Канал москва-волга

Родным братом метрополитена являетсяканал Москва-Волга. Вопрос о снабжении водой Москвы был тогда самым острым вопросом. Река Москва, давшая свое имя Великому мировому городу — Москве, не сумела напоить водой гигантски выросший город; если даже выпить всю Москва-реку до дна, то и при этом она не удовлетворила бы выросшие потребности. Существовавшие проекты постройки ряда запруд на Москва-реке, на реках Истра, Руза и так далее были хотя и хорошими, но заплатами, не дававшими полного разрешения проблемы водоснабжения, не говоря уже о транспорте. Наиболее серьезным было предложение о постройке плотины по реке Истре. Его мы и начали осуществлять еще до канала Москва-Волга.

Разрабатывая этот вопрос еще в Июньской (1931 г.) комиссии ЦК, мы узнали, что имеется идея и даже нечто вроде проекта соединения Москва-реки с Волгой. Этой идеей и проектом занимался инженер Авдеев, который, несмотря на ироническое отношение к нему со стороны ряда специалистов, был уверен в этой идее и воевал за нее. Мы вызвали его на комиссию Политбюро, и он в присутствии Сталина, Молотова, Ворошилова, Орджоникидзе и других членов ПБ сделал доклад, который подвергся всестороннему обсуждению. Суть проекта Авдеева заключалась в том, что, построив высокую плотину у Старицы выше Твери (Калинина) и получив волжскую воду, мы направляли бы ее отчасти по прорываемому каналу, отчасти по рекам Сестре, Истре до Москва-реки. Канал этот расстоянием в 200 километров должен быть в основном самотечным, проходить не только путем рытья канала, но путем использования всех естествен-

ных рек и ручьев, лежащих на его пути. Других вариантов тогда не было у нас, и комиссия ЦК, не приняв и не высказав своего окончательного отношения к этому авдеевскому варианту проекта, считала, что необходимо принять саму идею и предложение о соединении Москва-реки с Волгой, обводнив Москва-реку за счет воды верховьев Волги. Пленум ЦК принял постановление по этому вопросу и поручил Московским организациям совместно с Госпланом и Наркомводом приступить немедленно к составлению проекта сооружения канала и в 1932 году начать строительные работы.

Несмотря на постановление ЦК, противников канала было очень много, еще больше, чем по метро, особенно в Наркомводе, а отчасти также в Госплане. И не только против проекта Авдеева, который имел крупные коренные недостатки, но и вообще против самой идеи строительства канала как якобы нереальной и неосуществимой. Нам в МК и МГК и лично мне после Пленума приходилось изучать детально этот вопрос с привлечением крупных специалистов, устраивать совещания, разбор проекта Авдеева, который яростно воевал за свой проект, но, к сожалению, часто без инженерных и тем более достаточных научных доказательств.

В ходе разбора геологи поставили под сомнение грунты трассы будущего канала, создающие опасность поглощения большого количества получаемой волжской воды. Этот и другие недостатки проекта Авдеева привели к тому, что мы не могли принять этот проект. Мы отдавали должное инженеру Авдееву за саму идею соединения с Волгой, которая, правда, была еще и до него; но он ее отстаивал смело, настойчиво, даже одержимо, мы защищали его лично от издевательств многих его противников, в особенности сторонников проектов «заплат», которые радовались тому, что проект Авдеева не принят. Мы обратились к рассмотрению возникшего другого варианта. Это, конечно, еще был не проект, а наметки, которые в отличие от наметок авдеевского самотечного канала предусматривали постройку канала с использованием пойм некоторых речек, со многими искусственными сооружениями.

В итоге в ходе рассмотрения комиссией и разработки проектного задания канал Москва-Волга как водно-судоходный получил направление в основном с севера на юг: начинается канал от с. Иваньково на Волге в 8 км от реки Дубны и следует до г. Дмитров, прорезая ряд возвышенностей; южнее Дмитрова канал направляется на Икшу, придерживаясь поймы реки Ях-

ромы, а затем реки Икша; после Икши канал направляется в долину реки Клязьмы, пересекая реку Учу, и следует по долине реки Химки до соединения с Москва-рекой, далее продолжается по Москва-реке — Щукино, Карамышево и кончается у Перервы. Самостоятельным ответвлением канала идет водопроводный канал, берущий свое начало из Учинского отстойного водохранилища.

Этот проект получил нашу реальную поддержку — он был инженерно научно обоснован. В отличие от самотечного, этот канал Москва — Волга является, так сказать, механическим — на протяжении 128 километров по проекту, утвержденному ЦК и Совнаркомом, подлежало соорудить: 6 плотин, 5 мощных насосных станций, 7 шлюзов, две бетонные плотины и два шлюза на реке Москве у с. Карамышево и с. Перерва, водопроводный канал — 31 км от водохранилища на р. Уче до Сталинской водопроводной станции, восемь гидростанций и Истринский гидротехнический узел.

Вся эта колоссальная работа должна была быть выполнена к навигации 1937 г., связав судоходством крупными судами Москву не только с Волгой, но и через Волго-Дон с Черным и Азовским морями; через Каспийское море — со Средней Азией и Закавказьем; с Балтийским морем — через Мариинскую систему и через Беломорканал — с северными морями. И главное, обеспечить подачу в Москву двести миллионов ведер воды ежесуточно, из которых 125 миллионов волжской воды, вместо получаемых из Москва-реки 8,5 миллионов до революции и 27 млн. в 1931 году.

Можно без преувеличения сказать, что такой коренной реконструкции и за такой короткий срок — за 5 лет, не знала вся мировая практика градостроительства и гидростроительства. Но можно себе представить, какие усилия и напряжение партии, Правительства, строителей потребовались, чтобы построить такие сооружения в такой короткий срок. Много можно и нужно написать о том, как строился канал и все другие соответствующие водопроводные сооружения.

В первый период была создана самостоятельная строительная организация Наркомвода, разумеется работавшая под руководством МК и Моссовета. Из-за задержки проекта строительные работы продвигались слабо, да и надо прямо сказать, что объем работ — 150 млн. куб. метров земляных работ, 30 млн. куб. метров бетонных работ и был не под силу той организации, которую для этого создали при Наркомводе. При этом особые трудности представлял

набор рабочей силы, которую Москва уже выделила метро, и трудно было еще выделить на канал в нужном количестве. Между тем к этому времени, 1933 году, было закончено строительство Беломорканала, на котором сложился крепкий коллектив строителей, среди которых были вольнонаемные и лагерные. Перед нами был поставлен вопрос о согласии «беломорканальцев» взяться за строительство канала Москва-Волга. Признаюсь, что мы, москвичи, не сразу дали свое согласие, но потом, поразмыслив, исходя из интересов реального выполнения поставленной сложной задачи, отбросив всякие другие соображения (как допущение лагерной силы под Москву и др.), мы приняли это предложение. «Беломорцы» быстро передвинулись на московскую трассу. Среди них было много серьезных специалистов, и мы им еще подбавили квалифицированных гидростроителей, оказали дополнительную помощь оборудованием, в особенности серьезную помощь оказал ЦК и Совнарком. (Например, передали «Москва-Волга Каналстрою» Ковровский экскаваторный завод, который оснастил стройку экскаваторами, которых они не имели или имели мало на Беломорстрое.) На строительстве выявился ряд крупных проектировщиков и строителей, показавших себя на деле.

МК в своей работе не делал большой разницы между метро и каналом, но, учитывая, что по характеру управления и особенно по составу строителей была существенная разница между стройками, мы считали, что необходимо реализовать разницу между условиями труда рабочих, как вольнонаемных, так и лагерных, на «Беломорканале» и «Москва-Волга канале», что Москва может и должна поставить этих рабочих в лучшие условия, в особенности по усиленной культурно-просветительной и «политической» работе среди лагерников, для превращения их в сплоченный коллектив советских работников.

Руководящие деятели МК и Моссовета, в том числе, конечно, и я лично, часто выезжали на трассу строительства, вникали в конкретные вопросы хода строительства канала, давали указания и, чего греха таить, соответственно ходу выполнения графика нажимали.

Все коммунисты Каналстроя энергично взялись за реализацию этих и других указаний МК; было развернуто соцсоревнование, которое захватило не только вольнонаемных работников, но и лагерников. Большое значение имела не только воспитательная работа среди них, но и объявление о том, что хорошо работающие будут досрочно освобождаться, а также введение сдельной оплаты труда лагерников. Заработанные ими деньги они имели

право отправлять семье. По прогрессивно-премиальной оплате труда за перевыполнение плана на 25% работники получали второй оклад. Все это создавало благоприятную обстановку для роста производительности труда не только вольнонаемных, но и лагерных рабочих. Характерно, что заключенные внесли за год около четырех тысяч с лишним рационализаторских предложений, из которых было принято и реализовано 1200. За два с лишним года было подготовлено на курсах из лагерников более 20 тысяч квалифицированных рабочих и через бригадное ученичество — около 30 тысяч. Это открывало заключенным хорошую перспективу вернуться домой специалистом: слесарем, экскаваторщиком, шофером и т.д. В одной из своих поездок по каналу, выступая перед активом строителей, я особо остановился на вопросе организации труда заключенных.

Каждый раз, говорил я, когда приезжаем на вашу стройку, мы видим новое на ряде участков. Фронт работ расширяется. При этом я подчеркнул особую сложность задачи организовать труд невольнонаемной рабочей силы. Конечно, говорил я, если инженер, и молодой, и старый, боится подойти к этим рабочим, не знает, с какого конца подойти, если он боится с ними разговаривать, если чувствует неловкость, «стыдливость», то никакой хорошей организации труда не получится. Нужно прямо говорить людям: в нашем государстве есть суд, есть прокурор, органы надзора; если человек совершил преступление, его осудили. Но мы создаем и должны создать максимальную обстановку для того, чтобы и осужденный человек чувствовал, что он может перевоспитаться. Надо внедрить в сознание заключенного мысль, что своим трудом он воспитывает себя как гражданина Советского государства, работает для общества, для государства, для своей страны. Он приносит пользу и себе, и обществу хорошей работой, ударным трудом добьется сокращения срока заключения, приобретет специальность и вернется домой как почетный строитель Великой исторической стройки канала Москва-Волга.

Мне потом докладывали, что развернутая работа в этом направлении дала свои хорошие результаты — это сказалось и на рабочих, и особенно на инженерах и техниках. Мне рассказывали, что на инженеров и техников из осужденных производили большое впечатление наши беседы с ними по инженерно-техническим вопросам и, как они говорили, уважительное к ним отношение и объективность в оценке их суждений на совещаниях, иногда даже в ущерб коммунистам, которые неправильно оспаривали их

высказывания. Можно без преувеличения сказать, что в успешном преодолении больших трудностей в строительстве канала, подъем, созданный среди работников, в том числе и заключенных, имел большое значение, не меньше, чем хозяйственные и технические меры, в том числе и механизация.

Постановления ЦК ВКП(б) и Совнаркома за подписями И.В.Сталина и В.М.Молотова «О строительстве канала Москва-Волга» и «О мероприятиях по подготовке эксплуатации канала Москва-Волга» оказали огромную помощь строительству канала и усилили подъем у строителей канала. МК и МГК на Пленуме обсудили мероприятия по реализации постановления ЦК и Совнаркома и приняли конкретное постановление по обеспечению его выполнения.

Общими силами партии, Правительства и строителей канал Москва — Волга был построен в установленный срок, построен на высоком качественном уровне и технически конструктивно. Вопрос об архитектурном оформлении сооружений был предметом особой заботы МК, МГК и Моссовета. Эти сооружения, начиная с Химкинского речного вокзала, и сегодня радуют москвичей.