Методические указания 6 страница

Арабеска (ит. arabesco — арабский) — европейское название сложного восточного средневекового орнамента, состоящего из геометрических и растительных элементов. Арабеска может включать изысканную графику арабского шрифта. Особое распространение получили арабески в эпоху Возрождения, а позднее арабесками стали называть причудливый орнамент только из растительных форм (стилизованных листьев, цветов, стеблей и т. п.), составляющих сложные переплетения.

Аппликация (от лат. applicatio — прикладывание) — способ получения изображения, заключающийся в накладывании, наклеивании или нашивании на какую-либо основу разных по цвету кусков бумаги, картона, ткани и других материалов. Широко используется аппликация в декоративно-прикладном искусстве для создания панно, ковриков и занавесов. Удивительно интересно она применяется для украшения костюмов народов севера и юга России. Так чукчи и эскимосы выполняют орнаменты на своей одежде, обуви, сумках из рыбьей кожи, меха оленей, замши, прикрепляя их оленьим волосом или цветными нитями. А башкирские мастерицы для национальных ковров могут использовать аппликацию из шерсти, войлока, тесьмы и ниток.

Античное искусство (от лат. antiquus — древний) — искусство античной эпохи; искусство Древней Греции, а также тех стран и народов древнего мира, культура которых развивалась под определяющим влиянием древнегреческой культурной традиции: искусство эллинистических государств, Рима и этрусков. Понятие «античное искусство» появилось в эпоху Возрождения, когда прекрасные творения Древней Греции и Древнего Рима принято было считать образцовыми, классическими для всей европейской культуры. Единство античного искусства обусловлено общностью эстетического идеала. Образ идеально прекрасного и гармонически развитого человека-гражданина, доблестного воина и преданного патриота, в котором красота атлетически тренированного тела сочетается с нравственной чистотой и духовным богатством, нашел свое воплощение в скульптуре, живописи и прикладном искусстве. Греческие мастера изучали строение человеческого тела, соразмерность его пропорций, пластику движений, особенно во время знаменитых Олимпийских игр. Художники добивались реалистически правдивого изображения человека в греческой вазописи (чернофигурная и краснофигурная роспись) и скульптуре, которая обрела пластическую свободу и жизненную убедительность (Мирон «Дискобол», Поликлет «Дорифор», Фидий — статуи для афинского Акрополя). Неоценимый вклад в мировое искусство внесли древнегреческие архитекторы. Они создали строгий и величественный тип храма прямоугольной формы, окруженного со всех сторон колоннами (периптер), и строгую, логически обоснованную систему соотношений между несущими и несомыми частями здания {ордер).Памятники древнегреческого искусства дают нам эстетическое наслаждение и яркое представление о единстве, синтезе архитектуры и скульптуры. На смену классическим традициям с конца IV в. до н. э. приходит более сложное миропонимание, обостряется интерес к раскрытию внутреннего мира человека, передачи могучей энергии, динамики образа, его правдивости (скульптуры Скопаса, Праксителя, Леохара, Лисиппа). Как следствие в искусстве этого времени отмечается увлечение многофигурными композициями и колоссальными размерами статуй. Три последних столетия существования греческой цивилизации называют эпохой эллинизма. Наследником художественной культуры эллинской цивилизации стал Древний Рим, который прошел за восемь столетий в результате успешных завоеваний исторический путь от маленького города до столицы огромного государства — могущественной Римской империи. Римляне высоко оценили науку, литературу, театр, архитектуру и скульптуру Древней Греции и внесли свой вклад в дальнейшее развитие художественной культуры древнего мира. Они построили великолепные дороги, мосты и водопроводы, создали особую систему сооружения больших общественных зданий благодаря применению в строительстве арок, сводов и бетона, позволяющего заметно увеличить ширину перекрытий. Во II в. впервые при постройке круглого в плане храма был применен купол. Таким образом, к IV в. сформировались основные типы христианского храма — базилика и центрально-купольное строение. Особого внимания заслуживает искусство римского скульптурного портрета, отличающегося точной характеристикой и жизненным правдоподобием образов. Власть римских императоров прославляли многочисленные монументы, поставленные в их честь, триумфальные арки, сооруженные в честь их побед. Прекрасно спланированные ансамбли городов, знаменитые императорские бани — термы, самый большой амфитеатр древнего мира — Колизей, колонна императора Трояна, храм всех богов Римской империи — Пантеон, фресковая живопись и мозаика, открытые при раскопках Помпеи — это своеобразная биография эпохи, запечатленная в неповторимых художественных образах. Античное искусство сильнейшим образом повлияло на развитие искусства последующих эпох; трудно переоценить его значение для развития западной цивилизации.

Анималистический жанр (от лат. animal — животное) — жанр изобразительного искусства, связанный с изображением животных в живописи, графике, скульптуре и декоративном искусстве. Художника, который специализируется в этом жанре, называют анималистом. Он уделяет основное внимание художественно-образной характеристике животного, но при этом с научной точностью передает его анатомическое строение. В книжной графике, иллюстрациях к сказкам, басням, аллегорическим и сатирическим произведениям, животное часто «очеловечивается», т. е. наделяется присущими людям чертами, поступками и переживаниями, одевается в костюмы. Для скульптуры и мелкой пластики, декоративного и народного искусства (резьбы по дереву, кости, камню, глиняной игрушки, вышивки) особенно существенна декоративная выразительность фигуры, силуэта, фактуры, цвета животного. В русском искусстве сложилась большая группа художников, создавших яркие образы животных: Е. Лансере, П. Клодт, В. Серов, В. Ватагин, И. Ефимов, Е. Чарушин, Е. Рачев, Ю. Васнецов и др..

Андеграунд (англ. underground — подполье, подземелье) — понятие, означающее «подпольную» культуру, противопоставившую себя условностям и ограничениям традиционной культуры. Выставки художников рассматриваемого направления часто проходили не в салонах и галереях, а прямо на земле, а также в подземных переходах или метро, которое в ряде стран называют, андеграундом (подземкой). Вероятно данное обстоятельство также повлияло на то, что за данным направлением в искусстве XX в. утвердилось это название. В России понятие андеграунд стало обозначением сообщества художников, представлявших неофициальное искусство.

Ампир (фр. empire — империя) — стиль в архитектуре, декоративно-прикладном и изобразительном искусстве первой трети XIX в. в странах Европы, завершивший развитие классицизма. Стиль ампир сложился во Франции в эпоху Наполеона Бонапарта, а затем распространился на многие другие страны. Отличительные черты этого стиля — торжественность, великолепие, массивность крупных объемов, богатство декора. Художники, создающие произведения в стиле ампир, черпали свое вдохновение в элементах античного орнамента, но они (в отличие от классицизма) ориентировались в основном на греческую, а не римскую античность. Мотивы декора и архитектуры в искусстве ампира повторяли во многом не только римские образцы, но и древнеегипетское искусство, в связи с египетским походом Бонапарта. Для архитектуры ампира характерны монументальность, геометрическая правильность объемов и целостность (триумфальные арки, колонны, дворцы). Парадные дворцовые интерьеры богато украшались живописными панно, навеянными помпеянскими росписями, рельефами, напоминающими египетских сфинксов, вазами, мебелью и бронзой античного типа. Декор был нередко перегружен арабесками, пальметтами, фантастическими мотивами из этрусского искусства и военной атрибутикой римского происхождения (доспехами, щитами, мечами, венками, геральдическими орлами и т. п.). Ампир через посредство многочисленных атрибутов и символов утверждал идею императорского величия. В России ампир получил наибольшее распространение в градостроительных ансамблях центра Петербурга, спроектированных К. Росси. В Москве в этом стиле выстроены многие здания и особняки по проектам Д. Баттиста и Дж. Жилярди и А. Григорьева. В русской скульптуре ампир нашел отражение в ряде памятников, например в творении И. Мартоса — памятнике К. Минину и Дм. Пожарскому на Красной площади в Москве

Авангардизм (от фр. avant — передовой, garde — отряд) — понятие, определяющее экспериментальные, модернистские начинания в искусстве. В каждую эпоху возникали новаторские явления в изобразительном искусстве, но термин «авангардизм» утвердился только в начале XX в. В это время появились такие направления, как фовизм, кубизм, футуризм, экспрессионизм, абстракционизм. Затем в 20-е и 30-е годы авангардистские позиции занимает сюрреализм. В период 60 — 70-х годов добавляются новые разновидности абстракционизма — различные формы акционизма, работа с предметами (поп-арт), концептуальное искусство, фотореализм, кинетизм и др. Художники-авангардисты выражают своим творчеством своеобразный протест против традиционной культуры. Во всех авангардистских направлениях, несмотря на их большое разнообразие, можно выделить общие черты: отказ от норм классического изображения, формальная новизна, деформация форм, экспрессия и различные игровые преобразования. Все это приводит к размыванию границ между искусством и реальностью (реди-мепд, инсталляция, энвайромент), созданию идеала открытого произведения искусства, непосредственно вторгающегося в окружающую среду. Искусство авангардизма рассчитано на диалог художника и зрителя, активное взаимодействие человека с художественным произведением, соучастие в творчестве (например, кинетическое искусство, хэппенинг и др.). Произведения авангардистских направлений порой теряют изобразительное начало и приравниваются к объектам окружающей действительности. Современные направления авангардизма тесно переплетаются, образуя новые формы синтетического искусства

Абстракция О дна из форм искусства, в которой художник не стремится воспроизвести окружающий мир. Термин применим по отношению к любому произведению, которое не изображает узнаваемые объекты, но преимущественно используется для обозначения искусства XX века, отказавшегося от имитации реального мира. Среди первых художников-абстракционистов были Василий Кандинский, Пит Мондриан и Казимир Малевич.

Абстрактный экспрессионизм Направление американской живописи, возникшее в Нью-Йорке в 1940-х годах. Большинство абстрактных экспрессионистов исповедовали принцип энергетического письма (или живопись жеста). Они использовали большие холсты, накладывая краску быстро и энергично с помощью широкой кисти, иногда расплескивая ее или бросая прямо на холст. Этот экспрессивный метод письма считался не менее важным, чем само произведение. Другие представители направления стремились придать абстрактным образам безмятежность и загадочный смысл. Не все их произведения были чисто абстрактными (Биллем де Кунинг, Филип Гастон) или экспрессивными (Барнет Ньюмен, Марк Ротко), но все они разделяли убеждение, что спонтанность живописного метода поможет освободить и запечатлеть творческие силы подсознания. см. Гастон, Клайн, Де Кунинг, Мазервел, Ньюмен, Поллок, Ротко, Стил, Франкенталер, Фрэнсис, Хофман

Абстрагирование один из основных способов нашего мышления. Его результат — образование наиболее общих понятий и суждений (абстракций). В декоративном искусстве абстрагирование — это процесс стилизации природных форм. В художественной деятельности абстрагирование присутствует постоянно; в своем крайнем выражении в изобразительном творчестве оно ведет к абстракционизму, особому направлению в изобразительном искусстве XX в., для которого характерны отказ от изображения реальных объектов, предельное обобщение или полный отказ от формы, беспредметные композиции (из линий, точек, пятен, плоскостей и др.), эксперименты с цветом, спонтанное выражение внутреннего мира художника, его подсознания в хаотических, неорганизованных абстрактных формах (абстрактный экспрессионизм). К этому направлению можно отнести живопись русского художника В. Кандинского. Представители некоторых течений в абстрактном искусстве создавали логически упорядоченные конструкции, перекликаясь с поисками рациональной организации форм в архитектуре и дизайне (супрематизм русского живописца К. Малевича, конструктивизм и др.) В скульптуре абстракционизм выразился меньше, чем в живописи. Абстракционизм был откликом на общую дисгармонию современного мира и имел успех потому, что провозглашал отказ от сознательного в искусстве и призывал «уступить инициативу формам, краскам, цвету».

Каролингскому возрождению искусств соответствует в философии феномен Иоанна Скота (около 810-877), который так же великолепен, так же неожиданен и так же заряжен потенциальными возможностями, как и само явление Каролингского возрождения,- ведь реализация этих потенций и в том, и другом случае придет значительно позже. И в философии, и в искусстве за Каролингским возрождением последовало около ста лет брожения и вызревания, которые выразились в разных формах: в искусстве в разнообразии и противоречивости Романского стиля, от плоскостной простоты Хирауской школы архитектуры и сурового структурализма норманнской и английской архитектуры до богатого протоклассицизма южной Франции и Италии; в теологии и философии это выразилось в подобном же разнообразии направлений, от бескомпромиссного фидеизма (Петр Дамиан, Манеголд Лаутенбахский и, в конце концов, Св. Бернар) и непримиримого рационализма (Беренгерий Турский, Росцелин) до протогуманизма Гильдеберта Лаварденского, Марбода Рейнского и Шартрской школы.

Ланфранк (ум. в 1089 г.) и Ансельм Беккский (ум. в 1109 г.) делали героические усилия, чтобы устранить конфликт между разумом и верой, задолго до того, как принципы такого урегулирования были исследованы и сформулированы. Такие исследования и формулирование этих принципов были начаты Гильбертом (Жильбер) де ла Порэ (ум. в 1154 г.) и Абеляром (ум. в 1142 г.). Таким образом, Ранняя Схоластика родилась в то же время и в той же среде, в которой зарождалась Ранняя Готическая архитектура, воплотившаяся в церкви Сен-Дени Аббата Сюжера. И в той, и в другой сфере новый стиль мышления и новый стиль строительства (opus Francigenum) - хотя и сотворенный, по словам Сюжера, «многими мастерами разных народов» и вскоре действительно развившийся в истинно международное явление - распространялся из района, который умещался в радиусе менее чем в сто миль с центром в Париже. И этот район продолжал оставаться центральным для этих явлений на протяжении приблизительно полутораста лет. Здесь, как обычно считается, с приходом XII столетия начинается период Высокой Схоластики; то было время возведения первых великолепных образцов архитектуры Высокой Готики в Шартре и Суассоне; именно тогда, в период правления Людовика Святого (1226-1270), была достигнута «классическая», или апогейная фаза как в области Готической архитектуры, так и в области Схоластики. Именно в этот период достигло своего расцвета творчество таких философов Высокой Схоластики, как Александр Альский, Альберт Великий, Вильям Авернский, Св. Бонифаций и Св. Фома Аквинский, и таких архитекторов Высокой Готики, как Жан ле Люп, Жан д'Орбе, Робер дё Люзарш, Жан де Шель, Хью Либержьер и Пьер де Монтеро;; отличительные черты Высокой Схоластики, разнящие ее с Ранней Схоластикой, поразительно аналогичны тем, которые характеризуют Высокую Готику, опять-таки в противовес Ранней Готике.

Уже было верно отмечено, что одухотворенность, отличающая фигурные изображения Ранней Готики на западном фасаде Шартрского собора от их Романских предшественников, отражает возобновление интереса к психологии, который пребывал в спячке в течение нескольких столетий, но эта психология была все еще основана на Библейской (и Августиновской) дихотомии - быть между «дыханием жизни» и «прахом земли». Неизмеримо более жизнеподобные (хотя все еще без портретных свойств) статуи Высокой Готики соборов Реймса и Амьена, Страссбурга и Наумбурга и более естественные (хотя и без всякого пока натурализма) изображения флоры и фауны в орнаментах Высокой Готики знаменуют собой победу Аристотелианства. Человеческая душа, хотя и признаваемая бессмертной, рассматривалась на этом новом этапе как организующий и объединяющий принцип самого тела, а не как некая субстанция, независимая от него. Растение считалось уже существующим как растение само по себе, а не как идея растения. Существование Бога, как полагали, можно было доказать по Его созданиям, а не исходя из априорного принципа.

Далее, по своей чисто формальной организации, Summa Высокой Схоластики отличается от менее объемлющих, менее жестко организованных энциклопедий и Libri Sententiarum одиннадцатого и двенадцатого столетий, подобно тому как стиль Высокой Готики отличается от стиля своего предшественника. Собственно говоря, слово summa (впервые использованное как название книги по юриспруденции) сохраняло свое значение «краткого компендиума» (singulorum brevis comprehension или compendiosa collectio, по определению Роберта Меленского, сделанному в работе 1150 г.), «резюме» и приобрело значение труда исчерпывающего и систематического, «суммы» в том виде, в котором мы ее знаем, лишь в период полного расцвета двенадцатого века. Самый ранний полностью оформившийся образец такого нового вида, Summa Theologiae Александра Альского, который, по словам Роджера Бэкона, «весил приблизительно столько, сколько могла бы свезти лошадь», начал создаваться в 1231 г., в том самом году, когда Пьер де Монтеро начал постройку нового нефа Сен-Дени.

Пятьдесят или шестьдесят лет после смерти Людовика Святого (Людовик умер в 1270 г.; можно отсчитывать, если угодно, от года смерти Св. Бонавентуры или Св. Фомы, то есть от 1274 г.) приходятся на период, который историки философии называют заключительной фазой Высокой Схоластики, а историки искусства - заключительной фазой Высокой Готики; то были фазы, в которых различные новые проявления в этих сферах, как ни важны они были сами по себе, ничего не добавляют к фундаментальным переменам в трактовке своего материала; они просто проявляют себя в постепенном разложении существующей системы. Как в интеллектуальной жизни, так и в сфере искусств, включая музыку (в которой, начиная приблизительно с 1170 г., доминировала школа Нотр-Дам в Париже), можно наблюдать усиливающуюся тенденцию к децентрализации. Творческие импульсы начинают передвигаться из региона, который считался центром, в те районы, которые еще недавно воспринимались как периферия: в Южную Францию, в Италию, в Германские страны и в Англию, которая в тринадцатом веке продемонстрировала тенденцию к «великолепной» изоляции.

В этот период уже можно обнаружить снижение уверенности в том, что разум обладает высшей силой обобщения (синтезирования); эта синтетическая сила достигла своего апогея в трудах Фомы Аквинского. Такое новое отношение привело (конечно, на совсем другом уровне) к развитию тенденций, которые существовали лишь подспудно в период «классической» фазы Схоластики. «Суммы» снова были заменены менее систематическими и менее амбициозными формами подачи материала. До-Схоластический Августинизм, который утверждал, помимо всего прочего, независимость воли от интеллекта, стал энергично возрождаться в противовес Томизму, а анти-Августиновские положения Фомы были торжественно осуждены через три года после его смерти. Подобным же образом «классический» тип собора был отброшен, и были приняты иные архитектурные решения, менее идеально систематизированные и часто несколько более архаичные. В пластических искусствах можно наблюдать возрождение до-Готической тенденции, стремящейся к абстрактности и линейности.

Доктрины «классической» Высокой Схоластики или закостенели в школярские традиции, или подверглись вульгаризации в доступно написанных трактатах, таких, например, как Somme-le-Roy (1279) и Tesorretto Брунетто Латини, или же были столь тщательнейшим и тончайшим образом разработаны, насколько это вообще позволяют человеческие возможности (не случайно величайший представитель этого периода - Дуне Скот, который умер в 1308г., был назван Doctor Subtilis, т. е. тонкий, изощренный доктор). Подобным же образом «классическая» Высокая Готика либо стала «доктринерской», либо была упрощена и даже сведена почти на нет (особенно в нищенствующих орденах), либо же, наоборот, была крайне усложнена и сверхрафинирована, как, например, в Страссбурге, где архитектурный декор превратился в некое подобие арфы; во Фрейбурге этот декор уже напоминает вышивку, в Хотоне или Линкольне он приобретает текучую ажурность. Но лишь в конце этого периода произошло глубокое изменение, а в середине XIV века это изменение стало полным и всеохватывающим (в историях философии 1340 г. обычно принимается как рубеж перехода от Высокой к Поздней Схоластике; в это время учение Вильяма Оккама получило такое широкое распространение, что его пришлось срочно осудить).

К этому времени энергия Высокой Схоластики (здесь можно вполне пренебречь закостеневшими школами Томистов и последователей Скота, которые продолжали существовать, подобно тому, как в новое время академическая живопись благополучно пережила новаторство Мане и продолжает существовать) либо была направлена в поэзию, а затем, в конце концов, в гуманизм через Гвидо Кавальканте, Данте и Петрарку, либо в антирационалистический мистицизм через Мастера (Мейстера) Экхарта и его последователей. И хотя философия, строго говоря, оставалась Схоластикой, она все явственнее поворачивала к агностике. Не считая Аверроистов (которые, с течением времени, становились все более изолированной сектой), это произошло в том могучем движении, которое вполне справедливо называлось «современным» и начало которому было положено Петером Ауреолюсом (Пьер Ореоль)¹ (ок. 1280-1323); своей зрелости оно достигло в творчестве Вильяма Оккама (ок. 1295-1349 или 1350), то есть в критическом номинализме («критическим» его называю, чтобы противопоставить догматическому, до-Схоластическому номинализму, который ассоциировался с именем Росцеллина и который к тому времени, то есть уже почти на протяжении двухсот лет, был мертв). В противоположность даже Аристотелианцу, номиналист считает, что универсалии (сущности) не обладают никаким реальным существованием, и оставляет право на существование лишь партикулярностям (единичностям); благодаря этому проблема principium individuationes (этот принцип предполагает, что, скажем, Универсальный Кот может материализоваться в бесконечном количестве частных котов), преследовавшая мыслителей Высокой Схоластики, была наконец снята. По словам Петера Ауреолюса: «все индивидуально посредством самого себя, и ничего более».

С другой стороны, обозначилась извечная дилемма эмпиризма: так как свойство (качество) реальности принадлежит исключительно тому, что может быть постигнуто с помощью notitia intuitiva, т. е. отдельным «вещам», которые непосредственно воспринимаются чувствами, и отдельным психологическим состояниям или актам (радость, печаль, волнение и т. д.), которые открываются непосредственно через внутренний опыт, все, что реально, а именно мир физических объектов и мир психологических процессов, никогда не может быть рационалистическим, в то время как все, что рационалистично (т. е. имеет отношение к мышлению), а именно понятия, выделенные из этих двух миров с помощью notitia abstractive, никогда не могут быть реальными. В связи с этим все метафизические и теологические проблемы - включая проблему существования Бога, проблему бессмертия души и проблему причинности, поднятую, по крайней мере, в одном случае (Николай Отрекурский) - могут обсуждаться лишь в терминах предположительности.

Общим знаменателем этих новых течений является, несомненно, субъективизм - эстетический субъективизм поэта и гуманиста, религиозный субъективизм мистика и зпистемологический субъективизм номиналиста. Собственно говоря, эти две крайности - мистицизм и номинализм являются, в определенном смысле, ничем иным, как противоположными аспектами одного и того же. И мистицизм, и номинализм разрывают связь между разумом и верой. Но мистицизм, который значительно более энергично порывал со Схоластикой в поколении таких мыслителей, как Таулер, Сюсо, Иоанн Рейсбрэкский, нежели в поколении Мастера (Мейстера) Экхарта, делает это для того, чтобы спасти цельность и чистоту религиозного чувства, а номинализм стремится сохранить цельность рационалистической мысли и эмпирического наблюдения (Оккам вполне недвусмысленно осуждает всякие попытки подчинить «логику, физику и грамматику» контролю теологии, называя такие попытки «опрометчивыми»).

И мистицизм, и номинализм обращают личность назад, к ресурсам личного чувственного и психологического опыта; intuitus (взгляд, проникновение в сущность, интуиция) является излюбленным термином и центральной концепцией как Мастера Экхарта, так и Оккама. Но мистик полагается на свои чувства как на передатчиков зрительных образов и эмоциональных стимулов, в то время как номиналист полагается на них как на передатчиков реальности; intuitus мистика сосредоточивается на единстве, которое находится за пределами различия между человеком и Богом, или даже между лицами Троицы, в то время как intuitus номиналиста сосредоточивается на множественности отдельных вещей и физиологических процессов. И мистицизм, и номинализм в итоге приходят к отмене разграничительной линии между конечным и бесконечным. Но мистик склонен расширять «эго» до бесконечности, так как он верит в растворение человеческой души в Боге, в то время как номиналист стремится расширить до бесконечности физический мир, потому что он не видит никакого логического противоречия в идее бесконечности физической вселенной и уже не принимает теологических возражений против этой идеи. Неудивительно поэтому, что номиналистская школа XIV столетия предвосхитила гелиоцентрическую систему Коперника, геометрический анализ Декарта и механику Галилея и Ньютона.

Подобным же образом Поздне-Готическое искусство разделилось на многообразие стилей, которые отражали региональные и идеологические различия. Но это многообразие, однако, тоже объединено субъективизмом, который в визуальной сфере соответствует тому, что можно наблюдать в интеллектуальной жизни. Наиболее характерным выражением этого субъективизма является появление перспективной трактовки пространства, которая, примененная уже Джотто и Дуччо, постепенно, начиная с 1330-40 гг., становится общепризнанной. Если принимать материальную поверхность живописного произведения или рисунка как нематериальную проекционную плоскость, перспектива - пусть поначалу и применяемая очень несовершенным образом - передает не только то, что непосредственно видимо глазу, но также и то, как это может наблюдаться при определенных условиях. Перспектива фиксирует- здесь мы позаимствуем термин Оккама - прямой intuitus от субъекта к объекту, подготавливая тем самым путь к современному «натурализму» и давая визуальное выражение концепции бесконечного, ибо точка пересечения линий в линейной перспективе может быть определена лишь как «проекция точки, в которой параллельные линии пересекаются».

По понятным причинам мы прежде всего думаем о перспективе как о приеме построения изображения в двухмерных искусствах. Однако этот новый способ видения - или, точнее, создания изображения в соответствии с самим процессом зрения - необходимо должен был повлиять и на другие искусства. Скульпторы и архитекторы также начали трактовать формы, которые они создавали, не столько как изолированные твердые тела, сколько как части всеобъемлющего «пространства картины», хотя это «картинное пространство» образуется в глазу зрителя, а не преподносится ему в заранее искусственно созданной проекции. Трехмерные искусства также предоставляют, так сказать, материал для живописного восприятия. И это касается всей Поздне-Готической скульптуры, а не только таких произведений, в которых этот художественный принцип доведен до крайности, как, например, портал церкви в Шамполе, созданный Клаусом Слютером (портал представлен в виде некоего сценического действия); сюда же можно отнести типичные резные алтари (Schitzaltar) XV века и фигуры-«обманки», которые представлены смотрящими вверх на шпиль или глядящими вниз, на собравшихся, с балконов; то же можно сказать и о «перпендикулярной» архитектуре в Англии и о новых типах Готических церквей в Германии, в которых вместо верхнего ряда окон боковые нефы подняты почти на высоту центрального нефа.

Все это приложимо не только к тем новациям, которые, как можно утверждать, отражают эмпирический дух номинализма и его приверженность к единичностям; здесь можно вести речь об изменениях в подходе к изображениям пейзажа и интерьера, в которых усиливается акцент на жанровых чертах; появляется автономный и полностью индивидуализированный портрет, который уже представляет именно позирующего как «нечто (если позаимствовать выражение Петера Ауреолюса) индивидуальное само по себе и ничего больше», в то время как в более ранних изображениях если и передано сходство с моделью, то это сходство было, так сказать, наложено на все еще типизированный образ (по принципу haecceitas Скота). Это также приложимо к тем новым Andachtsbilder («благоговейным картинам»), которые обычно ассоциируются с мистицизмом: Пьета; Св. Иоанн на Груди Господней; Человек Печалей; Христос в Винном Давильном Прессе и т. д. По-своему такие «образы для поклонения через сопереживание», как можно было бы перефразировать термин Andachtsbilder, не менее «натуралистичны» (и часто даже выглядят отталкивающе), чем портреты, пейзажи и интерьеры, о которых мы упоминали; и если портреты, пейзажи и интерьеры вызывают чувство беспредельного, давая зрителю возможность увидеть бесконечное разнообразие и беспредельность Божьего творения, Andachtsbilder вызывает чувство беспредельного, позволяя зрителю погрузиться в безграничность Самого Создателя. Как и во многих других случаях, оказывается, что крайности - номинализм и мистицизм - сходятся. Можно легко убедиться в том, что эти, казалось бы, несовместимые течения мысли в XIV веке могли, как ни странно, различным способом взаимопроникать, а в конечном итоге и сливаться на какое-то время, давая великолепный результат, как это было в живописи великих фламандцев и в философии их почитателя, Николая Кузанского, который умер в том же году, что и Рогир ван дер Вейден.

В период «концентрированной» фазы этого удивительно синхронного развития, а именно в период между приблизительно 1130/40 гг. и приблизительно 1270 г., можно видеть, как мне кажется, такую связь между Готическим искусством и Схоластикой, которая более конкретна, чем простой «параллелизм» развития, и все же более обща, чем те отдельные (и очень важные) «влияния», которым неизбежно подвергались живописцы и архитекторы со стороны ученых советчиков. В противоположность простому параллелизму, та связь, которую я имею в виду, является истинным причинно-следственным отношением, но в отличие от индивидуальных влияний, это причинно-следственное отношение возникает в результате распространения определенной идеи, а не прямого ее воздействия. Это происходит в результате распространения того, что может быть названо, за отсутствием более подходящего термина, определенным «духовным состоянием» (умственной привычкой»)², а если мы поищем соответствующее Схоластическое выражение для этого затертого языкового клише, то получим: «принцип, который регулирует действие» (principium importans ordinem ad actum). Такие «духовные состояния» («умственные привычки») действуют во всех цивилизациях. Все современные труды по истории пронизаны идеей эволюции (а это именно та идея, развитие которой заслуживает значительно больших, чем до сих пор, усилий по ее изучению; в настоящее время, как кажется, она вступает в критическую фазу).