2018-02-14
213
Р А З М О Л В К А
Уже почти месяц Лена и Саша неразлучно вместе. Каждый день Саша приходил к Григорьевым ровно в шесть, отец даже однажды заметил: -”Ты, Санёк, как часы. Хоть время по тебе проверяй, уважаю! Часы на стенке пробили, и звонок в дверь, иногда наоборот, звонок и часы начинают бить, сколько раз уже замечал. Ты, наверно, за дверью специально стоишь?”
Саша в ответ скромно улыбался и разводил руками. Хозяева сразу же звали гостя ужинать, радушно потчевали всякими там вкусностями, старались угодить. Радушие и гостеприимство этой семьи были настолько естественны и просты, что даже не удивляли. После ужина влюблённые спешили то на занятия к Семёну Перелю в студию, то на концерт во Дворец Спорта, то просто побродить по улицам и потом заглянуть в кафе. Часто бывали в центре и в ”Ёлочке”, и в “Гроте”, а однажды заглянули в “Бегемот” попить пивка. Лена выпила целых две кружки, веселились до упаду. Всё это время их не покидало беззаботное ощущение праздника, а праздник “Золотая осень” вскоре наметился в школе, где училась Лена и работала её мама. Подружки были заранее предупреждены, что им предстоит познакомиться с “обалденным” парнем, Лениным избранником. Наступил долгожданный вечер, актовый зал школы был украшен воздушными шарами, гирляндами из листьев и ветками рябины. Ведущая вечера была Лена. Она с подругами старалась вовсю, проводила разные игры, конкурсы, весёлые викторины. Как особая роскошь того незабываемого времени, на сцене выступал школьный ансамбль. Начались танцы. В зале было яблоку некуда упасть. Лена как назло куда-то запропастилась, и Саша от скуки попросил у музыкантов гитару. Те недоверчиво отмахнулись от него, тогда он попросился за барабаны. Красный от усталости барабанщик уступил Саше место. Ансамбль заиграл, и музыканты с удивлением стали поглядывать друг на друга, мелодия получалась намного лучше с этим новым барабанщиком. Так было сыграно несколько песен. Ребята поняли, что перед ними коллега, и уже безо всяких уступили ему и гитару и микрофон. Саша с ходу, безо всяких репетиций, “сбацал” несколько популярных тогда песен и композиций. Танцующие в зале школьники громкими аплодисментами оценили приятный голос и музыкальность незнакомца. Лена стояла перед сценой в окружении обалдевших одноклассниц и просто млела от счастья. Те наперебой подталкивали её локтями, подмигивали и поднимали большой палец, дескать, “ништяк парнишка”. А одна даже обнаглела и попросила разрешения пригласить Сашу на белый танец. Но Сашу не отпускали от микрофона и просили ещё и ещё спеть что-нибудь. Тогда он сделал Лене такой подарок, что она еле удержалась от слёз. Саша подошёл к микрофону и сказал, что сейчас споёт песню “Васильковое платье”. Кстати сказать, Лена была одета в шёлковое платье небесно-голубого, василькового цвета, отлично сидевшее на её ладной фигурке и по цвету прекрасно гармонирующее с золотисто-русой косой ниже пояса и с пронзительно синими, васильковыми глазами. У всех в этом зале возникло такое ощущение, что Саша специально приготовил эту песню для сегодняшнего вечера. Ещё когда он сам учился в школе, в пятом классе, он случайно попал на репетицию школьного ансамбля. В то далёкое время почти в каждой школе был свой ансамбль. У совсем 
ещё сопливого пацана так отлично стало получаться играть на барабанах, что его сразу приняли в основной состав. Представляете, стоят жлобы старшеклассники и на барабанах маленький воробышек-пятиклассник. В седьмом классе Сашок уже собрал свою группу, и они начали играть на школьных концертах. А потом стали играть на вечерах отдыха, так тогда назывались танцульки в школе. Саша начал писать песни, потому как с репертуаром тогда была, ой какая напряжёнка. Песни в то время были в основном про любовь, но только к Родине, всеми любимой Партии и чудесному Правительству. К сожалению, под Людмилу Зыкину или Иосифа Кобзона шейк не поломаешь, надо было бы что-нибудь попроще. Пришлось выдумывать самим музыкантам. Песенки были в основном незатейливыми, простенькими по содержанию и не блистали сложностью мелодии, но зато в них пульсировала правда жизни, пробуждающаяся любовь, грусть первых неудач и огорчений.
Саша закончил петь и зал взорвался аплодисментами. Песня явно понравилась. Только непонятно было, кому больше хлопают, то ли, тому, кто пел, то ли той, что была в васильковом платье. Саша снова уселся за барабаны, и ансамбль выдал такой “рок”, что зал взорвался визгом и начал отчаянно гнуть и ломать “шейк”, даже некоторые учителя, физкультурники и не очень, начали выделывать ногами такие кренделя, что рисковали вывихнуть тазобедренные суставы. Музыканты старались вовсю, видно было, что ребята сыграны и могут, если надо, выдать “фонтан”, всё было слаженно и чётко. Саша поблагодарил ребят и спустился в зал. Его сразу же обступили, Лена отталкивала от вспотевшего парня любопытных и вытирала ему разгорячённое лицо своим кружевным платочком. Как назло, пошли одни медленные танцы и все “белые”. Девчонки, как с цепи сорвались, а отказывать даме не принято, куда было деваться бедному парню? Бедная, заплаканная Лена чуть дождалась, когда закончится это мучение, и её Сашка снова подойдёт к ней, встанет рядом. Наконец-то танец закончился, он идёт к ней. Лена быстрым движением приводит лицо и себя в порядок, мило улыбается:
- А я, грешным делом, подумала, что тебя украли.
- Да кому я нужен?
- Есть тут, некоторые...
- Лен, ну не мог же я отказать?
- Мне же отказал?
- Извини! Я не думал, что смогу тебя этим обидеть.
- А ты и не обидел вовсе, это я так, соскучилась просто. - Снова заиграли вальс, но тут уже Лена своего не упустила... Всё оставшееся до окончания «Осеннего бала» время её Саша принадлежал ей весь без остатка.
Вечер закончился, в гардеробе школы шум, гам. Вокруг Лены и её ставшего вмиг популярным кумиром толпа одноклассников и друзей. Вышли гулять на улицу, наперебой расспрашивали Сашу, тормошили, пытались привлечь его внимание. Лена крепко ухватилась ему под руку и шла счастливая, по уши влюблённая, гордая тем, что у неё такой замечательный парень. Саша удивил всех ещё одной своей способностью. Он ко всему прочему ещё был заправским хохмачом! Так смешно рассказывал анекдоты и разные смешные случаи, что идущая рядом с ним толпа буквально взрывалась от хохота. Дошли до дома, до подъезда, поднялись на лестничную клетку между этажами, и там почти до часу стоял непрекращающийся смех и хохот. Лена посмотрела на часы, ойкнула и стала прощаться с друзьями. Прощальным поцелуем она звонко чмокнула Сашу в щёку и умчалась домой. Остальные ребята пошли провожать нового друга до остановки. Троллейбусы и автобусы не ходили, трамвая ждать было бесполезно. Осталось только такси или попутка. Проспект, куда пришла толпа провожающих, был на удивление пуст и безлюден. Изредка по нему проезжали автомобили, но почему-то у водителей не было желания останавливаться. Наконец нашёлся герой, кому ночью было не страшно затормозить свою автомашину перед толпой подростков. Саша уселся, захлопнул дверь, помахал в окно своим провожатым. Ему в ответ замахали сразу двумя десятками рук. “Жигулёнок” умчался в ночь, увозя с собой парня, в сердце которого остались восторги и обожание смотревшей ему вслед толпы поклонников. Не было в этой большой толпе только длинного Витька и его троих “мушкетёров”. Они не пошли провожать Сашу с Леной по одной простой причине. Вы, уважаемый читатель наверно догадались.
С радостью и песнями пришли краснознамённые праздничные ноябрьские дни. У Григорьевых намечался официальный приём. Отец пригласил сослуживцев с жёнами, мать пригласила коллег с мужьями.
Саша был приглашён отдельно и специально. Тонко и ненавязчиво ему дали понять, что его будут знакомить с гостями, друзьями семьи, а значит, его присутствие должно быть желательным.
Стол был сервирован по высшему разряду, буквально ломился от разных деликатесов и напитков. Гости прибыли почти одновременно, раздевались, прихорашивались, здоровались, узнавали про всякие там дела-а, здоровье-е, короче, обычный в таких случаях обмен любезностями. Сели за стол и ровно в семь произнесли первый тост. Тост за славный праздник, день рождения страны, второй тост - за историю, за жертвы и многострадальный народ. Третий - за службу, четвёртый - за дружбу, шестой - без тоста, десятый - так просто.
Не забыли выпить и; за милых дам, за хозяина с хозяйкой, за красавицу дочь. Развеселившиеся гости захотели музыки и песен. Саше вручили, откуда ни возьмись появившуюся гитару, и попросили спеть. Мамины коллеги вспомнили “Осенний бал” и то, как он там замечательно пел. Некуда деваться, пришлось взять в руки гитару, гости подхватили, получилось довольно неплохо. Пели песни старые и новые, грустные и весёлые, получился довольно неплохой кружок любителей домашнего пения. Незаметно как-то захотели танцевать, сдвинули стол к стене, включили магнитофон, и тут началось такое веселье, что только держись. Саша с удовольствием для себя отметил, что эти, с виду солидные и немолодые люди веселятся как дети, что майоры и подполковники милиции, вполне нормальные и милые весельчаки. Женщины предложили сыграть в “бутылочку”, смеху было, до коликов в животе. Вечер пролетел на удивление быстро, гости расходились довольные, благодарили хозяина и хозяйку за угощение, прощаясь с Сашей, долго трясли ему руку и хвалили его голос. Женщины по секрету, на ушко, поздравляли Веру Викторовну с удачным выбором её дочери. Саша им очень понравился, симпатичный и весёлый. Дай Бог, чтобы у них было всё удачно, вот Леночка окончит школу и...
Гости разъехались, нужно убирать со стола, двигать мебель. Вдвоём с отцом поставили диван на прежнее место, перетаскали на кухню посуду. Саша остался на кухне помогать Лене мыть посуду. Та обрядила его в просторный мамин фартук, дала в руки ёршик и айда пошел. Гора посуды под сноровистыми руками постепенно уменьшалась. Саша мыл, а Лена вытирала. На кухне журчала вода, тихо позвякивали тарелки, в зале слышно было, как расставляют стулья. Всё в этом доме убиралось на строго отведённое место. “Орднунг юбер аллес”, порядок - превыше всего. Первой прервала молчание Лена.
- Ты сегодня был молодцом!
- Да? Я рад!
- Мать сегодня такая счастливая, давно её такой не видела.
- Отец меня чуть со смеху не уморил.
- У него бывает. Это он с виду тихий, а как заведётся, так и не остановишь. Сегодня так весело было, я давно уже так не смеялась.
- Ну, как тут у вас дела? - неожиданно, с хитрой улыбкой на лице, откуда ни возьмись на кухню вбежала Вера Викторовна, видимо решила пошутить, застукать влюблённых и напугать. Но ничего не вышло, всё было чинно, влюблённые благородно занимались мытьём посуды. - О-о-о! Молодцы, смотри-ка! Давай, давай Сашок, привыкай, пригодится! - она с удовольствием посмотрела на стопку тарелок, вымытых Сашей, широко улыбнулась и продолжила. - Заканчивайте с посудой и спать. Саша, я тебе на диване постелила.
- Я вообще-то домой собирался...- неуверенно сказал скромный донельзя гость - судомойка.
- Ночь уже, куда ты поедешь? Тебе через весь город тащиться, а транспорт уже не ходит, без пяти двенадцать ведь уже. Никаких! У нас переночуешь! Заканчивайте и спать... - Мать ушла к себе в комнату, дом затих.
Тихо журчала вода, посуда вымыта, вытерта и аккуратно поставлена на место в шкаф. Лена подтёрла пол, навела на кухне окончательный лоск и устало опустилась на табурет рядом с Сашей.
- Ты устал?
- Нет, а ты?
- У меня глаза сами собой закрываются, спать хочу.
- Так ложись...
- Я с тобой хочу!
- Ишь, размечталась!
Лена устало улыбнулась и положила голову на Сашино плечо.
- Сашк, я сегодня весь вечер наблюдала за своими, они с тебя глаз не сводили, а меня как будто нет. Прямо ревность открылась.
- Ну и неправда, тебе столько комплиментов за вечер наговорили, прямо как принцессе какой заморской. Только и слышно было, что про тебя, какая у вас дочка красивая подросла, круглая отличница, активистка, комсомолка...
- Спортсменка!
- Да! Вах! Какой девушка! - Саша сделал “кавказское” выражение лица и покрутил поднятым пальцем.
- А что, разве не так? - девушка кокетливо улыбнулась.
- Так, так! Разве я что-то имею против?
- Имеешь, я же вижу! - Лена снова приготовилась хулиганить, у неё загорелись глаза и пальцы сжались в кулачки.
- Кто-то только что собирался спать?
- Я расхотела, всё равно без тебя не усну!
- Ленка! - Саша погрозил пальцем.
- Ну, хоть поцелуй меня разочек? - девушка пересела к нему на колени, обняла и, подставив губы и закрыв глаза, стала терпеливо ждать поцелуя.
- Вы тут чего притихли? - неожиданно, громким шёпотом спросил вошедший на кухню в белой майке и семейных трусах в мелкий горошек ещё не старый красавец мужчина, глава и хозяин семьи, отец. Лена как ошпаренная вскочила, густо покраснела, часто-часто заморгав пушистыми ресницами.
- Папка! Ты чего это?
- Я извиняюсь за внешний вид, тут где-то баночка стояла с огурцами?
- Рассольчик? - догадался Саша.
- Немного перебрал! Ты, Санька, молодец!
Отец добрался, наконец, до банки, налил из неё в стакан, с жадностью выпил, крякнул, налил ещё. Второй стакан пил медленно, маленькими глоточками.
- У-ух! Хорошо-о! А вы чего не ложитесь? Сань, тебе мать на диване...
- Она уже сказала, пап, ты иди, ложись. Мы с Сашей ещё чуть-чуть посидим и тоже пойдём спать.
- А-а-а? Ну ладно, пойду! - Отец, чуть покачиваясь, ушёл к себе в комнату. Лена снова забралась к Саше на колени и уже не стала ждать, а сама приблизила к его губам свои губы и нежно-нежно, как дуновение ветерка, поцеловала. Потом уткнулась ему в лоб своим лбом и, сведя брови у переносицы, чуть слышно сказала:
- Я хочу вырасти поскорее и стать твоей женой.
- Оп-па-а!? Ну, ты молодец! Так расти давай скорей!
- Ещё хочу, чтобы ты всё время был рядом.
- Не получится. Мне нужно каждое утро на работу, а тебе в школу.
- А вечером, зато - вместе.
- Мы и так все вечера вместе.
- А ночь? Знаешь как мне без тебя плохо!?
- Раньше же как-то...
- Молчи про раньше! Не хочу!
- Приходится, куда деваться?
- Ты уходишь, и я начинаю за тебя бояться. Боюсь, сама даже не знаю чего. Кажется, что с тобой что-то случилось или ты вдруг встретил другую. Сидишь у неё дома, она у тебя вот так же на коленях, обнимает тебя, трогает, ласкает.
- Самый обычный бред ревности.
- Бред? Что такое бред?
- Когда невозможно управлять своими чувствами, это бред.
- Сашка, а откуда ты всё это знаешь, а? О чём тебя ни спроси, на всё у тебя есть ответ.
- Читаю много всякой умной литературы.
- Ой-ой-ой?! Подумаешь, задавака какой... У меня, бред ревности... А сам-то, никогда не ревновал?
- Каюсь! Было, и не раз!
- То-то мне! - Лена, не отрывая от Саши своей головы, встала и, приподняв подол, уселась к нему на колени, но уже лицом к лицу. - Са-ашк, скажи, ведь правда гадкая эта штука - ревность?
- Никто от нее не застрахован.
- Никто-никто?
- Наверно, есть какие-то случаи в виде исключения, но очень редкие.
- Откуда она рождается, эта ревность? Ну, вроде бы веришь человеку, почти как себе, но вдруг настаёт такое время, когда начинают лезть в голову всякие дурацкие фантазии и предположения. Вот и с тобой, например, знаю, что любишь, а всё равно каждый раз хочу, что бы ты мне всё это снова повторил. Каждый раз мне хочется услышать и успокоиться. Вот и сейчас хочу.
- Я... тебя...люблю! - он сказал ей эти три слова тихо-тихо, еле слышно, но она услышала и заулыбалась.
- Ещё!
- Люблю!
- И я люблю тебя! - она прижалась к его губам, жарко и со стоном поцеловала, потом откинула своё лицо назад, ногами обхватила его поясницу, прижалась к нему животиком, тряхнула косой, - Больше жизни тебя люблю! Прямо разорвала бы тебя и съела! Никому тебя не отдам! - и изо всех сил прижалась к нему.
- Кроме тебя, я никому и не нужен...
- Врёшь! Если ты меня так сильно в себя влюбил, значит, найдётся ещё какая-нибудь девушка, которая тебя сможет так же полюбить.
- Надо для комплекта, чтобы она тоже нравилась мне.
- Это разве невозможно? Вот возьмёт и понравится.
- От добра - добра не ищут.
- Значит, я лучше всех?
- В данный момент, да!
- А если не в данный момент?
- Будущее покажет.
- Значит, ты в своих словах сомневаешься, а значит, в себе сомневаешься, да? - Лена уморительно сморщила нос, прищурилась и ткнулась кончиком носа в нос Шуги.
- Человеку будущее неподвластно, отвечать можно только за прошлое и настоящее.
- Это ты просто осторожничаешь, боишься проговориться, я тебя раскусила. Ты мне всю дорогу врёшь и меня обманываешь, бедную и доверчивую-у-у!
- Нет, не обманываю, я привык отвечать за свои слова.
- Тогда повторяй за мной! Лучше тебя никого на свете нет!
- Лучше меня никого на свете нет!
- Не тебя, а меня!
- Не тебя, а меня!
Тут возникла небольшая пауза, Лена пристально, нос к носу смотрела на покрасневшего от натуги парня, тот из последних сил сдерживался, чтобы не расхохотаться. Он даже закрыл глаза и старался не смотреть на нахмурившуюся подругу. Потом оба не выдержали и сдавлено засмеялись. Они боялись разбудить спящих родителей, но смех рвался наружу и сотрясал их тела. Они сидели, обнявшись и, оба тряслись от смеха. Затыкали ладошками рты и задыхались от сдавленного хохота. Наконец приступ безумия закончился. Лена вытерла слёзы и спросила шёпотом:
- Ты это специально, да?
- Ты первая начала! - так же шёпотом ответил Саша.
- Ты считаешь меня глупой?
- Я же пошутил, хорошая моя! - он нежно погладил её по голове и пригладил непокорные завитушки на висках.
- Все вы так говорите!
- Я не все, зачем ты так? - Саша нахмурил брови и отвернулся.
- Вот я тебя и разыграла! А ты поверил? - Лена снова закрыла рот ладошкой и чуть слышно засмеялась, потом снова посмотрела на Сашу и строго спросила. - Вот ты оказывается какой, северный олень?
- Обзываешь, обижаешь!
- Ни капельки! Это я так играю с тобой, в шутку обижаю, в шутку обижаюсь, это всё понарошку..., не по-настоящему.
- А насчёт замужества?
- Какого?
- За меня?
- А вот и не скажу! Сам догадайся.
- Думаю, что нам ещё рано.
- Кто знает? Может быть уже в самый раз? - она прошептала ему эти слова на ухо. - Как мужчина и женщина, как партнёры, мы очень подходим друг другу. Я считаю так! А ты как думаешь? Я устраиваю тебя?
- Ленка, у меня от тебя голова кругом. Как ты умеешь это в себе сочетать? Ты можешь быть совсем малышкой, то вдруг становишься взрослой и рассудительной.
- Я же ещё ребёнок совсем, в школе учусь.
- А рассуждаешь, как взрослая.
- Рассуждать можно о чём угодно. Это всё внешнее. Часто люди говорят не для того, чтобы что-то сказать, а для того, чтобы утаить. Главное правило дипломатии...
- Соглашайся и делай по-своему.
- Хитро-о! Сам придумал?
- Нет, кто-то до меня ещё.
- Эта штучка не пройдёт!
- Почему?
- По кочану! И не возражай! Если женщина решила, даже не пытайся сделать что-то по-своему, всё равно будет так, как она захочет.
- Сама придумала? Или сказал кто-то из великих?
- Да! Из великих! Это сказала моя мама! А я ей всегда верю!
- Ты у меня умница и молодец!
- Почаще мне это говори, тогда может, и позволю тебе немножко порулить.
- Чем собираемся рулить?
- Не чем, а кем! Нами! Я про нашу будущую жизнь говорю!
- Поражаюсь тебе и благоговею!
- Не подлизывайся, коварный льстец, знаем мы вас, все вы подлые обманщики! Пошли спать?
- Было бы неплохо!
Саша встал, взял Лену на руки, поднёс к выключателю, пальчик девушки погасил на кухне свет. Осторожно ступая в темноте коридора, он донёс свою драгоценную ношу до двери и довольно долго не выпускал из рук. Темнота коридора окутала их разгорячённые любовным желанием тела. Учащённое дыхание, чуть слышные стоны, поцелуи... Наконец, тоненькое хрупкое тело девушки выскользнуло из объятий, приоткрылась дверь, последние прикосновения рук, губ, дверь закрыта. Парень глубоко вздохнул и отправился спать на диван. Разделся, аккуратно повесил одежду на стул, забрался под одеяло. Бегающие тени на потолке, стук часов напомнили ему ту, первую ночь. Она пришла и села на краешек дивана... Долго не мог заснуть, как магнитом тянуло в комнату к любимой, хотелось прикоснуться к её горячему телу... но приоткрытая дверь в комнату родителей отнимала всякую надежду. Незаметно для себя Саша заснул.
Шершавый язык собаки слизнул с лица остаток сна. Раннее утро, все ещё спят. Лохматый наглец стащил с гостя одеяло и требует к своей драгоценной персоне пристального внимания. Чтобы всё было понятно, пёс взял в зубы свёрнутый поводок и настойчиво стал тыкаться носом в руку Саши. Джек положил поводок у своих лап, вертел обрубком хвоста и повизгивал от нетерпения. Саша встал, протёр глаза, оделся, осторожно на цыпочках прошёл в ванную, умылся, причесался, обул ботинки, надел пальто, нацепил на рвущегося на улицу пса поводок и вышел в туманно-утренний холод. Маршрут прогулки выбирал Джек, всё было привычно, этим же маршрутом с псом гуляла Лена, теперь Джек вёл знакомить своего нового хозяина со своими двуногими и четвероногими друзьями. На небольшом пустыре была оборудована “собачья площадка”, там по утрам собирались поболтать и послушать сплетни владельцы и владелицы доберманов, ризеншнауцеров, догов, такс и болонок. Собаки были разных пород, крупным собакам было некогда, они лазали по ступенькам, прыгали через барьеры и разные снаряды, брали “апорт”, выполняли всяческие команды хозяев и хозяек. Желая познакомиться с Сашей поближе, к нему тянулись разнокалиберные собачьи носы. Джека здесь все знали, собаки подходили, вертели хвостами, дружелюбно обнюхивали интимные места. Хозяева так же дружелюбно поглядывали на незнакомого парня, многие даже улыбались ему. Пожилой мужчина в вельветовой шляпе поинтересовался здоровьем хозяев пса, поводок которого был в руках у Саши. Саша отвечал, что у Григорьевых всё нормально, все живы и здоровы. Чтобы не возникло никаких кривотолков, Саша соврал, назвавшись племянником Льва Михайловича, что приехал к дяде погостить. Все сразу согласились, что племянник удивительно походит на дядю, на что Саша внутри себя очень удивился. Незаметно пролетело сорок минут, солнышко почти уже показалось из-за горизонта, когда Джек с Сашей на поводке вернулись с прогулки. Позвонили, Лена открыла дверь и застыла на пороге, на её лице было написано такое удивление, что Саша невольно рассмеялся:
- К вам можно? Вот у меня тут пёсик, вам случайно не надо? Если берёте, много не попрошу, завтраком только накормите и можете забирать вместе с поводком.
- Собачка хорошая, берём, и Вы проходите, милости просим! - Лена закрыла за Сашей дверь и тайком, пока родители не видят, чмокнула его в губы. От неё густо пахло чем-то волнующе нежным и тёплым, так обычно пахнут женщины по утрам. Этот запах невозможно забыть, он будоражит мужское обоняние и рождает греховные мысли. Саша отстегнул поводок от ошейника собаки, снял пальто, разулся, Джек сидел на коврике и не трогался с места, поначалу Саша ничего не понял, но когда Лена принесла из ванной маленький тазик с водой, тут всё стало ясно. Лапы чистоплотной собаки были помыты, вытерты фланелевой пелёнкой, и пёс побежал на кухню завтракать. Саша вымыл руки и прошёл на кухню, пожелал Вере Викторовне доброго утра и сел за стол. Вошёл заспанный, слегка опухший хозяин. По его помятому виду было видно, что вчера он слегка перебрал. Поздоровавшись, он извинился за внешний вид, вспомнил, что ещё не умывался, вернулся в ванную, шумно, с характерным для всех мужчин уханьем и оханьем помылся холодной водой и розовый и бодрый присоединился к утренней трапезе. Разговор продолжила Вера Викторовна:
- А мы думаем с Леной, куда это вы с Джеком запропастились?
- Ваш пёс решил меня познакомить с окрестностями.
- Как? Он сам?
- Утром стащил с меня одеяло, притащил поводок, дескать, пошли, веди меня на прогулку. Пришлось уступить.
- Вот ведь бессовестный, а? Не стыдно? - Лена стала в шутку ругать ничего не понимающего пса. Тот склонил голову набок, внимательно выслушал хозяйку, потом опустил голову и виновато поплёлся на своё место в прихожей. Псу было невдомёк, за что его наругали, он ещё долго не мог успокоиться, лежал и что-то ворчал про себя.
- Лен, ну зачем ты его так? - встал на защиту пса Саша. - Мне и самому было интересно прогуляться. Когда ещё сможет выдаться такая возможность подружиться с псом? Побывали с ним на “собачьей площадке”.
- А как ты площадку-то нашёл? - спросила Лена. - Ты же никогда там не был?
- Меня Джек сам туда привёл.
- Значит, не ты его, а он тебя выгуливал? - отец широко улыбнулся. - Вот ведь, шельмец!
- Выходит что так.
- Ну и что там новенького на “площадке”? - спросила Лена.
- Интересовались здоровьем семьи Григорьевых, передавали массу приветов. Приняли за вашего племянника, говорили, что очень на дядю похож.
- А что? - Лев Михайлович потрогал себя за подбородок, присмотрелся к Саше, расплылся в улыбке. - Вполне может быть. Правда, племянников-то у меня и нет, одни племянницы. Но всё равно приятно.
- Давайте ешьте, а то остынет. - Мать, улыбаясь, смотрела на мужчин, на мужа и на парня, к которому в начале знакомства возникло подозрительное напряжение, которое постепенно улетучивалось. И через совсем короткое время уже совсем по-другому смотрели на него глаза, возникала тёплая струйка доверия к этому простому и неглупому парню. Всё у него было в меру. В меру молчалив. В меру разговорчив. Умеет выслушать, где нужно сказать - скажет. И не то, что первое попавшее в голову взбредёт, а взвесит и подумает. В общем, подходящий для дочки парень. А самое главное, любит она его, ой как крепко любит! Лишь бы у них всё было хорошо, дай им Бог счастья.
Позавтракали, поблагодарили хозяйку и отправились смотреть телевизор. Праздничное утро ожидалось интересным, показывали какой-то старый фильм, а все старые фильмы очень забавные и чуточку наивные. Первые десять минут смотрели молча, потом отец неожиданно спросил:
- Саша, а вот, скажи по правде, нравится тебе твоя работа?
- Да, как сказать? Не очень, хотя вполне меня устраивает.
- Ну, и чем она тебя устраивает?
- Зарплата хорошая, бригада у нас классная, можно сказать даже отличная. Работаем на свежем воздухе, высота, красота...
- Конфликты бывают?
- Да что вы? Конфликтов никаких. Бригадир у нас отличный, все его очень уважают. Бывший военный, в Германии служил, майор в отставке. Нет, бригада отличная...
- А как насчёт здоровья? Дождь, ветер...
- В дождь монтажникам запрещено работать, когда сильный ветер, тоже. Насчёт здоровья пока не жалуюсь, у меня разряд по дзюдо.
- Спортсмен значит?
- Немного есть, правда, давно уже не занимался, некогда всё.
- А как там у вас насчёт охраны труда?
- Спецовки выдают, страховочные ремни там..., каждые две недели инструктаж под роспись.
- А бывали случаи? Ну, там, всякие травмы...
- В нашей бригаде нет, а у соседей недавно парень молодой разбился...
- Ой! - вскрикнула Лена и прижала ладошку ко рту, её расширенные глаза выражали страх.
- Он сам постарался. Ему говорили: - Не ходи по эстакаде! - нет, ему, видите ли, лень слезть и пройти по земле.
- Эстакада высокая? - спросила испуганно Лена.
- Не очень, метров десять-двенадцать.
- Ничего себе, не очень! Ну и что с ним?
- Сломал ноги и что-то с позвоночником.
- Ой, Господи! - Девушка прижала ладони к лицу, в груди её похолодело, она представила на секунду, что её Сашка лежит на больничной койке в гипсе и в бинтах, бледный и беспомощный... Даже сердце забилось от страшных мыслей...
- В принципе, сейчас любая работа опасная. Везде можно голову свернуть, хоть на заводе, хоть в лесу, хоть где. Жизнь - постоянный риск. Только есть места, где он выше. Для мужчины постоянно рисковать - норма, без риска жить не интересно. - Попусту рисковать - себе дороже, - возразил Лев Михайлович.
- Зачем же, попусту? Нужно почаще всё просчитывать, взвешивать.
- Ой, только не надо! - Лена вставила своё веское слово, - Лезешь везде, сломя голову. Всё время так!
- Лен, ну не всё же время.
- Пап, вот этот, - разошлась не на шутку и ткнула пальцем в плечо. - Куда бы ни пошёл, обязательно влезет в какую-нибудь историю. Всё время с кем-нибудь, но подерётся...
- Дочь, он же парень, штаны носит, ему так положено. Сань, не слушай ты их, этих женщин. Моя уже двадцать два года меня грызёт. Бабы, они и есть бабы...
- Отец! - не выдержала сидящая рядом и вроде как бы не вступающая в разговор Вера Викторовна. - Ты чего это язык распускаешь, что это ещё за бабы? Не смей нас, женщин, бабами обзывать! Вот сейчас, по башке-то седой!..
- Во-во! А кто меня до седых волос довёл, а?
- Это ты меня, за что спрашивается, обвиняешь?
- Тебя! А кого же ещё? Пилишь меня каждый день, житья никакого!
- Люди добрые! Вы только посмотрите на него! Я же и виновата? Да, если бы не я...
- Что бы тогда?
- Пропал бы без меня, и всё!
- Да-а? - отец обнял жену за округлые плечи. – Пропал бы?
- Не приставай! – Вера Викторовна шутливо стряхнула руки мужа со своих плеч, схватила ладони мужа и с теплотой и любовью в голосе спросила, - Ты скажи лучше, сколько раз в тебя стреляли? Скажи человеку, а то и правда подумает, что из-за меня поседел.
- Ну, пять, так ведь я в милиции уже больше четверти века работаю, за такое время можно и больше.
- А вот у Мироненко ни одной царапины, а тоже двадцать пять прослужил.
- То Мироненко!
- А, что, Мироненко? Он, что, из другого теста сделан? Это всё твой дурацкий характер, вечно тебе больше всех надо, - мать наступала на отца изо всех сил, наезжала на героя невидимого фронта, как танк. Герой только виновато улыбался, пыхтел и опускал глаза.
- Я по-другому не умею, Верунь.
- Вот, сам не умеешь, а других учишь. Ты, Саша, его не слушай, осторожность в работе ещё никому никогда не помешала.
- Мать, ты хрен-то с редькой не путай. Осторожность одно, а трусость и бесшабашность - другое.
- Вот я и говорю, будь осторожным и не будь, как наш отец. Он у нас как на фронте побывал, вся спина в шрамах.
- Я же не виноват, что урки и бандюги не любят в лоб, а чаще норовят в спину пульнуть.
- Пульнуть! Ты скажи, сколько я слёз у твоей постели пролила, ведь последний раз еле-еле откачали, ещё бы два сантиметра, и всё!
- Так откачали же.
- Откачали..., а здоровье обратно уж не вернёшь. Печень уже пошаливает...
- Ничего, жена, прорвёмся! - и он крепко поцеловал супругу, та шутливо его оттолкнула и вытерла щёку.
- Чего ещё лезешь? Обмуслякал всю!
- Веруу-ня! - он снова пытался её обнять, та вскочила с дивана, резво увернулась от его рук и звонко рассмеялась.
- Лёвка! Бесстыдник, дети же смотрят! - Вера Викторовна раскраснелась, и лицо её вдруг помолодело. Саша заметил удивительное сходство матери и дочери. Так же и у Лены загораются глаза и похожая улыбка открывает белозубый рот. Удивительное сходство было у этих женщин.
- Ну ладно скакать-то, не маленькая ведь уже! - муж притворно хмурил брови и хлопал рукой по дивану рядом с собой. - Садись!
- А ты не приставай! - Жена уселась на самый краешек и недоверчиво улыбалась.
Отец несколько раз шутливо припугнул жену, та показала мужу язык. Лев Михайлович ещё немного позаигрывал с супругой, потом неожиданно продолжил начатый разговор с Сашей.
- Я чего тебя, Санёк, про работу-то спросил? У мужчины должна быть работа, на которую он ходил бы с удовольствием. Без такой работы и жизнь становится пустой, и мужик уже не мужик, а так себе, субъект.
- А семья? Разве без семьи можно нормально прожить? - спросила Вера Викторовна.
- Скучно, но можно!
- Старый, а хуже малого, прям бы не слушала! Да вы без нас, женщин, пропадёте!
- Ты, Санёк, мотай на ус, они и сами иногда не знают, чего хотят. Есть поговорка; - Хочешь сделать правильно, спроси у жены и сделай всё наоборот.
- Типун тебе на язык! Чего городишь-то? - жена подтолкнула мужа в бок.
- Мать, это не я горожу, это народная мудрость.
- Чего же ты всю жизнь по-своему не делаешь, а со мной советуешься? Фигня эта твоя народная мудрость.
- Ну, вот видишь, сынок, взяла меня в оборот и не пискнешь.
- Пап, ты лучше с мамой не спорь, народная мудрость - это наша мама.
- А я и не спорю, я знаю, что спорить бесполезно. Да я на глупой и не женился бы.
- А я вот промахнулась... - сказала мама и засмеялась.
Как-то незаметно за разговором пролетело время, настало время готовить обед. Женщины ушли на кухню, а мужчины сели сразиться в шахматы. Саша всё никак не мог выиграть, всё время получалось либо ничья, либо его королю мат. Позвали за стол, пообедали, гость стал собираться уходить. Отец крепко пожал руку и сказал то, о чём хотел сказать, но весь день как-то не получалось:
- Тебе, Сашок, скажу одно! Нравишься ты нам с матерью. Если всё у вас с дочкой будет хорошо, то мы не против. Но если задумал что плохое, знай, дочь в обиду не дадим! Это я тебе по-мужски и прямо в глаза!
- Лев Михайлович! - Саша слегка побледнел от волнения, но собрался с духом и продолжил. - Я думаю, у вас с Верой Викторовной не будет повода так думать обо мне и сомневаться в моей порядочности.
- Ха! - глаза отца расширились от удивления. - А ты, фрукт! И ведь как отбрил? - Широкая улыбка расплылась по лицу, левой рукой отец слегка хлопнул Сашу по плечу. - Люблю ершистых!!!
- Он такой! За словом в карман не полезет! - подтвердила стоящая рядом Лена, обняла его и положила голову на плечо любимого.
- А кто это позавчера в подъезде ха-ха-ха, ха-ха-ха? Всю ночь спать не давали. Это не вы, случаем?
- Кто же ещё, мы конечно. Только Сашка тихонько рассказывал.
- Я Сашу-то как раз и не слышал, а вот смеялись, как лошади, гы-гы-гы, ха-ха-ха, ржали на весь подъезд!
- Я в этот вечер живот со смеха себе чуть не надорвала.
- Это вы о чём тут? - присоединилась к разговору мама.
- Да это мы про “Осенний бал” говорим, - пояснила дочь.
- А, бесподобно было! Весело, музыку очень хорошую играли, Саша пел. Песня его мне очень понравилась, эта, про платье васильковое... Прелесть!
- Мать, я вот ругаюсь, говорю, всю ночь в подъезде шумели, людям спать не давали. Это оказывается, вот этот фрукт виноват...
- Правда, что ли? - мать удивлённо посмотрела на Сашу.
- Мам, да не слушай ты его, пап, не можешь, что ли без своих милицейских штучек? И не фрукт он, - Лена обиженно надула губы - Саша его зовут!
- О-о! Как она его защищает? Слышь, мать? Защищает! Ладно, ладно дочь, не буду больше. Санька вон и то понял, что я шучу...
Весь этот шутливый разговор был пропитан теплом и слегка шутливой назидательностью. В семье Григорьевых царило взаимопонимание и горячая любовь. Сашу тянуло к этому седовласому мужчине, как будто он вдруг стал близким родственником. В его облике Саша действительно стал находить черты какого-то неуловимого сходства. Конечно, это было простым совпадением, но совпадением приятным.
Саша попрощался, вышел из подъезда, поднял глаза на окна любимой. Семья Григорьевых стояла у окна, и все махали ему рукой. Улыбнувшись и помахав им в ответ рукой в кожаной перчатке, парень быстрым шагом направился к остановке. Он ещё не знал, что через три дня его жизнь перевернётся снова с головы на ноги...
В тот злопамятный вечер у нашего героя было прекрасное настроение. Он договорился по телефону с Леной сходить в кино. Как раз в это время показывали замечательный фильм “Романс о влюблённых”, в кармане куртки лежали два билета, Саша отстоял в очереди почти полтора часа, с превеликим трудом, с толкотнёй и боем отвоевал их у безумной очереди. Теперь, когда до начала сеанса было совсем немного времени, он торопился, спешил к своей любимой, к своей роднульке, чтобы обрадовать её. Широко шагая по промёрзшему асфальту, он смотрел себе под ноги и предвкушал радость встречи, боялся только одного, не опоздать бы на фильм... Вдруг его глаза посмотрели впереди себя, сердце оборвалось и бухнулось вниз. Навстречу ему шла Лена, но не одна, а под руку с каким-то незнакомым парнем в чёрном матросском бушлате, широченных клешах, бескозырке и белоснежном шёлковом шарфе на могучей шее. Красные уши парня говорили о том, что головной убор несколько не по сезону, но разве моряк променяет когда свою бескозырку на какую-то сухопутную шапку? Морячок загребал своими широченными клешами с каким-то особенным, присущим только морякам, шиком. Роста парень был довольно высокого, выше Шуги почти на голову. Обветренное, мужественное лицо с твёрдым, чуть выступающим подбородком, над слегка припухлыми губами небольшие, пшеничного цвета усы. Парочка не спеша шла навстречу, о чём-то весело беседуя. Лена крепко держала парня под руку и изредка прижимала к его плечу свою, всю в золотистых кудряшках, голову. Саша остановился у них на дороге и стал наблюдать. Идущие ему навстречу не обращали на него никакого внимания, как будто его здесь вообще не было. Но особенно разозлило то, что девчонка взглянула Шуге в глаза и засмеялась звонким смехом, идущий рядом парень тоже заулыбался, потом они посмотрели друг на друга и засмеялись ещё громче, девчонка даже чуть присела от смеха и повисла у парня на руке.
Кровь бросилась Шуге в голову, он скрипнул зубами от невыразимой ярости, ему показалось, что они смеются над ним, земля уходила из-под ног, обида чёрным облаком заволокла глаза. Кто он был сейчас? Несчастный, отвергнутый Н И К Т О. Он потерял всё; любовь, любимую, своё радужное будущее, веру в людей и их порядочность... А кто он? Этот пижон в матросской форме, почему он идёт под руку с самым дорогим человеком на земле? Она доверчиво держит его под руку, что-то рассказывает ему, улыбается, ей с ним хорошо. Видимо, у них был давний роман, он ушёл служить на флот, а это, как никак, три года, а она его обещала ждать. Но не рассчитала свои силы, устала писать, устала вспоминать, просто устала ждать, а тут под руку подвернулся навязчивый поклонник, не смогла устоять. Почему бы со скуки не погулять? Женская тоска - плохая попутчица. Вот и объяснение, почему Шуга стал предметом развлечения. А ведь как натурально она играла, какие слова говорила, с ума можно сойти. Синими глазами смотрела к нему в душу, замуж хотела выйти..? Все бабы, Б....! Оставалось только одно, М С Т И Т Ь, мстить за обман, за растоптанную и поруганную любовь, за убитое будущее и сладкое прошлое. Шуга громко приказал:
- Стоять! - кулаки сжаты, в глазах молнии, весь, как сжатая пружина, он был сейчас похож на гранату с выдернутой чекой. Парочка остановилась в полнейшем недоумении. Морячок внимательно осмотрел с ног до головы вставшего у них на пути, грозно набычившегося незнакомца. Затем внимательно поглядел на девчонку, та в глубоком удивлении подняла брови и картинно развела руками. Дескать, кто, что, не понимаю? Этим жестом было всё сказано. Мало того, её глаза посмотрели в глаза Шуги, готового взорваться от жгучей ненависти. И в этих васильковых глазах, о ужас, он не увидел ни капли растерянности. В них не было ни волнения, ни страха. Лена смотрела на него, чуть наклонив голову набок, как будто перед ней бревно, и она видит его впервые.
- А вот это, дорогая Елена Львовна, ты сделала зря! - подумал еле сдерживающий себя Шуга. Лена как будто прочитала его мысли и чуть заметно улыбнулась. Вот это едва заметное движение губ и вывело парня из себя, он потерял разум, его заколотила мелкая дрожь, пальцы побелели от напряжения. Весь мир сузился до размеров её зрачков, граната через секунду взорвётся...
- А вот смеяться надо мной не надо! - сказал Шуга и впервые почувствовал себя неловко в ситуации, когда от тебя требуется проявить свои бойцовские качества. Присутствие Лены выбивало у него землю из-под ног, его неугасимая любовь к ней, милой и единственной, делала его слепым и бессильным. Как воевать против того, что тебе дорого и свято, как пронзить ударом то, что ещё совсем недавно было частью тебя? Убежать, чтобы не видеть больше эту милую улыбку, небесной синевы глаза? Нет! Он должен был отстоять свою честь и то чувство, что осталось в нём.
- Это кто такой? - спросил парень низким басом у прижавшейся к нему спутницы.
- Не знаю, первый раз вижу. - Лена пожала плечами и ещё сильнее прижалась к морячку.
- Ты, зелень, уйди, ага? - грозно предупредил морячок, - А то ведь зашибу ненароком!
- Зелень, говоришь? Это ещё надо посмотреть, у кого из нас сопля длиннее. - Граната внутри Шуги взорвалась - А-а-ах! - прямой в челюсть! Саша выходил на открытый бой, громко лязгнули зубы, бескозырка слетела с коротко стриженой головы и, помахав чёрными лентами, упала на асфальт.
- Ох-х, ё-о-о! - вскрикнул морячок и, помахав руками, чуть было не упал, но видимо шторма закалили его вестибулярный аппарат, и он широко расставив ноги, устоял. Лет ему было примерно двадцать два, широченные плечи, длинные нехилые ручищи с огромными кулаками, противник выглядел довольно внушительно. Мало того, он пригнулся и принял оборонительную стойку, по тому, как он это сделал, Шуга сделал простой вывод, перед ним опытный боксёр. Час от часу не легче! Главное, выдержать первые удары, а там в ближний бой... Противники стали кружить, примеряться. Обомлевшая от неожиданности девчонка застыла на вздохе, и только её расширенные от ужаса глаза и приоткрытый рот могли о чём-то сказать. Пока смотрел на неё, пропустил атаку, удар!!! Мохнатая барсучья шапка Шуги слетела на асфальт. Ого-о! Вот это ударчик! Лена взвизгнула со страха и в одном прыжке оказалась между сцепившимися парнями, она растопырила руки и закричала Шуге прямо в лицо:
- Сашка! Прекрати! Что ты делаешь?
- Мы, кажется, с Вами не знакомы. - с лёгкой ухмылкой сказал он и вытер кровь из разбитой губы. - Отойдите в сторонку, пожалуйста, Вы нам мешаете. - Он снова обретал ту боевую эйфорию, когда время спрессовывалось и в теле возникала лёгкая, пружинистая текучесть. В этом удивительном состоянии он мог сразиться с кем угодно, будь даже перед ним чемпион мира. Его глаза нашли глаза врага и уже никто и ничто не смогли остановить его сейчас, упругого и взрывающегося, неуловимого и точного, человека вдруг превратившегося в машину разрушения. Лена снова оказалась между ними, размахнулась и со всего размаха залепила ему звонкую пощёчину! Бац! Искры из глаз! Состояние лёгкости и просветления тут же улетучилось. Шуга стоял в непонятном оцепенении и потирал запылавшую от пощёчины левую щёку. Возникла немая сцена. Она стояла перед ним, и её бездонные, васильковые глаза пылали яростью. Он резко повернулся и пошёл, почти побежал в сторону трамвайной остановки. Лена подняла его лохматую шапку с промёрзшего асфальта и рванулась за ним:
- Дурак бешеный! Вернись сейчас же! Вернись! Кому сказала? Так и не догнав рванувшегося бежать прочь, так ни разу не обернувшегося гордеца, она остановилась и горько, навзрыд заплакала, прижимая к лицу его мохнатую шапку, вдыхая его запах и горько сожалея о происшедшем. Морячок подошёл к ней, поправил на голове бескозырку и, нежно обняв за плечи, что-то чуть слышно сказал. Лена подняла на него полные слёз глаза, покачала головой и уткнулась ему в широкую грудь. Её буквально затрясло от рыданий.
Шуга покидал поле битвы разъярённый и проклинающий весь белый свет. Он бежал и заклинал себя позабыть эти милые синие глаза, звонкий смех, он пытался забыть, как тихо умирал от нежности её горячих губ, её прохладных пальчиков в его шевелюре. Холодный пронизывающий ветер трепал его длинные лохмы волос, он широким быстрым шагом подошёл к остановке. Пальцы прикоснулись к опухшей губе, из ранки текла кровь. Достал носовой платок, вытер кровь, поднял руку и остановил проезжающее мимо такси. Уселся в машину, захлопнул дверь, отгородившую его от любви и счастья, и уехал в вечернюю темноту, навстречу горькому разгулу и безысходной тоске.
Лена пыталась объяснить своему старшему брату Володе, а это он, буквально два часа тому назад пришёл на дембель с Тихоокеанского Флота, кто тот ненормальный парень, набросившийся на него с кулаками. Всё получилось как нельзя глупо. Она хотела разыграть Сашку и никак не ожидала, что тот налетит сразу, как ревнивый петух. Тут Володя всё понял, вытер заплаканные глаза своей глупой сестрёнке и, взяв её за руку, быстрым шагом потащил её в сторону трамвайной остановки, куда убежал Саша. Они не успели буквально на несколько мгновений. Видно было, как Саша садится в такси. Лена отчаянно закричала, надеясь, что он сможет услышать её и остановиться, она побежала изо всех сил и стала махать руками, но...
Нет! Уехал и даже не оглянулся. Красные огоньки такси острым лезвием отделили прошлое и настоящее, оставив в давности и забытьи счастливую жизнь, наполненную смыслом и радостью. Сердце девушки оборвалось и упало в холодную ледяную пропасть. Она не видела смысла в жизни без этого парня. Держала в руках его лохматую шапку, принюхивалась к его запаху, оставшемуся внутри неё, и понимала, что найти без адреса человека в огромном, миллионном городе просто не имеет смысла. Весь парадокс был в том, что Саша ни разу не показал ей, где он живёт, она ни разу не была у него дома. Он каждый вечер приезжал к ней, и вроде как бы в его адресе не было нужды. Совершенно растерявшаяся от горя, Лена взяла брата под руку и они медленно пошли домой. По дороге Лена подробно рассказывала Володе о Сашке, какой он славный и хороший. Брат языком трогал ранку изнутри на щеке, которую ему поставил этот “хороший”. Дома родители внимательно выслушали рассказ детей о нелепом “знакомстве” Володи с Сашей и посоветовали потерпеть. Успокоится и обязательно придёт. Нужно только чуть-чуть подождать...
Саша приехал домой, поужинал и лёг спать. Сестра только спросила, почему он без шапки. Шуга буркнул в ответ, что потерял. Всю ночь он не спал, ворочался, вздыхал и думал, думал, несколько раз вставал и выходил на площадку покурить. Всё не укладывалось в голове, почему Лена скрыла от него свои отношения с этим моряком? Почему честно не призналась, что давно уже любит другого и ждёт его? Он бы смог её понять и простить. В ту свинцовую, холодную осеннюю ночь он наверно смог бы простить ей всё, потому что любил, а любовь проста и великодушна. Он десятки раз прокручивал в своём мозгу моменты схватки, но каждый раз понимал со всей ясностью, что проиграл бы, обязательно проиграл этому сильному и уверенному в себе мужчине, тем более, что ОНА была на его стороне, на стороне высокого и плечистого. Может быть, так даже лучше. Не нужно им мешать, она достойна этого парня и, конечно, будет с ним счастлива, дай-то Бог...
