Иоганн Вольфганг Гете. 11 страница

Когда ж, войдя Эврота в устья тихие,

Земли родной ладьи его коснулися,

Промолвил он, как будто богом движимый:

«На брег морской отсюда выйдут воины;

Устроить их на время тут останусь я,

А ты ступай по берегу священному,

По берегу Эврота плодородного.

По низменной равнине направляй коней

В долину ту, горами окруженную,

Где прежде было поле плодоносное,

А ныне Спарта, город мой, красуется.

Прибыв туда, поди в высокий царский дом

И там сбери служанок, мной оставленных

С хозяйкою, разумной старой ключницей.

И пусть тебе покажут все сокровища,

Которые отцом моим накоплены

И мной в войне и мире увеличены.

Конечно, ты увидишь всё в дому моём

В порядке, ибо должен царь, придя назад,

Имущество найти своё нетронутым,

На том же месте, где его оставил он:

Не смеет раб менять того, что сделал царь».

Хор

О, пусть богатства сладостный вид

Твои утешит очи и грудь!

Златые запястья и блеск диадем

Покоятся гордо в надменной красе;

Но стоит, царица, тебе захотеть —

И всё налицо;

И вступит, о диво, в неслыханный спор

С алмазом и златом твоя красота.

Елена

И дальше так сказал мне повелитель мой:

«Когда же там в порядке всё осмотришь ты,

Треножников возьми ты сколько надобно,

Сосуды все священные, которые

Нужны жрецу, когда обряд свершает он:

Котлы и чаши, также блюдо круглое;

Воды налей ты из ключа священного

В высокие кувшины; приготовь ещё

Ты дров сухих из дерева горючего

И острый нож, старательно отточенный.

О прочем же сама должна подумать ты».

Так он сказал и в путь затем послал меня.

Но что хотел он в жертву принести богам

Из всех земных созданий, не сказал он мне,

Здесь тайна есть; но больше не забочусь я:

Известно всё бессмертным лишь, которые

Свершают то, что в сердце их задумано...

О будь, что будет! Ныне же прилично мне

Немедленно войти отсюда в царский дом,

Желанный, милый, мной почти потерянный

И вновь мне данный, как — сама не знаю я.

Не так легко взойти мне на ступени те,

Где в детстве я, бывало, резво прыгала.

(Входит в дом.)

Хор

Сестры любезные,

Бедные пленницы,

Бросим свои мы печали!

Вместе с Еленою,

Вместе с царицею

Счастливы будьте, которая

Поздно, но твердой стопою зато

Радостно снова является

Ныне в родную обитель.

Панталис

(как предводительница хора)

Покиньте, сёстры, песни путь, столь радостный, -

К дверям высоким взор вы обратите свой!

Что вижу я, о сёстры! Возвращается

Назад царица к нам стопами быстрыми.

Что было там, царица? Что могло тебе

В дому твоём попасться не приветное,

А страшное? Я вижу — что-то было там;

Я вижу недовольство на челе твоём,

И гневное я вижу изумление.

Елена

(возбужденная, оставив двери открытыми)

Несвойствен страх обычный Зевса дочери;

Пустой испуг не тронет сердца гордого;

Но ужас, мрачный ужас, Ночью древнею

Рожденный искони, во многих образах,

Как в бездне горной пламенное облако,

Являясь нам, смущает и героя грудь.

Так и сегодня жители стигийские,

Ужасные, при входе мне явилися,

И я с порога милого, желанного

Должна была бежать, как гость непрошеный.

Но нет, на свет я вышла ныне: далее

Прогнать меня нельзя вам, силы мрачные,

Кто б вы ни были! Дом же освящу я свой,

И, чистый вновь, меня с приветом примет он.

Панталис

Что было там с тобой, жена высокая,

Открой рабыням ты своим почтительным.

Елена

Что было там, вы сами видеть можете,

Коль ночь ещё в свои пучины тайные

Не поглотила вновь того чудовища.

Но чтоб вы знали, все я вам поведаю:

Вступая в глубь родного дома радостно,

Чтоб долг свершить скорее свой супружеский,

Дивилась я безмолвию глубокому.

Ни звук шагов не слышался ушам моим,

Ни вид работы спешной не пленял очей;

Служанки не встречались мне, ни ключница,

Приветливо гостей всегда встречавшие.

Когда ж потом я к очагу приблизилась,

На груде пепла теплого сидела там

Огромная старуха, вся закутана,

Не спящая, но в думы погруженная.

Зову её к работе повелительно,

Подумавши, что ключницу я встретила,

Которую оставил царь хозяйкою.

Закутавшись, молчит она, недвижима!

Моим угрозам наконец ответствуя,

Она рукою машет, чтоб ушла я прочь.

Я, в гневе отвернувшися, спешу от ней

По горнице, пройти в казнохранилище;

Но чудище, поднявшися стремительно,

Становится, дорогу заграждая мне,

Как госпожа, огромная и тощая,

С кроваво-мутным взором, видом странная,

Ужасная и взору и душе людской.

Но нет, никак нельзя словами бедными

Вам описать ужасное видение.

Вот, вот она на свет выходит дерзостно!

Но здесь мы господа, пока придет наш царь.

Могучий Феб, бессмертный друг прекрасного,

Сразит созданье мрака иль прогонит прочь.

Форкиада показывается в дверях.

Хор

Кто ты из страшных

Форкиса дщерей?

Ибо, как вижу я,

Ты из их рода.

Верно, одна ты из мрачных чудищ,

Око одно лишь и зуб один

Вместе имеющих страшных Грай,

Нас посетившая ныне?

Смеешь ты, чудо,

Рядом с красою

Взору глубокому

Феба явиться?

Форкиада

Вы, наглые, пришли сюда из чуждых стран,

Надменные и журавлям подобные,

Которые несутся над главой у нас,

Охриплым криком воздух наполняя весь.

Смотрю на вас — и кажется, что рой цикад

Крикливых скачет по полю зеленому.

Добро чужое жрете вы, снедаете

Добытое трудом благополучие:

Вы — воинов добыча, меновой товар!

Елена

В присутствии хозяйки кто слугу бранит,

Тот дерзостно права её себе берёт.

Одна -хозяйка может дать достойному

Награду иль наказывать преступного.

Довольна ими я была всё время то,

Пока святая сила илионская

Боролася — и пала и легла; потом

Со мной они делили горе странствия,

Когда все только о себе заботятся.

Мне нужно знать не кто мой раб — как служит он.

Итак, молчи и больше их не смей бранить!

Коль ты, хозяйки должность исправлявшая,

Исправно всё хранила, то хвала тебе.

Пришла сама хозяйка — уступи же ей,

Чтоб не было взысканья вместо всех похвал.

Форкиада

Слуге грозить — есть право несомненное,

Которое супругою властителя

За много лет супружества заслужено;

И если вновь сюда, на место старое

Царицы и хозяйки, ты пришла опять,

Возьми бразды правления свободные,

Владей отныне нами и богатствами;

Но защити меня, старуху, ты от них,

Которые пред лебедем красы твоей

Крикливыми гусями только кажутся.

Панталис

С красою рядом как противно мрачное!

Форкиада

С рассудком рядом глупость отвратительна.

Панталис

Зажму твой рот, когда скажу я, кто ты есть.

Форкиада

Так назови себя — и все разгадано.

Елена

Время дерзостного спора вы должны вознаградить:

Быстро жертвенник поставьте, как супруг мой повелел.

Форкиада

Уж готово всё: треножник, чаши, кубки, острый нож,

И кропленья, и куренья — лишь на жертву укажи.

Елена

Царь о жертве не сказал мне.

Форкиада

Не сказал? О, горе вам!

Елена

Что за горе, мне поведай!

Форкиада

О царица, жертва — ты.

Елена

Я?

Форкиада

(указывая на хор)

И эти.

Хор

Горе, горе!

Форкиада

Ты падёшь под топором.

Елена

Страшно! Знала я... О, ужас!

Форкиада

Неизбежно это вам.

Хор

Ах, а мы? Что будет с нами?

Форкиада

Благородно пасть должна

Ваша славная царица; но под крышею дворца,

Как дроздов крикливых стая, вы повиснете вверху.

Елена и хор, охваченные изумлением и ужасом,

составляют выразительные, живописные группы.

Форкиада

Презренные! Как призраки застывшие,

Стоите вы, дрожа за жизнь, которая

Принадлежать теперь уж перестала вам!

Ни человек, ни призраки, как вы теперь,—

Все люди только призраки, подобно вам,—

Не любят расставаться с светом солнечным;

Но никому в конце концов спасенья нет:

Известно это всем — не всем приятно лишь!

Но кончено: все вы погибли! К делу же!

(Хлопает в ладоши.)

В дверях появляются замаскированные карлики,

быстро исполняющие все последующие приказания.

Катись сюда, чудовищ круглых тёмный рой!

Немало зла наделать тут вы можете.

Пусть златорогий жертвенник восстанет здесь

С секирой на краю его серебряном;

Наполните кувшины, чтобы было чем

Омыть алтарь, залитый кровью чёрною.

Ковёр роскошный пышно расстелите вы:

Колена пусть преклонит жертва царственно,

И пусть её, хоть с головой отрубленной,

С почетом завернувши, похороним мы.

Панталис

Царица, размышляя, в стороне стоит.

И вянут девы, как цветник подкошенный.

Старейшая из них, с тобой промолвить я

Должна два слова — с самою старейшею.

Ты опытна, мудра и благосклонна к нам,

Хотя безумно резвый рой бранил тебя.

Скажи же нам: спасенья ты не знаешь ли?

Форкиада

Сказать легко: зависит от царицы лишь

Спасти себя и вас с собою вместе всех;

Но нужно тут решение поспешное.

Елена

О, пусть они страшатся! Страха нет во мне —

Лишь горе! Но когда спасенье знаешь ты,—

Благодарю: возможно часто мудрому,

Что невозможно прочим. Говори скорей!

Форкиада

Имеете ль терпение прослушать вы

Рассказ мой долгий! Много есть в нём важного.

Хор

Рассказывай: мы в это время будем жить!

Форкиада

Кто в доме мирно бережёт сокровища,

Кто стены держит в целости высокие

И крышу чинит, чтоб её не портил дождь,

Тот долго, долго будет жить в дому своём;

Но кто, святой порог ногою легкою

Переступив, уходит, дом оставя свой,

Тот, воротясь, найдет хоть место старое,

Но всё не так, как было, иль разрушено.

Елена

К чему сто раз болтать давно известное!

Нельзя ль вести рассказ, не досаждая мне?

Форкиада

Пришлося к слову: нет тебе упрёка здесь.

Из бухты в бухту Менелай ладьи водил,

По берегам и островам он хищничал

И приезжал с добычею награбленной.

Под Троею провел он долгих десять лет,

Назад он плыл — не знаю, сколько времени.

Но что же было в доме Тиндареевом?

Что было с самым царством Менелаевым?

Елена

Ужели брань с тобою так сроднилася,

Что чуть раскроешь рот — уж осуждаешь ты?

Форкиада

Забыты были много лет отроги гор,

Что к северу от Спарты гордо высятся

Вблизи Тайгета, где ручьем сверкающим

Спускается Эврот в долину тихую,

Где лебеди селятся в камышах его.

В ущелья те недавно молодой народ

Откуда-то явился из полночных стран —

И крепкий замок там они построили

И как хотят страною правят с гор своих.

Елена

Возможно ль это? Как они отважились?

Форкиада

Они имели долгих двадцать лет.

Елена

И есть начальник? Много ли разбойников?

Форкиада

Начальник есть, но это не разбойники.

Он мне грозил, но всё ж я не браню его:

Он мог бы всё похитить, но доволен был

Немногими подарками, без подати.

Елена

Красив ли он?

Форкиада

Пожалуй: мне он нравится.

Отважный он, с осанкой благородною,

Разумный муж, каких в Элладе мало есть.

И замок их, когда б его вы видели! —

Совсем не так построен неуклюже он,

Как ваши предки, грубо громоздившие

На камни камни, как циклопы дикие,

Строенья воздвигали: там, напротив, всё

Отвесно, прямо, ровно, строго, правильно...

Решай, царица, дай своё согласие:

Немедленно я в замок отведу тебя.

Трубы вдали. Хор содрогается.

Хор

Трубы слышишь ли, царица? Блеск ты видишь ли мечей?

Форкиада

Здравствуй, царь и повелитель! Я готова дать отчет.

Хор

Что же мы?

Форкиада

Её кончину вы увидите сейчас,

А за ней кончину вашу. Нет, ничем вам не помочь!

Пауза.

Елена

Я думала, на что теперь решиться мне.

Ты демон злой, наверно это знаю я:

Боюсь, добра во зло не обратила б ты.

Но всё-таки с тобой отправлюсь в замок я;

А что таит царица в глубине души,

Она одна лишь знает — вам неведомо

Останется. Веди, старуха, нас вперёд.

Хор

О, как охотно с ней мы идём

Лёгкою стопою!

Смерть сзади нас,

А перед нами

Твёрдая крепость

Высится грозной стеною.

Облака окружают их со всех сторон.

Что это, что?

Сестры, смотрите вокруг:

Ясный и светлый был день;

Но отовсюду собралися

Тучи с Эврота священного;

Скрылся из виду любезный нам

Брег, камышами поросший весь;

Грозною тучей вокруг

Стало окутано всё.

Потемнели, почернели — уж не блещут эти тучи,

Обступили, точно стены; стены стали перед нами,

Перед нашими очами. Двор ли это иль могила?

Страшно, страшно! Горе, сёстры! Мы в плену теперь остались,

Да, в плену, в плену тяжёлом, так, как прежде никогда.

Хор оказывается во внутреннем дворце замка, окружённом со

всех сторон фантастическими постройками в средневековом вкусе.

Елена

О, где ж ты, пифонисса? Как зовешься ты,

Не знаю я; но всё же отзовися мне

И выйди из-под сводов замка мрачного!

Коль ты пошла к вождю героев славному

Просить его принять меня, пришедшую,—

Благодарю! Веди ж маня к нему скорей:

Конца я жажду, лишь покоя жажду я!

Панталис

Напрасно лишь, царица, ты глядишь вокруг!

Исчезло это чудище: осталося,

Быть может, там, в тумане, из которого

Примчались дивно мы сюда, не двигаясь,

Иль, может быть, блуждает нерешительно

В обширном лабиринте замка дивного,

Возникшею из многих, вместе слившихся,

И ищет там властителя, готовя нам

Прием его торжественный и царственный.

Но посмотри, царица: перед окнами,

И в портиках, и в ходах появилися

Толпами всюду слуги суетливые.

Прием радушный это предвещает нам.

Хор

Я свободней дышу! Посмотрите туда,

Как торжественно вниз, замедляя свой шаг,

Нежных юношей хор вереницей идёт,

Направляяся к нам! По веленью чьему

Так поспешно явился, построясь в ряды,

Этих юношей чудных бесчисленный рой?

Всех из красавцев прекраснее

Те, что подходят к нам ныне.

К трону ступени приносят они,

Ставят роскошно разубранный трон,

Пышный ковер перед ним расстилают.

Сёстры, смотрите: над троном богатым

Ставят красавцы цветной балдахин!

Вот балдахин, колыхаяся,

Над головою Елены

Облаком дивным роскошно повис;

Пышно царица воссела на трон;

Станем же мы на ступенях.

Славен, о славен и трижды преславен

Этот тебе, о царица, приём!

Все, что возвещает хор, постепенно исполняется.

После того как юноши и оруженосцы длинною процессией

спустились вниз, наверху лестницы показывается Фауст

в средневековом рыцарском наряде. Медленно и с достоинством

сходит он вниз.

Предводительница хора

(внимательно смотря на него)

Коль боги не нарочно, как случалося,

Столь чудный образ дали мужу этому,

Приятный вид, лицо, любви достойное,

На время только,— каждого, сомненья нет,

Он победит повсюду: и в борьбе мужей

И в мелких войнах с жёнами прекрасными.

Конечно, выше многих без сравненья он,

Которых всё ж глубоко уважала я.

Но вот он шагом медленным почтительно

Подходит к нам. Царица, обратись к нему!

Фауст

(подходит, ведя с собою скованного Лuнцeя)

Царица! Вместо пышного привета,

Какой тебе хотел я оказать,

Приём тебе почтительный готовя,

Я привожу к тебе раба в цепях.

Забыв свой долг, лишил меня тем самым

Возможности свершить мой долг. Склонись же,

Преступный раб, пред дивною женой

И повинись пред ней! Царица, он,

На редкость сильным зреньем одарённый,

На нашей башне мною был поставлен

Осматривать окрестные поляны,

Земную даль, широкий неба свод

И все, что там явиться взору может

И что в долину с этих гор идёт

На замок наш — стада ли будут то

Иль воины. Стада мы защищаем,

Врага — встречаем грудью. В этот день —

Какое совершил он упущенье!

Явилась ты — а он не возвестил!

Не удалась торжественная встреча

Высокой гостьи. Он не должен жить —

И, без сомненья, смерти он достоин.

Уж он в крови лежал бы; но суди

Его сама: казни его иль милуй.

Елена

Высокий сан ты ныне мне даёшь

Царицы и судьи, хотя, быть может,

Меня ты лишь желаешь испытать.

Исполню первый долг судьи: спрошу я,

Что скажет обвинённый. Говори!

Дозорный Линцей

Преклоняюсь, созерцая!

Жизнь ли, смерть ли жребий мой —

Очарован навсегда я,

Небом данная, тобой!

Вечно солнца пред зарёю

Я с востока ожидал,

Вдруг — о чудо! — пред собою

Солнце с юга увидал.

Вместо дали поднебесной,

Вместо всех полей и гор

Я на лик его чудесный

Устремил свой жадный взор.

Зренье чудное имея,

Ока рысьего быстрей,

Все ж не верил, как во сне, я

Дальновидности очей.

Предо мною все кружилось —

Башни, стены, вал крутой:

Туча мчится, туча скрылась —

И богиня предо мной!

К ней и взором и душою

Я стремился, восхищён:

Ослепительной красою

Был я, бедный, ослеплён.

Позабыв, что я на страже,

Я в свой рог не затрубил...

Осуди меня! Мне даже

Самый гнев твой будет мил.

Елена

За вред, который мною нанесён,

Я ль накажу? Зачем ты, рок суровый,

Судил мне так смущать сердца

Что не щадят себя они самих

И ничего высокого! Враждуя,

Сражаяся, водили за собой

Меня герои, демоны и боги —

И с ними я блуждала по земле,

Смущала мир, потом смущала вдвое,

И ныне — втрое, вчетверо несу

Я бедствий ряд. Пускай идёт бедняк!

Кто ослеплен богами — невиновен.

Линцей уходит.

Фауст

Владычица, я вижу, изумлён,

Что он твоею поражён стрелою;

Я вижу, как, напрягшись, дивный лук

Пускает метко стрелы за стрелами

Мне в грудь. И вот пернатые снуют,

Свистя, под сводом замка моего.

И что я сам? Ты можешь сделать мне

Всех верных слуг — врагами, эти стены —

Неверными: всё царство перейдёт

К победоносной и непобедимой.

И что ж осталось мне, как не предать

Во власть твою себя и всё именье?

Дозволь тебя у ног твоих признать

Владеющий отныне всеми нами —

Царицею, вступившею на трон!

Елена

С тобой хочу я говорить. Садись

Со мною рядом. Место есть тебе,

И этим мне ты место обеспечишь.

Фауст

Сперва позволь, царица, принести

Тебе присягу и поцеловать

Позволь меня подъемлющую руку.

Пускай в твоих владеньях безграничных

Я буду соправителем тебе,

Поклонником, защитником, слугою!

Елена

И вижу я и слышу чудеса!

Изумлена, хотела б я о многом

Спросить тебя. Скажи мне: почему

Так странно и приятно речь раба

Звучала? Звук ко звуку подходил;

За словом слово, ухо мне лаская,

Неслось, одно согласное с другим.

Фауст

Коль самый говор нашего народа

Уж мил тебе, тогда — сомненья нет —

Ты от души полюбишь наши песни.

Мы сами будем в этом упражняться:

Наш говор ты, беседуя, поймёшь.

Елена

Как мне столь дивной речи научиться?

Фауст

Легко: должна лишь речь от сердца литься.

Кто счастья полн, желанием томим,

Тот ищет лишь...

Елена

Кто счастлив вместе с ним.

Фауст

Смотреть ни в даль, ни в прошлое не надо;

Лишь в настоящем...

Елена

Счастье и отрада.

Фауст

В нём наше благо, власть, залог святой;

Чем утвердить его?

Елена

Моей рукой.

Так далеко — и все ж так близко я!

Мне так легко: я здесь, я у тебя!

Фауст

Я восхищён: чуть дышит грудь моя.

Иль это сон? Не помню я себя!

Елена

Я отжила — и вновь обновлена;

Я жизнь нашла в любви, тебе верна.

Фауст

Средь моря, крепко защищённый,

Пусть процветает с этих пор

Твой полуостров, прикреплённый

К Европе узкой цепью гор.

Нет лучше края в поднебесной:

Пусть все цветут там племена!

То край владычицы прелестной,

Где родилась сама она,

Где в камышах она восстала

Из лебединого яйца

И мать и братьев побеждала

Красою чудного лица.

Перед тобою в пышном цвете

Земля раскинулась твоя;

О, предпочти всему на свете

Свой край родной, краса моя!

Хоть солнца хладный луч почти не греет

Высоких гор скалистую главу,

Но все ж скала местами зеленеет

И козы щиплют скудную траву.

Вот бьют ключи, ручьи бегут сливаясь;

Зазеленели каждый склон и скат;

Дол тянется, холмами прерываясь,

И кормит сотни тонкорунных стад;

Поодиночке осторожно бродит

Рогатый скот над пропастью крутой,

Но в сотнях гротов он себе находит

Убежище, и отдых, и покой.

Их Пан хранит, ущелья населяют

Там нимфы жизни в свежести кустов,

И к горным сферам ветви устремляют,

Теснясь, деревья сотнями стволов.

То древние леса! В стволе высоком

Дуб копит силу, крепко ввысь растёт,

А кроткий клен пропитан сладким соком,

Весь груз ветвей он весело несёт.

Там молоко, струясь в тени жилища,

И для детей и для ягнят течёт;

Есть и плоды, долин цветущих пища,

А из стволов дуплистых каплет мёд.

Блаженство здесь наследственное длится,

Уста румяны, ярок цвет ланит,

Бессмертен каждый там, где он селится,

Здоровы все, довольство вкруг царит.

В сиянье дня там жизнь привольно льётся

От детских лет до зрелости мужской;

Дивясь на них, спросить лишь остаётся:

Кто это — боги или род людской?

Красивейшим из пастухов их рода

Уподоблялся даже Аполлон;

Где в чистой сфере царствует природа

Там всех миров союз осуществлен.

(Садится рядом с Еленой.)

Так ты и я — мы счастием богаты:

Забудем же былое бытиё!

Сознай, что высшим богом рождена ты,

И первый мир — отечество твоё!

Но жить не будем в крепости мы тесной.

В соседстве Спарты нас с тобою ждёт

Аркадия; она в красе прелестной

И в вечной силе юности цветёт.

Туда, в блаженный край, мы путь направим,

Там радостно укроемся вдвоем!

Мы для беседки пышный трон оставим,

Аркадским вольным счастьем заживем!

Место действия совершенно меняется.

К ряду горных пещер примыкают закрытые беседки.

Тенистая роща простирается до окружающих её крутых утёсов.

Фауста и Елены не видно. Хор стоит группами.

Форкиада

Как долго девы спят здесь, неизвестно мне.

Не то ли им пригрезилось, что видела

Я наяву? Но лучше разбужу я их.

Сомненья нет: дивиться будет юный хор...

(Обращаясь к зрителям.)

А с ним и вы, брадатые, что, сидя там,

Разгадки ждете чуда вероятного.

(К хору.)

Вставайте же и кудри отряхните вы!

Довольно спать: послушайте, что я скажу!

Хор

О, скажи, скажи, поведай, что чудесного случилось?

Слушать нам всего приятней то, чему нельзя поверить,

Ибо скучно эти скалы вечно видеть пред собой.

Форкиада

Дети, чуть глаза протёрли — уж и скука вас берёт?

Но внемлите: в этом гроте и в тенистой той беседке

Счастье тихое досталось, как в идиллии любовной,

Господину с госпожою.

Хор

Как, в пещере той?

Форкиада

От мира

Отделившися, служить им лишь меня они призвали,

Я, польщенная вниманьем, как поверенной прилично,

В стороне от них держалась, занималась посторонним,

Зная все растений свойства, корни, травы, мох искала,

Оставляя их одних.

Хор

Ты рассказ ведёшь, как будто было всё там, что угодно:

Горы, лес, поля, озера! Нам ты сказку говоришь!

Форкиада

Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны:

Залы, ходы, галереи я могла б тут отыскать.

Вот в пещере раздаётся смеха резвый отголосок;

Я смотрю: чудесный мальчик от жены к супругу скачет,

А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы,

Ласки нежные и крики восхищенья и восторга

Поражают взор и слух.

Голый гений, но без крыльев, фавн, но зверю не подобный,

Он резвится над землёю; но едва земли коснётся,

Вмиг на воздух он взлетает; прыгнет раз, другой, а в третий

Уж до сводов достаёт.

Мать взывает боязливо: «Прыгай, прыгай сколько хочешь,

Но летать остерегайся: запрещён тебе полет!»

А отец увещевает: «Там, в земле, таится сила,

От которой ты взлетаешь. Лишь ногой земли касайся —

И окрепнешь ты безмерно, точно сын земли Антей».