Оборона и падение порт-артура

В течение сентября японские саперы рыли землю день и ночь, подводя сапы к фортам и укреплениям Порт-Артура. Особенно интенсивно велись работы в районе редутов № 1 и 2, форта № III и капонира № 3.

1 октября осадная артиллерия впервые применила 11-дюймовые гаубицы, снаряды которых пробивали бе­тонные своды фортов и стены казематов.

К 26 октября, когда Ноги получил новое категориче­ское приказание главной квартиры взять крепость, его армия насчитывала свыше 70 тыс. пехоты и свыше 400 осадных и полевых орудий. Ноги решил прорвать ли­нию обороны в районе от укрепления № 3 до батареи литера «Б», при отвлекающих действиях на флангах. Для штурма на главном направлении выводились все три ди­визии.

На верках крепости в это время находилось около 19 тыс. пехоты, а в общем резерве — до 1600 человек. На фронте от укрепления № 3 до батареи литера «Б» русские имели около 8 тыс. солдат, т. е. примерно в 6 раз меньше, чем атаковавшие японцы.

Начатая утром 27 октября артиллерийская подготовка штурма продолжалась три дня. Еще ни разу крепость не имела столь больших потерь и повреждений.

В дневнике участника обороны военного инженера подполковника Рашевского записано: «Особенно сильно обстреливался форт II, одним из выстрелов станок капонирной пушки, стоявшей у переднего фаса форта, пере­брошен через весь форт, к горжевой казарме, другой по­пал в верхнюю часть бетонной арки входных ворот /217/ форта № II, разбил ее, разорвался внутри, уничтожил три пулемета и минный аппарат. Два снаряда попало в казарму, один снова пробил бетонный свод. Много снаря­дов попало в эскарп... На лит. «Б» подбило два 6-дм. ору­дия, на форту III —также одно 6-дм., на Курганной — одно 120-мм и одно 42-см...»1. Такие разрушения нано­сила крепости 11-дюймовая японская гаубичная артилле­рия; бетон порт-артурских сооружений не мог ей противо­стоять.

1Исторический архив, X. Дневник полковника Рашевского С. А., изд. Академии наук, 1954 г., стр. 226—227.

Генерал Кондратенко маневрировал резервами, усили­вал опасные направления и неустанно требовал от на­чальников всех степеней исправлять повреждения и быть в любой момент готовыми для встречи неприятеля. К Во­сточному фронту были подтянуты резервные роты. Правда, многие из них имели не более 50 солдат, но эти солдаты стоили сотен.

С утра 30 октября осадная артиллерия открыла шквальный огонь1, достигший к полудню предельной силы. Под прикрытием огня японская пехота бросилась на приступ.

1Всего 30 октября японцы выпустили свыше 20 тыс. снарядов, из них 1800 11-дюймовых. Кроме того, было выпущено несколько тысяч шрапнелей.

Крепость, молчавшая с утра, встретила вражескую пехоту огнем и штыком, артиллерия била изо всех исправ­ных орудий, интенсивно стреляли корабли. Но, несмотря на это, японцы продвигались вперед, и скоро на главной линии закипел штыковой бой. Подразделения противника, наступавшие на батарею литера «Б», попали под огонь батареи и понесли большие потери, а остатки их были встречены в штыки и большей частью истреблены. Такая же участь постигла японцев на Куропаткинском люнете. Полная неудача ожидала их и на форту № II; вначале японским солдатам удалось было прорваться в ров, но при попытке подняться по эскарпу на бруствер атакую­щие были перебиты. Ожесточенные бои шли у форта № III, а также у укрепления № 3, на атаку которого противник не жалел сил и средств, стремясь овладеть этим ключом обороны Восточного фронта. Но дело кон­чилось полным разгромом японцев. /218/

Хотя крах очередного штурма был очевиден, Ноги все же приказал продолжать атаки против форта № II1. Только после их провала командующий пришел к выводу, что без новых более сильных подкреплений крепость взять не удастся и что единственно правильный метод осады — подземная минная война. Поставленной цели во время третьего штурма генерал Ноги не достиг. Японцы переоценивали свои возможности и, как и в пре­дыдущее время, недооценивали сил сопротивлявшейся крепости. Третий штурм был произведен на широком фронте, силы и средства разбросаны, и для прорыва пе­реднего края оборонительной линии их оказалось недо­статочно.

1 Форт № II был самым мощным в крепости. Бруствер его имел в толщину до 12 м. Глубина внешнего рва достигала 5 — 6 м, а ши­рина вверху — 10 м. Контрэскарп рва углообразной формы с обеих сторон имел бетонные казематы и спускался отвесно. Длина линии огня по фронту и обоим флангам составляла 180 м. Артиллерия, хотя и менялась в течение обороны, в общем состояла из 14 ору­дий калибра от 37 до 87 мм и четырех пулеметов.

Но не только это предопределило провал очередного штурма. Штурм отбили русские солдаты и матросы. Ге­нерал Кондратенко вновь продемонстрировал умение ма­неврировать имевшимися в его распоряжении неболь­шими людскими резервами и огневыми средствами. Обо­рона фортов и укреплений попрежнему носила ярко вы­раженный активный характер. Наступавших японцев всюду встречали контратакой. Малейший их тактический успех в любом направлении немедленно ликвидировался.

После отставки Алексеева 18 ноября Вирен получил телеграмму, в которой ему предписывалось использовать все средства отряда для обороны крепости. Сохранение флота считалось главнейшей задачей. В Артуре предлага­лось оставаться до крайней возможности. «Когда отряду окажется невозможным оставаться далее, то произвести прорыв во Владивосток, при неуспешности чего искать убежище в нейтральных портах, или, как чрезвычайную меру, затопить суда вне порта на глубине, с которой за­владеть судами японцам было бы невозможно» 1.

1Русско-японская война, кн. 4, стр. 199.

Но, как, мы увидим ниже, Вирен этого не сделал.

Главная квартира в Токио между тем продолжала усиливать осадную армию. 16 ноября под Порт-Артур /219/ прибыла 7-я пехотная дивизия, были установлены новые орудия осадной артиллерии, резко увеличилось число са­перов, парк 11-дюймовых гаубиц пополнился несколькими новыми батареями. Стрельба по крепости и кораблям велась круглосуточно. Крепостная артиллерия отвечала редко главным образом из-за недостатка снарядов для 6-дюймовой артиллерии. В этот период порт-артурцы широко применяли «стрельбу» минами1по работавшим японским саперам.

1Для разрушения подкопов были использованы с некоторыми переделками обыкновенные морские мины заграждения. Для того, чтобы скатить мину в расположение неприятеля, были сделаны из досок специальные катки. Первая мина была пущена в расположение японцев с Кумирвенского редута 17 сентября, вес ее достигал 16 пудов. Впослед­ствии применялись мины, значительно облегченные, в целях удобства их сбрасывания.

2-я Тихоокеанская эскадра Рожественского не давала покоя японскому главному командованию. Японцы, имея в строю всего 3 броненосца, не надеялись одержать победу при столкновении с соединенными русскими эскадрами. Генерал Ноги получил новый приказ — штурмовать рус­скую крепость и во что бы то ни стало уничтожить остатки эскадры в Порт-Артуре.

Основными пунктами для очередного, четвертого, штурма Ноги наметил: батарею литера «Б», Куропаткинский люнет, форт № II, форт № III и укрепление № 3, т. е. те же, что и в предыдущем штурме. В бой вводились те же, пополненные, три дивизии, усиленные полком из вновь прибывшей 7-й дивизии, всего свыше 50 тыс. чело­век. На передовых позициях и в общем резерве крепости в эти дни находилось 17919 человек пехоты, причем на атакованном участке всего 5717 человек.

Ежедневные артиллерийские налеты, особенно на объ­екты Восточного фронта, а также маневрирование вой­сками указывали о приближении очередного штурма и о том, где неприятель будет наносить удары. Порт-артурцы не были застигнуты врасплох, они готовились к встрече.

Артиллерийская подготовка атаки началась утром 26 ноября. Обстрелу подверглись все сооружения от Курганной батареи до батареи литера «А», особенно сильно обстреливались форты и укрепления на направлении /221/ главного удара. В 12 часов дня японцы произвели взрыв заложенной под бруствером форта № II мины. Это послужило сигналом для всеобщей атаки.

Неприятельские солдаты ворвались с налета в окопы на флангах батареи литера «Б», но, попав под перекрестный огонь из укрепления № 2 и с Китайской стенки, а также под огонь батареи, отступили. На смену им подня­лась новая волна; в рукопашном бою дрались штыками, саперными лопатами и камнями. Когда казалось, что уже все потеряно, на помощь пришли моряки: взвод с «Пере­света», два с «Полтавы» и полурота с «Амура» под командой капитана 2 ранга Бахметьева. Моряки заки­дали японцев гранатами, а затем ударили в штыки, и батарея была спасена. В это время погиб Бахметьев.

Атака против Куропаткинского люнета была отбита с большим уроном для японцев, русские стрелки во главе с капитаном Успенским отбивались исключительно гра­натами и штыками.

Против форта № II противник в течение дня произвел пять атак. В начале боя японские солдаты, находившиеся в занятом ими раньше капонире и в его казематах, про­никли в ров и немедленно начали взбираться на бру­ствер. Однако все, что появлялось на бруствере, мгно­венно сметалось огнем противоштурмовых орудий, стре­лявшим на картечь и ручными гранатами. Несмотря на большие потери, японцы еще три раза пытались про­рваться на форт через бруствер. Ров форта был заполнен трупами. Пятая атака противника окончилась гибелью всех атаковавших.

Штурм Китайской стенки между фортами № III и II, осуществляемый частями 9-й и 11-й дивизий, был всюду отбит, за стенку не проник ни один неприятельский сол­дат. Одновременно ожесточенные бои происходили на форту № III. Со всех сторон его штурмовали четыре ко­лонны. Время от времени вспыхивали яростные рукопаш­ные схватки; после полудня ротами на форту и его флан­гах командовали зауряд-прапорщики. Все усилия япон­цев оказывались тщетными,— форт оставался неприступ­ным, хотя и потерял половину своих защитников. В этот день особенно героически сражались на форту его комен­дант капитан Булгаков и зауряд-прапоршик Захаров, ко­торые с горстью солдат штыками сбросили в ров группу прорвавшихся японцев; стрелок Николай Давыдов убил /222/ камнем японского офицера; комендор с «Севастополя» Николай Хохулин расстрелял из пулемета неприятель­скую колонну и загнал ее остатки в ров.

Укрепление № 3 было атаковано частями 2-й бригады 1-й дивизии и двумя батальонами 7-й дивизии. В течение четырех часов японцы штурмовали несколько раз, но каж­дый раз русские стрелки и артиллеристы обращали их в бегство. Большую помощь защитникам укрепления ока­зали артиллеристы с форта № IV, батарей литера «В» и «Г», с Кладбищенской батареи и др. Солдаты и матросы, проявив хладнокровие и беспримерное мужество, нанесли противнику тяжелые потери, не уступив ему ни одного вершка своей земли.

Вечером, когда стало совершенно ясно, что штурм вновь потерпел полную неудачу, Ноги приказал атаковать Курганную батарею, надеясь здесь прорваться вглубь оборонительного пояса. Для этой цели еще до штурма был сформирован особый отряд из трех тысяч солдат под командой генерал-майора Накамура, находившийся около деревни Шуйшии, в ожидании результата генерального штурма и приказа Ноги о начале наступления.

Сильно укрепленная Курганная батарея имела на во­оружении 16 орудий разного калибра и оборонялась четырьмя ротами пехоты и ротой моряков.

К батарее солдаты Накамуры подошли в темноте не­заметно и были случайно освещены на ее подступах про­жектором с Кладбищенской батареи. Сразу же артилле­рия ближайших огневых точек открыла огонь. Японцы, не обращая внимания на потери, не стреляя, шли строем. На Курганной пробили сигнал тревоги. В ход пошли гра­наты и штыки, японцы уже было начали теснить защит­ников, но из резерва подоспела рота моряков, и неприя­тель был выброшен за бруствер.

Накамура, перегруппировав свои силы, снова ударил. В разгаре схватки на его фланге и в тылу со стороны укрепления № 3 появились десантные роты моряков с «Победы», «Пересвета» и «Баяна». 500 ожесточившихся матросов с хода ударили в штыки, и через несколько минут началось паническое бегство японских доброволь­цев.

Ночным боем на Курганной закончился первый этап четвертого штурма крепости. Наутро перед батареей было подсчитано убитыми 37 офицеров и 743 солдата противника1/223/; из них 150 сгорели на электрической изгороди, оборудованной минным офицером броненосца «Пересвет» лейтенантом Кротковым.

1ЦВИА, ф. 1ВУА, д. № 32150, лл. 137—138.

Всего за день японцы потеряли до 4500 солдат.

В августе — ноябре японские генералы провели че­тыре штурма, ни один из которых не дал сколько-нибудь положительных результатов. Колоссальные материальные и людские потери ничему не научили генерала Ноги и командиров его дивизий и бригад. Атаки в августе и ноябре велись одинаково, без применения каких-либо новых методов: как правило, солдаты численностью до роты наступали в густых цепях или даже в полуротных колоннах, в результате несли громадные потери от огня обороны. Ширина атакованного фронта на направлении главного удара и в августе и в ноябре сохранилась почти без изменения, составив около 4—8 км; силы распыля­лись и паремалывались около основных оборонительных объектов. Артиллерия использовалась неправильно. Вме­сто того, чтобы вести сосредоточенный огонь в направ­лении атаки, стрельба велась одновременно по всем, в том числе и второстепенным, объектам крепости. Многие цели для осадной артиллерии находились на пересеченной местности, что затрудняло достижение нужных результатов. И хотя защитники крепости несли большие потери, тем не менее оставались всегда в состоянии готовности встретить живую силу противника.

Ноги не пытался прорваться крупными силами вглубь обороны на узком участке, предоставив расправляться с укреплениями войскам следующих своих эшелонов. Японские части действовали одним эшелоном и не про­двигались дальше, пока окончательно не овладевали ка­кой-либо укрепленной горкой.

Ночные попытки противника 24 августа и 26 ноября прорваться в глубину крепости из-за малочисленности вводимых в бой войск, потери управления или плохой организации, кроме бесполезных потерь, ничего не дали. Дневные атаки с этой целью вовсе не производились. Ноги не рассчитывал на их успех.

Японский командующий руководил войсками крайне нерешительно. Его разведывательная служба находилась на низком уровне; до конца осады он не имел точных /224/ сведений о количестве войск в крепости, предположения его штаба были неверные, русские имели вдвое больше солдат и орудий.

Характерно, что во время штурмов японский флот не проявлял никакой активности, не помогал усилиям пе­хоты. Главное командование берегло каждый корабль и экономило каждый снаряд для встречи с идущей на театр войны эскадрой Рожественского.

Ноги решил прекратить дальнейшие атаки на широ­ком (Восточном) фронте и бросить все силы на захват горы Высокой, с которой, как ему стало известно, про­сматривалась порт-артурская гавань. Овладение Высокой позволяло решить главную задачу, поставленную перед японской армией, — уничтожить остатки русской порт-артурской эскадры. Для атаки горы выделялась 1-я диви­зия с приданным ей полком 1-й резервной бригады и двумя батальонами 7-й дивизии. Планом предусматрива­лось при артиллерийской поддержке начать одновремен­ную атаку гор Высокой и Плоской, причем главный удар намечалось нанести в направлении последней.

Высокую обороняли пять рот из разных полков, все неполного состава (от 60 до 140 человек), Плоскую тоже пять рот и охотничья команда. За два месяца, прошед­ших со дня сентябрьских боев, обороноспособность Высо­кой заметно возросла: на одной из ее вершин был по­строен специальный редут, огражденный рвом глубиной свыше 2 м, на другой вершине расположена батарея 6-дюймовых морских орудий, окруженная рвами, на под­ступах были выставлены проволочные заграждения.

27 ноября в 9 часов утра японцы открыли по горам ураганный огонь. За день только на Высокую упало около 800 11-дюймовых снарядов, до 300 6-дюймовых и свыше тысячи снарядов других калибров. Штурм начался в 5 часов вечера и шел вяло; к полуночи русские контрата­ками свели на нет небольшие, местного значения успехи неприятеля, достигнутые им вначале.

Утро 28 ноября началось еще более ожесточенной стрельбой, и скоро почти все блиндажи на Высокой ока­зались разрушенными. Солдаты противника, не считаясь с потерями, ринулись вперед. Атаки не прекращались весь день, их сила нарастала. Около 5 часов вечера комен­дант Высокой капитан Стемпневский обратился к коман­дующему участком за помощью. Но японцы не ждали и, /225/ произведя еще две атаки, заняли окопы слева и справа от полуразрушенных артиллерийским огнем редутов, являв­шихся узлом всей обороны горы.

Под руководством прибывшего на фронт генерала Кондратенко ночью японцы были выбиты из занятых око­пов.

29 ноября бои продолжались с прежней силой. За день на горе снова разорвалось свыше тысячи 11-дюймовых снарядов. Наблюдателям из Порт-Артура Высокая пред­ставлялась огнедышащим вулканом.

На смену обескровленным и утомленным японским войскам 1-й дивизии на передовые позиции вышла 7-я ди­визия, состоявшая из кадровых, хорошо обученных сол­дат. Русские герои на Высокой и Плоской не сменялись. В ночь на 30 ноября на помощь им подошли четыре роты и команда из «слабосильных», не оправившихся от болез­ней и ранений солдат.

30 ноября в 6 часов утра японская пехота вновь на­чала атаки. Ввиду угрожающего положения на гору был направлен отряд моряков: рота с броненосца «Ретвизан», сводная рота с канонерских лодок и рота с броненосца «Полтава».

Около 9 часов утра японцы заняли левофланговый редут на вершине горы, защитники которого были пере­биты. Создалась реальная угроза всей обороне. Около 10 часов стало известно, что в направлении Высокой японцы подтягивают большие массы войск. К этому вре­мени роты моряков потеряли почти весь личный состав, и Кондратенко усилил гарнизон горы ротами с других участков.

Днем японцы возобновили артиллерийский огонь. В это же время в Голубиной бухте появились канонерские лодки противника и также открыли огонь по Высокой. Вскоре одна из лодок «Сайен» подорвалась на мине и за­тонула.

Японские роты вновь пошли на приступ, но были встре­чены гранатами и стремительной контратакой сброшены в окоп у подножья горы; все попытки неприятельских сол­дат вновь приблизиться к вершине были пресечены.

Генерал Ноги, убедившись, что гору, как и форты, без надлежащей инженерной подготовки взять невоз­можно, изменил метод атаки, перебросив сюда всех сапе­ров своей армии, которые при поддержке артиллерийского /226/ огня приступили к круглосуточному рытью параллелей и сап. Наступивший перерыв позволил Кондратенко сме­нить гарнизоны Высокой и Плоской ротами с неатакован­ных участков и усилить оборонительные сооружения: про­волочные заграждения и др.

К 5 декабря японские саперы подвели сапы вплотную к русским окопам. Утром до 8 тыс. солдат под командо­ванием генерала Сайто появились перед Плоской и Высо­кой. Высокую штурмовали два полка (27-й и 28-й), Пло­скую — один полк (26-й). Артиллерия открыла шкваль­ный огонь, и горы скрылись в густых клубах дыма. Уже в начале боя защитники понесли тяжелые потери. Новый комендант Высокой подполковник Бутусов обратился в штаб крепости за резервами. Пока четыре роты, снятые с разных неатакованных участков, подходили к месту, япон­цы успели захватить один из редутов на вершине.

К 4 часам дня на Высокой выбыли из строя почти все офицеры, погибло много солдат и стала ощущаться не­хватка патронов. Между тем японцы продолжали нажи­мать. Их очередная атака была осуществлена силами, не­измеримо превосходившими оборону, и в 5 часов 30 минут вечера гора перешла в руки японцев.

Кондратенко, считая, что еще можно, пользуясь ночью, контратаковать, немедленно приступил к органи­зации атаки. К подножью горы были подтянуты охотни­чья команда с укрепления № 4, рота моряков с крейсера «Баян» и две с половиной роты солдат. Всего собралось до тысячи человек. Контратака, осуществляемая тремя груп­пами на обе вершины горы и на седловину между ними, не удалась. Чтобы освободить Высокую, нужны были ре­зервы, а Кондратенко их не имел. К утру 6 декабря пере­довые позиции Западного фронта были оставлены рус­скими. Японцы не преследовали, их артиллерия молчала.

В боях за горы японская армия потеряла до 12 тыс. солдат и офицеров. Только в 7-й дивизии погибло более 6 тыс. человек.

Велики были потери и русских: вышли из строя 4500 человек, в том числе 1404 моряка.

В борьбе за Высокую особенно проявили себя талант­ливые офицеры: капитан Стемпневский, штабс-капитан Белозеров, подполковник Бутусов, капитан Соловьев, лей­тенант флота Лавров, мичманы Флейшер, Саймонов, Алексеев /227/, герой обороны прапорщик Дейчман и многие дру­гие.

Среди солдат и матросов, отличившихся в этих крово­пролитных боях, следует назвать разведчиков Петрова, Семена Бондарева и Холоденко, уничтоживших взвод неприятельских солдат и погибших в неравной схватке; пулеметчика Ершова, рассеявшего и нанесшего большие потери японской колонне, идущей в атаку; комендора с «Паллады» Варфоломея Перевозчикова, расстрелявшего из двух пулеметов две вражеские роты.

Днем 5 декабря противнику с Высокой горы уже уда­лось организовать корректировку огня батарей с Волчьих гор по кораблям, стоявшим во внутренней гавани базы под прикрытием Перепелиной горы, при этом флагман­ский броненосец «Ретвизан» принял на себя восемь сна­рядов, но остался в строю, а снаряд, проникший в артил­лерийский погреб «Полтавы», вызвал взрыв и гибель корабля.

В такой обстановке, следовало бы немедленно спасать оставшиеся броненосцы и крейсеры. Нужно было проры­вать блокаду и интернироваться в китайских портах или выйти на внешний рейд и укрыться в одной из ближайших бухт, чтобы затем при благоприятных условиях принять то или иное решение. Но морское командование бездей­ствовало.

Утром 6 декабря японцы, оборудовавшие на Высокой наблюдательные посты, открыли прицельный огонь глав­ным образом по «Ретвизану», в который за день попало 20 крупнокалиберных снарядов. Через пробоины броненосец принял много воды и к вечеру погрузился на дно. Броненосцы «Пересвет» и «Победа», получившие по пяти 11-дюймовых снарядов, могли своим ходом выйти в море, но приказа на выход кораблей хотя бы в ближайшие бухты Вирен не давал, и 7 декабря они разделили участь «Ретвизана». При этом «Пересвет» был затоплен своим командиром после 10 попаданий, а «Победа» погибла после 23. Всего вблизи от кораблей разорвалось свыше 300 крупнокалиберных снарядов. В этот же день затонул крейсер «Паллада» и был сильно поврежден «Баян», вблизи от которых разорвалось тоже свыше 300 снарядов.

8 декабря из всех броненосцев на ходу оставался только «Севастополь», который по инициативе его командира капитана 1 ранга Эссена ночью вышел из гавани /228/ на рейд. На следующий день, несмотря на пасмурную погоду, по месту стоянки броненосца японцы выпустили свыше 300 снарядов. «Севастополь» в это время находился в бухте Белый Волк вместе с канонерской лодкой «Отваж­ный» и семью миноносцами.

Днем 9 декабря вышел из строя последний из крейсе­ров — «Баян», пораженный десятью гаубичными снаря­дами.

Эскадра погибла. Адмиралы Старк, Витгефт и, нако­нец, Вирен, командовавшие ею в разное время, оказались не флотоводцами, а ничтожествами, не сумевшими пра­вильно использовать морскую силу.

В начале декабря японские саперы повели подкопы к батарее литера «Б», Куропаткинскому люнету и даже к Китайской стенке. Но главные усилия врага попрежнему были направлены против фортов № II и III. Работа под землей с целью взорвать русские бастионы не прекраща­лась ни на час. Порт-артурцы готовились к новым, еще бо­лее тяжелым испытаниям. Одно из них и произошло 15 декабря.

В этот страшный день от прямого попадания гаубич­ного снаряда японцев в каземат на форту № II безвре­менно погиб выдающийся организатор, фактический ру­ководитель и душа обороны Порт-Артура — Роман Исидорович Кондратенко. Вместе с ним были убиты такие известные защитники крепости, как командир 28-го Восточно-Сибирского полка подполковник Науменко Е. Н., инженер-подполковник Рашевский С. А., а также инженер-капитан Зедгинидзе, штабс-капитаны Калицкий и Триковский, поручик Сенкевич и зауряд-прапорщик Смоляников.

Со смертью славного сына русского народа — гене­рала Кондратенко — сопротивление гарнизона крепости резко ослабло, оборона Порт-Артура по существу прекра­тилась.

Трусы и карьеристы воспрянули духом, началась уси­ленная, ничем не прикрытая подготовка к капитуляции, возглавляемая изменниками Стесселем, Фоком и Рейсом.

Начальником сухопутной обороны Стессель назначил своего единомышленника Фока. Деятельность этого авантюриста /229/, презиравшего все русское, сводилась к тому, чтобы ускорить падение крепости. Поведение, приказы и распоряжения Фока, относившиеся к обороне Порт-Артура до и особенно после 15 декабря, были предатель­скими. Объяснять их военной неграмотностью и невеже­ством, хотя то и другое было присуще Фоку, ни в коем случае нельзя.

Стессель, понимая, что капитулировать невозможно, пока солдаты стойко защищаются и противнику не уда­ется овладеть хотя бы одним долговременным укрепле­нием крепости, не мешал своему соучастнику разваливать оборону и сдавать врагу одну позицию за другой. Стессель поощрял предательские дела Фока, которые не расходи­лись с его личными желаниями.

17 декабря на Восточном фронте происходила усилен­ная артиллерийская стрельба, сотни крупнокалиберных снарядов рвались на фортах и на Орлиных гнездах. К ве­черу у форта № II японцы внезапно прекратили подзем­ные работы, что говорило о новом близком наступлении врага на этом направлении. Чтобы встретить его огнем и штыком, требовалось усилить гарнизон форта, но Фок решил иначе. Он приказал генералу Горбатовскому отве­сти в тыл 135 человек из 275, находившихся на форту, мотивируя это тем, что при скученности людей они могут понести больше жертв. Казалось, генерал жалеет солдат, а объективно он сознательно разоружал форт, который мог бы теперь стать легкой добычей неприятеля. Взрыв японцы произвели 18 декабря. В бруствере образовался проход, через который солдаты противника хлынули в атаку. Артиллерия в это время открыла отсечный огонь по окопам в районе форта, по ближайшим к нему укреп­лениям и по тылу. 77 русских солдат, оставшихся в жи­вых, отбили натиск противника. В это время Фок, не зная фактического положения дел и ни с кем не посоветовав­шись, обратился к Стесселю за разрешением оставить форт и сейчас же получил согласие.

Японцы, заняв развалины форта, достигнутого успеха не развивали. Генерал Ноги, битый много раз, в эти дни действовал особенно осторожно. Командиры его дивизий окончательно примирились с мыслью, что любое укрепле­ние осаждаемой ими крепости нужно сначала взорвать, а потом уже брать штурмом. /230/

28 декабря, через десять дней после взрыва форта № II, японцы проделали то же с фортом № III, под бру­ствером которого было взорвано свыше 6 тонн динамита. Часть гарнизона погибла, а остальные были настолько деморализованы происшедшим, что не оказали врагу должного сопротивления и были оттеснены внутрь, на вто­рую линию. На форт генералом Горбатовским была не­медленно послана поддержка, и японцы не смогли его за­хватить полностью, потеряв за день боя убитыми и ране­ными свыше тысячи человек. Вечером вмешался Стес­сель, и форт по его приказанию был оставлен.

После падения форта № III Фок в докладе Стесселю заявил, что положение крепости стало безнадежным. И действительно, все предыдущие акты предательства привели ее к состоянию, когда можно было доказать, что положение безнадежно. Теперь Стессель решил, что на­ступил момент открыто заявить о капитуляции. На со­званном военном совете он не поставил вопроса прямо: сдавать крепость или продолжать оборону, но офицеры поняли, что их собрали именно для этого.

Большинство офицеров, выражая настроение гарни­зона крепости, высказалось за дальнейшую борьбу. Капи­тулянты же никакой поддержкой в действующих войсках не пользовались. Наоборот, известно много случаев, когда солдаты и матросы заявляли, что они опасаются, как бы генералы не отдали Порт-Артур японцам. Это было верное предчувствие, но оказать противодействие внутренним врагам солдаты не могли: предатели держали власть в своих руках и действовали замаскированно, об­манным путем. 29 декабря сразу же после военного совета Стессель отправил царю телеграмму, в которой со­общал: «Крепость продержится лишь несколько дней, у нас снарядов почти нет. Приму меры, чтобы не допустить резни на улицах. Цынга валит гарнизон. У меня под ружьем теперь 10—11 тысяч и они нездоровы». Он не имел права посылать такую телеграмму, так как она про­тиворечила решению совета и извращала факты1.

1По данным архива войны на 2 января, кроме моряков флота, в Порт-Артуре имелось пехоты 18248 человек, артиллеристов, в том числе прикомандированных моряков — 6008, инженерных войск — 863, кавалеристов — 182, в штабах и управлениях — 1358 и в госпиталях — 6291 (ЦВИА, ф. ВУА, д. № 39586). /231/

Между тем и во время заседания совета, и после него на переднем крае обороны продолжались упорные бои.

30 декабря японцы весь день вели огонь из тяжелых орудий. Утром 31-го они взорвали бруствер укрепления № 3; вторым взрывом был уничтожен почти весь гарни­зон укрепления. Заняв развалины и установив на них пу­леметы, солдаты противника открыли огонь по Китайской стенке и Курганной батарее; сюда же перенесла огонь и артиллерия. На батарее создалось крайне тяжелое поло­жение. Генерал Горбатовский, особенно проявивший себя в последние дни обороны, срочно выделил на помощь курганцам охотничью команду. Но об этом узнал Фок и при­казал немедленно возвратить команду в безопасное ме­сто.

Около полудня японцы в районе форта № III атако­вали Китайскую стенку. Вечером, когда бой достиг наи­высшего напряжения, было получено указание очистить Китайскую стенку до Большого Орлиного гнезда и Ска­листого кряжа и отойти на вторую линию обороны. На запрос коменданта крепости генерала Смирнова, почему очищается первая линия обороны, Фок ответил, что этого якобы потребовал генерал Горбатовский. Это была ложь, так как Горбатовский не имел намерения отступать и ни к кому по данному вопросу не обращался.

С наступлением темноты поредевшие стрелковые роты, оборонявшие Китайскую стенку, выполняя приказ Фока, отошли без потерь на линию: Курганная батарея — Вла­димирская и Митрофаньевская горы — Большое Орлиное гнездо — участок Китайской стенки за фортом № II и Куропаткинский люнет.

Настало 1 января 1905 года — 156-й день обороны Порт-Артура. Японцы атаковали по всему Восточному фронту. Одновременно осадная артиллерия открыла огонь по второй линии обороны. Пехота противника осо­бенно яростно бросилась на Большое Орлиное гнездо, гарнизон которого мужественно отбил атаку, потеряв 64 солдата из 70. К началу следующей атаки подошли подкрепления, и неприятель снова был отбит. Уцелевшие японские солдаты укрылись в ямах, а на укрепление по­сыпались снаряды тяжелых гаубиц. Вскоре в штабе обо­роны было получено донесение: «Орлиное пока держится... /232/ Все окопы срыты, орудия подбиты, ни одно не действует, пулеметы тоже...» 1

1Русско-японская война 1904—1905 гг., т. VIII. Оборона Квантуна и Порт-Артура, ч. II, стр. 703.

Положение ухудшалось, японцы атаковали, не счи­таясь с потерями. Горбатовский отправил на Орлиное пос­ледний резерв — роту моряков. После полудня комендант горы капитан Галицинский донес, что противник засыпает Орлиное гнездо снарядами. «Надеюсь на бога и на рус­ского солдата», — писал он. После этого солдаты и мат­росы отбили еще пять атак.

Но из-за отсутствия резервов участь Орлиного гнезда была предрешена. Снять роты с неатакованных участков Западного фронта, как это делал Кондратенко, Фок не хотел, да это и противоречило бы его планам. Около 3 часов дня в штабе крепости была получена от началь­ника штаба Восточного фронта телефонограмма об остав­лении Орлиного гнезда. Последними оставили гору фельдфебель роты моряков с «Победы» Булыгин и матрос-кочегар Назимов, вынесшие тяжело раненного командира роты лейтенанта Тамирева.

После падения Большого Орлиного гнезда Фок, минуя генерала Горбатовского, послал предписание его подчи­ненному подполковнику Лебединскому немедленно очи­стить Малое Орлиное гнездо, Куропаткинский люнет, ба­тарею литера «Б» и все участки Китайской стенки, кото­рые еще находились к этому времени в руках русских. О полученном приказании Лебединский сразу же доло­жил Горбатовскому как своему непосредственному на­чальнику. Горбатовский ответил: «Ни в коем случае не исполнять этого приказания»1.

1Русско-японская война, т. VIII; Оборона Квантуна и Порт-Артура, ч, II, стр. 708.

Вскоре Горбатовский получил телефонограмму из штаба Фока, в которой говорилось, что следует удержи­вать Курганную, Лаперовскую, морские батареи на вто­рой линии и что на сегодня это самое главное. Вслед за телефонограммой прибыл посыльный с запиской, в кото­рой сообщалось, что к японцам послан парламентер с письмом Стесселя о капитуляции.

Между тем русские солдаты и матросы продолжали удерживать на первой линии обороны Малое Орлиное гнездо, Куропаткинский люнет и батарею литера «Б». Но /233/ положение полуокруженных войск было тяжелое, и они несли большие потери. Особенно яростно отбивались артиллеристы Малого Орлиного гнезда под командованием своего командира батареи фельдфебеля Ивана Соловьева – полного георгиевского кавалера. Они сметали огнем все, что появлялось в поле их зрения.

Около 6 часов подполковник Лебединский доложил Фоку, что Горбатовский не разрешил очистить батарею литера “Б”. Взбешенный Фок прислал к Горбатовскому ординарца с запиской такого содержания:

“... Предписываю немедленно отдать распоряжение об очищении литера “Б”. Не заставьте меня принять побудительные к тому меры.”

В то время как “бешеный мулла” – так в крепости звали Фока, – ревностно выполняя приказы Стесселя, отдавал врагу укрепление за укреплением и грозил своим подчиненным, не желавшими отступать, сам Стессель завершал акт измены – отправил парламентера к генералу Ноги. Фок об этом знал.

Ночью русские оставили певую линию обороны. Вечером 1 января с Золотой горы были поданы условные сигналы для уничтожения кораблей. Взрывы продолжались всю ночь. Были подорваны, но не приведены, снова по вине Вирена, в полную негодность броненосцы “Ретвизан”, “Победа”, пять миноносцев, два минных крейсера и др.

Матросы, солдаты и часть офицеров, естественно не желавшие увеличивать трофеи японцев, несмотря на приказ Стесселя ничего не портить, уничтожали корабли, взрывали минные и артиллерийские склады флота, мастерские порта, приводились в негодность орудия и батареи на фронте, ломали приборы, бросали в воду и зарывали в землю снаряды.

Чтобы затруднить вход в гавань японским кораблям, на фарватере были затоплены крейсеры “Джигит”, “Разбойник” и другие суда. На внешнем рейде был потоплен броненосец “Севастополь” и взорвана канонерская лодка “Отважный”.

В ночь на 2 января многострадальный Порт-Артур и его окрестности были охвачены пожаром.

Для спасения полковых знамен, секретных докумен­тов, разных реликвий и ценностей армии и флота был вы­делен миноносец «Статный». Ночь на 2 января выдалась пасмурной, дул ветер. «Статный», встретившись на море с японцами, искусно маневрируя, обманул их и благопо­лучно достиг китайского порта Чифу. Без особых усилий прорвали блокаду миноносцы «Смелый», «Властный», «Сердитый», «Бойкий» и несколько минных и паровых ка­теров. Ни один из них не погиб и не был захвачен про­тивником. С успехом могли прорваться и другие корабли, но предатели уготовили им иную участь. Впоследствии большинство судов, затопленных в гавани, японцы под­няли из воды и, отремонтировав, ввели в строй своего флота.

2 января 1905 года Порт-Артур пал. Крепость была сдана неприятелю преждевременно. Еще держали оборону боеспособные части, могли стрелять 610 орудий (из них 284 морских), имелось 207 855 снарядов (не хватало круп­ного калибра)1, не ощущалось острой нужды в хлебе и сухарях, наконец, было для убоя 2944 лошади; после ка­питуляции осталось до 50 тыс. пудов муки и много дру­гого продовольствия. Из 59 укрепленных узлов крепости было потеряно не больше 20. Еще можно было сражаться, сковывая у Порт-Артура истекавшую кровью стотысячную армию Ноги2. Но царские генералы Стессель, Фок и дру­гие предали русских героев, изменили русскому народу 3.

1 Японцы захватили, по их данным, исправными 357 орудий и 133 799 снарядов; остальное было уничтожено и приведено в негодность артиллеристами в ночь на 2 января.

2По данным иностранной прессы, в армии Ноги в ноябре — декабре состояло на довольствии 136 тыс. человек, из них боевого состава до 90 тыс.

3После войны генералы Стессель, Фок, Смирнов и Рейс были преданы военному суду, который имел целью отвести позор пора­жения от царизма и свалить его на отдельных лиц. Единственным виновником был признан Стессель и приговорен к смертной казни, замененной ему царем 10 годами тюремного заключения, но и от этого наказания предатель был по высочайшему повелению освобожден через полгода.

Японцам не удалось в открытом бою одолеть русских солдат и матросов, а Порт-Артур не принес славы япон­скому оружию. Крепость не была взята, об этом заявлял сам генерал Ноги в письме генералу Тераучи, написанном /236/ после осады: «...Единственное чувство, — писал он, — ко­торое я в настоящее время испытываю, — это стыд и стра­дание, что мне пришлось потратить так много человече­ских жизней, боевых припасов и времени на недокончен­ное предприятие» (курсив наш. — А. С.).

Следовательно, не военное искусство при людском и материальном превосходстве японцев решило участь кре­пости, а главным образом бездарность и прямое преда­тельство русского командования.

Весть о капитуляции Порт-Артура облетела весь мир. Никто не мог поверить, что столь блистательная оборона закончилась так бесславно. Гнев русского народа за на­несенное ему бесчестье падал на царских генералов и в конце концов на правителей. Даже такой противник войн, но истинный патриот, как Л. Н. Толстой, заявлял: «Паде­ние Порт-Артура мне было больно... Я сам был военным. В наше время этого не было бы. Умереть всем, но не сда­вать... В наше время это считалось бы позором и казалось бы невозможным сдать крепость, имея запасы и 40-тысяч­ную армию»1.

1Из дневника Д. Маковедкого «Яснополянские записки 1904—1910 гг.», 1922 г.

В. И. Ленин в статье «Падение Порт-Артура», напе­чатанной в газете «Вперед», 14 января писал:

«Военный удар непоправим. Решен вопрос о преобла­дании на море, — главный и коренной вопрос настоящей войны».

Пока русский флот существовал и крепость отвечала ударом на удар, японцы не были уверены в успешном ис­ходе войны. Эскадра Рожественского, прибыв на театр, могла, соединившись с порт-артурскими кораблями, изме­нить обстановку на море и отрезать японские армии, дей­ствовавшие в Маньчжурии, от японских островов. Чтобы этого не случилось, главная квартира не жалела резервов для пополнения осадной армии Ноги, направляя ему лучшие формирования, наиболее подготовленные в воен­ном отношении. Блокируя крепость с моря, японцы ми­рились с потерей боевых кораблей, в том числе и бро­неносцев, они верили, что уничтожение порт-артурской эскадры окупит потери и обеспечит победоносное оконча­ние войны. /237/

Порт-Артур пал на 157-й день после его тесного обло­жения и на 329-й день после начала войны. Русские сол­даты и матросы, оборонявшие крепость, проявили стой­кость и невиданное упорство, приковав к себе стотысяч­ную армию японцев и почти весь их флот. Длительная ге­роическая оборона Порт-Артура дала полную возмож­ность Куропаткину сосредоточить в Маньчжурии большие силы, чем у врага.

Существенное значение при падении крепости имели стратегические ошибки в плане войны, материальная не­подготовленность к длительной обороне, бездарность и предательство командования.

Между армией и флотом не было достаточно тесного взаимодействия. Во взаимоотношениях между морским и сухопутным командованием царила полная неразбериха. Приморская крепость, вместо того чтобы подчиняться командующему Тихоокеанским флотом, была подчинена командующему Маньчжурской армией, хотя прямой связи с ней не имела и только косвенно оказывала ей содей­ствие, отвлекая на себя часть неприятельских сухопутных сил.

Несмотря на упорную оборону, Порт-Артур как при­морская крепость не обеспечил флоту безопасность. Флот же в свою очередь из-за бездарности руководителей не сумел завоевать господство на море, а позднее про­рвать блокаду японцев и отдал все свои ресурсы для обо­роны военно-морской базы, значительно удлинив этим сроки ее сопротивления.

Руководители армии и флота не поняли значения фло­та в происходившей войне. Они забыли, что основные боевые силы флота предназначаются не для обороны баз, а для борьбы с врагом главным образом на море.

Порт-Артур стоил противнику колоссальных жертв. Действовавшая на Квантунском полуострове японская армия, начиная с высадки в Бицзыво и до конца осады, потеряла убитыми, ранеными и выбывшими из строя свыше 110 тыс. человек, из них до 10 тыс. офицеров1.

1В последний день осады крепости в боевом составе армии Ноги находилось примерно 97 тыс. солдат и офицеров. Таким об­разом, можно считать, что русские в Порт-Артуре сражались по­следовательно не менее, чем с двухсоттысячной армией неприятеля.

Потери противника на море по приблизительным под­счетам равны пяти тысячам матросов и офицеров, из них /238/ до двух тысяч убитыми и утонувшими. Кроме того, японцы безвозвратно потеряли 21 боевой корабль и много вспомо­гательных судов.

Немалый урон понесли и русские. По данным главного хирурга 3-го Сибирского корпуса Б. Гюббенета, из 41 938 человек, составлявших гарнизон крепости с мая по декабрь, погибло 9578 офицеров и солдат1. Из 11 028 мо­ряков, составлявших команды кораблей и береговых ча­стей, выбыли из строя 7744, т. е. примерно 70 %; из них было убито 2939 (в том числе потери во Владивостоке и Владивостокском отряде)2.

1 Б. Гюббенет, В осажденном Порт-Артуре, Спб., 1910, стр. 390.

2Санитарный отчет по флоту за русско-японскую войну 1904—1905 гг., тт. I, II, Кронштадт, 1915 г.

Так русский и японский народы расплачивались кро­вью за империалистическую, захватническую политику своей буржуазии и реакционных помещиков.

Анализируя причины падения Порт-Артура, В. И. Ленин указал на тесную связь между военной организа­цией царской России и ее экономическим и культурным строем. Он писал, что эта связь никогда еще не была столь тесной, как во время войны. Не случайно военное поражение царизма оказалось началом политического кризиса в стране.

«Своей глупой и преступной колониальной авантю­рой, — писал В. И. Ленин, — самодержавие завело себя в такой тупик, из которого может высвободиться только сам народ и только ценой разрушения царизма».

Оборона Порт-Артура, да и вся война, как в зеркале, отразили несовместимость интересов самодержавия с ин­тересами народа. На борьбу за свои права поднимались все новые и новые отряды рабочих и крестьян. Народ не желал продолжения войны, участились волнения среди призываемых на фронт запасников. Так, на станции Не­лидово, Псковской губернии, волновались и митинговали до тысячи человек, бунтовали запасные на станции Венден Балтийской железной дороги, бунтовали моряки в Либаве, на эскадре Небогатова и т. д.

Царское правительство, рассчитывавшее, что война по­может укрепить его политическое положение и задавить /239/ революцию, просчиталось. Война обнажила все противоречия царизма и ускорила вызревание революции.

22 января 1905 года в Петербурге по приказу царя была расстреляна мирная демонстрация рабочих; правительство надеялось запугать народ и остановить рост революционного движения. Январские события были первыми шагами революции 1905 года, положившими начало расплате русского народа со своим заклятым врагом: царем-феодалом и всей военно-феодальной империалистической системой. В течение трех месяцев в стране бастовало 810 тыс. промышленных рабочих; против цар­ского произвола и насилия протестовал весь народ. Лозунг пролетариата: «Смерть или свобода» — зазвучал, как набат, по России. Вслед за рабочим классом стало актив­нее подниматься крестьянство, оживилось студенчество, демократическая интеллигенция. Началась общенародная революция. Царское правительство бросило против своих подданных войска, которые в январе — феврале стреляли в народ не только в Петербурге, но и в Риге, Ревеле, Варшаве и других городах. Для несения полицейских обязан­ностей в течение января в столицу вызывались 150 рот пехоты и 242 эскадрона кавалерии, а в феврале еще больше. Антинародные действия карателей способствовали быстрому политическому пробуждению солдат и матросов. Революционные события в стране не могли не найти отзвука и в действующей армии на Дальнем Во­стоке. /240/