябре — в Гамбурге, в ноябре — в Кракове). Но они в считанные дни были потоплены в крови правительственными войсками. Итоги вдохновленного ЦК РКП(б) коминтерновского наступления на «бастионы мирового капитала» оказались весьма плачевными. В опаленных горячим дуновением большевистского максимализма европейских странах окрепли политические силы, призывавшие к сдержанности в отношениях с Москвой и тесному сближению с Западом. Не в последнюю очередь именно под влиянием событий осени 1923 г. Германия пошла на заключение Локарнских договоров, а Болгария оттягивала дипломатическое признание СССР вплоть до 1934 г. Крайне сложными в течение 20—30-х гг. оставались и отношения с Польшей.

К середине 20-х гг. революционная волна в Европе окончательно отхлынула, и политики в Москве с сожалением заговорили о «временной стабилизации капитализма». Однако и в этих условиях Коминтерн старался использовать в интересах мировой революции любой всплеск общественного недовольства в странах Запада.

В мае 1926 г. в Англии возник серьезный конфликт между шахтерами и предпринимателями, поддержанными правительством. Вскоре началась общенациональная забастовка пролетариата. Английская компартия, побуждаемая Коминтерном, с момента возникновения кризиса призывала рабочих к расширению борьбы и предостерегала от попыток ограничения забастовки «чисто оборонными задачами». Ею были выдвинуты лозунги национализации шахт, свержения «реакционного правительства консерваторов» и замены его на первых порах правительством умеренных социалистов (лейбористов). Во многих странах, включая СССР, началась общественная кампания по сбору средств для бастующих. По легальным профсоюзным каналам из Москвы оперативно поступила на счет Федерации горняков солидная сумма денег, значительно превышавшая добровольные пожертвования рабочих.

Официальный Лондон ответил обвинением советской стороны во вмешательство во внутренние дела Соединенного Королевства и в мае 1927 г. разорвал дипломатические отношения с СССР (восстановлены в октябре 1929 г.).

Другой центр притяжения усилий Коминтерна находился далеко от Европы — в Китае. Эта огромная страна переживала в 20-е гг. тяжелые времена. Она фактически была рассечена на несколько частей, между которыми не прекращались военные столкновения. Слабое центральное правительство в Пекине легко поддавалось на давление иностранных держав, уже укоренившихся или думавших укорениться в Китае. Москва поспешила не упустить свой шанс и сделала ставку на правительство в Панкине, державшее под контролем Южный Китай. Возглавлял его Сунь Ятсен—-лидер националистической партии гоминьдан.

Первые связи к Сунь Ятсену проложил Коминтерн, а в 1922 г. их закрепила специальная советская дипломатическая миссия. Сунь Ятсен дал согласие на вхождение китайских коммунистов в гоминьдан. Советская же сторона обязалась оказывать финансовую и военную помощь этой партии в ее борьбе за власть в Китае. На деле же наибольшую поддержку СССР получали коммунисты, постепенно усиливавшие свое влияние в гоминьдане. По замыслу И. В. Сталина, следовало до конца «использовать гоминьдановцев», а потом, улучив момент, избавиться от них.

Чан Кайши, заступивший на пост председателя гоминьдана после смерти Сунь Ятсена, решил упредить такой поворот событий и нанес неожиданный удар: в апреле 1927 г. он приказал арестовать и казнить тысячи коммунистов в Шанхае. В декабре того же года уцелевшие сторонники Москвы подняли восстание в Кантоне. Подавив его, войска Чан Кайши, опиравшиеся на поддержку западных держав, двинулись в северные районы Китая и в 1928 г. захватили Пекин. Там гоминьдан учредил новое общенациональное правительство, внешнеполитический курс которого отличался резким антисоветизмом. После неудачной попытки Китая в 1929 г. установить с помощью военной силы полный контроль над КВЖД последовал разрыв дипломатических отношений с СССР (восстановлены в декабре 1932 г.).

Следующие один за другим провалы по коминтерновской линии не помешали И. В. Сталину сделать в конце 20-х гг. вывод, что «Европа явным образом вступает в полосу нового революционного подъема». И хотя это заключение противоречило реальности, Х пленум исполкома Коммунистического Интернационала официально закрепил его в своих документах, тем самым ориентируя компартии на подготовку к «решающим боям пролетариата». В директивах Коминтерна настойчиво звучал призыв «направить основной удар против социал-демократии» как «активного фактора и проводника фашизации» буржуазных государств, изолировать ее от рабочих масс и утвердить там безраздельное влияние коммунистов. Верхушка социал-демократии Западной Европы, в свою очередь, отнюдь не предпринимала шагов, способных снизить накал взаимных упреков, наладить совместные действия с компартиями.

За всем этим явственно просматривалась трагическая недооценка угрозы со стороны быстро растущих ударных сил империалистической реакции — фашизма.