Часть вторая. Печатать позволяется с тем, чтобы по напечатании, до выпуска в продажу, представлены были в Ценсурный Комитет: один экземпляр сей книги для Ценсурного

Печатать позволяется с тем, чтобы по напечатании, до выпуска в продажу, представлены были в Ценсурный Комитет: один экземпляр сей книги для Ценсурного Комитета, другой для Департамента Министерства Просвещения, два экземпляра для Императорской публичной библиотеки и один для Императорской Академии Наук. Июля 31 дня 1811 года. По назначению Ценсурного Комитета, при Императорском Московском Университете учрежденного, книгу сию читал Профессор П. О. Никифор Черепанов.

[1]

Прежде нежели Российские Императорские войска под начальством фельдмаршала Графа Суворова-Рымникского вступят пределы Италии и начнут на сем новом поприще военные свои действия, необходимо нужным почел я предпослать здесь подробное обозрение политического положения всей Европы. Таковая картина, представив весь политический горизонт, покрытый феноменами, возвеличит блеск и знаменитость сей на веки незабвенной кампании. Тогда только, когда мы внимательно рассмотрим все пружины, потрясшие все [2] Государства и всю вселенную, можно нам будет с достоверностью судить о важности подвигов оружия и отдать достодолжную справедливость нашему Герою. Эпоха тогдашнего времени слишком достопамятна чрезвычайными происшествиями, чтобы не посвятить ей всего своего внимания.

Конечно, каждый век, каждый народ; были свидетелями каких-либо насильственных перемен в образе правления или в лице своего Государя; но все они имели только влияние на тот круг, в котором происходили. Таким образом за пять столетий назад преобразования правления в Гельвеции, за два в Голландии; за 160 лет в Англии, нимало не поколебали всемирной политической системы. Напротив же того французская революция, в исходе прошедшего века, потрясла, так сказать, весь состав рода человеческого, породила новый образ мыслей и чувствий, и сотворила новый нравственный мир — и все сие с волшебною скоростью. Очарование сих событий изумило и ослепило все Кабинеты. Какое предприятие! двадцать четыре миллиона [3] народа, возбуявшего за вольность и равенство, хотеть пушками поработить прежним правилам правления!

Но какое чудесное позорище! Прусская армия под начальством знаменитейшего того времени полководца, Герцога Брауншвейгского, проникнувшая уже в сердце Франции, бежит без сражения от войска не6ученного, под предводительством начальников без имени! Австрийская армия, под начальством самого Императора, дошедшая уже до Перонны, внезапно возвращается, дабы Спасти лучшие свои провинции, или потерять их навеки. Голландия, противоборствовавшая некогда всемогущей Испании, потом соединенной Силе Франции и Англии, гневу и оружию великого Людовика, и игравшая на Европейских конгрессах роль примирительницы, теперь, посреди своих наводнений, обеспечивающих ее от всякого нападения, менее нежели в два месяца, завоевана на льду! Рейн, Пиренеи и Альпы не служат уже оплотами. Ужасы войны из Парижа переносятся уже к Вене. Италия преобразуется в Республику, другая [4] Республика, властвовавшая над единоторжием всего мира, боровшаяся одна с Османскою силою, Венеция, уничтожается одною прокламациею Франции! У Папы через четырнадцать дней отторгается половина его владений! Генуя, которая еще в половине прошедшего столетия народным возмущением изгнала из мраморных стен своих Австрийскую армию, отверзает теперь врата первому пришедшему французскому баталиону. Но как исчислить здесь все чудеса, столь быстро Франциею содеянные! Союз против нее, из девяти Держав поставленный, доставил ей в шесть лет более завоеваний, нежели все ее Людовики, не исключая и мощного XIV, могли ей приобресть через полтора столетия.

Сей самый союз, направленный к уничтожению принятых в 1792 году республиканских правил, узрел наконец, что сии правила с каждою кампаниею более распространялись, так что в 1797 году уже сорок миллионов человек, почти третья часть Европейского населения, им покорствовали. [5]

Таковые события, принудили все Монархические Державы отречься наконец от дальнейших покушений воспротивляться республиканизму, и озаботиться лишь обеспечением собственных своих границ. Казалось, что мирный трактат, в Кампоформио между Франциею и Австриею заключенный, дарует твердой земле Европы мир, и что конгресс Раштадтский приведет в исполнение тайные статьи оного. В самом деле огонь войны угас на время, но искры, под пеплом сокрытые, тлели.

Едва получено в Париже известие о заключении мира в Кампоформио, как Директория собирает всю свою силу против Англии, сей старинной соперницы Монархической и непримиримой неприятельницы республиканской Франции, и вверяет сию страшную армию Генералу Бонапарте. Возобновляются сцены древнего соперничества Рима и Карфагены, и гром гласа Катона: delenda ist Carthago, раздается повсюду и поражает слух человечества.

Взоры вселенные обращаются теперь на Францию и на Раштадтский конгресс. В каком [6] колоссальном виде является сие Государство! Подножие оного окружают с севера Батавская, с юга Цизальпинская и Лигурийская республики; Король Сардинский в пушках французских ищет себе спасения, лишась уже в 1796 году большой части своих владений; даже сама Испания, потрясавшая некогда весь Свет, трепетала ныне пред оружием, а паче пред правилами французскими.

Раштадтский конгресс открывается, и основанием переговоров предлагают французские уполномоченные, чтобы границею Франции был Рейн, яко естественная ее стена от Германии. Следовательно четыре миллиона народа, седьмая часть населения, отсекается от Германского тела. Какого потрясения во всем равновесии Европы должно было тогда ожидать! В продолжении политических сих прений на берегах канала, от Антверпена до Бреста военные приготовления производились с обеих сторон с беспримерною деятельностью. Сколь велики были наступательные меры Франции, столь велики оборонительные Англии. [7]

В сие время самое положение Франции достойно особенного внимания и рассуждения. Из всех Европейских Держав имеет она самое выгоднейшее: почти на всех пунктах своей окружности ограждена она морями и цепью Альпийских и Пиренейских гор, теряющихся в облаках. Она только приступна с северной стороны; но долголетние опыты опасности научили ее защищать себя цепью искусственных укреплений, которые оборонительная тактика постепенно изобретала. По сему своему положению была она во всех веках только дважды завоевана: Римлянами, пред коими все падало, и Франками; и потому-то имели Галлы всю возможность переселять оружие свое в Италию и Грецию. На сей, природою и искусством ограждаемой, плодородной земле имеет Франция величайшее многолюдство и превосходнейшую военную силу.

Армия ее до начала революции считалась изо ста пятидесяти тысяч, но полное число состояло только изо ста тысяч; в течении же революции возросла она от 300000 до 700000. Столь долго непрерывавшаяся [8] с девятью Державами борьба не истощила ее; потеря внешней ее торговли доказала, что она может довольствоваться своими внутренними торговыми изворотами. Могущество и сила ее возрастали в самом смятении революции.

Пред сим ново-появившимся колоссом повергается древний священной Римской Иерархии, у подножия которого лежали некогда Цари, который через несколько веков громом Ватикана владычествовал над всеми частями известного и неизвестного Света. Рим опять Республика! Пий VI получил повеление отправиться в соседственную Тосканию. Народу Римскому вручается из Парижа новая конституция, и век древнего Римского консульства возродился паки. Сим ударом ниспроверглись в Италии все Монархии, кроме Тоскании и Неаполя, которые стояли еще, как отчужденные.

Возгордившаяся таковыми исполинскими успехами, Франция потребовала от Раштадтской депутации в награду своих побед, уступление левого берет Рейна; но едва принесена ей была и сия столь великая [9] жертва, как она простерла требования свои и на правый берег, на крепости Келя и Кассселя, со всеми их окружностями, на мост Генинген, на построение коммуникационного моста между старым и новым Брейзаком. Свободное судоходство по Рейну и по всем Германским рекам, из оного изливающимся, и именно, по Дунаю, уничтожение крепости Еренбрейтштейна, и чтобы все долги жителей левого Рейнского берега уплачены были соседственными владениями и проч.

Пышность, с каковою открылся сей контресс, показывала только одну суетность; а двусмысленность всех дипломатических бумаг и медленность, с каковою переговоры производились, свидетельствовали лишь, что Австрия, желая сохранить оставшиеся развалины Германской конституции, старалась выигрывать время, изготовлять и умножать свои войска к новым ополчениям. Франция с своей стороны питала народный энтузиазм беспрестанными движениями и приготовлениями к высадке войск на Британские берега, и отважною экспедициею в Египет. Австрия [10] двинула свои войска в Венецианские области, Франция воспламеняла все свои новые Итальянские провинции к войне. Венский Кабинет не мог смотреть равнодушно на столь великое приращение силы и на выгоды оборонительные, которые приобрела Франция через занятие церковных Областей в Швейцарии. Существование Австрии потрясалось; политические ее отношения переменились; сердце Империи было отверсто и без защиты; война была необходима! Сей мирный конгресс мог назваться военным. Между тем границу Франции долженствовала поставить судьба десанта в Великой Британии.

В то самое время, когда все взоры обращены были на берег Британского канала, и ожидали, что начальник сей именуемой Английской армии с своими канонерскими бесчисленными лодками, со своими плавучими батареями, со своими крепостями переплывет на берег, вдруг 19го Мая 1798го выходит из Тулона флот, из трех до четырех сот флагов состоящий, с отборным 35ти тысячным войском, с Академиею ученых и художников, со многочисленною [11] библиотекою и проч., и поплыл в Египет, в сие средоточие торговли двух частей Свет, к которому стекались все сокровища Индии. Так вдруг обманулись все чаяния! Английский Адмирал Нельсон в отчаянии, что упустил сей флот, возвратился из Сиракузы вторично 1го Августа к устью Нила, и настигает у Абукира сей флот, который примыкал левым флангом к острову, а правый прикрывался фрегатами и линиею батарей; но все сии выгоды исчезли пред отважностью и искусством Британских маневров. Презирая огненный дождь батарей, Нельсон с половиною своего флота обходит тыл, пред фрунтом становится другая, и окружив таким образом, начинает при закате солнца сражение. После ужасного боя французский Адмиральский корабль объят пламенем, и в полночь полетел на воздух. Поутру шесть французских линейных кораблей без мачт опускают флаг. Все остальные корабли сражались еще храбро, наипаче корабль Летонан, которого Капитан Пети-Туар ответствует, что «только с жизнию [12] спущу я флаг». Ядро повергает его, и корабль сдается. Четыре корабля лишь ушли в Мальту и Корфу. Весь флот достался Англичанам, и им открылись все гавани Средиземного моря.

Знаменитейшая победа сия имела последствием объявление войны Оттоманской Порты Франции. Несколько столетий имела сия преимущественное влияние на политику Дивана, а потому и не исключительные выгоды в Левантской торговле. Вечная вражда Порты с Россиею связывала еще тем теснее сей союз; но предприятие на Египет и одержанная при Абукире победа побудили наконец Порту объявить войну своей древнейшей союзнице. Тут является новый феномен. Российский флот плывет в соединении с Турецким по Константинопольскому каналу для отнятия французских островов в Леванте, и в какое время? когда великий союзник Порты объявляет себя Великим Магистром такого ордена, которого первый закон: вечная война неверным!

Обратимся опять к Раштатскому конгрессу. Переговоры о мире — а всюду война [13] кровопролития! В Италии Жу6ерт с частью своей армии занимает крепость Пиемонта, и с двумя колоннами является к Турину, которой, потеряв свою цитадель, не может держаться. Со всех сторон запертый Король подписывает в тот же день акт, которым отрекается от всех прав и власти на Пиемонт, и в ту же ночь оставляет свою столицу, дабы переплыть в Сардинию. Десять крепостей, 18000 войска, лучшая артиллерия, наполненные магазины в руках французов. Австрийский Генерал Мак, главнокомандующий Неаполитанских войск, входит в Рим, который оставляет французский Генерал Шампионет. Но вдруг все переменяется! Шампионет, получив от Жуберта подкрепление, разбивает Неаполитанцев при Чивита-Кастеллана, Отриколи, Калви и Сторта, входит в Рим; Король Неаполитанский бежит в Сицилию; армия его потеряла 100 пушек и 20000 пленных» Сам Мак с Генеральным своим штабом ищет спасения в объятиях неприятелей. В Германии сдается доселе неприступная крепость Еренбрейтштейм. Здесь, как и [14] в Италии, старались французы в продолжении переговоров приобретать все выгоды страшной военной позиций.

В таковом положении находились дела Европы, как вдруг возбудило все внимание французских уполномоченных вступление Российского Императорского вспомогательного корпуса под начальством Генерала от инфантерии Розенберга в Австрийские пределы. Здесь нужно мне сделать отступление к причинам, побудивщим Россию к принятию деятельного в сих делах Европы участия.

Мы видели, как безопасность всех владений угрожалась. Отовсюду французы выступали из своих пределов, и вся Европа могла 6ы подвергнуться революции. План кампании на 1796 год был самый страшный, и имел целию потрясение вольности и спокойствия всей Европы. Умовоспаление народа обещало неминуемый успех. Военное положение Франции ужасало; Италия ей покорствовала; Германия была ей отверста. Дух революции везде порождал поборников. Австрия ослабла в военной своей силе, истощилась в своих финансах, потряслась [15] в своей политике и не могла слишком твердо полагаться на коловратность умов своих подданных. Пруссия погрузилась в непостижимый сон нейтралитета. Англия, отчужденная от твердой земли и своим географическим местоположением, и политическою своею системою, не могла быть устроительницею судьбы Европы, и изменялась лишь политическим хамелеоном. Сии соображения подвигли Екатерину Вторую послать Суворова; они решили наконец и Павла I, отправить вспомогательный корпус. Первая колонна вступила уже через Галицию и Шлезию в Моравию; но сокрыто еще было назначение ее, в Италию или на Рейн. французские уполномоченные в Раштадте объявили; «что, если сие собрание согласится на пропуск Российских войск и не воспротивится оному, то переговоры Раштадтские непосредственно через то пресекутся, и Германия почтется в неприязненном против Франции положении».

Между тем, когда Российские войска продолжали поход свой в Австрии, 2 февраля 1799 года подали французские уполномоченные [16] Австрийскому Министру, Графу Лербаху ноту, в которой, именем своего Правительства, требовали от Венского Кабинета решительного объяснения: хочет ли оный от Австрийских областей удалить или нет, Российские войска, которые гласно объявляют, что поход их против Франции? Если на сие через две недели не последует удовлетворительного ответа, что Франция почтет сие началом объявления войны со стороны Австрии.

Так, вдруг ниспроверглись все упования на мир. — Какое сплетение чрезвычайных событий представляет нам конец 1798 года! Гельвеция, триста лет покоившаяся в ущелинах неприступных своих гор, потрясает внезапно свои громады; Рим и Неаполь, столицы новых Республик, и Пиемонт, через три дни покоряются Франции со всеми своими крепостями; непобедимая Мальта, устрашась одних угроз, сдается. Французская армия на берегу Нила, Российская на границах Баварии; Тулонский флот на рейде Абукира вторично уничтожается; Санкт-Петербург и Константинополь в теснейшем союзе; Германия несметным [17] пожертвованием левого берега Рейна не может еще себе искупить мира; огонь возмущения раздувается в Ирландии французами, в Бельгии Британцами. Сии стараются созидать новые на твердой земле союзы; те новые республики. Такая-то политическая драма всей Европы будет в 1799м в последнем прошедшего осьмого надесять столетия годе разыгрываться Российским Героем на театре Италии!

Сей полуостров окружается Альпами и морем, соединявшим три части старого Света. — Древняя ее знаменитость померкла, но и в самом мраке средних веков варварства не исчезла, сохранив в недрах своих памятники изящных художеств своих из Греции перенесенных, которые, как будто 6ы утомив всеразрушающую десницу времени, свидетельствуют еще поднесь величие древности и торжество свое. — Пределы, сему изображению предпоставленные, не позволяют обратиться к древнему блеску славы, озарявшему сию прекраснейшую страну мира, сей вертоград вселенной. Со времени падения Римской Империи соделалась она поприщем [18] войны варварских и иноплеменных народов, которые ее опустошали, разоряли и разделяли между собою, как свою добычу. Так жестока и неизбежна бывает участь народа переродившегося, потерявшего военную доблесть и общественный дух! Никогда Италия не могла составить одного Монархического тела, но раздробилась на малые Королевства, Княжения и Республики, раздираемые политикою Ватикана, divide et impera, и соседственными могущественными Державами.

Так в начале шестнадцатого столетия Франция и Испания вели между собою войну. Каждая хотела иметь владения в Италии, и после шестидесятилетней борьбы потеряла Франция все свой завоевания. Италия осталась разделенною между некоторыми Малыми владетелями, двумя или тремя Республиками и Испанскою Монархиею. Милана, Неаполь и Сицилия сделались Испанскими провинциями. Через полтораста лет Испанская наследственная война имела последствием то, что Испания, при заключении утрехтского мира в 1713 году, принуждена была уступить все свои владения [19] Австрии. С той эпохи началось уже преимущественное влияние Австрии на Италию, которое увеличилось еще правами Императорского достоинства. Более сорока лет до революционной войны наслаждалась Италия спокойствием. Австрийский Дом имел в своем владении Герцогство Милано и Мантую, так как и великое Герцогство Тоскану, которая, последняя однако ж, имела своим Эрц-герцогом Фердинанда Иосифа, второго сына Императора Леопольда II. Модена принадлежала Герцогу из дому Эсте. Герцогство Парма и Королевство Неапольское были во владении у двух отраслей Испанско-Бурбонского Дома. Савойской Дом, кроме владения сего имени, имел еще Герцогство Пиемонт и Монферрат, несколько областей от Герцогства Миланского и остров Сардинию, от которого имел он и титул Королевский. Сверх сего были еще в верхней Италии: Республики Генуя и Венеция; в средней: Республики Лукка и Сан Марино. Хотя Папа от разных новых постановлений, Императором Иосифом Вторым сделанных, [20] а паче от французской революции, и испытал сильный удар; но он еще царствовал во всей окружности церковных своих Областей.

В таком раздробленном положений находилась несколько веков Италия, пока война Франции не преобразовала ее через несколько лет в новый мир. —

Король Сардинский был первый в Италии, который вовлечен в войну. 10го Сентября 1793 года объявило ему французское национальное Собрание оную; и уже в половине Октября овладел Генерал Монтескье всею Савойей и Ниссою, которые и присоединены к Франции под наименованием Департамента Мон-блан.

В конце сей первой кампании принудило внезапное появление французского флота, под начальством Адмирала Латуша, Короля Неаполитанского к нейтралитету. Но едва в Августе 1793го Британский флот завладел Тулон, как не только сей Король, но и все Державы Италии, кроме Республик, приступили к коалиции против Франции. [21]

По открытии кампании 1794 года, в которую французы на всех пунктах своих границ сражались с удивительным счастием, Италиянская и Альпийская их армии проникли в Пиемонтские горы; но вскоре отвлечены они были к другим странам.

В продолжении же сей кампании происходили сражения большею частью на Генуэзских берегах с переменными обоюдными успехами, и положение Италии, в отношении к Франции, оставалось одинаково, кроме того, что 19го февраля 1795го заключен между сею и великим Герцогом Тосканским мирный союз.

Но преобразование ее началось в 1796м году, когда Главнокомандующим французскою армиею явился в Италии Бонапарте. Он, миновав обыкновенные проходы и крепость Кони, прошел через непроходимые Аппенины и Маркизство Чеву. Тотчас первыми двумя ударами при Монтенотте и Милезимо расторгнул он сообщение между Австрийскими и Пиемонтскими войсками, напал всею своею силою на последних и занял все крепости и проходы, [22] ведущие к Турину, которого жители с нетерпением ожидали приближения французской армии. Тогда 28го Апреля заключено было с Королем Сардинским перемирие, а 15 мая и мир. Герцогство Савойское, Графство Нисса, Тенда и Болио, итого 232 географические мили и полмиллиона народа были от Италии отторгнуты и присоединены к французской Республике.

После сего обратился французский тогдашний Полководец на Австрийцев; перешел у Пиачензы реку По, а после победы у Лоди Адду, овладел Миланом и всею Ломбардиею. Тщетно старался Австрийский Генерал Болье удержать свой пост у Минчио. Быв тут разбит, удалился он с своими остатками в Тирольские горы. Герцоги Пармский и Моденский с великими пожертвованиями искупили себе мир. Между тем, как делались приготовления к осаде Мантуи, вступила французская колонна в Папские легации, Болонну и Феррару. Тогда Король Неаполитанский и Папа просили о перемирии, которое и получил первый без отяготительных условий; [23] но Папа должен был пожертвовать страшными суммами денег и драгоценными произведениями художеств. Также завладела французская армия легации Болонну и Феррару; и оттуда образовалось по реку По новое демократическое правление под именем Циспаданской республики. Теперь судьба сей Италии колебалась и долженствовало решить оную взятие Мантуи, которая поистине может назваться ключом Италии и достойна особенного обозрения. Сделав здесь историческое описание сему месту, мы в состоянии будем судить о важности сдачи оного Российско-Австрийским войскам в третьей части сего сочинения.

Мантуа, древний сей город, ныне столица Герцогства сего имени, присоединенный к наследственным владениям Австрийского Дома, выстроен на острове, окруженном озером, из Минчио изливающимся, которого окружность около 20 миль Италиянских, или 5 миль Немецких.

Крепость Мантуя, как по местоположению, так и по укреплениям своим соделалась важнейшею в Европе. Цитадель [24] ее выстроена в древности ее Герцогами; корпус ее был исправлен французами в наследственную войну; Австрийцы потом усовершенствовали оборонительные места по планам Генерала Вутгенау; французские инженеры также в прошедшее время починили и умножили начатые работы. — План, который помещен будет в конце сей Истории, пояснит лучше всякого описания все фортификации.

В 1702 году Принц Евгений держал Мантую около восьми месяцев в блокаде, но 1го августа должен был ее оставить, когда она получила подкрепление от французов.

В 1707, после баталии при Турине, войска французские и Испанские, по поводу генеральной капитуляции, заключенной 13 марта об освобождении всей Ломбардии, сдали ее Императорским. В 1735 Герцог Монтемарский осаждал Мантую, но соединенные Французские, Испанские и Сардинские войска, по последовавшему в том году перемирию, заставили его оставить. В 1796 Французский Генерал Бонапарте, прогнав Австрийцев до пределов [25] Тирольских, велел обложить Мантую, и коль скоро он мог из доставшейся ему от первых своих успехов артиллерии составить экипаж, хотел сделать внезапное нападение, посадив на суда 800 охотников, которые долженствовали с 17го на 18е июля в ночь ворваться в ворота; но сильный дождь ниспроверг сие покушение. Быв принужден начать правильную осаду, он в ночь 18 Июля напал на войска, расположенные вне крепости, и принудил их туда войти. В то время, когда огонь канонерских лодок занимал внимание гарнизона, велел он открыть траншею, поставил батарею и бомбардировал калеными ядрами. 1го августа Генерал Вурмсер, поворотив посты и корпусы обсервационные французов к Адижу, принудил их оставить осаду с такою поспешностью, что они бросили, тяжелую свою артиллерию и 6ольшую часть амуниции. 2го августа получила крепость подкрепление. Генерал Бонапарте пошел на Австрийские колонны, которые поворотили по озеру Гарды, и угрожали его тыл. Он напал на них [26] прежде, нежели они успели выстроиться, поставил их между двух огней, разбил их, и бросился потом на Генерала Вурмсера, который с 25000 человек занял крепкую позицию при Кастилионе; он атаковал его 5 августа, и в тот же день обложил опять Мантую.

Не имев достаточных сил, чтобы дать Бонапарту решительную баталию и принудить его оставить осаду, престарелый Генерал Вурмсер, после сражения при Серии, прошел линию французов с корпусом отборных, и вошел сам в Мантую 13 Сентября.

С 4 по 17 Ноября Австрийский Генерал Алвинци, получивший подкрепления, имел некоторые успехи; но, после потери баталии при Арколе, дивизии его расстроились, и он принужден был удалиться в горы и занять опять позицию при Але, у верхнего Адижа.

Австрийцы сделали последнее усилие для освобождения Мантуи в начале Генваря 1797 года. Соединенные их нападения у верхнего и нижнего Адижа не имели больших успехов, как и предшествующие. [27]

Бонапарте, отразив направленное на Верону, выиграл в главной позиции при Риволи решительную баталию, и хотя победа еще долго колебалась, он имел время обратиться к нижнему Адижу и окружить корпус Генерала Проверы в виду крепости Сент-Жоржа.

Гарнизон состоял из 14000, из которых 8000 было больных. В госпиталях не было лекарств, и около месяца рационы хлеба были уменьшены до четверти. Генерал Вурмсер просил капитуляцию, и сдал, 2го февраля 1797 года, крепость французскому Генералу Серрюрье.

До разрушения сей огромной крепости, какое поле открылось победам Бонапарте, и какой новой оборот приняли все дела Италии! Король Неаполитанский с поспешностью заключает мир. Папа жертвует пятнадцатью миллионами ливров. Провинция Романия присоединяется к Циспаданской Республике; вся Ломбардия, при переговорах в Леобене 18 апреля, признается Цизальпинскою. Венеция 12 Мая отрекается от аристократического республиканского правления. Генуя [28] в том же месяце прозвана Лигурийскою. Наконец 17 Октября заключен был в Кампоформио окончательной мирный союз. Австрия, в вознаграждение своих уступок, получила во владение Венецианскую Республику с ее окрестностями по Адриатическое море; прочие же венецианские области на твердой земле присоединены к Цизальпинской Республике, с которою составилась также и прежняя Циспаданская. 12 июня взят был французами и остров Мальта.

Таковые превратности жребия испытала Италия в течении двух лет. Одна древняя Республика была уничтожена, другая преобразована, третья совсем вновь установлена. Герцога Моденского уже не существовало. В Милане и Мантуе веял флаг Цизальпинский, в Венеции Австрийский. Король Сардинский потерял шестую, а Папа третью часть своих владений. Только еще Король Неаполитанский, великий Герцог Тосканский, Герцог Пармский и малые Республики Лукка и Сан-Марино, оставались в первобытном состоянии. [29]

Такие быстро являющиеся и исчезающие метеоры видели мы в Италии; и все сие было творение народа в революции! Но как описать его? кто изобразит хаос? Такой народ есть дышащий огнем и все, пожирающий вулкане; река, сокрушающая с яростью ледяные свои глыбы; храм, разрушающийся внезапно. — Мнение народное течет рекою; остановить сего течения не можно, а только направить.

На столь знаменитом театре, какова Италия, не одни военные действия обращают внимание; но и воспоминания о великих подвигах древности сливаются с современными. Здесь встречается и прелесть древнего баснословия и интерес Историй.

Сверх политического фанатизма, который обуял головы народа и соделывал его непобедимым, никогда не мог бы он достигнуть до таких чудесных, каждого наблюдателя изумляющих успехов, без помощи оружия. Итак особенною обязанностью почитаю обратить здесь все внимание на французское войско со времени революции, и показать, как перерождалось [30] и усовершенствовалось оно. Тогда увидим мы, с каким пародом, с каким войском сражался, какое войско поражал наш Вождь; мы увидим, как Гений в Турции, в Польше и на всяком поприще находит пособия в самом себе; и описание сие послужит паки к возвеличению его славы.

Поистине, армия французская есть одно из тех редких явлений времени, которые достойны возбудить и любопытство и размышление каждого. Казалось, что с уничтожением во Франции Королевства уничтожилась и дисциплина, душа военной службы, и все военное искусство. Одно появление Австрийских отрядов близь Монса и Турноа было достаточно к рассеянию колонн французских под начальством Бирона и Диллона. Но впоследствии какими великими успехами прославили себя французы в Германии, а паче в Италии, непрерывными, так сказать, поражениями Австрийцев, переходом через мост Лоди, походами 1796 году против Вурмсера, Алвинция, Проверы, победою при Арколе, сходом на равнины Немецкой земли, имея в боку Тирольские горы! Я уже говорил [31] в особенном сочинении (Смотри Письма о Прусских военных происшествиях в Вестнике Европы) о причинах такового перерождения войска; но здесь потщусь подробнее доказать, что улучшения их по всем частям военного состава споспешествовали весьма сим успехам.

После первых неудач восчувствовали французские Генералы необходимость избегать генеральных сражений с армиями дисциплинированными, и превратили большую войну в сражения малыми отрядами. Одержав уже многие успехи, решились они наконец на генеральные сражения. Первый был Дюмурье, который, нс удовольствовавшись войною малыми отрядами, пошел из Шампани на Австрийские Нидерланды, дал регулярную баталию при Монсе, и овладел ретраншементами при Емаппе. К сим наступательным мерам присоединялся и дух тогдашнего правительства. Повсюду провозглашаемо было, что революция должна обтечь весь мир. Таковая [32] исполинская мысль порождала и исполинские планы.

Нужно привести здесь правила, которыми в военных действиях руководствовалась Франция. В 1795 году Комитет благосостояния народного призвал из мрачного уединения Генерала, служившего в царствование Королевское и тогда удаленного, для истребования его совета о военной системе, какую должно было принять в тогдашних критических обстоятельствах. «Должно, сказал сей Генерал, умножить число сражающихся таким образом, чтобы быть всегда в готовности заменять уроны противопоставлением многочисленности силе искусства; к достижению сего средство самое простое, производить войну массою, то есть: на всех пунктах атаки ставить больше людей и артиллерии, предписать Генералам за долг священнейший, сражаться самим впереди солдат, чтобы служить в пример отважности и обязанности, и приучать их не смотреть на число неприятелей; а нападать с жаром, с примкнутыми штыками, не заниматься долго стрельбою [33] или маневрами: потому что войска французские ныне недостаточно обучены, даже не приготовлены. Сей образ сражаться, толико свойственный характеру, проворству и пылкости народа французского, должен необходимо удостоверить победу; поелику расстроит иностранные войска своею новостью».

Кто в наставлении сем не увидит мыслей и нашего Полководца? — Но обратимся к настоящему предмету. К счастью оружия французского, образование сей новой военной системы вверено было воинскому уму Карно, который новыми полезными образованиями по всем частям армии уготовлял в Париже победы на полях сражений. Он отверг все тактические подробности, употребительные дотоле в армиях: потому что их не знали, и не было времени им изучиться. Французской армии надлежало непрерывно обширными линиями переменять положение неприятеля, и не давать ему времени употреблять на месте подробности своих эволюций. Для сего потребна была большая подвижность; он отменил излишние обозы, [34] которые уже и во времена Кесаря назывались impedimenta, препятствия.

Помещая в политической сей картине обозрение тактическое по поводу принятого правила, что Тактика с Политикою сопряжена тесными узами, необходимо нужным почитаю я для большей связи разделить мои наблюдения на статьи, дабы показать во всей подробной совокупности всю силу французского оружия. Это был всегдашний предмет разговоров со мною незабвенного моего великого благодетеля. Мог ли 6ы он с такою благонадежностью нападать на своего неприятеля, если 6ы не знал всех стихий, из которых составлена новая военная его система?

Она восприяла начало свое в самой буре революции, и усовершенствовалась на войне посреди самих сражений. — Суворов, встречаясь с пленными французами, произносил всегда сии слова: Nation brave gouverneo par des impies! Народ храбрый; управляемый нечестивцами! Кому неизвестны отличительные черты характера французской нации в отношении к войне? они суть: энтузиазм, наклонность к воине наступательной [35] и великая отважность. Поддержание сих отличных свойств было целию нового образования, которое утверждалось постепенно опытами. Рассмотрим все части воинского состава французской армии, и во-первых,