П. Фейерабенд (1924-1974)

Теоретическое наследие Пола Фейерабенда довольно обширно, поскольку широк и диапазон его научных и философских интересов. В его трудах рассматриваются такие важные для науки проблемы, как проблема истолкования конкурирующих теорий, теоретической нагру- женности факта, специфика научной методологии и ее роль в научном познании, сравнительный анализ возможностей науки и донаучных архаических представлений, а также и современных форм вненаучно- го знания, роль науки в жизни общества и влияние на нее социокуль­турного и политического контекста, защита ценностей либерализма в жизни общества и в работе ученого, роль традиций и проблема ра­циональности и другие.

Фейерабенд принимал активное участие в дискуссиях по проблемам методологии науки, но занимал в них весьма экзотическую позицию, получившую наименование «критического анархизма». Одна из работ

П. Фейерабенда опубликована под красноречивым названием «Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории позна­ния» (1975). Основные идеи работы сводятся к следующему: во-первых, несогласие с исходной точкой зрения методологии науки, согласно ко­торой «существует особый научный метод, т. е. совокупность правил, управляющих деятельностью науки. Процедура, осуществляемая в со­ответствии с правилами, является научной, процедура, нарушающая эти правила, ненаучна» (Пол Фейерабенд. Избранные труды по методо­логии науки. М., 1986. С. 127). Он утверждает, что ученый должен быть свободен в выборе методов исследования, направления исследования и оценок имеющегося интеллектуального достояния общества, начи­ная от мифов и кончая сенсационными предположениями паранауки. Во-вторых, Фейерабенд убежден, что изучение древних архаических верований и ритуалов, практики экзотических медицинских школ, способных диагностировать и вылечивать болезни, результаты архео­логии и антропологии дают основание утверждать, что спор между наукой и мифом не принес победы ни одной из сторон. Больше того, мифы содержали «не только знания, которых нет в науке, хотя наука, как и всякий другой миф (курсив мой — Н. Б.) может обогащаться и из­меняться благодаря им...». Он согласен с общепринятой оценкой нау­ки, которой мы обязаны невероятными открытиями. «Научные идеи проясняют наш дух и улучшают нашу жизнь. В то же время наука вы­тесняет позитивные достижения более ранних эпох и вследствие этого лишает нашу жизнь многих возможностей» (Там же. С. 138). Фейерабенд — один из бескомпромиссных критиков логического позитивизма и кумулятивизма. В противовес неопозитивизму он раз­делял позицию экстернализма, т. е. доказывал зависимость науки от целого ряда внешних факторов, и прежде всего от методологического принуждения со стороны господствующих научных школ, а также от культурно-исторического контекста, традиций, ценностей разделяе­мых обществом, не говоря уже о политическом давлении на науку. Это влияние на науку может быть прямым и косвенным, поскольку неза­висимо от ученого эти условия частично связаны с традицией, в рам­ках которой работает ученый, с предубеждениями и предрассудками, характерными для этой традиции, серьезное влияние на деятельность теоретика оказывают его метафизические убеждения. «Теория, выдви­гаемая ученым, зависит не только от фактов, имеющихся в его распо­ряжении, но от традиции, представителем которой он является, от ма­тематического аппарата, которым он случайно владеет, от его вкусов, его эстетических взглядов, от мнений его друзей и других элементов, которые существуют не в фактах, а в мышлении теоретика и, следова­тельно, носят субъективный характер» (Там же. С. 51). В критике кумулятивистской модели развития науки Фейерабенд подвергает сомнению два важнейших принципа эмпиризма: во-первых, допущение о том, что законы и принципы новой теории «являются просто следствиями предположений первичной науки», дедуцируются

из нее. Во-вторых, значения исходных дескриптивных (описательных) терминов обеих теорий инвариантны. Оба этих утверждения допускают разные интерпретации: это либо описание реальной научной практики, либо предписание, соблюдение которого придает деятельности научный характер (Там же. С. 35). Фейерабенд подчеркивает, что данные установ­ки восходят к раннему позитивизму, согласно которому «все дескрип­тивные термины научной теории могут быть в явном виде определены на основе терминов наблюдения», что обеспечивает неизменность их значения (Там же. С. 37). Реальная история науки убедительно показа­ла, что «появление новой теории изменяет взгляд как на наблюдаемые, так и на ненаблюдаемые свойства мира и вносит соответствующие из­менения в значения даже наиболее «фундаментальных» терминов ис­пользуемого языка» (Там же. С. 30). Поэтому «мы должны провести четкую разграничительную линию между объективной наукой, с одной стороны, и "нашим личным знанием"— с другой» (Там же. С. 38). Отсюда вывод: ни теории, ни эмпирические факты не являются совместимыми. Наоборот, нет никакого блага в том, что в течение длительного времени сохраняется совместимость теорий. «Такую совместимость следует рас­сматривать как сигнал опасности, свидетельствующий о том, что новых идей нет и деятельность теоретиков прекратилась» (Там же. С. 55).

Фейерабенд подчеркивает, что свобода теоретизирования, которую нам предоставляют факты, имеет большое методологическое значение, поскольку многие проверки предполагают существование класса вза­имно несовместимых и вместе с тем фактуально адекватных теорий, так что любая попытка редуцировать этот класс к одной теории при­водит к резкому уменьшению эмпирического содержания оставшейся теории» (Там же. С. 55). Между теориями, сменяющими друг друга, не­возможно установить логические отношения, и в первую очередь от­ношение логической выводимости. Больше того, Фейерабенд считает неразумным поиски условий совместимости, согласно которым новые гипотезы логически должны быть согласованы с ранее признанными теориями, поскольку при этом сохраняется более старая, но не лучшая теория.

Фейерабенд отрицает методологическую значимость деления язы­ка науки на «язык наблюдений» и «теоретический язык», поскольку значения всех терминов теоретически зависимы, и выбор языка для описания наблюдений зависит от прагматического предпочтения: «По­лученные результаты заставляют отказаться от разделения контекста открытия и контекста оправдания и устранить связанное с этим раз­личие между терминами наблюдения и теоретическими терминами. В научной практике эти различия не играют никакой роли, а попытка закрепить их имела бы гибельные последствия» (Там же. С. 145).

Фейерабенд искал подходы к новому пониманию научной рацио­нальности, идейной основой которой он считал методологический анархизм. «Если наука существует, разум не может быть универсальным и неразумность исключить невозможно. Эта характерная черта науки

и требует анархистской эпистемологии. Осознание того, что наука не священна и что спор между наукой и мифом не принес победы ни одной из сторон, только усиливает позиции анархизма» (Там же. С. 322). В его представлении история науки есть история конкуренции научных тра­диций. На самом деле предпочтение должно быть отдано не навязывае­мому научной группой тому или иному образцу методологии, который сковывает творческую свободу и самостоятельность ученого, не притя­занию науки на особое место в культуре, а принципу: «пригодно все, что способствует успеху». Хотя методологические анархистские установки Фейерабенда подвергались серьезной и обоснованной критике, они в значительной мере получили продолжение в постмодернизме.