2018-02-14
3104
Попадая в критическую ситуацию или воспринимая её как таковую, человек начинает взаимодействовать с ней. Человек, выступает объектом и субъектом этого взаимодействия, которое можно представить как переживание критической ситуации. Суть этого в том, что на начальном этапе возникновения критической ситуации человек выступает в качестве объекта её воздействия. Однако, согласно С.Л. Рубинштейну, «человек, конечно, является и объектом воздействия на него среды; но он также и субъект, который сам воздействует на среду, изменяет её, регулируя те условия, которые обусловливают его деятельность. Изменяя среду, человек при этом изменяется сам…» (85, С.269). Выступая в качестве объекта воздействия, человек, как «всякий объект, исполнен внутреннего движения, которое является основой его качественно определенного устойчивого состояния» (85, С.289). По мере развития ситуации часть внутреннего движения (энергии) будет направляться «вне» - на преодоление ситуации. Таким образом, человек становиться действенным субъектом взаимодействия.
Взаимодействие человека и ситуации сопровождается её переживанием, влияющим как на поведение, так и на развитие личности в целом.
В исследовании влияние критической ситуации понимается как воздействие, оказываемое процессом её переживания, приводящее к изменению особенностей индивидуальности субъекта, его сознания и поведения. Процесс переживания критической ситуации в большей степени оказывает влияние на личность человека, чем непосредственное бытие в ней. Это связанно с тем, что при хронологической законченности ситуации она продолжает «жить» - существовать во внутреннем, субъективном мире человека. В этом случае человек преодолевает не только актуальную ситуацию, но и её субъективное бытие во внутреннем мире, изменяясь при этом сам.
Влияние заключается в том, что при переживании критической ситуации происходит трансформация, перестройка внутреннего мира человека (или какой-либо его составляющей – эмоциональной, когнитивной, потребностно-мотивационной). Нарушение устойчивости и целостности «Я-концепции» субъекта, изменение его самосознания может вести к переживанию им таких феноменов, как нигилизм, нравственный скептицизм, цинизм, моральная неустойчивость, душевное опустошение и т.п. Т.Б. Карцева считает, что эти феномены «отражают скорее переходное состояние личности, оказавшейся в ситуации невозможности жить по прежнему, уберечь некогда устойчивую систему «Я» от разрушения. Это состояние мы назвали бы состоянием «утраты себя»» (44, С.125). Добавим, что данное состояние может возникать всякий раз, когда у индивида появляется желание изменить что-либо в своей жизни или в себе; оно является «критической составляющей» его бытия.
Важным моментом является то, что степень влияния переживания на личность будет определяться в зависимости от временных циклов существования психических состояний, порождаемых переживанием. Так, А.О. Прохоров (1996) считает, что в отрезке актуального времени появляются оперативные состояния, длящиеся сек-мин и служащие связующим звеном между процессами и свойствами личности, обусловливающие адекватную реакцию на ситуацию. Текущему времени, связанному с осуществлением человеком социальных функций, присуще состояния, длящиеся час-день, которые обеспечивают интегрирующую функцию, формирующую психологический строй личности. На протяжении длительного времени (месяц-год и более), связанного с образом и условиями жизни, психические состояния обеспечивают регуляцию психических процессов, проявление свойств личности, организацию деятельности и поведения, трансформации и акцентуации характера.
Как только произошла «утрата себя» посредством влияния переживания критической ситуации, человек совершает напряженную внутреннюю работу по перестройке, преобразованию своего внутреннего мира, которая выступает как процесс «обретения себя». При этом усложняется и дифференцируется рефлексивное «Я» субъекта; ведется поиск преодоления внутриличностных противоречий, для того чтобы выстроить новый, усложненный, сбалансированный и достаточно устойчивый образ «Я». Эти противоречия связаны с нарушением целостности и устойчивости представлений о себе (Т.Б. Карцева, 1988).
Необходимо учитывать, что устойчивая «система Я» может также сама формироваться в процессе переживания критической ситуации посредством его влияния на внутренний мир человека, на личность в целом. При этом девиантное поведение подростков может выступать как «защитно-компенсаторное» образование, сформировавшееся в результате влияния, оказываемого переживанием критической ситуации. Такое поведение, с одной стороны, поддерживает целостность «Я», а с другой – способствует ухудшению адаптации подростка к среде.
По характеру влияния, оказываемого на личность переживанием критических ситуаций, оно может быть либо позитивным, либо негативным в плане личностного развития. В этом отношении реализуется «идея двойственности-полюсности» переживания критических ситуаций. Как отмечает Л.М. Попов (2000) «двойственность в психологии – это идея диалектического подхода к пониманию любого явления, его полюсной характеристики, когда на одном полюсе сосредотачивается противоположное тому, что есть на другом» (76, С.32). Исследователь считает, что в любой двойственности и в её перенесении на психику есть зародыш некоторого противоречия, стимулирующего самостоятельную деятельность субъекта, направленную на его преодоление (Л.М. Попов, 2000).
Переживание – преодоление это реалистическое, большей частью осознаваемое, творческое, расширяющее границы сознания. Это активное разрешение проблем, ведущее к развитию, самоактуализации и совершенству личности.
Переживание - псевдопреодоление обозначим как неконструктивное, ригидное, автоматическое, вынужденное, непроизвольное, неосознаваемое, действующее не реалистически – без учета целостной ситуации и долговременной перспективы. Это псевдоразрешение проблемы, в результате которого происходит более глубокое нарушение внутриличностного равновесия и появляются защитно-компенсаторные образования в виде девиаций поведения.
В.Д. Менделевич (2001) выделяет следующие подходы к оценке поведенческих девиаций: социальный, психологический, психиатрический, этнокультуральный, возрастной, профессиональный и феноменологический. В нашем исследовании в качестве основных используются психологический, социальный и феноменологический подходы. Исходя из этого, под девиантным поведением будем понимать «систему поступков, противоречащих принятым в обществе нормам и проявляющихся в виде несбалансированности психических процессов, неадаптивности, нарушения процесса самоактуализации или в виде уклонения от нравственного и эстетического контроля за собственным поведением» (65, С.70).
В.Д. Менделевич (2001) в зависимости от способов взаимодействия с реальностью и нарушения тех или иных норм общества разделяет девиантное поведение на пять типов: делинквентное, патохарактерологическое, аддиктивное, психопатологическое и отклонения в поведении на базе гиперспособностей.
Считаем, что объяснение отклоняющегося поведения как «защитно-компенсаторного» образования необходимо строить с учетом личности подростков в отношении устойчивости к средовым (социальным) ситуационным воздействиям. Обоснованием этого служит то, что травматический характер определенного события зависит от того значения, которое оно имеет для человека, то есть от «личностного смысла» воздействующего стимула. Без учета личностных особенностей, детерминирующих образование смысла, мы не можем адекватно определить не только интенсивность воздействия, его характер, но и сам факт существования критической ситуации. Однако роль личности не должна ограничиваться выполнением функции смыслового опосредования, так как переживание критической ситуации может трансформировать буквально все психические структуры и процессы личности, вплоть до ядерных - глубинных образований и самого «Я» субъекта.
Девиантное поведение подростков, как результат их «выхода» из критической ситуации, приобретает для них определенный смысл; подростки ищут смысл в искусственном возбуждении себя, вступают в различные группировки или становятся «независимыми и самостоятельными», демонстрируя реакции оппозиции, протеста, эмансипации и т.п.
Возникающее в критической ситуации внутриличностное противоречие сопровождается как переживанием его самого, так и ситуации в целом, что приводит к трансформации личности. Основное теоретическое положение исследования заключается в том, что психологические коллизии подростка и его девиантное поведение детерминированы трансформацией его личности, коренящейся в критической ситуации существования, посредством её переживания.
Таким образом, рассматривая девиации поведения как «инволюцию» личности, считаем, что критическая ситуация может выступать в качестве причины, в то время как девиантное поведение подростков есть следствие её неконструктивного переживания - псевдопреодоления.
Переживание критических ситуаций детерминированно:
1.Особенностями воздействия ситуации – характером ситуации, силой ситуации, масштабом действия ситуации, глубиной ситуации, повторяемостью ситуации. Особенности этого определяют ситуационный путь критической динамики.
2.Особенностями мотивационной сферы и формирующегося характера переживающего субъекта, состоянием психического здоровья и нервной системы (наличие нервно-психического напряжения), социальным опытом переживания – «проживания» критических ситуаций, возрастными особенностями переживающего субъекта. Это лежит в основе личностного пути критической динамики.
Переживание критической ситуации отражается на когнитивной, эмоциональной и поведенческой сфере, а также способно изменять психологическое время личности, как единицу самосознания. Её проявлениями являются: агрессия (В.С. Мерлин, 1966, Kondas O.,1984); фрустрация, регрессия (Baker R.G., Dembo T., Lewin K., 1965); фиксация (Г.В. Залевский, 1976, Kosewski M., 1977); уход в отвлекающую, позволяющую «забыться» деятельность (В.С. Мерлин, 1966, К.Д. Шафранская, 1971); гнев (Berkowitz L., Knurek D.1969, Fraczek A., 1975); депрессия (Ф.В. Березин, М.П. Мирошников, Р.В. Рожанец, 1976); тревога (Ч.Д. Спилбергер, 1983, Ю.Л. Ханин, 1978); безразличие и эйфория (Taft R., 1984); дисфункции когнитивного стиля – ригидность, понятийная сверхвключенность, когнитивная простота (А.Г. Шмелев, А.С. Кондратьева, 1981); ситуационные реакции (А.Г. Амбрумова 1985); ситуационные и стилевые защитные автоматизмы (И.М. Никольская, Р.М. Грановкая, 2000).
Ф.Е. Василюк (1984) рассматривает переживание критической ситуации с позиции деятельностного подхода в психологии (А.Н. Леонтьев, 1983). Переживание ситуации представляет собой деятельность, особую работу по перестройке психического мира, направленную на установление смыслового соответствия между сознанием и бытием, общей целью которого является повышение осмысленности жизни. Переживание – внутренняя интеллектуально - волевая работа по восстановлению душевного равновесия, утраченной осмысленности существования; это «производство» смысла в критической ситуации.
Ф.Е. Василюк отмечает, что исследования переживания – деятельности «осуществляются в теориях психологической защиты, психологической компенсации, совладающего поведения…» (25, С.20).
В то же время необходимо учитывать положение А.С. Кочаряна (1986) о том, что категория деятельности в её классическом варианте не может описать многие формы реакций на трудную ситуацию: отсутствует традиционная структура деятельности, из неё выпадают те или иные составляющие. Причем редукции может подвергнуться конституирующая составляющая деятельности – её предмет.
Исходя из этого, считаем, что переживание критических ситуаций имеет процессуально-деятельностную сторону и протекает на бессознательном и сознательном уровнях в зависимости от осознанности поведенческих проявлений (ситуационных защитных автоматизмов, копинг-стратегий, стилевых защитных автоматизмов).
Процессуально-деятельностная сторона переживания критических ситуаций определяется тем, что основным способом существования психического является его существование в качестве процесса, в качестве деятельности». С.Л. Рубинштейн (1999) отмечает, что «…психические явления возникают и существуют лишь в процессе непрерывного взаимодействия индивида с окружающим миром, непрекращающегося потока воздействия внешнего мира на индивида и его ответных действий, причем каждое действие обусловлено внутренними причинами, сложившимися у данного индивида в зависимости от внешних воздействий, определивших его историю» (84, С.33). Таким образом, переживание ситуаций может выступать как процесс их «проживания».
Процессуально-деятельностная сторона переживания критических ситуаций реализуется в системе «ситуация–личность-поведение». В ней в качестве иерархических уровней выступают система «процесс-состояние», разработанная Л.Р. Фахрутдиновой (2001), и система «личность-поведение». Общим для них является то, что переживание выступает промежуточным звеном – «буферной зоной», реализующей закономерности регуляции в любой целостной системе. Изменение содержания может происходить только до определенного предела (своеобразного порога), за которым начинается зона неизбежного разрушения или преобразования формы. Стабильность существования целостных систем связана с наличием у них тех или иных механизмов буферного типа, предохраняющих данный параметр от разрушения.
Свойство переживания ситуации как механизма буферного типа состоит в том, что оно «не просто трансформирует, преломляет детерминационные влияния внешнего и внутреннего порядка, а нейтрализует, гасит, сводит их на нет. Без подобной компенсаторной защиты такие тонко функционирующие системы, как организм, психика, личность, не были бы целостными, а превратились бы в передаточные пункты случайных внешних воздействий» (В.Г. Асеев, 1990).
Кроме того, переживание выступает как «системное качество» (В.П. Кузьмин, 1976), опосредуя связи и отношения между системами «процесс-состояние» и «личность-поведение», тем самым детерминируя взаимоотношения внутри системы «ситуация-личность-поведение».
Процессуальный план переживания критических ситуаций отражается в системе «процесс-состояние». Так, Л.Р. Фахрутдинова (2001) считает, что психический процесс является пусковым звеном механизма взаимоотношений в данной системе, обусловливая уровни взаимодействия и дифференциацию психических процессов и состояний. Переживание выступает опосредствующим звеном во взаимоотношениях между психическими процессами и состояниями.
Процессуальная сторона переживания ситуаций реализуется посредством психических состояний, существующих в отрезке актуального времени (А.О. Прохоров, 1996). Актуальное время жизнедеятельности человека характеризуется его оперативными состояниями, длящимися сек-мин, которые можно определить как ситуативные. Эти состояния служат связующим звеном между процессами и свойствами личности, обусловливают адекватную реакцию на ситуацию, благодаря своей интегрирующей функции, которая связывает особенности внешней среды, с одной стороны, и психологические процессы и свойства личности – с другой. Исходя из этого, на поведенческом уровне процессуальный аспект переживания критических ситуаций представлен ситуационными реакциями (ситуационными защитными автоматизмами).
Как деятельность переживание ситуации представляет собой процесс, посредством которого, согласно С.Л. Рубинштейну, «реализуется то или иное отношение человека к окружающему его миру, другим людям, к задачам, которые ставит перед ним жизнь» (84, С.34). Исходя из этого, переживание ситуации может выступать в качестве деятельности – деятельности преодоления либо псевдопреодоления. Как деятельность переживание выступает, когда учитываются мотивы человека, его отношение к задачам, которые он решает, преодолевая ситуацию, т.е. когда выступает личностный (а это, прежде всего, мотивационный) план переживания критических ситуаций, реализующийся в копинг-стратегиях, «техниках жизни», компенсаторном поведении, стилевых защитных автоматизмах.
Таким образом, процесс переживания критических ситуаций, как он может быть дан в действительности, представляет собой и деятельность (в том плане, что человек принимает на себя ответственность за то, что он делает, предпринимает, преодолевая ситуацию), и процесс, сопровождающийся психическими состояниями и ситуационными реакциями.
В ходе исследования на первое место может выступать то процессуальный план, образующий необходимую основу переживания ситуации, то надстраивающийся над ним верхушечный личностный план, в котором переживание и выступает как деятельность субъекта, выражающая его отношение к задачам, которые встают перед ним при «проживании» ситуации.
С.Л. Рубинштейн считает, что «изучать психические процессы, психическую деятельность - значит тем самым изучать формирование соответствующих образований… Безотносительно к образованию, которое формируется в процессе, нельзя собственно очертить и самый процесс, определив его в специфическом отличии от других психических процессов. С другой стороны, психические образования не существуют сами по себе, вне соответствующего процесса. Всякое психическое образование (чувственный образ вещи, чувство и т.д.) – это психический процесс в его результативном выражении» (84, С.35).
В качестве «результативного выражения» процесса переживания критических ситуаций в идеальном плане выступают чувственный образ переживаемых событий или ситуации в целом, психические (эмоциональные) состояния. На уровне поведения процесс переживания критических ситуаций, свое «результативное выражение» находит в психологической защите, совладающем и компенсаторном поведении, трансформации личности.
Проблемой психологической защиты занимались Ф.В. Бассин, В.Е. Рожнов (1974), И.М. Никольская, Р.М. Грановская (2000), В.А. Ташлыков (1984, 1992), И.В. Тонконогий (1978), З. Фрейд (1991), А. Фрейд (1993) и др. К наиболее распространенным определениям психологической защиты относятся:
· психическая деятельность, направленная на спонтанное изживание последствий психической травмы (Ф.В. Бассин, В.Е. Рожнов, 1974);
· способы переработки информации, блокирующие угрожающую информацию (И.В. Тонконогий, 1978);
· механизм адаптивной перестройки восприятия и оценки, выступающий в случаях, когда личность не может адекватно оценить чувство беспокойства, вызванное внутренним или внешним конфликтом, и не может справиться со стрессом (В.А. Ташлыков, 1984);
· пассивно-оборонительные формы реагирования в патогенной жизненной ситуации (Р.А. Зачепицкий, 1980);
· динамика системы установок личности в случае конфликта между ними (Ф.В. Бассин, 1976);
· способы репрезентации искаженного смысла (В.Н. Цапкин, 1985).
Общим для всех определений психологической защиты является ситуация конфликта, психологической травмы, стресса, а так же наличие общей цели – редукция эмоционального напряжения, связанного с конфликтом, предотвращение дезорганизации поведения, сознания и психики в целом. Основная смысловая конструкция всех определений почти полностью совпадает с психоаналитическим пониманием психологической защиты.
А. Фрейд (1993) описала специфические механизмы, которые позволяют сохранить целостность личности в условиях внешней либо внутренней угрозы. При этом защита является специфическим способом взаимодействия с реальностью, позволяющим её либо игнорировать, либо избегать или искажать. Она разделила механизмы защиты на группы и выделила перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы, обеспечивающие последовательное искажение образа реальной ситуации с целью ослабления травмирующего эмоционального напряжения. Защитные механизмы определяются как деятельность «Я», которая начинается, когда «Я» подвержено чрезмерной активности побуждений или соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматично, не согласуясь с сознанием.
Ф.В. Бассин (1969) описывает психологическую защиту как ряд специфических способов переработки переживаний, снижающих неприятное, дискомфортное, а порой даже опасное для здоровья напряжение в эмоциональной жизни субъекта. Снятие психологической защитой нежелательных напряжений достигается путем своеобразных форм изменения переживаний, при которых происходит замена (иногда причудливая) объектов или мотивов переживания другими объектами или мотивами.
Сохранность личности в критической ситуации при использовании защитных механизмов во многом будет определяться «силой Я» субъекта (Ф.В. Бассин, 1969). Она проявляется в толерантности к не удовлетворяемым аффективным напряжениям; в их переносимости субъектом без распада его поведения; в способности подчинить эти напряжения, приспосабливая их к «принципу реальности» (З. Фрейд), а так же в сопротивлении, которое «Я» оказывает дезорганизации действий, если влечения не могут быть по объективным причинам реализованы. Ф.В. Бассин отмечает, что «сила «Я» определяется мерой способности целенаправленно регулировать действия в условиях невозможности удовлетворения влечений нарастающей силы» (14, С.120). Таким образом, «сила Я» субъекта во многом определяет эффективность психологической защиты. Девиантное поведение подростков, как форма компенсации и защиты может быть так же обусловлено слабостью их «силы Я», которая способствует неполному и не эффективному включению защитных механизмов личности при преодолении критических ситуаций.
Защитные механизмы срабатывают при угрозе нарушения устойчивости личности. Согласно Т.Б. Карцевой (1988), в этом случае может действовать феномен защиты позитивного «Я» (принцип максимизации) – начинает преобладать позитивное оценивание себя, результатом чего выступает образование «фальшивого Я». Возникающие при этом явления объективной ригидности (неспособность увидеть в возникшей ситуации реальную проблему) и мотивационной ригидности (действие ценной фиксированной установки, успешной в прошлом, но не адекватной в настоящем) также относятся к защитным механизмам устойчивости личности.
Психологическая защита не является встроенным механизмом личностной структуры. Только развиваясь как личность, индивид делает защиту частью своей внутренней структуры. Хотя, конечно, частично они могут перестроиться под влиянием определенных социальных взаимодействий. С функциональной стороны защитные механизмы являются видом инструментальных отношений между организмом и средой. Организм «соотносит» свои возникающие потребности с теми условиями, которые «поставляет» ему окружающая среда.
В исследовании будем придерживаться позиции, согласно которой психологическая защита – не более чем один из возможных способов описания некоторых форм поведения, мыслительной деятельности, проявления аффективности при переживании критических ситуаций.
Среди современных исследователей нет единого мнения по вопросу о том, сколько всего известно защитных механизмов. В монографии А. Фрейд (A. Freud 1977) выделяется 15 механизмов. Л.И. Вассерман с соавторами (1998) приводит список из 34 механизмов психологической защиты: вытеснение, отрицание, перемещение, обратное чувство, подавление (первичное и вторичное), идентификация с агрессором, аскетизм, интеллектуализация, изоляция аффекта, регрессия, сублимация, расщепление, проекция, прожективная идентификация, всемогущество, девалюация (обесценивание), примитивная идеализация, реактивное образование (реверсия или формирование реакции), замещение или субституция (компенсация или сублимация), смещение, интроекция, уничтожение, идеализация, сновидение, рационализация, отчуждение, катарсис, творчество, инсцинирование реакции, фантазирование, заговаривание, аутоагрессия.
Р.М. Грановская, И.М. Никольская (1998, 2000) в своих исследованиях дифференцируют 11 механизмов защиты у взрослых: отрицание, вытеснение, подавление, рационализация, проекция, идентификация, отчуждение, замещение, сновидение, сублимация, катарсис. А также 5 детских поведенческих реакций – отказ, оппозиция, имитация, компенсация, эмансипация.
Подобно другим психическим процессам, защитные механизмы имеют свои объективные проявления – внешне наблюдаемые и регистрируемые признаки на уровне действий, эмоций или рассуждений человека. Однако такие наблюдаемые и регистрируемые виды защитного поведения могут являться лишь внешними, иногда даже частными, проявлениями скрытого психического процесса, который как раз и выступает как скрытый интрапсихический защитный механизм.
Необходимо различать понятия «защитная (поведенческая) реакция» и «защитный (интрапсихический) механизм». На базе такого разнесения Р.М. Грановская, И.М. Никольская (1998) выделяют три основные формы адаптации человека к внешней среде:
· поиск человеком той среды, которая благоприятна для его функционирования;
· изменения, которые он совершает в среде для приведения её в соответствие со своими потребностями;
· внутренние психические изменения человека, с помощью которых он приспосабливается к среде.
Важно то, что «…и защитные поведенческие реакции, и защитные психологические механизмы по своей сути являются автоматизмами. Это означает, что они включаются в ситуации конфликта, фрустрации, психотравмы, стресса, помимо воли и сознания человека» (73, С.44).
Автоматизмы психологической защиты условно делят на ситуационные, возникающие в психотравмирующей ситуации, и стилевые – отличающиеся устойчивостью и генерализованностью (Л.И. Вассерман, 1998).
В качестве ситуационных защитных автоматизмов в исследовании переживания подростками критических ситуаций рассматриваем выделенные А.Г. Амбрумовой (1985) ситуационные реакции, проходящие на непатологическом уровне и связанные с возникновением психологического кризиса в ситуации конфликта. Она считает, что «все…типы ситуационных реакций (включая пессимистическую) в известном смысле могут быть признанны реакциями психологической защиты, поскольку они как бы экономят психическую энергию, тем или иным способом ограничивая реальную практическую деятельность индивида без нарушения системы адаптации как таковой» (7, С.110). Реакция дезорганизации защитной функции не несет, положительной её стороной выступает то, что она дает сигнал бедствия очень рано и дает возможность быстрого и беспрепятственного восстановления необходимого уровня деятельности. Это связанно с тем, что здесь дезорганизована, но не потерянна психическая потенция, сохранена активность, а вызванные дезорганизацией изменения относительно неглубоки. Кроме того «все остальные типы ситуационных реакций не нарушают и принципов социального общения человека» (7, С.110). По своей картине и динамике ситуационные реакции могут быть подразделены на шесть типов:
1.Реакция эмоционального дисбаланса – обусловлена возникновением фрустрации и характеризуется превалированием отрицательной гаммы эмоций (длительность реакции до двух месяцев).
2.Пессимистическая ситуационная реакция – заключается в изменении мироощущения, установлении мрачной окраски мировоззрения, видоизменении и переструктурировании системы ценностей. Эта реакция «провоцирует и облегчает формирование устрашающих концепций ситуации, которая оценивается … как реально и потенциально неблагоприятная» (7, С.108). Длительность реакции до трех месяцев.
3.Реакция отрицательного баланса. В этом случае происходит рациональное подведение «жизненных итогов», оценка пройденного пути, определение реальных перспектив существования, сравнение (подсчет) положительных и отрицательных моментов жизнедеятельности.
4.Ситуационная реакция демобилизации. Характеризуется тем, что у человека происходит резкое изменение в сфере контактов (отказ от привычных или значительное их ограничение). Это вызывает переживание одиночества, беспомощности, безнадежности. Человек избегает включения в различные формы деятельности, кроме тех, которые контролируются и к которым принуждают его установленные и принятые им самим правила и требования общества. Длительность реакции примерно месяц.
5.Ситуационная реакция оппозиции. Выражается в повышенной степени агрессивности, возрастающей резкости отрицательных оценок окружающих и их деятельности. При большой глубине и высокой интенсивности возможно «прогрессирующее углубление оппозиционной установки личности» (7, С.110) и переход в агрессивное поведение.
6.Ситуационная реакция дезорганизации. В её основе лежит тревожный компонент, в результате чего она характеризуется соматовегетативными проявлениями (гипертонические, сосудисто-вегетативные кризы, нарушения сна). Продолжительность реакции не более двух недель.
Л.И. Вассерман (1998) отмечает, что ситуационные защитные автоматизмы – преходящи и не требуют коррекции. Однако в нашем исследовании придерживаемся позиции, согласно которой ситуационные защитные автоматизмы, выступая первыми объективными показателями переживания критических ситуаций, в первую очередь должны подвергнуться психокоррекционному воздействию. В противном случае при повторении патогенных стимулов они способны трансформироваться в стилевой защитный автоматизм, который может выражаться в девиациях поведения как форме компенсации и защиты.
Под стилем защиты понимают относительно постоянную, на длительных отрезках времени и индивидуально очерченную у каждого человека систему внешних и внутренних «психотехнических действий», нацеленных на «снятие» конфликта в сфере самосознания для обеспечения позитивного отношения к своему «Я». (Е.Т. Соколова, В.В. Николаева, 1995). На развитие стилевых защитных автоматизмов значимое влияние оказывают следующие факторы (И.М. Никольская, Р.М. Грановская, 2000):
- динамические особенности психики; активность-пассивность, как свойство темперамента;
- личный опыт успешности удовлетворения базисных психологических потребностей в безопасности, свободе и автономии, успехе и эффективности, признании и самоопределении;
- опыт отношений в родительской семье как образец разрешения кризисных, жизненных ситуаций;
- хроническая психотравматизация личности.
Стилевые защитные автоматизмы, связанные с бытием подростка в критической ситуации, способны вести к формированию внутриличностных конфликтов и патохарактерологическому развитию личности. С этой позиции девиантное поведение подростков будем рассматривать как бессознательно выработанный и используемый конкретным человеком неадекватный способ переживания критических ситуаций. «Защитно-компенсаторные» образования в виде отклонений в поведении, таким образом, не только выступают как следствия имевших место, однажды в прошлом причин, но они также есть попытки некоторого нового синтеза жизни, - к чему, однако, надо прибавить неудавшиеся попытки, которые не лишены внутренней ценности и смысла. Это – зародыши, неудавшиеся в силу неблагоприятных условий внешней и внутренней природы. «Защита», выступая как псевдопреодоление ситуации, сама становится источником новых переживаний подростка.
Таким образом, действие психологической защиты являются обязательным условием переживания критических ситуаций независимо от его модальности (положительное оно или нет). Её объективными проявлениями являются ситуационные и стилевые защитные автоматизмы, отражающие переживание на бессознательном уровне, так как их «включение» происходит неосознанно для человека.
На сознательном уровне переживание критических ситуаций выступает в форме совладающего поведения (копинг-стратегий) как осознанных вариантов бессознательных защит. Однако, Ulich D., Mairing Ph., Strehmel P. (1982) считают, что стратегии совладания можно также рассматривать как родовое, более широкое понятие по отношению к ним, включающее в себя как бессознательные, так и осознанные защитные техники. Таким образом, в рамках этого подхода механизмы психологической защиты выступают только как один из возможных способов реализации копинг-поведения.
Копинг-стратегиями (совладающим поведением) обозначают сознательные усилия личности в ситуации психологической угрозы для совладания со стрессом и другими порождающими тревогу событиями (Lasarus R.S., 1966).
И.М. Никольская, Р.М. Грановская (2000) считают, что для совладания необходимо соблюдать, по крайней мере, три условия: 1) достаточно полно осознавать возникшие трудности, 2) знать способы эффективного совладания именно с ситуацией данного типа, 3) уметь своевременно применить их на практике. Исследователи считают, что «…эффективность совладания зависит от того, является ли срабатывание данной защиты ситуативным или это уже элемент стиля личного реагирования на трудности» (73, С.70).
Н.С. Видерман (2000), рассматривая основные подходы в исследовании копинг-поведения, выделяет три подхода к пониманию его определения.
Первый подход, (характерен для психоаналитической школы). Копинг-процессы рассматриваются как эго-процессы, в своей основе направленные на продуктивную адаптацию личности в затруднительных ситуациях. Функционирование копинг-процессов предполагает включение моральных, социальных и мотивационных структур личности для совладания с проблемой. В случае неспособности личности к адекватному преодолению проблемы, включаются защитные механизмы, способствующие пассивной адаптации. Защитные механизмы определяются как ригидные, дезадаптивные способы совладания с проблемой, препятствующие адекватной ориентации индивида в реальности. Копинг и защита функционируют на основании одинаковых эго-процессов, но являются разнонаправленными механизмами в преодолении проблем (Haan N., 1977).
Второй подход – определяет копинг, как качества личности, которые предполагают использование относительно постоянных вариантов ответа на стрессовые ситуации. Billings A.G., Moos R.H. (1984) выделили три способа совладания со стрессовой ситуацией: 1) оценка ситуации, 2) вмешательство в ситуацию, 3) избегание ситуации.
Третий подход – копинг выступает как динамический процесс, который определяется субъективностью переживания ситуации. Lazarus R.S., Folkman S., (1984) обозначили психологическое преодоление, как когнитивные и поведенческие усилия личности, направленные на снижение влияния стресса. Авторы выделили активное и пассивное копинг-поведение. Активная форма копинг-поведения (активное преодоление) является целенаправленным устранением или изменением влияния стрессовой ситуации, ослаблением стрессовой связи личности с окружающей средой. Пассивное копинг-поведение (пассивное преодоление) – интрапсихические способы совладания со стрессом, с использованием различных техник психологической защиты, которые направлены на редукцию эмоционального напряжения, а не на изменение стрессовой ситуации. Lazarus R.S., (по Л.И. Вассерман с соавт., 1998) выделил три типа стратегии совладания с угрожающей ситуацией: 1) механизмы защиты Эго, 2) прямое действие – нападение или бегство, которое сопровождается гневом или страхом, 3) совладание (копинг) без аффекта, когда реальная угроза отсутствует, но потенциально существует.
Murphu L.B., Moriarty A. (1976) выделял: копинг, имеющий целью активное разрешение проблемы, достижение адекватного ответа на требования среды, и копинг, нацеленный на мобилизацию личностных ресурсов для сохранения внутреннего равновесия и поддержания внутренней интеграции в стрессовом состоянии.
Lazarus R.S., Folkman S. (1987) выделили две функции копинга, которые использует человек для преодоления ситуаций: 1) копинг «сфокусированный на проблеме» - направлен на устранение стрессовой связи между личностью и средой; 2) копинг «сфокусированный на эмоциях» - ориентирован на управление эмоциональным стрессом. Авторы подчеркивают необходимость учета обеих функций при оценке психологического преодоления. Это связанно с тем, что в переживании стресса выделяются когнитивный, эмоциональный и поведенческий компоненты, образующие различные комбинации. Аналогичный подход можно найти в работе Vitaliano P.P. (1990), где также выделяется проблемно-ориентированный и эмоционально-ориентированный копинг с соответствующим использованием различных способов психологического преодоления.
Pearlin L.I., Schoolter C. (1978) выявили три варианта копинг-поведения - психологического преодоления: 1) копинг, направленный на стимул или на устранение стрессора как такового, 2) копинг, направленный на эмоциональный ответ, в частности, на редукцию эмоционального напряжения, 3) копинг, направленный на оценку или нацеленный на изменение восприятия и оценки стрессора с использованием механизмов психологической защиты.
Weber H. (1992) считает, что совладающее поведение – это все попытки субъекта приспособиться к внешним или внутренним стрессовым влияниям: овладеть или адаптироваться, ослабить или уклониться от них. Автор выделил следующие способы совладающего поведения (решения проблем): реальное поведенческое или когнитивное решение проблемы; поиск социальной поддержки; интерпретация ситуации в свою пользу; защита и отвержение проблем; избегание; чувство сострадания к самому себе; снижение самооценки; эмоциональная экспрессия.
Terry Deborah J. (1991) на основе когнитивно-феноменологической теории стресса (Lazarus R.S., Folkman S. 1984) выдвинула две гипотезы:
· совладающее поведение зависит от возможностей преодоления стресса – локуса контроля, самооценки, невротизма, отрицания социальной поддержки.
· совладающее поведение зависит от оценки ситуации индивидом, на которую влияют – сила стресса, ситуативный локус контроля, представления о самоэффективности и значимости событий.
Согласно Lazarus R.S. (1993) оценка является когнитивным медиатором реакции на стресс, опосредствуя требования среды и иерархию целей индивида. Процесс совладания влияет на стрессовую реакцию двояко: 1) меняет отношения индивида с окружением и стрессовой ситуацией – при «проблемно-ориентированном» совладании, 2) меняет способ интерпретации – при «эмоционально-ориентированном» совладании.
Таким образом, совладание как переживание критических ситуаций может осуществляться посредством когнитивной переоценки: если ситуация оценена как та, которую можно изменить, то обычно имеет место «проблемно-ориентированное» совладание; в противном случае – «эмоционально-ориентированное».
В связи с этим Е.С. Мазур, В.Б. Гельфанд, П.В. Качалов (1992) выделили совладающее смысловое приписывание. «Эти действия выражаются в способности людей приписывать своей настоящей, жизненной ситуации такой смысл, который помог бы им преодолеть случившееся, овладеть негативными психотравмирующими переживаниями» (63, С.62). Авторы выделяют при этом две стратегии совладающего поведения:
1.Отнесение события и связанных с ним переживаний в прошлое для того, чтобы они перестали быть актуальными и не могли оказывать влияние на «настоящее» человека.
2.Расширение смыслового поля ситуации, которое возникает при изменении смысла ситуации, что может сопровождаться появлением чувства общности с другими людьми. Однако у подростков на фоне этого может формироваться реакция группирования со сверстниками, в связи с чем, поведение подростка детерминируется групповыми целями и направленностью.
Н.А. Сирота (1994), изучая подростков, воспитывающихся в семье, детском доме, и подростков с аддиктивным поведением, разработала три теоретические модели копинг-поведения подростков.
I. Модель активного адаптивно-функционального копинг-поведения. Она основана на результатах исследования здоровых социально-адаптированных подростков и позволяет сформулировать исходные позиции для проведения первичной копинг-профилактики психосоциальных расстройств.
Активное, адаптивное копинг-поведение включает в себя:
· сбалансированное использование соответствующих возрасту копинг-стратегий с преобладанием активных проблем – разрешающих и направленных на поиск социальной поддержки копинг-стратегий;
· сбалансированность когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов копинг-поведения и достаточное развитие его когнитивно-оценочных механизмов;
· преобладание мотивации достижения успеха над мотивацией избегания неудач, готовность к активному противостоянию среде и осознанная направленность копинг-поведения на источник стресса;
· личностно–средовые ресурсы, обеспечивающие психологический фон для преодоления стресса и способствующие развитию копинг процессов.
II. Модель – псевдоадаптивное дисфункциональное копинг-поведение (выявленное на основе результатов исследования аддиктивного поведения). Эта модель предполагает два крайних варианта исходов (положительный и отрицательный), определяемых различной эффективностью функционирования копинг-стратегий и копинг-ресурсов. Признаками модели выступают:
· использование как активных, так и пассивных копинг-стратегий; ведущей является копинг-стратегия поиска социальной поддержки;
· несбалансированное функционирование когнитивной, эмоциональной и поведенческой составляющих копинг-поведения;
· дефицит навыков активного использования стратегии разрешения проблем, замена её на копинг-стратегию избегания и фармакологический механизм реализации данной стратегии;
· неустойчивость мотивации – направленность то на достижение успеха, то на избегание неудач. Преимущественная направленность совладающего поведения на редукцию психоэмоционального напряжения; подчиненность среде и псевдокомпенсаторный характер поведенческой активности;
· низкая эффективность блока личностно-средовых копинг-ресурсов.
III. Модель – пассивное, дисфункциональное, дезадаптивное копинг-поведение (определенна на основе исследования воспитанников детского дома). Реализация модели предполагает исход в виде дезадаптации, социальной изоляции в результате неэффективного функционирования копинг-стратегий и копинг-ресурсов. Модель характеризуется следующими признаками:
· преобладание пассивных копинг-стратегий над активными, использование базисной копинг-стратегии «избегания» в качестве ведущей, с применением ситуационно специфических копинг-стратегий, направленных на уход от проблемы;
· несбалансированное функционирование когнитивного, эмоционального и поведенческого аспектов копинг-поведения, неразвитость его когнитивно-оценочных механизмов;
· дефицит социальных навыков решения проблем;
· преобладание мотивации избегания неудач над мотивацией достижения успеха; отсутствие готовности к активному противостоянию среде; негативное отношение к проблеме, оценка её как угрожающей; псевдокомпенсаторный характер поведенческой активности;
· отсутствие направленности копинг-поведения на стрессор, как причину негативных влияний, с целью его редукции; низкое функционирование блока личностно-средовых ресурсов.
С.К. Нартова-Бочавер (1997) выделила следующие характеристики копинга: 1) ориентированность или локус копинга (на проблему или на себя), 2) область психического, в которой развертывается преодоление (внешняя деятельность, представления или чувства), 3) эффективность (приносит желаемый результат по разрешению затруднений или нет), 4) временная протяженность полученного эффекта (разрешается ли ситуация радикально или требует возврата к ней), 5) ситуации, провоцирующие копинг-поведение (кризисные или повседневные).
D’Zurilla T.J., Nezu A. (1982) выделили пять компонентов копинг-процесса:
1.Ориентация в проблеме, в процессе которой подключаются когнитивный и мотивационный компоненты, с целью общего ознакомления с проблемой.
2.Определение и формулирование проблемы – описание проблемы в определенных терминах и идентификация специфических целей.
3.Генерация альтернатив, где определяются варианты решения проблемы.
4.Принятие решения посредством развития цепи действий. Рассмотрение последствий принятия различных альтернатив решения проблемы и выбор среди них наиболее оптимальных.
5.Выполнение решения с последующей проверкой его эффективности.
Petrosky M., Brikmer J. (1991) в ходе исследований установили, что физическое и психическое самочувствие во многом определяется выбором копинг-стратегии в момент столкновения с психотравмирующей ситуацией. Авторы отмечают, что использование личностью активных, совладающих с проблемой копинг-стратегий ведет к снижению психопатологической симптоматики, тогда как использование пассивных копинг-стратегий (избегание проблем) ведет к её усилению. Отметим также, что D’Zurilla T.J., Nezu A. (1982) считают, что активное разрешение проблем является когнитивно - поведенческим процессом, в ходе которого формируется общая социальная компетентность личности.
Рассмотрение совладающего поведения как процесса переживания ситуации показывает, что качественный характер её преодоления будет во многом определяться сознательно выбранными и используемыми копинг-стратегиями. Активно-поведенческая борьба с критической ситуацией ведет к снижению негативных переживаний (хотя внутренняя напряженность при этом может возрастать) и способствует развитию личности посредством преодоления ситуации. Использование псевдоадаптивных, пассивных копинг-стратегий возможно и будет приводить к редукции психоэмоционального напряжения, при этом не затрагивая конфликтообразующую почву (это псевдопреодоление ситуации), способствуя тем самым появлению защитно-компенсаторных образований в виде девиаций поведения.
Достаточно высокий уровень упорядоченности отношений – важнейшее требование к среде обитания как в физическом, психологическом, так и в социальном аспектах. Его несоблюдение обусловливает возникновение наиболее болезненного вида психологических травм – исключающих возможность выбора определенной стратегии поведения. Поэтому возникающие конфликты, внутренние противоречия в области переживаний, имеющие высокую степень значимости, сопровождаются вытеснением и являются фактором риска для личностного здоровья и развития. Вытесняя подобные конфликты, сознание, таким образом, создает вместо системы конкурирующих и частично вытесняемых переживаний другие системы, выступающие как структуры компенсирующие пробел, оставшийся после вытеснения. Это выражается в формировании различных компенсаторных поведенческих образований, которые могут также выступать в качестве переживания критических ситуаций.
А. Адлер указывал на то, что процесс компенсации имеет место в психической сфере – «люди часто стремятся не только компенсировать недостаток органа, но у них так же появляется субъективное чувство неполноценности, которое развивается из ощущения собственного психологического или социального бессилия» (106, С.168-169). Исходя из индивидуальной психологии А. Адлера, можно предположить, что критическая ситуация может выступать в роли «экзогенного фактора», ведущего к субъективному чувству неполноценности, которое человек (подросток) стремиться элиминировать при помощи компенсации и сверхкомпенсации. Ведущим мотивационным образованием при этом является «стремление к превосходству».
Компенсация представляет собой функциональное уравновешивание индивидуумом своей неполноценности или переживаний, возникающих из-за неё. Иногда замещающие образования могут принимать слишком сильные формы, так как субъективное «Я» начинает перестраховываться от неудач. Выделяют следующие виды компенсации:
- прямая (непосредственная) компенсаци я – индивид достигает желаемого, напрямую развивая способности, которых у него раньше не было. Это есть волевое преодоление собственного несовершенства.
- косвенная компенсация – индивид достигает желаемого в других областях, посредством чего снижается острота неприятного переживания «не достижения», несовершенства в первично – желаемой области. В качестве положительного момента здесь выступает механизм сублимации. Менее конструктивными выступают:
1.Механизм субституции, где первичная направленность энергии остается, но меняется объект её приложения;
2.«Фасад» илимаска – человек «закрывает» внутреннюю пустоту или невозможность достижений образованием внешне импозантного «фасада» (обладание материальными ценностями, мнимым авторитетом). Во всех случаях появления такого «новообразования» имеется тенденция к деперсонализации личностного «Я» субъекта.
Исследования Ф.В. Бассина, М.К. Бурлаковой, В.Н. Волкова (1988) показывают, что семантические образования «компенсирующего» типа сходны, так как:
1.В основе их возникновения лежит обычно неустойчиво осознаваемое, стремление субъекта к устранению определенных травмирующих переживаний с последующей их компенсацией более комфортными смысловыми структурами.
2.Компенсирующие структуры способны придавать поведению систематизированный, целенаправленный характер. Они являются высоко резистентными, торпидными при любых попытках их логической перестройки.
Защита по типу компенсации может осуществляться не по месту недостатка или нарушения, а в другой – далекой от этого места сфере. И.М. Никольская, Р.М. Грановская (2000) считают, что «для преодоления такой защиты полезно направить усилия ребенка на то, чтобы приблизить компенсаторный процесс к месту дефицита и путем тренировки довести недостаток до уровня его гиперкомпенсации» (73, С.54).
Таким образом, компенсаторные процессы могут, так же как и механизмы психологической защиты и стратегии совладания, либо способствовать преодолению ситуации и соответственно развитию личности, либо наоборот.
Одной из форм процесса переживания-преодоления критических ситуаций может выступать «техника жизни» - понятие, выделенное Х. Томэ и У. Лер (11). Общая характеристика «техник жизни» заключается в том, что, несмотря на то, что среди них встречаются и сознательно разработанные стратегии поведения, в своей основной части они возникают непроизвольно, не осознаются самим человеком и подчас включают нерациональные моменты, отнюдь не препятствующие их эффективности. Выделяется две основные группы техник:
1. Техники общепсихологической системы приспособления – формируются уже в раннем детстве. К ним относят акцептацию ситуации – принятие её такой, какая она есть, позитивное толкование своей ситуации. Обе эти техники выступают как формы переработки жизненных ситуаций. Добавим также, что они могут лежать в основе когнитивного и оценочного компонентов копинг-поведения.
2. Техники ситуационно специфической системы приспособления. К ним относят использование шансов, поиск социальной поддержки, идентифицирование с целью, с судьбой, другими людьми, коррекция своих ожиданий, самоутверждение, проявление агрессии в форме действия или критики и т.п.
Реализация «техник жизни» может происходить как в обычных ситуациях жизнедеятельности, так и в критических ситуациях. В отношении этого Л.И. Анциферова (1993) считает, что в трудные моменты у человека обостряются, по крайней мере, три его функции, как субъекта жизни:
1.Глобальная антиципация разных типов возможных жизненных тягот и потенциальное накопление ответов на них; психологическая подготовка к ним.
2.Анализ изменяющихся альтернативных ответов на сложности и создание (или ожидание появления) новых альтернатив.
3.Психологические усилия на достижение гармонии между рассогласованиями, когнитивными и мотивационными процессами.
На наш взгляд, «техники жизни» представляют собой нечто среднее (промежуточное) между стереотипами поведения, сформированными на основе субъективного опыта, (а в некоторых случаях – стилевыми защитными автоматизмами) и стратегиями совладающего поведения. Техники ситуационно-специфической системы приспособления больше похожи на частные проявления копинг-стратегий.
С позиции «психотрансформативного подхода» М.Ш. Магомед-Эминова (1998), процесс переживания критических ситуаций представляет собой трансформацию личности. В самом общем виде она есть «порождающий процесс, в ходе которого осуществляется психическая работа личности по преобразованию исходного содержания в трансформированную предметность» (61, С.218). Автор выделяет два вида трансформации (хотя, на наш, взгляд лучше их обозначить как уровни):
1. Экзотрансформация – «психическое содержание из глубины душевной жизни устремляется на поверхность, затем втягивается вновь в глубины, но уже обогащенное новым содержанием реальности. Так осуществляются процессы интериоризации и экстериоризации; интернализации и экстернализации; проекции и интроекции» (61, С.228). В данном случае личностных изменений еще не происходит.
2. Эндотрансформация – здесь происходит преобразование личности из одной целостности в другую или происходит достижение «большей зрелости, полноты, самоосуществления, самореализации» (61, С.229).
Эндотрансформация в критической ситуации может вести как к её преодолению, и тем самым к личностному росту, так и способствовать формированию «защитно-компенсаторных» образований – в виде девиаций поведения. Произойдет это в том случае, если новая целостность личности будет менее адаптирована к условиям социальной действительности.
В качестве форм трансформации у М.Ш. Магомед-Эминова (1998) выступают: травмотрансформация, базисная трансформация, нормативная трансформация, индивидуальная трансформация, индукционная трансформация, самоактуализирующая трансформация, возрождающая трансформация и потенциирующая трансформация.
Индукционная трансформация – происходит благодаря участию людей в ритуалах, массовых мероприятиях, посредством выполнения определенных ритуальных действий и проигрывании определенных социальных ролей. На феноменологическом уровне подростка это может проявляться в сверхценных психологических увлечениях, реакциях, как характерологических, так и патохарактерологических.
Травмотрансформация – определяется особенностями способа существования личности, требующего от человека задействования глубинных потенциалов личности, включения особого – экстремального режима функционирования. Применительно к нашему исследованию данная форма трансформации возможна, но в том случае, если бытие в критической ситуации ведет к глубокому психологическому травматизированию личности подростка.
Онтогенетическая (базисная) трансформация. В основе лежит положение З. Фрейда о том, что фундамент личности складывается в детстве, и, следовательно, за психологическими коллизиями взрослых скрыты драмы детской душевной жизни. Таким образом, «актуальные процессы личности являются выражением прошлых психических осадков, слоев душевной жизни» (61, С.242). Девиантное поведение подростков можно рассматривать как результат онтогенетической трансформации личности при переживании критических ситуаций.
Нормативная трансформация – происходит как последовательное движение развития личности по определенной психосоциальной матрице. Те сдвиги, которые произошли при переживании критической ситуации, будут детерминировать всё последующее развитие и существование личности.
Потенциирующая трансформация – реализуется как процесс актуализации личности в релевантной жизненной ситуации. «Как только личность попадает в подходящую ситуацию, ресурсы её развития начинают активизироваться, разворачиваться, находя свое выражение в конкретных формах. При этом рост личности происходит … как актуализация потенций личности. Этот механизм трансформации имеет место, когда есть мотивационная готовность личности к преобразованиям» (61, С.245-246). В качестве условий, трансформирующих личность, могут выступать конгруэнтность (открытость, подлинность), безусловное позитивное отношение (дружелюбие, доброта, принятие), эмпатическое слушанье (К Роджерс, 1994).
Данная форма преобразований может наблюдаться и при переживании критической ситуации, но в том случае, если она выступает как активное противостояние проблеме, с использование различных альтернатив её решения.
Возрождающая трансформация – преодолевает «застой» жизни, возникающий по причине экстремальности или «неподвижности» существования. Такая трансформация иногда может иметь и печальные последствия. Это связанно с тем, что для того, чтобы «разнообразить» жизнь, подросток может начать употреблять психоактивные вещества либо избирать хобби и совершать поступки, опасные как для него самого, так и для окружающих.
Искусственная трансформация – психические преобразования личности, возникающие под влиянием внутреннего или внешнего, специально организованного, воздействия. Данная форма может быть использована в психокоррекционных целях. Однако она может происходить и под влиянием референтных лиц или ближайшего окружения, что может внести элемент не конструктивности в развитие личности (семейные и групповые девиации).
Индивидуационная трансформация – происходит обретение личностью целостности, что, как мы считаем, может иметь как положительную сторону, так и отрицательную – в случаях, если новая целостность внутренне неустойчива.
На основе теоретического анализа влияния переживания критических ситуаций на поведение и развитие личности можно сделать следующие выводы.
Переживание критических ситуаций имеет процессуально-деятельностную сторону и протекает на бессознательном и сознательном уровнях. Оно направленно на преобразование сложившихся обстоятельств и личности субъекта. На уровне поведения процесс переживания критических ситуаций свое «результативное выражение» находит в ситуационных и стилевых защитных автоматизмах, стратегиях совладающего поведения, трансформации личности, компенсаторном поведении и техниках жизни.
На бессознательном уровне происходит включение ситуационных защитных автоматизмов. На уровне сознания человек использует различные копинг-стратегии и техники жизни. В ходе этого происходит некоторое научение и на основе предыдущего опыта использования различных техник, направленных на преодоление ситуации, у человека формируются стилевые защитные автоматизмы, которые в критической ситуации включаются неосознанно (тем самым осуществляется переход на бессознательный уровень).
Результатом переживания - псевдопреодоления подростками критических ситуаций может выступать их отклоняющееся поведение, как форма компенсации и защиты. При этом девиантное поведение подростков будем рассматривать как бессознательно выработанный и используемый конкретным человеком неадекватный способ переживания критических ситуаций. «Защитно-компенсаторные» образования в виде отклонений в поведении, таким образом, не только выступают как следствия имевших место однажды в прошлом причин, но они также есть попытки некоторого нового синтеза жизни, - к чему, однако, надо прибавить неудавшиеся попытки, которые все же остаются попытками, не лишенными внутренней ценности и смысла. Это – зародыши, неудавшиеся в силу неблагоприятных условий внешней и внутренней природы. В этом случае «защита», выступая как псевдопреодоление, псевдоразрешение ситуации, сама становится источником новых переживаний подростка.
Большое влияние, как на качество переживания критической ситуации, так и на личность в целом оказывает её проекция (отражение) в психологическом времени личности подростка. Таким образом, следующим направлением теоретического анализа является рассмотрение переживания критической ситуации в психологическом времени личности.
