2013-12-28
688
Считается общепринятым, что скандинавские источники не знают древнерусских князей до Владимира Святославича (978-1015 гг.). Действительно, рунические надписи и скальдические висы X - начала XI в. не называют ни одного русского имени, а королевские саги рассказывают о скандинавах при дворах Владимира Святославича и Ярослава Мудрого, о борьбе Ярослава с братьями ("Прядь об Эймунде"), а также включают сюжет о трагически закончившемся сватовстве некоего конунга Висивальда (Всеволода) из Аустрвега к вдове шведского конунга Эйрика Победоносного Сигрид Гордой (Королевские саги 1. С. 210-211). Таким образом, королевские саги знают очень небольшое и хронологически ограниченное число русских князей, имена которых упоминаются в контексте ряда немногочисленных сюжетов.
Иное дело саги о древних временах. Они рассказывают о событиях до конца IX в., а саги о викингах - по XI в., и в большинстве из них имеются эпизоды, в которых герои действуют на Руси. Называемые в этих сагах конунги Руси (так определяется в текстах их социальный статус) лишь крайне редко соотносимы с известными по русским источникам историческими лицами. Поэтому именослов русских конунгов в сагах о древних временах представлен двумя неравными группами: небольшим числом реальных исторических деятелей и большим количеством легендарных правителей.
Сведения о "русских конунгах" встречаются в двух возможных контекстах: в микроконтексте так называемых "точечных" упоминаний (генеалогические перечни, зачин саги, изолированные упоминания, не развернутые в пространные повествования) и в широком контексте, где персонаж является элементом сюжетно-образной системы произведения. В первом контексте используются почти исключительно имена исторически реальных лиц, для второго характерно привлечение легендарных персонажей (сюжеты нескольких саг, однако, построены вокруг имен реальных правителей).
Сюжеты, в которых действуют легендарные конунги, в значительной мере стереотипны. Почти все они связаны с матримониальными связями и службой в войске русского князя. Как воспринимались "русские" герои авторами саг: противопоставлялись ли они своим, исконно скандинавским героям, по принципу свои-чужие или воспринимались как свои? В отличие от описания героев-скандинавов, в характеристике "русских" героев отсутствуют подробные генеалогические сведения, определяющие их принадлежность к какому-либо роду. При появлении же в сюжете персонажей, связанных с конунгами Руси, нередко упоминаются их кровнородственные отношения со скандинавами. Так, например, в "Саге о Хальвдане Эйстейнссоне" ничего не сказано о происхождении самого конунга Хергейра, правившего в Альдейгьюборге (Ладоге), но о его супруге Исгерд говорится, что она была дочерью конунга из Гаутланда, а ее брат Сигмунд оказывается приемным сыном известного по другим сагам о древних временах Хеймира, приемного отца Брюнхильд Будладоттир. Отсутствие генеалогических сведений, разумеется, не является выражением противопоставления "русских" конунгов скандинавским, но тем не менее обособляет их.
Другой важный элемент - именослов "русских" конунгов. Выбор имен в древности не был случайным: выбирая имя для своего персонажа, автор рассчитывал на определенную реакцию слушателя или читателя. В сагах о древних временах отбор имен для персонажей подчинялся некоторой закономерности. Правители Ладоги и Ладожской округи носят широко распространенные во всех скандинавских странах имена: Хальвдан, Хергейр, Ингигерд, Исгерд, Скули ("Сага о Хальвдане Эйстейнссоне"). Среди имен персонажей, не входящих в окружение главных героев-норманнов, преобладают имена вымышленные, не встречающиеся в других памятниках: Аргхюра, Хрифлинг, Гуллькула, Флоки и др. Таким образом, именослов, по-видимому, определяет принадлежность героев к разным этническим группам, последовательно деля их на "своих" и "чужих". К "своим" принадлежат правители Ладоги, и их поведение определяется принятыми в древнескандинавском обществе культурно-этическими нормами. Рассказ о "чужих" и о мире, в котором они живут, строится на легендарно-мифологических сказаниях и сюжетах.
Вместе с тем имена ладожских правителей в сагах о древних временах, хотя и распространенные в Скандинавии, не известны в числе скандинавских антропонимов древнерусских князей. Единственное исключение составляет конунг Ингвар в "Саге о Стурлауге Трудолюбивом". Он - конунг "на востоке в Гардах", правит в Альдейгьюборге и считается "мудрым человеком и большим хёвдингом". К его дочери Ингибьёрг сватается известный викинг Франмар, и Ингвар собирает тинг, чтобы его дочь на тинге выбрала себе мужа. Конунг Ингвар приходит на тинг "с большим войском и многочисленными советниками", назвавшийся другим именем викинг опознан Ингибьёрг, и на этом тинг завершается. После ряда попыток встретиться с Ингибьёрг Франмар возвращается в Швецию и через некоторое время вместе с конунгом Стурлаугом приходит снова в Гардарики. "Когда они прибыли в страну, пошли они по земле, совершая грабежи, сжигая и паля везде, куда бы они ни шли по стране. Убивают людей и скот". Ингвар собирает войско, завязывается трехдневное сражение, в котором он погибает от руки Стурлауга. Затем Стурлауг передает "во власть Франмара город Альдейгью и все то государство, которым владел конунг Ингвар, и дал ему титул конунга" и Ингибьёрг в жены (Викингские саги. С. 158-159,164-165, 170-171).
Упоминания в рассказе об Ингваре ряда известных по сагам лиц, дают указания на хронологические рамки событийной канвы, которые хочет установить автор, - вторая половина IX-начало X в., период правления в Норвегии Харальда Прекрасноволосого. Не исключено поэтому, что "конунг из Гардов" Ингвар идентичен князю Игорю, пришедшему, согласно древнерусским источникам, в Киев с севера. Кроме совпадения имен (др.-сканд. Yngvarr > Игорь), в пользу этого отождествления говорит и то, что сага делает Ингвара конунгом Ладоги: именно оттуда (может быть, с Городища), вероятнее всего, двинулся по Днепровскому пути на юг летописный Игорь с Олегом.
А.А.Шахматов отмечал, что в городах Северной Руси были широко распространены предания о варяжских (скандинавских) князьях, в том числе в Ладоге о пребывании там Рюрика, по летописи отца Игоря. Вполне вероятно, что в Ладоге существовали какие-то предания и об Игоре-Ингваре, которые, благодаря тесным связям Средней Швеции и Ладоги, могли сохраниться на севере. На использование "Сагой о Стурлауге" древних преданий, значительно более ранних, нежели сама сага, говорит употребление архаических форм топонимов: Aldeigja, а не Aldeigjuborg и Gardar (см. выше 1.4). Особенно показательно то, что форма Gargar употреблена в характеристике Ингвара - конунг "на востоке в Гардах", тогда как в остальном тексте используется современное саге название Gardariki Выражение "на востоке в Гардах" (austr i Gordum) является устоявшейся формулой: не менее 10 раз мы находим ее, например, в шведских рунических надписях. Употребление подобной архаической формулы указывает на большую вероятность того, что она сохранились в составе древнего предания о конунге Ингваре, отголоски которого вошли в "Сагу о Стурлауге" (Викингские саги. С. 188-189).
