Сцена 16

Сцена 15

(Пискарёв и Уленька... У обоих на шеях повязаны алые лёгкие платки…)

Пискарёв: Вы не просто так. Я понимаю вас, учусь у вас. И многому могу научить одним портретом вашим – многих.

Уленька: Уча других, также учишься…

Пискарёв: Вы уютный остров посреди моего болезненного времени, к которому присоединились еще и тяжелые страдания душевные.

Уленька: Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятны.

Пискарёв: Все страдающие…?

Уленька: Так только и узнаете близкое родство человеческих душ между собою…

Пискарёв: Вы умная…

Уленька: Ничуть не умней вас. Я знаю людей, которые в несколько раз умней и образованней меня и могли бы дать советы в несколько раз полезнейшие моих; но они этого не делают и даже не знают, как это сделать. Велик Бог, нас умудряющий! — тем самым горем, от которого мы бежим и хотим сокрыться. Страданьями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах. Но кто уже приобрел одну из этих крупиц, тот уже не имеет права скрывать ее от других.

Пискарёв: Вы… вам не должно быть приятно то, чем вы занимаетесь… Я не могу вас понять, и мой упрёк к вам! Как можно? За деньги… даже за большие деньги!?

Уленька: Упрёк? Вот и вы… - упрёк хотя бы даже человеку, с которым у вас ничего не может быть общего, обратите в то же время к самому себе. И тот же самый упрек, который сделали мне, сделайте тут же себе самому: - «За деньги даже за большие деньги!». Поверьте, все придется к вам самому. Я даже не знаю, есть ли такой упрек, которым нельзя было бы упрекнуть вас самого.

Пискарёв: Вы о деньгах…, о заказе. Я не знал. Всё произошло случайно…

Уленька: Действуйте оружием обоюдуострым! Если даже вам случится рассердиться на кого бы то ни было, рассердитесь в то же время и на себя самого, хотя за то, что сумели рассердиться на другого.

Пискарёв: Теперь все грешат до единого. Грешат и прямо, и косвенно. И чем более греха на женщинах, тем более виноваты мужчины. Мужчины натуры эгоистичные, и я не исключение…

Уленька: Эгоизм — тоже не дурное свойство; в основанье эгоизма легла сущая правда. Позаботься прежде о себе, а потом о других; стань прежде сам почище душою, а потом уже старайся, чтобы другие были чище.

Мадам Пюльшери. Ты пьян как сапожник!

Случайнов. (заплетающимся языком) Нет, мадам, как можно, чтоб я был пьян! Я знаю, что это нехорошее дело быть пьяным. С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком можно поговорить, в том нет худого; и закусили вместе. Закуска не обидное дело; с хорошим человеком можно закусить.

Мадам Пюльшери. А что я тебе сказала последний раз, когда ты напился? а? забыл?

Случайнов. Нет, мадам, как можно, чтобы я позабыл! Я уже дело свое знаю. Я знаю, что нехорошо быть пьяным. С хорошим человеком поговорил, потому что...

Мадам Пюльшери. Вот бы тебя высечь, как мужика, так ты у меня знал бы, как говорить с хорошим человеком!

Случайнов. Как милости вашей будет угодно! Высечь, то и высечь; я ничуть не прочь от того. Почему ж не посечь, коли за дело, да по вашему приказанию. Или, предположим, вашей ручкою… Оно нужно посечь, потому что, порядок нужно наблюдать. (Вдруг совершенно трезвый.) Коли за дело, то секите; почему ж не посечь? (передаёт пухлую папку с бумагами) Всё здесь, мадам.

Мадам Пюльшери. Шут гороховый, актёришка. (Раскрывает папку, изучает содержимое…)

Случайнов. Городок славный. Маленький, грязненький но славненький. Разузнал всё с чрезвычайною точностию, кто губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, - словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большим участием, расспросил обо всех значительных художниках.

Мадам Пюльшери. Не томите, господин Случайнов…

Случайнов. Из художников более всех замечателен Шынякин. Один из главных аристократов. Служил прежде в одном из кавалерийских полков и был один из числа значительных и видных офицеров. По крайней мере, его видали на многих балах и собраниях, где только кочевал их полк; впрочем, об этом можно спросить у девиц Тамбовской и Симбирской губерний. Весьма может быть, что он распустил бы и в прочих губерниях выгодную для себя славу, если бы не вышел в отставку по одному случаю, который обыкновенно называется неприятною историею: он ли дал кому-то оплеуху или ему дали ее… Дуэль…

Мадам Пюльшери. (закрывает папку) Ближе к делу.

Случайнов. Картёжник, плут, бабник – с … Картинки пишет. Говорят, хорошо у него выходит. На профессоров и прочих учёных людей зол как пёс, чуть не плюёт во след местным академикам… О наших мужиках не иначе как «быдло-с» не отзывается, а баб ихних жалеет. Вообще, не считает за нужное уважать человеков. Греховодник отменный. Лошадей любит, а к людям не справедлив.

Мадам Пюльшери. А кто справедлив до конца? Грешит нынешний человек, точно, несравненно больше, нежели прежде, но грешит не оттого, чтобы хотел грешить, но оттого, что не видит грехов своих. Сказать: «Не кради, не пьянствуй, не берите взяток, не развратничай» — теперь ничто и ничего не сделает. Всякий скажет: «Да ведь это уже известно», — еще оправдается перед самим собой и найдет себя чуть не святым. Легко, как старого платья продать.

Случайнов: Старого платья продать…

(Вальс. Пискарёв танцует с Уленькой. Голос: «Старого платья продать, старого платья продать…» Вальс всё тише, тише… Только скрип колёс телеги. Затемнение. Скрип колёс – тише, тише… Мрак. Тишина.)