Извлечение из Зенд-Авесты Зороастра с дополнительными замечаниями

ДРЕВНИЕ ПАРОЙ

Прежде, нежели представим мы читателям своим краткое извле­чение из сочинения парсского законодателя, правоучителя и врача Зороастра, окинем беглым взором то, что нам говорит об этом наро­де древняя история, что нам представляет критическое обозрение этнографических признаков и что оказалось при сравнении мертво­го языка Азии, известного под именем Санскрита, с мёртвым же язы­ком Парсским или так называемым Зендским.

В высокой части Азии, в особенности по южному склону горного хребта, Индукуша, жил сильный и воинственный народ под древ­ним именем Парсов. Культура его была достаточно высокая; он за­нимался хлебопашеством, скотоводством и торговлей; предметы последней преимущественно состояли из пряных кореньев. - Этот народ каждый раз, по умножении люда своего, производил выселки. История сохранила нам, по одному сказанию, три такие выселки: в Бактрию, Мидию и Персию; в последнюю под предводительством Кира. По другому сказанию первое переселение с Индукуша было в плодоносную долину Евфрата, второе образовало Лидию, Финикию и Карфаген, третье - Эфиопию, а за ней Нубию и Абиссинию. Их колонии образовали Египет и Фивы. Из этого мы усматриваем, что Парси - прародители знаменитейших в древности народов, каковы­ми были Финикияне, Карфагенцы, Эфиопляне, Египтяне и Фиван-цы, имевшие все свою грамотность, науки, искусства и торговлю. Кроме того, известно, что народ на Индукуше, в Бактре и Эфиопии делился на четыре касты, а жрецы у Бактров назывались магами или волхвами. Известно также, то и Скифы делились на четыре ка­сты: на Скифов царских, в числе которых были и жрецы, Скифов-меченосцев (у Греков), Скифов-ружан (Rugii) и Скифов-алан (Alani).

Оставляя совершенно в стороне созвучность слов Индии, Индо­стана и Индукуша, должно полагать, что подобный выселок сделан был и в страну нынешней Индии, ибо там по сие время сохранился небольшой народец, состоящий из 150 000 душ, называющийся Парсами и соблюдающий много родовых обычаев и обрядов, а глав­ное - удержавший верованье древних Парсов, или саввеизм, т.е. по­клонение планетам, или кабирам, за которое соседние магометане презирают его и ненавидят [74]. Что этот выселок был гораздо зна­чительнее той числительности, в которой мы его теперь обретаем, свидетельствуют нам санскритские сочинения, сохранившиеся у того же племени, но далее от Парсов отселившегося и принявшего впос­ледствии другое верование.

Как видно из сказанного, история весьма мало сохранила для нас данных об этом древнем родовом народе и возможно было разъяснять себе эту глубь старины только этнографически и фило­логически; но обретение санскритских письмен и изучение этого древнего языка не только открыло всю внутреннюю жизнь индийс­кого народа, столь богатую развитием человечества, но и заставило по сходству этого языка преимущественно с славянским полагать, что Славяне откочевали из Индии в Европу. Второй источник, кото­рым, впрочем, почти вовсе не пользовались, состоял в следующем:

еще до короткого ознакомления нашего с литературой санскритской французский ориенталист Анкетиль дю Перрон добыл в Гузурате список с книги, известной ныне под названием Зенд-Авесты, сочи­нения Зороастра. Язык, на котором она написана, оказался, также как и санскритский, мёртвым и сохраняется только между жрецов. Дю Перрон назвал его зендским по поводу к тому самого заглавия книги «Зенд-Авеста». Труд его долго оставался без особенного вни­мания к нему, ибо ошибочное название языка бросило сильную тень на просветлевшую точку истории, и многие учёные тщетно искали, куда географически поместить Зендов. Это обстоятельство весьма похоже на спорных Руссов Шлёцера, за определение родины кото­рых бились столь долгое время Германцы и Славяне не только одни против других, но даже те и другие взаимно между собой.

Ныне профессору восточных языков в Берлине г-ну Петрашевс-кому мы обязаны новым переводом первых пяти книг Зенд-Авесты на польский язык. Его основательные доказательства и постановка подлинника с переводом в параллель на одной странице ясно убеж­дают нас, что мнимый зендский язык есть родовой или исходный и для санскритского, и для славянского, но самое большее его сход­ство с польским, преимущественно пред всеми славянскими наре­чиями, что замечает и сам переводчик. Этот источник есть теперь богатый родник для славянской истории.

По правилу чтения Г. Петрашевского, заглавие книги «Зенд-Аве­ста» должно читать «Зендашта», ибо это слово состоит из суще­ствительного «зен», означающего «жизнь», и глагола «дадь», зна­чащего «давать», и в слитии своём в одно слово означает жизнедателя или жизнедавца, т.е. Творца вселенной. Всё это сочинение состоит из разговора Зороастра или, по чтению Г. Петрашевского, Зердеста [75], с Богом о законах, долженствующих служить руковод­ством для людей вообще. Кроме того, в нём заключаются правила для новой колонии. Видимо, что целью этого сочинения было жела­ние Зердеста выслать из своей страны колонию к прибрежью Бал­тийского моря, поручив её предводительству сына своего; о како­вом назначении, по словам его, заповедал ему сам Бог.

По этому поводу и первые пять книг Зендашты носят название Вендидадь, сохранившееся как в прозвании самих колонистов Вен­дами или Венедами, так и в их знаменитом некогда городе Винете или Винеде. Весь этот разговор состоит из вопросов Зердеста и ответов на них Бога.

Свойства этого мнимозендского или, правильнее сказать, парсского языка, а равно и первоначальные выселки Парсов с Индукуша в Бактрию, а потом уже далее на юг и запад, свидетельствуют в свою очередь, что зендский язык старше санскритского и потому должно почитать его родовым, а не племенным в числе славянских идиом. Мы должны сказать, что Аристотель полагает Зердеста жив­шим за 6000 лет до Платона, по другим писателям он жил за 5000 лет до разорения Трои, а по исследованиям Роде за 2000 лет до Рождества Христова. -Зердест родился в городе Гдани или Гедани, в Бактрии, невольно напоминающем нам славянский город Гданьск, нынешний Данциг. Отца его звали Старошастом, а мать -Догдою.

Зороастр приводит в своём сочинении шестнадцать выселков парсских, кроме предположенного им самим к Балтийскому помо­рью; но куда отправился первый выселок, того он не определяет, а только упоминает о его совершении.

«Второй выселок, - говорит он, - построил город Согду, богатую домашним скотом».

В настоящее время есть город Содия, в королевстве Ассамском, в Индии. Если это тот самый город Согда, то в Индию последовал второй выселок Парсов из числа всех тех, о которых, по преданиям или письменно, дошли сведения до Зороастра.

«Третий выселок основал город Мервь.»

Мервь и теперь существует между Персией и Аравией.

«Четвертый выселок основал город Балх.»

Где был этот город - неизвестно; теперь мы имеем, кажется, толь­ко две местности, носящие названия, как бы производные от слова Балх; это озеро Балхаш или Балкаш в Зюнгории и горная цепь Бал­канская или, подревней географии, Балкан в Македонии.

«Пятый выселок основал город Ниссу, но, - прибавляет Зороастр, - там злой дух научил людей считать Бога преходящим».

Древняя Нисса, а ныне Ницца, находится в Неаполитанском ко­ролевстве; вторая Мисса, или Низа, находившаяся в Карий как млад­шая сюда относиться не может. - Нисса итальянская есть первое историческое свидетельство того, что славянское племя жило не­когда и в Италии, а именно в Этрурии. Это самое подтверждается обилием славянских памятников, разбросанных по всей Италии, преимущественно же по Капуве, разъясненных в недавнее время г. Воланским, частью уже помещённых нами в первых двух выпусках предлежащего издания. Из этого же нам объясняется, откуда зашёл славянский язык в Италию, сохранившийся там по сие время во всей чистоте своей и без смешения с итальянским в целом округе близ Венеции, считающем до 12 000 душ. Это же самое наводит на мысль, что Венеды итальянские соплеменны Венедам прибалтийским.

«Шестой выселок основал город Герат или Эрат.»

Где находится этот город - неизвестно; только догадки наводят на мысль: не древний ли это Арад, что в Малой Азии?

«Седьмой выселок основал город Веекеред, т.е. где работают вертящимися орудиями.»

Где был этот город, определить трудно. В средней истории оста­лись только как бы производные от этого слова Уругунни, Уругунди, Уругундини, Мэугундиони, названные в некоторых летописях также и Бургундионами, Бургундами, Бургунтами и Бургунд-Уннами (у Пли-ния Burgundiones, у других Burgiones, Burgunduni, а у Птолемая Burgunti); а также у восточных писателей Уруги, Уроги, Уругунны [76].

В великороссийских наречиях сохранилось ещё в разных местах слово «урван», а где это слово существует, там и улана, и озорника называют урваном; произошло ли это название и подразумеваемый под ним смысл от поведения бывших татарских улан, или оно ко­ренное русское, то неизвестно; но подобный тому пример есть у нас перед глазами, где коренное славянское слово «о-зор» приняло у нас иностранный тип под именем гусара. Но это нужно объяснить несколько подробнее. Озоры принадлежали у Славян к легкому вой­ску; их обязанностью было отправляться по назначению начальства малыми отрядами или одиночно в неприятельский стан для осмот­ра его расположения, силы, засад, засек и т.п. Озоры составляли легкую конницу, дабы в случае встречи на пути своем неприятеля скорее могли удалиться. Хотя некоторые историки и утверждают, что вся Европа заимствовала название гусара у Венгров, но мы утверж­даем, что мнение неверно, во-первых, потому, что европейские Сла­вяне имели своих озоров ещё до прихода Венгров; во-вторых, что в венгерском языке слово гусар не имеет никакого корня и, следова­тельно, никакого значения; а в-третьих, что Венгерцы могли заимствовать это слово у Славян потому более, что они и в Европу при­ведены Славянами как племя, покорённое последними, что означа­ется и из названия этих Угров чёрными. Когда же Славяне оставили берега Волги, уведя с собой и покоренных Угров, то их места заняли Болгаре; но свободные Угры вытеснили Болгар и, войдя в союз с Ираклием против Хозроя, что было в начале 7-го века, воевали от­туда с Персами и названы были от Славян белыми, т.е. свободны­ми; ибо никто же другой из народов не мог дать им этого славянско­го прозвания.

Здесь, кстати, рассмотрим значение у Славян слов: чёрный, бе­лый и красный или червонный в иносказательном смысле. Словом «чёрный» означалась у всех славянских племен невзгода, подчи­ненность, рабство, неприязнь, стеснение, относившиеся как к рели­гиозным, политическим и гражданским понятиям, так и ко всем ес­тественным явлениям, и потому это слово противополагалось сло­вам «белый» или «красный», означавшим под словом «белый» сво­боду, полсловом «красный» благоприятство, как, например, черно-бог (злой, карательный), белбог (добрый, благосклонный); чёрный князь (платящий кому-либо дань или под невзгодой находящийся;

например, Георг чёрный; Белый Царь (свободный Царь: русские Цари начали называться белыми со времени победы Донского и сверже­ния ига татарского; впоследствии времени стали уже употреблять слово «белый» Царь как эпитет доброго); чёрная смерть (чума), красная смерть (тихая, спокойная); девки-чернавки (состоящие в чёрной и трудной работе), красные или сенные девушки (комнатные или собеседницы); Чёрное море (невзгодное, вероятно, названное так или по бурливости своей или по существовавшим на нем морс­ким разбоям) и Белое море (приветливое для мореплавания); чёр-носошник (раб) и белопашец (свободный земледелец). Так белой землей называлась, да и доныне ещё называется, очищенная от всяких недоимок, пеней, исков и притязаний на неё, введенная во владение собственника; необеленною же она называлась и назы­вается, когда она ещё не очищена от исков на ней, и собственник не введён во владение таковой, а потому должен платить за пользова­ние ею дань или подать.

Так принимали и разные славянские племена, бывшие свобод­ными от чуждого ига, прозвание «белых», и мы находим в летописях Белорусссов, Белосербов, Белохорватов, Белых Волгарей [77], или Болгар, Белых Угров, Белых Уннов (последние сидели близ Люне-бурга под именем Linnones). Название «чёрных» славянские племе­на не давали сами себе, но получали это прозвание от соседних соплеменников своих. Так, покоренные римлянами Руссы у Чёрного моря, покорённые Хазарами Волгари (Болгары) и Угры названы были «чёрными». В этом же значении сохранились у Чехов слова: belopewe и camopewe; у нас говорят также: белое и чёрное депо; красная вес­на и чёрный год; светлая или красная мысль и черная; красная Русь или червонная (счастливая); белое духовенство и чёрное (подвер­женное многим лишениям). Да, кажется, и самый Чернигов носит на себе отпечаток покорения его; но об этом мы будем говорить, когда коснемся подробностей о Хазарах. Не по подобной ли же причине названы были острова на Чёрном море, близ устья Днепра лежа­щие, Бепобережьем, ибо ими владели свободные Руссы, бывшие морскими разбойниками [78].

Но возвратимся к Уграм: подчинённость Венгров или чёрных Уг­ров Славянам явствует, во-первых, из славянского прозвания их чёрными; во-вторых, из того, что немецкие аналисты называют вое­начальников, приведших Угров, именем Bojebodi; ясно, что в этом слове исковеркано славянское: воеводы. Мы часто встречаем у не­мецких писателей такое извращение буквы «в» в букву «б»; приве­дём несколько примеров: Konskje Bodi (Конские воды), Abraham (Ав­раам), Jacob (Яков), Bethlehem (Вифлием), Ncbucadnezar (Навухо­доносор), Ва11а5аг(Валтазар), Basilius (Василий), Barbara (Варвара), ВаИиг(Володар), Chrobati (Хорваты), Bulgari (Волгари), и т.п. А если у Угров воеводы были славянские, то они сами должны были быть подвластными Славянам; ибо победители не изберут побеждённых в военачальники или предводители (воеводы) себе. В-третьих, и эт­нографическое исследование о размещении Венгров со Славянами доказывает, что они занимают землю в перебивку между собой, а это свидетельствует то же самое; ибо победители столь дикие, каки­ми были тогда Угры, не оставили бы посреди себя побеждённых Славян, а согнали бы их на один край. А так как этого не было, то, соображая вместе с сим и всё выше приведённое, не могло быть и Венгров - победителей Славян, а были только покоренные Угры, про­званные по этому поводу чёрными. В последствии времени одна часть этих Угров освободилась из-под ига своего и составила своё угорское государство; после чего и эти свободные Угры, как и вос­точные их братья, названы были белыми; прочие же придунайские Угры числились под именем чёрных до слития их в одно государ­ство с белыми. Должно при этом заметить, что и самое название Венгерцев Уграми есть славянское, сами же они называют себя Мад-жарами. Угри, в единственном числе угарь, означает на некоторых великороссийских наречиях удальца, смельчака, сорви-голову, или буяна [79], что совершенно соответствовало характеру Венгров во время появления их в Европе.

Итак, от этих Славян, приведших Угров в Европу, последние лег­ко могли заимствовать и слово «о-зор» и переладить его в «гусар». Это слово сохранилось и по сие время в провинциальном велико­русском наречии и означает шпиона [80]; что весьма соответствует сущности дела.

Говоря о девятом выселке, Зороастр не упоминает города, им основанного, но показывает, что «злой дух ввёл там грех, не имею­щий прощения, - мужеложество».

«Десятый выселок основал город Герехет, полный чистоты (по­хожий на стан, окруженный полевыми злаками), нотам злой дух ввел сожигание трупов.»

Это обычай славянских племён. Есть также и город, похожий на этот названием, - это Перед, в Азиатской Турции; древле в нем жили Славяне.

«Одиннадцатый выселок основал город Геймеонт или Гевмеонт, но народ предался там колдовству и у него было четыре ложных мудреца, увлекших многих к превратным понятиям.»

«Двенадцатый выселок основал город Parry (Ragha) стремя при­городами, но народ сделался там упрям и лжив.»

«Тринадцатый выселок основал город Чехру, нотам ввели люди сожигание трупов.»

Это название подходит весьма близко к Чехии и Чехам, напоми­нает всем с тем их обычай сожигания трупов и бывший у них обряд огнепоклонения, свидетельствуемый чешскими и лужицкими собот-ками, то есть, огнями, разводимыми на горах, сохранившимися даже и в христианские времена в виде обычая, а, может быть, для неко­торых и в виде поверья, подобно тому, как у нас на Руси сохрани­лись их языческие обычаи семик и колядование.

«Четырнадцатый выселок основал Верену, город четвероуголъ-ный. Там родился человек с тройной силой, убивший Дегака. Он же ввел вольные дома женщин, которые выманивали у мужчин день­ги.»

Трудно решить: азиатский ли это город Варанаши или иллирийс­кий Варанаш, нынеЧиркниц, в Лайбахском округе, или, может быть, наш древний Воронеж, на реке того же имени, или, наконец, лом-бардо-венецианская Верона, принадлежавшая славяно-италийским Венедам, которые, впрочем, по Страбону, составляли уже выселок прибалтийских Венедов. Хотя по летописям и видно, что Верона основана Кельтами, но так как язык Кельтов весьма близок к славян­скому, следовательно, и к бактрийскому и не только, что заключает в себе множество слов чистых славянских, как, например, обр, скала, баня, павеза, хотар, гул, брзда, тын и пр., но и конструкцию имеет славянскую, так чтоАррепсПт ещё в прошлом столетии утверждал, что Кельты и Геты говорили славянским языком, то намёк Зороаст-ра, сказание летописи, критические наследования иностранных учё­ных и наша догадка не составляют между собой противоречия. Сла­вянство Кельтов подтверждается и самой формой обоих прозвищ их у римлян и греков, как, например, Ceiti, Celtici и Galli, Gallic! (Кель­ты, Кельтичи и Галли, Галличи). Отсюда происходит Галиция испан­ская и, по всей вероятности, и Галичи русские. Окончание существи­тельных имён на «чи» (ci) относится единственно к одним славянс­ким наречиям, как, например, Русичи, Галичи, Бодричи, Лютичи, Лу-жичи, Гломачи и пр. Прозвание Кельтов и Кельтичами или, может быть, гораздо правильнее колтычами (сварливыми), в немецких ле­тописях Coldici, Kolditzi, Kolditzer и Koliditzer, существовало в 7-м веке за Сербами или Сорабами лужицкими и за Сербами в городе Сора-ве, ныне Sorau. У нас, в России, существуют местами и по сие вре­мя подобные тому прозвища, как, например, хлыновцы и кулаки в Московской губернии, варяжки - в Тверской, Новогородской, Псков­ской, Смоленской, Тамбовской и многих других; козаки в Малорос­сии, Архангельске, Вологде и в других местах; а бурлаки во всей России.

Что Кельты были Славяне, подтверждается ещё и тем, что в не­которых летописях, как, например, aOrigenes philosoph. 25. Замолк-сис или Замолк (если отнять римское придаточное окончание) на­зван основателем Друидов. У Лукиана, Skytha. 4, клянётся Скиф вы­сочайшими богами своего отечества: акинаком (мечом) и Замолкси-сом (Замолком); в Toxaris того же автора, 38 и 56, клянётся он ме­чем и ветром, следовательно, Замолк есть бог ветра у Скифов. За­молк же часто и утвердительно называется у историков главным бо­жеством придунайских Гетов, по мнению которых люди бессмертны и после земной жизни переходят в небесное царство Замолка. Что Замолк был главным божеством у Гетов, то говорит также lamblichus sect. 173. Его сравнивали с греческим хроносом Диоген Лаэрций (VII. 1,2.)иФотий (lex. s. V.). Свидас показывает,

что Геты почитали Замолка за хроноса. Платон в Charmides, 9, упо­минает о Замолковом учении относительно бессмертия души. Кро­ме того, Кельтов называли римляне Кельто-Скифами (Celto-Scythae), а Скифы были предки Славян, что доказывают ныне и новейшие германские историки, следовательно, и Кельты были Славяне. Да и самоё имя Замолк есть славянское и означает доброе расположе­ние божества, когда оно перестало дуть свирепо.

Здесь должно ещё заметить, что историки причисляют к италий­ским Кельтам Гломачей (Glomaci), которые, по Шафарику, Славяне; Вольцев (Wold), по Шафарику, тоже славянское племя; Ретоз, по Ливию и Нестору (Славян) Украинцев (Ukrani), Тихошагов, Боев и Готинов (Gothini, т.е. Геты-Унны), о которых будем говорить ниже. -Пиктет (Pictet. De I'affinite des langues Celtiques aves Ie Sanscrit, 1837), утверждает также сродство их со Славянами. В заключение скажем, что большая часть городов и урочищ Кепьтийских носят у Нитара (Nitard) названия славянские, как, например, Чепяна, Руда, Тула, Летава, озеро Плессо, гора Шар, Бранитын, Брянск, Бриславль и другие, ныне Cepia, Rouin, Toulon, Bretagne, Plattensee, Scards, Brenne, Brions, Bresle. У него же мы находим и многие другие кель-то-славянские названия городов и рек, ныне совершенно изменив­шиеся; как, например, река Моза (ныне Maas), Ковель (Chalon), Пик-тава (Poitiers), Мета (Metz), Битурица (Bourges), река Секвана (Seine), Лува (Loing), Трикасино (Troyes), Магонция (Mainz), река Лигер (Loire), Лингон (Langre), Вормация (Worms), Милидо (вероятно, Молоди, Meulan), Турон (Tours), Елизач (Ellsass), Саберна (вероятно, Сбор­ная, Sabern), река Родан (вероятно, Родень, Rhone, у Римлян Rhodanus), Ременцы (Rheims), Веридунь (Verdum), Коньтвиг (Quentawich, вероятно, Конедвиг) на речке и ныне называемой Конь (Сопле), Миличак на Сене (ныне Mussy), река Савгана (Saonne), река Рень (Rhin, у римлян Rhenus) и проч. - Кельтов звали также и Голя-дами (Galati, Galadi, Goiti, Golthae), а Голяды оказались также в чис­ле племен Кривичей, на Протве, и их же следы в с. Гольтье во Фран­ции.

«Пятнадцатый выселок основался на Семи Индах (реках), обра­зующих сильный Индус; но злой дух ввёл там похотливых женщин, от которых произошли воспалительные болезни.»

«Шестнадцатый выселок основал Рангу, или Рангху, весьма бо­гатый город, который мог бы сделаться лучшим обиталищем для людей; но злой дух навел на жителей его сильного властителя, оби­равшего только у всех деньги. Там должны, однако же, находиться ещё некоторые, независимые в своих владениях, люди, праведной жизни, с первобытными добродетелями, с истинными речами, на­дежными действиями, с любовью к ближнему и гостеприимством.»

Не относится ли это к славянскому племени - Ранам, бывшему чрезвычайно богатым, сильным и страшным на водах для всех ок­рестных жителей, перед которыми трепетали и Саксы, и Даны, и Свевы? У нас на Руси остались только небольшие морские суда, чрезвычайно быстрые, сохранившие в названии своём «раншина» как бы древнее племенное название давно онемеченного славянс­кого племени.

Итак, предположенный Зердестом выселок из Бактрии на Балтийское поморье есть уже семнадцатый рассадник славянского пле­мени. Местность поселения Зороастр означает седьмым климатом, близко соответствующим по делению греками земли на климаты южному Балтийскому поморью.

Так как мы теперь знаем, что древние Парен говорили славянс­ким языком, то мы уже смело можем искать в славянским языке созвучные с парскими слова для определения собственных имён, встречаемых в последнем в формах, более к нам приближённых историей и потому более знакомых. Поэтому, разложив слова Пар-си на два Па-Рси или По-Рси, нам остается только искать около Индукуша или в Бактрии реку Рось, Рась или Русь и, найдя её, ска­зать, что азиатские Парси явились колонистами, близ Киева, под именем По-Россян, в Сербии По-Рассей, в Старой Руссе По-Рус-сян, у Мемеля По-Руссов, в мнимой Этрурии Рессан и под подобны­ми названиями в разных других местах Европы и Малой Азии.

Но обратимся к Зердесту: сочинение его заслуживает глубокой разработки, могущей внести много света в древнюю историю всей Европы, сбитую в настоящее время в какой-то конгломерат нераз­делимый, обращённую в лабиринт неисходный, в котором нам Пар­ой и древние славянские памятники могут дать ариаднину нить. Хотя это труд не одного человека и, может быть, не одной генерации, но уже в том большая выгода, что начало приступа к этому делу значи­тельно облегчено: открытие славянства Парсов и их колоний в Ев­ропе составляет весьма важную исходную и опорную точку для сла­вянской истории в Европе, даёт нам эпохи славянской жизни в раз­ных местах всех трех частей света, составляющих старый материк;

а в заключение - показывая огромность всего славянского племени - торжественно свидетельствует, что греки и римляне заимствовали всё своё образование и учились грамотности у Славян.

Зердест жил между Бактров; некоторые историки называют его царём, другие - верховным жрецом своего народа и преобразовате­лем магии, вследствие чего и называют его Archimagos. Книга его «Зенд-Авеста» или «Зендашта» есть общее поучение и вместе с тем совет предположенному выселку. Во всем своём сочинении Зер­дест старается изложить и доказать существо единого, чистейшего, незримого, вездесущего, бесплотного, всемогущего, справедливого и безначального Бога, познаваемого только в духе, наделяющего всеми благами людей, просящих его и заслуживающих того своей жизнью. Потом он говорит о бессмертии души, о будущей загробной жизни и об адских наказаниях в чистилище или аде (по-зендски «га-дес»), в котором вместо воздуха будут дышать грешные в продол­жение столетий пламенем. Индусы в понятиях о познании и определении Бога приближаются к Парсам. Учёный британец Сир Уильям Джон свидетельствует, что с именем Брамы Индусы признают над собой владычество Всевышнего, Единого, Непостижимого; а в свя­щенных книгах их объясняется, что сей Единый ни от кого не рож­ден; он Бог безначальный, бесконечный, преждебывший, всеведу­щий! Он был, есть и будет Величайший Свет в свете; он Брама! Т.е. Творец! - Название «Брама» утратилось у европейских славянских племён в отношении наименования Творца; но оно отчасти сохра­нилось под понятием под ним верховного или царя, так, например, приволжцы до сих пор называют самый верхний мачтовой парус «брам-топ» т.е. царь-парус, высший парус.

Но когда у Индусов говорится о Боге как о Непостижимом, как о Духе безначальном, бесконечном и предвечновечном, тогда его на­зывают Вишну (Вышний, Всевышний), т.е. Дух высший, для творе­ний непостижимый! - Вишну и Вышний составляет по подразумева­емому под ними предмету одно и то же слово у Индусов и у Славян;

вся разница только в окончании; и это изменение произошло, разу­меется, от отдаления индийского славянского племени от европей­ского так, что между ними не было никаких сношений, и кроме того, встречены ими различные внешние обстоятельства, влиявшие на изгибы слов и самых выражений.

Далее Зердест говорит о высочайшей степени разврата Бактрий-цев, о их содомских и других грехах, о их недвижности, или застое, и, о введении у них раскола, похожего на нашу хлыстовщину. Этот культ как раскол браминства называется у Индусов буддизмом; в глав­ном существе своем он общий Парсам, Индусам и европейским Сла­вянам и состоит в свальном грехе. Зердест пишет о нём довольно подробно; Нестор упоминает о существовании его между Древлян, Родимичей, Вятичей и Северян. В новейшие времена он снова и неоднократно возникал в России; преподобный Тихон Задонский про­клинал какого-то Ярило, введшего в его время этот раскол с обря­дом буддистов.

За всем тем парсский мудрец даёт поучения в нравственности, в любви к ближнему, в приёмах к медицинскому пособию и, наконец, высчитав, сколько до него произведено было выселков в разные времена и страны, советует снова сделать выселок к берегам Бал­тийского поморья, в седьмой климат, причём, описывая этот климат, предостерегает, что там холодные зимы и бывает много снега, вода и земля в это время замерзают; что по этой причине нужно строить не только дома для жилья, но и зимние помещения для животных и заготовлять для них сено. При этом Зердест определяет, какие лица в нравственном и физическом и отношении должны быть избраны для этой колонии, каких следует им взять с собой животных, и сове­тует, чтобы избранные животные были благородной крови; он не забыл даже и о необходимых в той стране растениях.

Объясняя всё выше сказанное, он, между прочим, ясно опреде­ляет, что не все Бактрийцы были земледельцами, но что между них были и занимающиеся скотоводством, кочующие племена, которых, как мы доводим, в древние времена называли Аланами, а в сред­ние, вероятно, по-Аланами, а потом уже Полянами. По нашему мне­нию, слово «поляне» произошло не от полей, как предполагают не­которые летописцы и как говорят за ними наши историки, и потому это название не есть собственное имя народа, ибо и Нестор гово­рит: Поляне Ляхове сидят по Висле, а Поляне Руссове - по Днестру;

а из этого ясно, что слово «поляне» есть нарицательное имя и со­стоит, подобно слову «по-Руси» из двух слов «по-алани», т.е. сидя­щие по пастбищам, или пастухи; да и самоё слово «алань» сохра­нилось у нас и по сие время в некоторых великорусских областных наречиях и означает пастбище [81]; притом и алаунская возвышен­ность, столь богатая пастбищами, прозывалась прежде аланской;

это мы видим из всех почти древних историков, говорящих, что из Аланских гор (Alani monies) вытекают реки Дон, Днепр, Волга и Дви­на; следовательно, Аланские горы и Алаунские составляют синони­мы. Из истории мы видим, что подле каждого отдельного Славянс­кого племени сидели и Алане, и напрасно полагали некоторые ис­следователи, что это все одни и те же Алане, постоянно передви­гавшиеся с места на место. Алан, Ружан и Гетов хотя мы и находим в разных местностях Европы, но замечательно при этом обстоятель­ство, что в каждой такой местности мы встречаем непременно все эти три касты одну подле другой.

Предположив же, что Киевляне были Поляне в том смысле сло­ва, как мы его теперь принимаем, нам делается ясно, отчего такое многочисленное племя подчинилось сперва малому числу Хазар и платило им дань, а потом Оскольду и Диру, не могшим привести с собой большой дружины. Пастухам ли сопротивляться даже и са­мой незначительной, но образованной в воинских делах силе?

Итак, явствует, что каждое славянское племя имело и своих Го­тов, или Гефов, именем которых обозначались воины. - А так как Геты, Алане и Руги в принимаемом нами смысле слова суть имена нарицательные, то мы и встречаем их в истории слитыми с племен­ными именами, как, например, Алани-Рси (Alanorsi) или Руссы-Ала-не (Roxolani), Венды-Алане (Wendi-Alani, перелаженные впослед­ствии в Wandalini и наконец в Wandali). А что мнимые Wandali пле­мени славянского нас убеждает ещё и Адам Брем, говоря, что Склавония (т.е. славянская земля) обитаема Винулями, которых прежде называли Вандалами. Он же говорит, что если включить в нее Боге-мию и за Одрою живущих Полян (Поляков), которые не отличаются от Винулей ни наружным видом, ни языком, то вся эта Склавония будет в десять раз более Саксонии. Из этого же явствует несомнен­но, что Вандалы были Славяне, и что настоящее их прозвище Вен-ды-Алане. Да и в Вессебрунской летописи они описаны вместе с Венедами как с родичами их в одной статье под заглавием «Windi et Windili».

Так точно мы читаем у древнейших греческих писателей, что

в верхней Италии сидели Геты-Руссы, которых позднейшие историки переделали сперва в Гетрусков, а потом в Этрусков. Стефан Византийский говорит в своем географическом

словаре: , т.е. Геты (Славяне) племя этрусское. Ливии, родившийся в Падуе, между Славян, говорит: гор­ные Славяне (т.е. Геты) ничего не удержали из прежнего этрусского величия, кроме языка своего. Кроме этих писателей подтверждают славянство Этрусков Плиний, Юстин, Диодор Сицилийский, Стра-бон и многие другие, а Феофилакт Византийский называет Славян древними Гетами. Arsietae Птолемая также никто другой, как Рсы-Геты или Руссы-Геты. Так Геты-Поднестряне названы у историков Тирагетами оттого, что Днестр назывался Гирасом; так точно Геты-Пеняне, сидевшие на реке Пене, впадающей в Балтийское море, названы в хрониках Пиенгетами и потом Пиенгитами; племенные их названия в обоих случаях опущены, а показаны одни только геогра­фические, подобно тому как у нас говорят о казаках, называя их по местностям донскими, черноморскими, запорожскими и пр. Впро­чем, Маркиан указывает нам ясно, какое славянское племя называ­лось Пиенгетами; он говорит о племени Лютичей, известных в исто­рии под названием Ретарей, добавляя, что их называли и Гетами на Пене. Не отсюда ли перешло к полудиким в то время Германцам и слово Ritter (от Ретарь), когда они помогали Славянам громить за­падную Римскую империю? - Так же точно в Скандинавии, назван­ной Геродотом древней Скифией, следовательно славянскою зем­лею, были Геты-Унны, которых немецкие хронисты переделали в Gettunni, Gettini, Gothunni, Gothini и Gothi, а скандинавы в lot unni;

Иорнанд же, принадлежавший сам к мнимому готскому народу, на­зывает соплеменников своих Гетами в сочинении своём: «de rebus Geticis»; но как он сам объявляет, что он происходит от Алан, следо­вательно, он сделался гетом, вступив только в касту их; ибо не мог же он происходить от Гетов и Алан вместе. Так же точно и Геты при-дунайские носили племенное имя Даков. - Туберони ясно говорит: Atque indo conjicio Slavenos et Gothos eandem esse nationem (что относится до Славян и Готфов, то они составляют один народ). Фома, архидиакон, говорит о Далматах так: Gothi pluribus dicebantur, et nihilimisis Sclavi suntsecundam proprietatem nominis (т.е. хотя многие зовут их Готфами, однако же их собственное имя Славяне). По это­му обыкновению называть Славян Готфами и Салонский собор (1060 г.) назвал азбуку Кирилла Готфскою (litterae Gothicae).

Геты составляли всегда пограничное или сторожевое славянс­кое население, вроде нашего казачества, или военной сторожевой линии; в этом мы ещё более убеждаемся особенною их против дру­гих племен воинственностью. Надобно полагать, что и самоё каза­чество есть остаток Гетов, ибо оно сохранило и должностное зва­ние для своего начальника «гетман», произведённое от Гета и в пес­нях своих слово «геть» или «гейть», соответствующее нашему гей-ты или смотри-ты и означающее сторожкость, входящую в их не­пременную обязанность. Так, мы видим, например, из малороссий­ской песни, что казак, поджегший дворы ляхов, говорит своему хлоп­цу:

Солнышко уже, геть, припекае,

Геть! покатыть дым и поломья!

Здесь в обоих случаях слово геть означает смотри, Хотя наши новейшие историки и утверждают, что будто казачество существует только с XV века, но мы докажем в подробном обзоре этого предме­та в следующих выпусках, что это название существовало у Славян многими веками ранее и проявлялось в средние времена под раз­личными наименованиями и в том числе под именем Украинцев (т.е. сидящих у края государства), перелаженным немецкими аналиста-ми в Укранов (Ukraner), Крайнев (Krainer), и Крайнцов (Krainzer), a греческими в Генидов.

Сюда же должно отнести и прозвание земледельческих Славян Ружанами (Rugi) или ружниками; значение этого наименования со­хранилось у нас в слове руга, означающем условную выдачу зерно­вым хлебом; а равно и названия, производные от него: Rugiani, т.е. Руги-Унны (Urugi), слитое с племенным названием, Унны, в Уруги-Унны (Urugiunni), перелаженное хронистами в Urugunni, Urugundi, Urugundini, Urugundioni и, наконец, как мы говорили выше, в Burgundioni и Burgundi. Агафий и некоторые другие писатели назы­вают Волжских славян или Болгар Burgundi и Burgundioni; но Ники-фор и Константин Багрянородный называют их Гунно-Гундурами. Волохами прозвали ихДалматы, на наречии которых Волох означа­ет кочующего или пастуха. Хотя Нестор и указывает Волохов на том месте, где сидели Бургунды, но нет еще достаточных данных для свода этих двух названий к одному знаменателю, несмотря на име­ющиеся сведения о том, что Бургунды были Гунно-Славяне, Булга­ры же Гунно-Волгари и также Славяне, ибо Греки вообще называют Уннов Болгарами Феофан и Кедрин называют их Славянами, говоря: Беда, Иорнанд и Виктор Тунунский (560) называют Болгарами тот народ, который слыл у других писателей под именем Гуннов. Оста­ется поэтому только доказать сближениями, что Гундури и Ургунди, впоследствии Burgundi, означают одно и то же племя. Переселение части Бургундов с Немецкого моря к Дунаю могло совершиться во время царствования Атиллы, который и сам исшёл из той же стра­ны и увлек с собой все славянские племена. Если эти догадки о Бол­гарах подтвердятся ещё другими, более близкими доводами, то от­кроется весьма важный факт для славянской истории.

Что Руги-Унны (Rugi, Rugiani), жившие на острове, называемом ныне Rugen (Рюген), были славяне, явствует и из того, что главное божество их называлось Святовидом, а князья их носили славянс­кие имена, как, например, Теслава (Teslawa 1260), Яромира (Eromar, larmor, в 1268), Стойслава (Stoislaw, в 1274), Вышеслава (Wisislaw, в 1315) и проч. Руги или Ружане в Венгрии принадлежат также к славянскому племени и сохранили родовой славянский язык свой. Место исхода Бургундов, сопредельных впоследствии Франкам, есть остров Борнгольм, называвшийся в то время Burgundaholm (холм Бургундов). Здесь не излишним будет заметить, что у древних Сла­вян острова назывались морскими холмами. Бургунды вышли из это­го острова под предводительством своего князя Гонтогара. Это имя (Гонто-гар) должно быть эпитетное, означающее истребительные действия огнём в неприятельской стране; ибо гонтом называется и теперь в некоторых странах России верх крыши. Подобное эпитет­ное название мы встречаем у придунайских Славян, которые про­звали князя своего Громихаты (Громи-хаты) в свидетельство того, что он нападал преимущественно не на войска, выставленные в поле, а на жилища врагов своих:

Но об этом объяснимся в своём месте подробнее, а теперь ска­жем только, что народ под именем Руссов и касты его Гетов, Ружан и Алан мы найдем там же, в Азии, рассеянными около Индукуша, в стране, носившей название Гедросии, или правильнее сказать Гето-России, что составляет нынешний Белуджистан; там мы, вероятно, узнаем, как из Арахозов (Ари-хази) сделались Хазары или Хазари, как и от чего образовалось название Уннов и проч. Упомянем здесь бегло, что Хазар есть нарицательное имя, а не собственное и озна­чает еретика. Христианские Славяне заменили это название сло­вом «погани»; у германцев же оно сохранилось в слове Ketzer (ере­тик) с полным значением древнего славянского смысла, под этим словом подразумевавшегося. Запорожские и Малороссийские каза­ки до 18-го века сами себя называли Козарами.

Что некоторые Руссы были Хазары, мы видим из сохранившихся в летописях названий Hasirrozzi, Hasarozzi, означающих не что иное как Хазар-Руссов, или еретиков-Руссов («хази» и «хазари»); Нестор называет их Козари Русские. И теперь ещё существуют в велико­российских областных наречиях слова, имеющие общий корень сло­вом «хазар» и одинаковый смысл, как, например, в Архангельской губернии «хазъ», или «казь» (нечистота, поганство), в Вологодской:

«хозяй» (драчун, забияка, упорный), в Воронежской «хазить» (де­лать не так, как другие делают).

Но вернемся к Зердесту: далее он предлагает будущим колонис­там взять с собой пастухов, или упомянутых нами выше Алан. При вступлении на предуказанную землю он советует построить город, определяя его план и пространство, и ввести правление демократи­ческое, дабы никто не был больше других, но все, в правах своих равны между собой.

Это, вероятно, и послужило поводом к основанию Венедами воль­ного города на поморье, известного у немецких аналистов под име­нем Винеты на Волыни, перелаженной германцам в Wollin, а по дру­гим спискам в Wolni, Waloin, Wulini, означавшей у древних Славян вольную область, которую мы называем северной, для отличия от юго-западной Волыни, названной Геродотом Гелонью (Te^.ove'6) существующей и теперь на Руси по названию своему и бывшей, ве­роятно, также вольной славянской областью во времена до-Рюри-ковские, ибо откуда же взять подобное название, когда нет ни горо­да, ни реки, соименных ему? А между тем Владимир назван Волын­ским, Каменец также; притом по Нестору известно, что Дулебы и Бужане, присоединившись к этой области, приняли название Волы­нян. Этим сверх того доказывается, что Волынь была обширна, ибо включала в себя не одно славянское племя. Тоже можно сказать и о северной Волыни, ибо населявшие её Лютичи делились на несколь­ко племён, в числе которых называет нам Адам Бременский Хижан, Черешпан, Туложан и Ретарей. Они же назывались, по Маркиану, Гетами на Пене. По Видукинду (III. 69), Лутичи назывались также и Волынянами. Этим свидетельствуется, что название Волыняне не есть племенное или собственное имя, а нарицательное, свидетель­ствующее политический быт народа. Маркиан называет северных Волынцев Gelones, у Геродота же так названы южные Волынцы.

Юго-западная Волынь могла быть также вольною областью, какими были до Рюрика Поморская, Новогородская, Псковская и Ни-зовская, что в нынешней Германии, а может быть, и другие, коих названия не дошли до нас ни в летописях, ни в местных урочищах, сохранивших, подобно Волынскому, в имени своем признак образа управления своего, ибо по слободам, рассеянным по всему Русско­му государству, можно предполагать о многих вольных если не об­ластях, то по крайней мере местечках, потому что под слободою разумелась свобода в действиях; да и теперь сохранились в вели­корусских наречиях слова «слобода» и «ослобождать». Эти слобо­ды назывались на Волыни и в Полесье волицами.

О низовской Волыни мы можем сказать следующее: из Славян, сидевших в нынешней Германии, составляли также вольную область Гломачи (они же и Далеминцы) и Нижане. Они занимали всё про­странство от Лабы (Elbe) до Каменцы (Chemnitz). Вечевой город их был Звоничи, к которому принадлежали по союзу Каменец (Chemnitz), Черлы (Zschorlau) и Щеки (Zschokau).

Должно полагать, что Галич костромской был также вольным го­родом, ибо две народные песни сохранили его название Волынцем, где при описании богатырей русских, выезжавших во времена Вла­димира на Киевские своего рода турниры, упоминается в одной пес­не о Дюке Степановиче, так: «Из славна Волынца, красна Галича, из Карелы богатыя»; а в другой, о Михаиле Козаринове, говорится так: «Как издалече было, из Галича, из Волынца града, из красно­го». Карелы действительно жили, кроме других мест, также и в ны­нешнем галицком уезде, где до начала текущего столетия сохраня­лись их, отличительные от русских головные уборы. Название же Галича Волынцем свидетельствует о бывшем некогда роде правле­ния в нём.

Мы сомневаемся в том, что все вольные области славянские имели постоянно князей своих, как Новогородская до времен Иоан­на или как греческие в начале развития своего, но управлялись на­родным вечем, как во всех первобытных республиках и даже гре­ческих, не лишенных князей своих.

Но обратимся опять к Зенд-Авесте, или Зендаште. - При оконча­нии своих поучений Зердест предсказывает будущим выселенцам или Венедам, что если они приложат заботы к земледелию, то скоро обогатятся через посредство приезжающих туда, для скупа произ­ведений земли купцов, и что имя их будет далеко известно и знаме­нито. Это ободрение он заключает словами: «cie есть святая исти­на».

Принимая Винету по ее древности за старший венедский город, а по смыслу названия области, в которой он находился, вольною, за тот самый, который предназначен был Зердестом к построению ко­лонистами, мы должны сказать, что предположение парсского муд­реца действительно сбылось, ибо немецкие историки пишут, что Винета на Волыни была в пятом веке величайшим и богатейшим городом, в котором всё, чего ни пожелаешь, можно было найти; что был там даже вулканов горшок, называемый туземцами греческим огнём, что в пристанях её находилось всегда бесчисленное множе­ство кораблей всех народов, а в самом городе полная веротерпи­мость, и что иностранцы не допускались только в святилище Во-лынцев; что в ней жили Венеды, Венеды-Алане, Саксы и многие греки.

Подробное описание этого города у аналистов свидетельствует, что торговля и промышленность были в этой стране на высочайшей степени развития, а искусства затмевали совершенством своим все, в том роде известное у других народов. Её называют некоторые ис­торики финикийскою колонией вместо бактрийской; но теперь ока­зывается, что Финикияне также из Бактрии. Адам Бременский назы­вает Винету в одном месте склавонским (славянским), а в другом -Скифским городом; Скандинавский писатель SwenoAgonis - гуннс­ким (Hunnisburg). Пространство, Винетой занимавшееся, составля­ло около двадцати квадратных верст. Ее место, говорит Адам Бре­менский, от нас за рекою Отдарою (Oder).

Итак, язык, названный Дю Перроном зендским, есть собственно бактрийский, или, если возводить его до первообраза своего, парс-ский, и Парси, жившие в Бактрии, суть предки Славян-Венедов и их соседей Алан, коих название сохранилось в местности, тучной на-житями, а именно на Аланских островах. Алане постоянно сидели бок о бок каких-либо соплеменных Славян. Галльские Алане сиде­ли подле Славян-Бургундов, которых мы называем Славянами по­тому, что кроме настоящих доводов наших, имеющих быть поме­щенными в особом выпуске, все франкские историки называют их Скифами и Сарматами; византийские же историки называют Ски­фами Руссов и Венедов; германские историки называют Сарматов Slavi Sarmati, а скандинавские называют Руссов и Венедов - Гунна­ми; следовательно, все эти названия составляют синонимы и отно­сятся единственно к славянским племенам.

Когда Алане галльские начали оставлять пастушескую жизнь, то построили себе на реке Самаре, нынешней Somme, город Сама-робреги (т.е. Самарские берега), называющийся ныне Амиэном (Amiens), и прозвание их Аланами само собой должно было прекра­титься, что и действительно последовало во времена войн их с Бре­тонцами. При утрате общего занятия целых селений, дававшего им номинальность, должно было исчезнуть и самое название, служив­шее только эпитетом образа жизни и трудов их. Вот почему исчеза­ют у нас в истории так часто мнимые племенные имена, которые в своё время были не что иное, как прозвища, данные соседями по занятиям, обычаям, одежде, образу жизни и по другим подобным отношениям.

Действительно, должно сознаться, что в историю не только Сла­вян, но и всех народов Европейских внесено вместе с истиной так много неверного, превратного, баснословного, пошлого, смешного и эгоистического, что давно бы пора выколотить из неё всю пыль и сор, вкравшиеся частью от неведения, частью от властительного характера и гордого образа мыслей римлян и греков, желавших по­велевать всем миром и потому считавших прочих людей или раба­ми своими, или варварами, недостойными свободной гражданской жизни! - А сколько после греков и римлян являлось на сцену истори­ографии ослепленных последователей, считавших за святотатство поверку древних сказаний, и, кроме того, сколько подражателей во вновь составлявшихся дееписаниях, и, наконец, сколько спекулято-ров, которым дороги были не факты науки, а выручаемые деньги;

эти меркантилисты исказили ещё более историю, не заботясь нис­колько о её чистоте и достоинстве. Такова ли должна быть история? Эта святая истина! Эта наставница для правителей и наука жизни для всех? Таковы ли должны быть жрецы её, каких мы нередко встре­чаем в её святилище? Там толпились и бездарные компиляторы, и гнусные льстецы, и злые клеветники, и упрямые раскольники в на­уке, и хитрые торгаши ею посреди немногих чад истины, живших собственно для науки и занимавшихся ею по призванию, а не по обязанностям и расчётам.

Но мы снова увлеклись общностью предмета и удалились от Парсов. Обратим последний взгляд на народ, посреди которого жил Зороастр или Зердест. Книги его свидетельствуют, что Парси или По-Рси имели свои письмена и находились на высокой степени об­разованности, занимались хлебопашеством, скотоводством и тор­говлей. Хотя большинство их было развращено в его время, как он сам на то ясно указывает, но это судьба всех народов, отживших золотой век свой. Мы видим из истории, что и греки, и римляне пре­дались по миновании золотого века своего также разврату и тем не только погубили свою самобытность, но и упали нравственно и ум­ственно ниже многих окружавших их народов.

Самого Зороастра мы считаем глубоким мудрецом и политиком своего времени. Он не надеялся произвести своими поучениями влияние на всю массу народную, а потому решился действовать только на избранных, дабы извлечь их из среды соблазна особой колонией на место, отдалённое от родины, чтобы отдаленностью именно прервать всякое сношение между избранными им, чисты­ми, с оставшимися, растлёнными в страстях и пороках.

Если б кто вздумал сказать на это, что Зороастр был один на такой высокой степени образования, как блуждающий огонь на бо­лоте, то мы возражаем: нет! Его глубокие, чистые, здравые и разум­ные мысли должны были понять все его новые колонии, ибо без этого они не могли бы и состояться. А притом довольно упомянуть, что Венеды, современные Зердесту, имели уже в числе предков сво­их Финикиян, Эфиоплян, Египтян, Карфагенцев, Фиванцев и вынес­ли с собой на Балтийское поморье грамотность, понятия о едином Боге, о бессмертии души и о высокой добродетели гостеприимства, услаждающего бытие каждого человека, даже чуждого, забредшего странника! И всё это было за 2000 лет до Рождества Христова, сле­довательно, прежде, нежели греки научились у Финикиян, Лидийцев и Эфиоплян грамотности; даже прежде, нежели получили условную оседлость между этих славянских племен!

Любопытно было бы взглянуть и на врачебные знания Парсов, их глубокое уважение к жизни человеческой, выясняющееся из по­нятий не только о болящих и в особенности о мнимоумерших, но и об окружающих тех больных здоровых людях, могущих подвергать­ся заразам, одним словом: на их гигиену, диэтетику, семиотику и те­рапию, не носящих хотя пышных заглавий отдельных медицинских наук, но в общей массе своей под простой фирмою знания, обязы­вающих читателя к полному уважению сведений, основанных на тонких наблюдениях и разумных опытах. - Но этот труд составил бы уже отдельный взгляд, не касающийся политической жизни народа, а потому мы и предоставляем его историкам врачебной науки.