Иван Бунин

Наш гений. Наша гордость. Бунину нужны были все цвета радуги. Ему близки Чехов, Толстой, Тургенев. Бунину нужна тонкая кисточка. Он не символист, но у него много от символистов. Он княжеских кровей. Окончил три класса гимназии. Корни сыграли свою роль. У них дома жил вечный студент, учил Бунина грамоте. Этот бродяга писал стихи, и Бунин в 4 года начал писать стихи. Хотел стать вторым Пушкиным. Он знал характер мужика, крестьянский мир. Сначала писал под Толстова. «Ночной разговор» - страшное произведение. «Нобелевская премия» в 1933 году. - за изображение русского национального характера. Он был обидчивый, злой, самолюбивый. Он хотел, чтобы дали премия за поэзию, но дали ему за прозу. Он продолжатель классической традиции в поэзии (Пушкина, Тютчева, Фета). Ненавидел большевиков. Он не верил в поступательное развитие истории. Разочаровался в народе. Осуждение частно собственнеческих инстинкотов. Куприн, Горький выносят приговор, они типо знают, что надо сделать, чтобы зло исчезло. Бунин освещает зло как нечто извечное, он смотрит на конфликты с общечеловеческой позиции. Он как Чехов отказывается от роли судьи. Он и может найти виноватого, но никогда не скажет, что же делать. У него добро и зло – это не социальное, а потому силы мистические, а люди - проводники этих сил, которые разрушают великие империи. Много самоубийств; отдаться какому-нибудь развратнику старому. Отсутствие социальной позиции рассорили Бунина с Горьким и с другими писателями. Народ – «демос» для него – это все сословия. Антоновские яблоки» - его визитная карточка, лирический герой оборачивается в прошлое. У него не выражается будущее, герои живут прошлым, они часто вспоминают. Современное лишь то, что кроется в вечном. У него много красивых старцев. Испытывал уважение и трепетное чувство к старцам. Захар Воробьёв – это его любимый герой, в нём есть что-то былинное. Он даже чистотой своей отличался от всех. Созидание, единение – это прошлое. Настоящее – разрушение, разъединение. «Сверчок» - тоже надо прочитать. Предощущение катастрофы. Его критиковали, что он оскорбительно пишет о своём народе. Повесть «Деревня». Бунин не идеализирует прошлое, но была социальная гармония. Кульминационная эпоха России – это была дворянская эпоха. Пока есть творческая элита в ведущем социальном слое, то тогда развивается творческая цивилизация. Он был своеобразный христианин. На веру он смотрел эстетически. Мельчает вера – мельчает человек. Без мысли о божественном люди теряют связь с природой, и тогда они мнимые господа на мнимом празднике жизни, тогда они братья по несчастью. Трагедия современного человека в том, что он не способен к прозрению. Боялся он смерти. Творчество – это попытка закрепиться в жизни. «Жизнь – это краткий ночлег в лесу». С Эссе на тему: «Никто на свете не может устоять перед добром».

Мне не нравится утверждения типа «никогда», «никто», «всегда». И вот эта вот тема «добра» и «зла» пугает своим размахом, настолько широка она, что уж и непонятно, с севера к ней подойти или с юга. Вспоминать ли Маяковского с его «Что такое хорошо, а что такое плохо»? Или отталкиваться от христианских заповедей? В целом, это трагичная тема, потому что вопросы в ней будут риторические, пафоса будет больше, чем в стихах классицистов, а выводы будут либо однобокие и противные на слух в силу своей примитивности, либо их совсем не будет, что даже лучше, но всё равно грустно. Скорее всего, это от неграмотности. Или много читала детских сказок на эту тему, а меня они раздражали нарочитой моралью, и, в конце концов, пропаганда всегда кажется подозрительной, и вы со мною согласитесь, я думаю.

В общем, если рассматривать очень критично и сделать акцент на крайности, то мы уже как бы знаем, что убивать и воровать – это зло, а помогать, жертвовать – это добро. Но мне никогда не казалось, что Раскольников Достоевского, или Горьковский Васька Пепел – были злыми. Так же скажу, что Катерина Ивановна из «Братьев Карамазовых» или Лука из пьесы «На дне» - мне вдруг показались добрыми. Ну что это за сухое категориальное распределение? Я ведь знаю людей, о которых говорят: «Он добрый или она – добрая». И обычно именно с этими людьми мне никогда не удаётся пообщаться по-человечески. Потому что когда у человека над головой нимб, то общение будет сводиться к мягкой улыбке, благодарности или скупому, но старательному комплименту. Но это тоже не могу назвать добром. Это другое.

Заметила, что люди, именуемые «добрыми» чаще всего несчастнее других. Они много жертвуют, но только потому что привыкли, этот пункт был частью их воспитания. И мне ближе уроды, которых осуждают, потому что они мне понятны и живут, чтобы стать счастливыми. Эти уроды, кстати, умудряются с помощью врождённой прямолинейности, независимости и, порою, грубости менять ситуацию в лучшую сторону. Что я, чисто для себя, назвала бы добром. Когда мне говорят: «Ты добрая», то я чувствую, как мной слегка попользовались, и от этого тоскливо. Потому что использование – это участь предметов неодушевлённых. А если говорят, что я сука, то мне приятно потому, что оскорбивший чему-то сегодня научился и не забудет меня никогда. А главное, что вероятность нашей любви друг другу усиливается. Если хочешь быть добрым, будь им про себя, так это будет не пиар, а качество. О нём пусть никто не узнает, ты же ведь не хочешь, чтобы люди чувствовали себя должниками перед тобой. И ты хочешь быть более честным, тогда не бойся обидеть людей правдой, «твоё молчание и ложь во благо» - героический поступок только для тебя. А когда ты становишься героем засчёт обмана и ставишь тем самым человека в нелепое положение, которое называет его «глупый, ты же не знаешь», то это вообще не геройство. Если тебя осуждают, то ты уже близок к истине, потому что не изменяешь себе, а значит то, что ты говоришь и делаешь – от сердца. Вполне вероятно, что ты добрый, но добра не сделал никому. Такое бывает. Или не бывает, и ты ошибся. Если ты иногда чуть-чуть ненавидишь своих родителей, то скорее всего они самые добрые в твоей жизни. Это можно будет понять лет через десять. Возможно, люди считают тебя добрым, потому что ты всех жалеешь и не вступаешь в конкуренцию. Нет, на самом деле, ты всех недооцениваешь и позволяешь со стороны считать себя благородным неудачником. Никому лучше не стало, не стоит принимать это за доброту. Более оптимальный вариант – это стать самым лучшим, чтобы все тянулись за тобой. Так они станут развиваться. Это, однако, и добром можно назвать. Если не потянутся, то обязательно найдутся «благородные неудачники», которые поддержат, пожалеют и возьмут в свой клан. Если ты любишь за двоих, то ты не добрый, но ты либо глупый, либо святой. Здесь несколько вариантов. Добрее тот, кто позволяет себя любить, он может манипулировать тобой в слегка эгоистичных целях, что нормально в умеренной дозе, и заставит достигнуть высот. Это человек, кстати, выходит ещё и умным.

Если ты настоящий православный христианин, то всё вышеперечисленное нужно выполнять в точности наоборот. Так шансы стать добрым в России увеличиваются. Просто ты будешь не счастливым. Но это правильно с точки зрения православия. Потому что это радость за других через страдания.

Никто на свете не может устоять перед добром. Оно либо поломает и сделает лучше, либо пожалеет и успокоит.

Трудно быть добрым. Тебя либо слегка побаиваются, либо слегка недооценивают. А если тебя любят и хотят видеть, то, наверняка, ты никогда и не задумывался о том, добрый ты или нет. Ты не заморачиваешься, да и окружающие не задумываются. А так выходит, что мы все добрые. Просто кто-то более удачливый, кто-то – более счастливый, а кому-то пофиг – и это прощается за лёгкость, поверхностность и маленькую глупость, которая свойственна нормальному среднестатистическому обывателю.

Главное противопоказание – это стать «три в одном», а именно: сегодня походить кому-нибудь по головам, завтра их же пожалеть, а послезавтра забить. Так сразу будет понятно, что вы – злой эгоист. Будьте поаккуратней с добротой. И любите друг друга. Смерть – это возвращение на Родину, в природу. Всегда посещал кладбище, ездил на Восток.

1917 год – военный переворот. Буржуазно демократическая революция, пришла к власти партия, которая сместила временное правительство и учредительное собрание. Изменилась культурная ситуация, сменилась эпоха. Литературный процесс стал развиваться по трём направлениям: советская литература (пропаганда, преписано утвердить единый взгляд на мир и на человека – период утверждённой эстетики). Но инерция серебряного века жила.

Но в 1934 году – решили, что социалистический реализм – единственное правильное направление, которое отражает революционное развитие. Вторая ветвь – литература русской диаспоры, рассеянная по всему миру, размер катастрофы. Третья ветвь – тайная подстольная потаённая литература. Инерция серебряного века была очень сильной. Наиболее значимые группировки 1930-ых годов: серапионовы братья, пролеткульт, перевал, лев, рапп. Споры в политехническом музее (споры об искусстве, переходящие в споры о жизни). Искусство – как особая реальность.

«Серапионовы братья» (Лев Лунц – один из главных) - спаенная группировка, которая принципиально не публиковала никаких манифестов. Сложились в 1921 году. Вошли те, кто реально имели литературный вкус, понятия об эстетике: Всеволод Иван, Зощенко, Каверин, Федин. Жирмундский читал там у них лекции и Константин Чуковский, Замятин, Гумилёв читал лекции о поэтике.

«Пролеткульт» - массовая комисарами поддерживаемая, советская, сотни тысяч членов, более 20 газет и журналов. Теоретик: Александр Богданов. «Общечеловеческих ценностей нет». В январе 1925 года – собирается первая профсоюзная конференция пролетарских писателей. Там было официально оформлена группа «рапп».

«РАПП» - рабочая ассоциация пролетарских писателей. Родов, Авербах, Лилевич. Фадеев, Дмитрий Фурманов («Чапаев»), Лебединский, Весёлый. Они очень любили заседать. Общечеловеческое содержание игнорировалось. Отсекали тех авторов, которые отвергали переворот. Отвергались все модернисты, Бунин. «Попутчики» (Горький, Алексей Толстой, Леонов, Пришвин, Федин, Шолохов, Катаев) – отказались от рапп. Материалистический творческий метод у рапп («мы будем учиться у классиков». У них плохо отстаивать общечеловеческие ценности.

«Перевал» - реальная оппозиция рапп. Александр Воронский – лидер группы. Ставили те вопросы, которые показывали несоостоятельных рапповских работ. Вопрос об отношении искусства к действительности. Является ли искусство сферой познания? «Искусство как познание жизни и современности», «Искусство видеть мир». В основе концепции Воронского лежало признание познавательной функции искусства. А рапповцы ставили вопрос о творцах новой культуры. «Вопрос о культурном наследии». Был свой толстый журнал «Красная новь». Высокий уровень профессионализма. Предложили опираться на классику и на будущее, ставили вопрос о морали, «там за перевалом будет подлинным коммунизм, гуманиз». Три тезиса, на которые они опирались: искренность, гуманизм и эстетическая культура. В 1927 году разогнали «перевал», провели дискуссию, целью которой было рзгромить «перевал».

«Лев» - левее рапп. Сторонники производственного искусства. «Ты сегодня работаешь за станком, а я пишу стихи. А завтра мы можем поменяться». Чужак, Арватов, Гастеф. Искусство – есть служанка производства и быта. Индивидуальность человека, радости и горести не темы для искусства, отдельному человеку нет места. «Цель оправдывает средства». Искусство должно работать на унификацию личности, производящей материальные ценности.

Всё это просуществовало до 1932 года. А потом вышло постановление о перестройке литературно художественных организаций. Всех ликвидировали. В этом документе рекомендовалось войти в новый союз советских писателей, на платформе поддержки советской власти. Происходил массовый отъезд людей заграницу. Лидировала публицистика. Рейснер, Кольцов, Ремезов «Слово о гибели земли Русской», трактата о современности, «Несвоевременные мысли», проблемные статьи. Блок – как интересный журналист. Статья «Крушение гуманизма». Интересные дневники памфлеты: «Окаянные дни», Зинаида Гиппиус, переписка известных людей. Вячеслав Иванов и Михаил Гершензон «Переписка из двух углов». Письма Короленко к комиссару луначарскому. «О тенденциях пролетрской культуры». Очерки о философии.

Трилогия «Хождение по мукам», Замятин «Мы», Пельняк «Голый год».

Революция возвела к активной жизни огромные массы людей. Сопоставляется частная жизнь и грандиозные глобальные моменты и события в истории.

«Машенька» Набокова

Один из первых романов русской эмиграции. «Чемоданное настроение». Пост-модернистом его называют, много игры с формой, реалистическое произведение. Люди видят сны – это их прошлое, что они ещё на прошлой родине. Главный герой больше других скучает, переживает, человек, которого выгнали из рая, он там, где его первая любовь. Это роман совершает усадебные романы (платонические любовные отношения, где любовь, душевность, волнение). Мысли о России органично сплетаются с мыслями о первой любви. Машенька – символ той России. И она пленит читателя этим образом. Противопоставление гармоничного пошлого и антигармоничного настоящего. Набоков признался себе и читателем, что прошлого не вернуть.

Военные годы.

На кон было поставлено само существование России. Война с фашистской Германией. Литературный процесс активизироваться, ему дали эту возможность, разрешили печататься Ахматовой, Платонову, Пришвину. Газданов, Бунин отказались служить немцам. Разрешили вернуть в литературу обычного лиричного человека. Становление бесконфликтной литературы – 1948-1949 г. Боролись хорошие с ещё лучшими. В 1952 было постановление, которое разоблачало бесконфликтность. Искусство очень трудно убить, писали без надежды, писали «в стол»: «Доктор Живаго», Солженицын писал свои романы, Василий Гросман, «Василий Тёркин». Бунин, Шмелёв, Зайцев уходят писатели первой эмиграции. Умирает Сталин, последовал 20 съезд партии. Начинается «оттепель». Надо было возрождать литературу. 25 лет господствовал единственно верный метод – соц.реализма. Он уничтожил оппозиционность эстетическую, без которой невозможно существование и развитие искусства. Литература вернулась к старым канонам – к реализму. Постигают действительность бытия. Образовалось 4 направления: война отечественная, гулаг, судьба русской деревни, личность современного мыслящего человека. Бывают произведения, которые открывают новую веху: «Судьба человека» стал таким рассказом Шолохова. Совершенно новая концепция гуманизма, героического человека. Совершает героизм в силу обстоятельств, иначе сам погибнет. Рассказ в рассказе. Как «Мастер и Маргарита» - роман в романе. Героическое у Шолохова проявляется в плену. «СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА» ЧИТАТЬ! «Один день Ивана Денисовича» открыл тему Гулага. Редакционная политика журнала «Новый мир» - новый голос литературного сообщества. «Новый мир» - пароль, по которому узнавали своих. Твардовский ещё верил в коммунистическую идею, но просто эту идею развратили. Их называли шестидесятники, шестидесятничество – верность в революционную форму, но не верили в культ личность и Сталина. И это для них была реальная жизнь. У «Нового мира» был журнал «Оппонент», «Октябрь» - редактор Всеволод Кочетов. Оттепель продолжалась до 1964 года – сместили Хрущёва. И умер прежний новый мир. Начинается брежневский период. Журнал «Наш современник». Он был далёк и от «Новного мира» и от «Отября». Опирался на методы реализма, он обратился к вопросам о российской истории, национальной самоидентификации. Стали вспоминать Достоевского. Противопоставление «Нового мира» и «Наш Современник» - это как в 19 веке славянофилы и западники. Но и хорошо, что появился конфликт. Экономически ничего не складывалось. Оттепель сменилась застоем. Человек от природы собственник. «Жизнь и судьба» - это «Война и мир» 20 века. С приходом Брежнева началась третья волна русской эмиграции. И всё-таки появляется пост-модернизм. Андрей Битов – запомнить его.

Литература о войне: «шапказакидательные романы», романы «в стол» - Симонов «Живые и мёртвые». Поворотный момент – 60 годы, в литературу пришли те, кто были лейтенантами, которые никогда не думали, что будут писать – Астафьев, Бондарев, Быков, Бакланов. В литературу о войне пришла окопная правда, очень жестокая правда. Впервые стал волновать не враг, а души наших людей – какими мы были на войне. Героизм стал – как способность преодолеть страх, способностью самоотречения.

Лагерная проза: происхождение взрывное, волканическое. «Один день Ивана Денисовича». Это будет могильщиком социалистической идее. А потом ещё «Матрёнин двор». Роль Солженицына – помог преодолеть страх. У Шаламова потенциал человечности ограничен, зверь побеждает человека. Шаламов говорил о звере в человеке. У Солженицына есть свет в конце, человек может быть выше обстоятельств, он может остаться внутренне свободным. А ведь Шаламов умер шестидесятником.

«Смешное и трагичное всегда рядом».

«Деревенская проза»

80% населения – мужик

Всё равно мы оставались аграрной страной, но 1917 год убили крестьянство. Крестьянству ничего и не обещали. Первыми, кто в начале второй полвины 20 века посмотрели на проблемы – Владимир Овечкин (очеркист – районные будни), Ефим Дорыш (очеркист – деревенский дневник). Они работали в начале 50-ых, Овечкин писал о социально-политических проблемах колхозной жизни, а Дорыш касался тех же проблем, но в сторону нравственности. Впервые заговорили об опыте русской деревни. Проблему коснулись: «драматизм отрыва от традиции, трагедия переориентации деревни на городские стандарты. На этом и возрастает крестьянская проза. Первые прозаики-деревенщики писали о правде войны, страшная правда о раскулаченье. Трагедия крестьянства – трагедия России. Деревня утратила гармонию, доброту, свет. Были отвергнуты старые нормы бытия, а городские нормы уродливо смотрятся в деревне. Деревенский человек не знает, на что ориентироваться, на что опираться. Шукшин показал человека, который одной ногой в городе, одной ногой в деревне. Много деревенщики обращались в идеолизации в деревне («Прощание с матёрой» Распутина). Василий Белов (кануны – о коллективизации 20-ых годов) и Борис Можаев. О национальном характере писали. Белов написал повесть «привычное дело» - герой Иван Африканович Дрынов (природа ему помогет), а Можаев написал «Живой» - герой Фёдор Куськин (помогают его маленькие победы). Создали героев с одинаковыми характерами. Залыгин, Фёдор Абрамов, Солженицын «Абрикосовое варенье». Антогонизм в литературе между жителями города и жителями деревни. Люди деревни капитулируют, пытаются стать своими в городе. Деревню заставили отдать городу молодёжь. Выживают антигерои, в которых пошлость, цинизм, хищничество. Были произведения, где город показали, как ад, где может только деградировать (у Белова «Всё впереди»). Трагичнее всего Распутин. Один из самых трагичных писателей-деревенщиков. Самое его лучшее «Деньги для Марии».

Городская проза.

Она была более обширная. В городской прозе есть конфликт поколений. Проблема: как история отражается в современности. Трифонов – один из крутых. «Моя почва всё то, чем Россия перестрадала» - его слова. Этих людей так и назвали шестидесятниками. Айтматов, Приставкин, Аксёнов, Максимов, Битов, Трифонов. У него: историческое время не уходит, оно в современности, история всегда присутствует в настоящем. «Время - нерв истории» - говорил Трифонов.

Другое поколение писателей («поколение сороколетних») – Маканин, Ким, Курчаткин, Айтматов, Киреев. Тема у них одна и та же, но поворот другой, они и не спорили. Они верили в энергии исторического времени, в энергию революции, верили в определяющую роль идей. А шестидесятники не верили.

Шестидесятники во время «ОТТЕПЕЛИ», а СОРОКОЛЕТНИЕ в эпоху Брежневского «Застоя». Литература сороколетних вышла из кухни, из разговоров под водку; их герой укоренён в своём быту, у него нет особых устоев, принципов, трагично его мироощущение, он один на один с судьбой. Он герой – не герой, в нём есть и хорошее, и плохое, он амбивалентен. Негде искать идеалы. Разрушены были исторические мосты. Разрушен опыт серебряного века. Культ человека, который ушёл в сиюминутность.

В начале 80-ых готов нашёлся выход, они нашли экзистенциальные перспективы, этой опорой стал миф. Это творчество Маканина, Кима, Айтматова. Где пересекалась прошлая история и современность. «Он и она» Маканина.

У Кима миф имеет корейскую природу. «Белка».

Чингиз Айтматов. Использует мифы и киргизского, и казахского народа. Очень органично сплетается в современности, миф – это нечто вспомогательное для освещения своих взглядов и современности. Повесть его почитать. «Пегий пёс, бегущий краем моря». Киргизский народ произошёл от оленей. А какой народ произошёл от лис?

Такая была литература 80-ых-90-ых годов.

В 70-Е годы Битов пишет модернистские рассказы («Пушкинский дом»), Ерофеев, Петрушевская, Саша Соколов «Школа для дураков», «Между собакой и волком», Юрий Мамлеев.

Сатирическая проза. «Смеха боится даже тот, кто ничего не боится» Гоголя высказывание. Юмор (имеет философские корни, утверждает) и сатира (жёсткая критика) – не разные градации смеха, а вообще разные вещи. Именно эти Чонкины свои телами победы и добились.

Василий Искандер. И сатира, и ирония, и тут же лиризм, и тут же романтизм. Прибегал к изопову языку.