Проблема «автономии» моральных и правовых норм

Проблема автономии моральных норм возникла в связи с раз рушительными для этики следствиями, вытекающими из принцип» Юма, который логически обосновал несовместимость суждений факт и суждений долга. Иными словами, и моральные, и правовые нормы не признаются ни истинными, ни ложными. Юм рассуждает следую щим образом: «Я заметил, что в каждой этической теории, с которой

мне приходилось до сих пор встречаться, автор в течение некоторого нремени рассуждает обычным способом, устанавливает существование бога или излагает свои наблюдения относительно дел человеческих; и вдруг я, к своему удивлению, нахожу, что вместо обычной связки, употребляемой в предложениях, а именно есть или не есть, не встречаю ии одного предложения, в котором не было бы в качестве связки долж­но или не должно. Подмена эта происходит незаметно, но тем не менее она в высшей степени важна. Раз это должно или не должно выражает некоторое новое отношение или утверждение, последнее необходимо принять во внимание и объяснить, и в то же время должно быть ука­зано основание того, что кажется совсем непонятным, а именно того, каким образом это новое отношение может быть дедукцией из других, совершенно отличных от него../Я уверен, что этот незначительный акт внимания отверг бы все обычные этические системы и показал бы мам, что различие порока и добродетели основано исключительно на отношениях между объектами и не познается разумом» (Юм Д. Соч. и 2 т. М., 1966. Т. 1. С. 618). Юм последовательно отстаивает свою точ­ку зрения, показывая, что не только моральные оценки не выводимы из фактов, но и факты не выводимы из моральных оценок. Он отме­чает: «Нет способа рассуждения более обычного и более заслуживаю­щего порицания, как старание опровергать при философских спорах какую-нибудь гипотезу посредством ссылки на ее опасные послед­ствия для религии и морали. Если какое-либо мнение приводит нас к нелепостям, оно безусловно ложно, но мнение еще не безусловно ложно, если имеет вредные последствия» (Там же. С. 550). Данное утверждение, вошедшее в историю философии как принцип Юма, подвергалось критике, но попытки его опровержения строились, как правило, на повторении тех же доводов (с подменой связок), которые были предметом обоснованной критики.

Ноу Юма были и последователи, соглашавшиеся с его концепцией. К их числу относятся наши современники, авторитет которых во всем мире не вызывает сомнений. Один из них — А. Швейцер. В своей книге «Культура и этика» он писал: «Этика и эстетика не являются науками... Науки о человеческом желании и деянии нет и не может быть. Здесь может идти речь о субъективных и единственных в своем роде фактах, взаимосвязь которых скрыта в загадочном человеческом Я... Нет ника­кой научной этики, есть только этика мыслящая... Каждый в состоя­нии сообщить другим лишь то, что найдет в себе самом способного затронуть и взволновать всех людей, возможно продуманнее, сильнее и яснее, так, чтобы невнятный шепот превратился в полнозвучный го­лос» (Швейцер А. Культура и этика. М., 1973. С. 113-114).

К. Поппер использовал принцип Юма о невыводимости оценоч­ных суждений из описательных (дескриптивных) для обоснования ценностей либерализма. Существование норм — правовых, в первую очередь, — предполагает наличие нормотворческой инстанции (Го­сударственная дума, администрация, законодатели) и субъекта норм,

т. е. лиц, относительно которых составлены предписания. Нормотвор­ческая инстанция должна обосновать принимаемые нормы, а субъ­екты норм имеют право ожидать, что учреждаемые нормы необходи­мы. Поскольку норма долженствования не может получить внятного подтверждения фактами, постольку дуализм фактов и норм объяс­няет и существование несправедливости и возможности критики не­эффективных или несправедливых норм. Конфликт между фактами и нормами приводит к отклонению принимаемых законов и норм от принципов справедливости, что побуждает сторонников либеральной традиции бороться за поиск и установление все более лучших норм.

Ключевой момент в рассуждениях Юма - вопрос о свободе челове­ческого поведения. Характерно, что Юм, определяя свободу как воз­можность действовать либо не действовать согласно решению воли, тем самым абсолютизирует индивидуальную волю человека. Важно подчеркнуть, что мораль отличается от других социальных институ­тов, регулирующих поведение человека. Мораль призвана обеспечить самостоятельность человека как духовного существа. Это область свободы, поскольку важнейшим признаком нравственного поступка является внутреннее побуждение, но не внешнее принуждение. При этом в философии и этике встают два взаимосвязанных вопроса: про­блема свободы и проблема обоснования моральных норм. Если право опирается на силу государственного принуждения, то мораль имеет внутреннее основание. И в этом — коренное различие морали и права. Сходство морали и права — в возможностях и способах обоснования моральных и правовых норм.

Особенностью моральных норм является то, что они имеют двой­ственную природу: с одной стороны, они составляют комплекс прин­ципов, в основе которых лежит этический идеал, а с другой — она непосредственно вплетена в повседневную практику людей, которая опосредует идеалы и наполняет их конкретным содержанием. Мо­ральные нормы представляют собой комплекс ценностей, которые выступают в качестве императивов, определяющих моральный выбор личности. Но с другой стороны, моральные нормы как ценности во­обще субъективно личностны, индивидуальны, и каждый индивид по- своему интерпретирует существующие нормы и по-своему их реали­зует в своем поведении. В своем моральном выборе личность так или иначе учитывает общественное мнение, которое оценивает поведение человека в категориях добра и зла. Однако данные категории относи­тельны: добро в одном отношении является злом в другом. Поэтому их определение практически невозможно. Рассматривая имеющиеся определения категории добра, Э. Мур в своей работе «Принципы эти­ки» (М., 1984) обнаруживает логический дефект, т. е. ошибку несораз­мерности определяемого и определения. Всякая попытка определить добро, отождествляя его с теми или иными «естественными» каче­ствами - удовольствие, польза и т. п. - не сводима к понятию добра, поскольку оно, полагает Мур, не определимо. Данное представление

Мура в известном смысле может быть распространено и на ключевые понятия, характеризующие право. В. С. Нерсесянц определяет сущ­ность права как формальное равенство, свободу и справедливость. (Нерсесянц В. С. Философия права. М., 2000. Гл. 2). Как предельно широкие, абстрактные и не реализуемые в их абсолютном значении и эмпирических условиях, данные понятия относятся скорее к сфере чистой мысли, идеалов, но не действительности. К тому же понятие справедливости является категорией не только права, но и морали. При этом в праве и морали данные понятия различаются. Так, в праве спра­ведливым считается оценка поведения с точки зрения его соответствия норме права. А в морали справедливость в первую очередь предпола­гает установление предела индивидуальному произволу. В обществен­ном мнении в нашей стране оценивается как справедливое убийство отцом-спортсменом насильника своего сына. Аналогичны протесты общественного мнения на несправедливые действия властей, насиль­ственно уничтожающих частные дома под застройку новых. Здесь кол­лизия моральной и правовой справедливости налицо. Категория спра­ведливости может быть интерпретирована и как принцип социальной организации. Например, Дж. Ролз рассматривает справедливость как равенство, которое включает и понятие неравенства. В его интерпре­тации понятие справедливости включает два принципа: во-первых, каждый человек должен обладать равными правами и свободами, со­вместимыми с правами и свободами всех остальных людей; во-вторых, социальное и экономическое неравенство должно быть организовано таким образом, чтобы можно было бы ожидать преимуществ для всех и доступ к положениям и должностям был открыт всем (Роле Дж. Тео­рия справедливости. Новосибирск, 1995. С. 267).

В качестве итога можно утверждать, что юрист, занимающийся на­укой, в первую очередь должен оценивать любую норму права с точки фения наличия в ней возможной коллизии между моральной и право­вой оценкой действий, регулируемых данной нормой. Что же касает­ся проблемы невыводимости норм из посылок, включающих только описательные суждения, то это не значит, что нормы вообще не могут иметь логического обоснования. Оценочные, нормативные суждения подчиняются всем общим правилам логики, а также специфическим иконам, учитывающим своеобразие оценок и норм. В частности, в ло­гике оценок определены правила, согласно которым «ничто не может Оыть хорошим и плохим одновременно», «ничто не может быть пло­хим и безразличным», «ничто не может быть лучше или хуже самого себя» и т. д. Есть и законы логики норм: «никакое действие не может быть одновременно разрешено и запрещено» и др. Существуют и пра­вила выводов императивных и других оценочных суждений и норм. Важно при этом иметь в виду, что нормы и оценки выводятся отно­сительно друг друга, но не из фактов. В правовых и моральных нормах отражены реальные факты действительности, жизнь людей, поэтому и чистом виде ценностные суждения встречаются гораздо реже, чем

описательно-оценочные, и такого рода суждения выводимы из фак­тов, аргументируются фактами.