Виды понимания морали: мораль как норма поведения, мораль как состояние нравов и мораль стремления или самоусовершенствования

Наряду с упомянутыми внешними различиями права и морали, уяснению природы этих явлений способствует рассмотрение состава и видов морали.

Различают индивидуальную и коллективную (общественную) мораль. Последнюю Дж. Остин называл позитивной. Имелись в виду правила, устанавливаемые общественным мнением. Остин относил к ним наряду с законами моды и чести международное право139.

Р. Иеринг пользовался иной терминологией. Он разграничивал «объективно и субъективно нравственное». «Под первым, – писал он, – я понимаю нравственные нормы, объективный нравственный порядок, под вторым – практическое отношение субъекта к этим нормам, субъективную нравственную волю, нравственное настроение»140.

Встречаются и другие определения тех же явлений. Г. Харт говорил о «критической» и «позитивной» морали141, Б. Бикс – о «критической» и «традиционной» или «общепринятой» («conventional») морали142, профессор Австралийского национального университета Т. Кэмпбелл – о «позитивной морали общества и критической морали индивида»143. Эти понятия не нуждаются в разъяснениях. Позитивная или традиционная мораль – это то, что принято обществом, или большинством, критическая или индивидуальная мораль – убеждения отдельных лиц. Однако четкое разграничение и определение позитивной и критической (индивидуальной) морали вряд ли возможно.

Существует ли мораль (как общепринятые правила поведения) общества в целом, или, чтобы сделать ответ на этот вопрос очевидным, всегда ли она существует? Не следует ли признать, что общество неоднородно, что составляющие его группы руководствуются своими нравственными (безнравственными) принципами? Марксистские представления о классовой природе морали как надстроечного явления ныне не в моде. Их вытеснили представления об общечеловеческих ценностях. В самом деле нельзя не признать, что есть определенные каноны, декларативно признаваемые всеми. Но вот мнение авторитетного правоведа, который никогда марксистом не был и принадлежит к числу вполне буржуазных либералов. «Означает ли мораль, которой право должно соответствовать, чтобы быть хорошим, общепринятую мораль той группы, которая формирует это право, даже если эта мораль основывается на предрассудках и лишает своей защиты рабов или подчиненные классы? – спрашивает Г. Харт. – Или мораль означает просвещенные стандарты в том смысле, что они основываются на рациональных представлениях о фактах и рассматривают всех людей как имеющих право на равное внимание и уважение?»144

Мораль не только эволюционирует исторически, она неодинакова в одно и то же время у разных социальных, этнических, религиозных и тому подобных групп, хотя некоторые общие принципы все-таки существуют.

Под моралью понимаются как нормы должного поведения, так и состояние нравов, которое обычно не во всем соответствует этим нормам, существенно от них отклоняется в худшую сторону, а нередко характеризуется той или иной степенью нравственной распущенности.

Несоответствие этических принципов, олицетворяющих справедливость, и уровня их соблюдения сопоставимо с коллизией между нормами права и их реализацией. Цели, преследуемые правом и моралью, близки: трезво оценивая реальное положение дел, они стремятся привести его в соответствие с идеальными нормами.

На первый взгляд соотношение позитивной и критической морали можно было бы уподобить соотношению объективного и субъективного права. Но в этом сопоставлении больше различий, вытекающих из неодинаковой природы морали и права, чем сходства. Позитивная (общественная) и критическая (индивидуальная) мораль в самом деле существуют как реальные явления, причем в двух формах – в качестве принципов и нравов, т.е. как нравственное сознание и как нравственное (или безнравственное) поведение, хотя бы они и противоречили друг другу. Этого не скажешь об объективном и субъективном праве. Субъективное право является правом в полном или строгом смысле слова, т.е. подлежит осуществлению, если потребуется, посредством государственного принуждения, только когда оно основано на объективном праве, т.е. признается им. В противном случае, когда притязание осознается лицом как его право, но не подкрепляется объективным правом, т.е. возможностью государственного принуждения, речь может идти только об индивидуальном правосознании, т.е. явлении морального порядка, а не о действительном праве. То, что понимается сегодня под «естественным правом», т.е. права человека, якобы принадлежащие ему от природы или от рождения, а на самом деле получившие общественное признание представления о том, какими правами должен располагать человек, превращаются в право в полном смысле слова, только если государство их признает и гарантирует, хотя бы и под давлением надгосударственных (международных) организаций.

Мораль действительно может быть всеобщей (в разных смыслах этого слова), групповой и индивидуальной. Право сплошь и рядом по своему содержанию превращается (полностью или частично) в право одной группы, по определению Г. Харта, потому что оно выражает ее интересы и предпочтения, но в то же время оно является всеобщим, потому что навязывает себя всему обществу посредством государственного принуждения.

Право и мораль справедливо рассматриваются как формы или средства регулирования общественной жизни. Но если право только к этому и сводится, то в морали есть важный компонент, который нельзя отнести всецело и безусловно к правилам поведения в обществе, к вытекающим из них для каждого человека обязанностям.

Это обстоятельство тонко подмечено рядом видных юристов XX в. «В лучшем случае запреты и табу, нарушение которых не одобряется обществом, могут соответствовать только “морали долга”, от которой особняком стоят более глубокие слои моральной жизни, “морали ценностей и творческой свободы”»145, – писал Г.Д. Гурвич.

По мнению Г. Харта, «нравственность включает гораздо больше, чем обязательства и обязанности, которые признаются в реальной практике социальной группой, …наряду со структурой обязательных моральных обязанностей и долга и относительно ясных правил, которые определяют их, существуют моральные идеалы. Их реализация воспринимается уже не как само собой разумеющееся, как в случае долга, а как свершение, заслуживающее похвалы. Герой и святой – экстремальные типы тех, кто делает больше, нежели требует их долг. На более низкой ступени, нежели герой или святой, находятся те члены общества, которые заслуживают похвалы за моральные добродетели, которые они утверждают в повседневной жизни, такие как храбрость, милосердие, мудрость, терпение или целомудрие»146.

Более подробно рассматривает эту проблему Л. Фуллер. Он говорит о «двух типах морали» – морали стремления и морали долга, подчеркивая, что «само по себе это разграничение не ново» и ссылаясь, в частности, на Харта (Фуллер настаивает лишь на оригинальности своей терминологии.)147 «Мораль стремления наиболее ярко воплощена в греческой философии, – пишет Л. Фуллер. – Это мораль жизни в соответствии с Благом, стремления к совершенству, самой полной реализации человеческих сил. В качестве обертонов морали стремления могут проявляться понятия, граничащие с долгом. Но эти обертоны обычно приглушены, как у Платона и Аристотеля… Если мораль стремления начинает с вершины человеческих достижений, то мораль долга начинает с их фундамента… Это мораль Ветхого завета и десяти заповедей. Они сформулированы в терминах «ты не должен» и реже«ты должен»148. Если мораль долга близка к праву, хотя и значительно шире его, то мораль стремления, которую можно было бы охарактеризовать, хотя бы частично, как долг перед самим собой, явно принадлежит к иным сферам человеческой жизни.