Концепция И. Лакатоса (1922—1974)

Несовместимость критического рационализма К. Поппера и уста­новок Т. Куна нашла свое выражение в длительной и острой дискуссии между ними. Своеобразным «арбитром» в названной дискуссии явился И. Лакатос, критически оценивший обе концепции. Сравнивая кон­цепции Поппера и Куна, Лакатос отдает предпочтение критическому рационализму Поппера: «С точки зрения Поппера, изменение науч­ного знания рационально или, по крайней мере, может быть рацио­нально реконструировано. Этим должна заниматься логика открытия. С точки зрения Куна, изменение научного знания от одной "парадиг­мы" к другой — мистическое преображение, у которого нет и не может быть рациональных правил. Это предмет психологии (возможно, со­

циальной психологии) открытия. Изменение научного знания подобно перемене религиозной веры» (Имре Лакатос. Методология исследо­вательских программ. М., 2003. С. 11). И далее: «Нельзя отрицать, что Куну удалось показать, как психология науки способна раскрывать важные и, прямо скажем, грустные истины. Но психология науки не может рассчитывать на свою автономию. Рост науки, как он предстает в рациональной реконструкции, имеет место, по существу, в мире идей, в платоновском или попперовском «третьем мире», в мире знания, яс­ность и чистота которого не зависит от познающего субъекта» (Там же. С. 146). Подводя итоги спора Поппера и Куна, Лакатос заключает: Кун прав в своих возражениях пробив наивного фальсификационизма, а также когда подчеркивает непрерывность научного развития. Одна­ко Кун не видит логики научного открытия, а лишь психологию. Оце­нивая столкновение взглядов Поппера и Куна, Лакатос подчеркивает, что это — не спор «о частных деталях эпистемологии. Он затрагивает главные интеллектуальные ценности, его выводы относятся не только к теоретической физике, но и к менее развитым в теоретическом отно­шении социальным наукам и даже к моральной и политической фило­софии. И что сказать, если даже в естествознании признание теории зависит от количественного перевеса ее сторонников, силы их веры и голосовых связок, то что же остается социальным наукам...» (Там же. С. 11-12).

Критика догматического фальсификационизма. Неприятие точ­ки зрения Куна не означает, что Лакатос согласен с догматическим фальсификационизмом Поппера (в терминологии Лакатоса). Тем не менее он полагает, что в контексте попперовского критического ра­ционализма можно рассматривать научные революции как рацио­нально реконструируемый прогресс знания, а не как обращение в но­вую веру. Однако, исповедуя точку зрения Поппера, Лакатос вносит в нее существенные коррективы. В частности, Лакатос утверждал, что рациональность критики не означает требования немедленного от­брасывания опровергнутых гипотез. Напротив, в подавляющем боль­шинстве случаев поведение исследователя заключает в себе целый ряд интеллектуальных стратегий, общий смысл которых — идти вперед, не останавливаясь из-за отдельных неудач, если движение обещает новые успехи и эти обещания сбываются. Тем самым Лакатос проводит де­маркацию между догматическим и утонченным фальсификациониз­мом. Утонченный фальсификационизм формулирует определенные правила принятия теории и правила фальсификации (элиминации) теории. Для него теория приемлема, если она: а) ведет к открытию новых фактов и б) если некоторые из предсказанных фактов будут подтверждены (верифицированы). Существуют рациональные и не­рациональные способы подтверждения либо фальсификации знания, рациональные и нерациональные способы удержания теории (конвен- ционалистские уловки, приемы ad hoc). Поэтому Лакатос называет ре­шительной ошибкой применение определения «научный» к отдельной

теории: только лишь последовательность теорий можно называть на­учной или ненаучной. Необходимо рассматривать теорию не изолиро­ванно, а в ряде последовательно связанных между собой теорий. При таком рассмотрении применяется объективный критерий прогресса: каждая новая теория имеет добавочное эмпирическое содержание, т. е. предсказывает новые, неожиданные факты; часть этого добавочного эмпирического содержания верифицирована. Теория считается фаль­сифицированной, если она замещается теорией с более высоко под­крепляемым содержанием: «Всегда почитаемым эмпирическим кри­терием удовлетворительных теорий было согласие с наблюдаемыми фактами. Нашим эмпирическим критерием, применимым к последо­вательности теорий, является требование производить новые факты. Идея роста науки и ее эмпирический характер соединяются в одно целое» (Там же. С. 54).

Методология научно-исследовательских программ. Идею утонченного фальсификационизма Лакатос конкретизирует в методологии научно- исследовательских программ, элементами которых могут выступать не только понятия и суждения, но и сложные комплексы динамически развивающихся теорий, исследовательских проектов. Такие системы организованы вокруг некоторых фундаментальных идей, образующих «жесткое ядро» научно-исследовательской программы. (Как правило, эти идеи выдвигаются интеллектуальными лидерами науки и усваива­ются научным сообществом догматически). Методологический смысл «жесткого ядра» раскрывается в понятии «негативная эвристика», т. е. ограничения на процедуры опровержения. Если теория сталкивает­ся с опровергающими фактами, то утверждения, входящие в состав «жесткого ядра», не отбрасываются, вместо этого ученые выдвигают вспомогательные гипотезы, которые образуют защитный пояс вокруг «жесткого ядра». Подобная тактика научного исследования позволяет гибко реагировать на критику и вносить в имеющиеся теории соот­ветствующие коррективы, что обеспечивает ее рост. Задача защитного пояса — как можно дольше удерживать в неприкосновенности твор­ческий потенциал «жесткого ядра» или его «позитивную эвристику». Функция позитивной эвристики - обеспечивать непрерывный рост научного знания, углубление ее эмпирического содержания. Крите­рий жизнеспособности научно-исследовательской программы — ее способность наращивать знание, увеличивая ее эмпирическое со­держание. Это означает способность научно-исследовательской про­граммы не только объяснять открывшиеся факты, не вписывающиеся в контекст старой теории и противоречащие ей, но и предсказывать новые факты. Если же научно-исследовательская программа ограни­чивается объяснением старых фактов, но не предсказывает новые — эта программа нежизнеспособна, она вырождается.

Внутренние и внешние источники развития знания. Развитие науки происходит под влиянием либо внутренних, либо внешних факторов. Экстернализм абсолютизирует роль внешних факторов развития нау­

ки и недооценивает внутренние, интернализм, напротив, абсолюти­зирует внутренние факторы и игнорирует влияние внешних, главным образом социокультурных факторов. Решение дихотомии «экстерна- лизм — интернализм» Лакатос искал в возможности объяснения исто­рии науки на почве рационализма. Его методология должна была от­ветить на вопрос, каким образом формируются, изменяются, а затем вытесняются конкурентами научно-исследовательские программы. В реальных исторических условиях наука погружена в контекст реаль­ной истории с ее политическими, правовыми, религиозными и прочи­ми идеями. Лакатос называл их «побочными факторами развития нау­ки (метафизические идеи, религиозные верования, идеологические или политические ориентации) и предлагал учитывать их «на полях» рациональной реконструкции «внутренней» истории науки, относить их на счет отклонений от нормального, т. е. рационально реконструи­руемого хода событий истории. Поэтому необходимо рассматривать теорию не изолированно, а в ряде последовательно связанных между собой теорий. Фальсификация является не просто отношением меж­ду теорией и эмпирическим базисом, но многоплановым отношением между соперничающими теориями, исходным эмпирическим базисом и эмпирическим ростом, являющимся результатом этого соперниче­ства. Тогда можно сказать, что фальсификация имеет исторический характер. Линейный характер развития науки — миф. Наоборот, лихо­радка проблем в науке возникает скорее из-за быстрого размножения соперничающих теорий, а не умножения контрпримеров и аномалий. Утонченный методологический фальсификационизм предлагает но­вые критерии интеллектуальной честности, утверждает Лакатос. В нем соединились несколько различных традиций. От эмпирицистов он унаследовал стремление учиться прежде всего у опыта. От кантианцев он взял активистский подход к теории познания. У конвенционали- стов он почерпнул важность решений в методологии.