2018-02-14
251
Ж А Ж Д А
Прошло несколько дней с того памятного для всех утра, когда двое Сашек и Зуфар пробудились ото сна в гостях у очаровательных Люды, Юли и Лили, жриц богини танца Терпсихоры. Наступил вечер и ожидалось очередное свидание с представительницами славной когорты театральной богемы. Предварительно обговорив час и место встречи, наша неразлучная троица начала обдумывать очередной военный план приступа и штурма совершенно неприступных крепостей под именами Люда, Юля и Лиля. Сашка Коротченко, в очередной раз используя свои особенные качества влезать без мыла в любые дыры и отверстия, каким-то совершенно непостижимым образом достал шесть билетов в Дворец спорта на выступление ужасно популярного ансамбля из дружественной Чехословакии. Организм молодых мужчин уже успел соскучиться по предметам сексуальных притязаний и поэтому сладко ныл в области груди и пониже, нагло требуя быстрейшего включения в процесс охмурения и ухаживания. Я бы не сказал, что наша троица имела в своей поведенческой сущности хотя бы что-нибудь напоминающее маниакальность и половую распущенность, наоборот, у них было всё как у всех нормальных людей, ну разве только слегка, на несколько процентов повыше чем у всех, расторможенность в плане сообразительности и значительно повышенный уровень либидо. Подруги в этот вечер были свободны от спектаклей и репетиций. После обеда они носились по общежитию в поисках чего бы надеть. Нет, не подумайте, пожалуйста, что у них не было подходящей для этого случая одежды, просто они были артистками балета, а как известно, всякая профессия откладывает свой отпечаток на характер людей данного вида. Что поделаешь, издержки профессии, им вдруг захотелось одеть на этот раз на свои божественные фигуры что-то сверхэкстравагантное, подобающее данному случаю. Наконец они нашли, что хотели, навели на пальцы лоск, на лица макияж и отправились на свидание.
Трое неописуемо элегантных кавалеров ждали их на ступеньках Дворца, у стеклянных дверей. Как только заметили подруг, сбежали навстречу им по ступеням и вежливо поздоровались. Девушки были ослепительны! Обалдевшие парни встали в пень и растерялись. Первыми сообразили блистающие красотой девушки, они шагнули к парням, взяли под руки каждая своего и пошли по ступенькам к дверям. Вместе с основной массой зрителей прошли через контроль и оказались в фойе дворца. Немного прогулявшись, наши три влюблённые пары направились в зал смотреть волнующее эстрадное действо. Нашли свои места, сели. Высоченный, метра под четыре, подиум закрывал занавес тёмно-ультрамаринового цвета. Зрители шумно рассаживались, многие прошли в зал в верхней одежде. Многие держали в руках тающее мороженое, чтобы не обкапать одежду, его шумно слизывали, в зале стоял неимоверный шум. Детишки с визгом носились друг за другом, хлопали сиденьями, а их не совсем воспитанные родители позволяли эти вольности своим диким чадам по причине вдруг обуявшего всех дремучего провинциализма. Такого никогда не увидишь в помпезно украшенном позолотой зале театра оперы и балета, туда зайти без галстука и без торчащего из нагрудного кармана белоснежного краешка батистового платка значит опоганить святилище высокого искусства. Зал Дворца спорта был прост и демократичен, публика была под стать ему. По гортанному голосу и чрезмерному “оканью” было не трудно выделить среди зрителей представителей славного племени сельскохозяйственных тружеников. Видимо, билеты распространялись среди примыкающих к городу сельских районов. Администрация, профсоюзные комитеты и руководители хозяйств сочли важным и необходимым приобщить эту прикипевшую мозолистыми руками к земле публику к изыскам современной эстрадной музыки. Постепенно публика успокоилась, дети набегались и уселись на колени к родителям. Занавес колыхнулся, и в луч прожектора шагнул развязный конферансье с микрофоном в руках. Несколько весёлых ничего не значащих фраз, занавес распахнулся, сцена засверкала огнями, разноцветием блеска и ударила в публику мощным звуком из двух высоченных пирамид составленных друг на дружку колонок. Слабонервные дети заплакали от страха и уцепились цепкими ручонками за мамкину или папкину шею. Действо ошарашило зрителей скрежетом гитар, клаксонным каскадом меди и бумкающе-звянькающими звуками ударника. Пели музыканты довольно слаженно, правда, на непонятном языке, но очень!!! Вдруг посреди концерта знакомая до боли мелодия и искажённые акцентом слова про подмосковные вечера, про речку, которая движется и не движется... Смотри-ка, и по-русски умеют? Молодцы! Потом стали петь попури из самых хитовых западных вещей. Концерт закончился, публика рванулась к ожидавшим их автобусам, надо успеть добраться до родного села, чуть свет вставать, доить корову и кормить скотину...
Наши друзья не спеша оделись в гардеробе, разобрались по парам и пошли гулять по ночному городу. Подустав и прилично продрогнув зашли в тамбур общежития. Время было уже ближе к полуночи, бабка-вахтёрша сегодня была злая, видно, со стариком поцапалась, поэтому посторонних не пускала. Люда в темноте прижалась к Саше и привстав на цыпочки тихо шепнула ему на ухо:
- Мне нужно с тобой по секрету поговорить.
- Что случилось?
- Боюсь сглазить, но скоро у меня ожидается крупная перемена в жизни.
- Замуж выходишь?
- Дурак! За кого? Никто ещё не берёт! - Люда беззвучно засмеялась. - Нет, я наверно получу квартиру!
- Опа! А девчонки знают?
- Ещё нет, я тебе первому сказала. Ты только не говори, ладно? Пусть будет для всех сюрприз!
- О чём это вы там так подозрительно шепчетесь? - спросила любопытная Юля.
- Да так, о своём!
- О женском! - добавил Шуга.
- А-а? Тогда понятно! Не забудьте пригласить. - подколол находчивый и ужасно остроумный Коротченко.
- Вот без вас мы никак не обойдёмся. Пригласим обязательно. - Люда улыбнулась и доверчиво прижалась к своему Шуге. - Вот только со всеми формальностями уладим и ты-дым-тым-тым!
- Вы это серьёзно? - Зуфар тупел прямо на глазах. - Когда это вы успели? Молодцы! - схватил руку Шуги и стал трясти.
- Зингер, проснись! - Саша кое-как вырвал из лапы друга свою ладонь. - Шутка это, ты чего?
- А может и не шутка...- Люда заинтригованно улыбнулась. - Кто его знает?
- Вы, ребята, что-то темните? Это что ещё за дела? Ну-ка, выкладывайте всё начистоту! - в разговор на лихом коне ворвалась резкая и прямая Лиля. - Быстро! Я кому сказала?
- Лилька, тихо, не кричи! Это пока наша с Сашей тайна. Потерпите немного. Как всё будет точно известно, тогда и узнаете.
- Санёк, что за дела? Ты хоть скажи, ё-кл-мн! - к Лиле присоединился Коротченко.
- Чего налетели? Я ещё сам не знаю ничего!
- Ладно, не гунди, колись давай! - Зингер положил свою лапищу на спину Шуги. - А-то я тебя побью!
- Люд, ну скажи ты ему... Отстань! Она ещё не успела мне ничего сказать! Не знаю я ничего! Зингер, убери свои грабли! - Шуга выскользнул из объятий друга и вырвался на улицу. - Иди сюда, я тебе только одному скажу. - Зуфар подошёл и с серьёзным видом приготовился слушать. Шуга поманил его пальцем, тот наклонил голову и подставил ухо. - А-а-а! - заорал ему прямо в подставленную ушную раковину хулиганистый проказник.
- Бля! Ты чего? Оглушил нафиг. - Зуфар затряс головой и стал пальцем ковырять в ушном отверстии.
- А чего ты как дурак лезешь, скажи да скажи. Я же тебе русским языком говорю, не знаю я ничего.
- Не знает он, ладно, присунешься когда-нибудь.
- Ты чего, не веришь что ли?
- Да, ну вас всех, заколебали! - Зингер и правда обиделся.
- Зуфарчик, он и правда не знает. - сказала подошедшая к парням Люда. - Я ещё не успела ему сказать.
- Людка, брось эти свои штучки! - с ноткой обиды в голосе сказала Юля.
- Перестань нас интриговать! - подхватила Лиля.
- Замахнулась, так бей!
- Ну ладно, скажу! - Люда обняла подружек, поцеловала их куда-то в висок. - Мне квартиру обещали, завтра на профкоме будут решать.
- Людка!
- Да ты чего? Правда что ли?
- А-а-а!
Девчонки бросились обнимать и тискать счастливую подругу. Визги, писки, возня.
- Ну, Людка, теперь ты завидная невеста. Есть куда теперь мужа жить привести, где свадьбу справить. - Жених есть, дело за малым! - Лилю просто распирало от радости за подругу.
- Девчонки, да вы чего? Какая свадьба? - Люда даже покраснела от смущения. - Сашка, ну а ты-то чего молчишь
- Стою вот, слушаю. Не знаю, то ли радоваться, то ли чего..
- Радуйся конечно! - Коротченко хлопнул его по плечу.
- Поспешишь, говорят, людей насмешишь. Надо ещё узнать друг дружку, куда нам торопиться? Квартира от нас не убежит!
- Вот ты, Шуга, всегда так, тебе почему-то самое лучшее достаётся. И девчонка у тебя, просто красавица и...
- Погоди! - перебила Зингера Лиля. - Хочешь сказать, что я хуже? Смотрите-ка на него? Изменять вздумал? - Лиля кокетливо посмотрела на гиганта в шубе. - Я хоть и не ревнивая, но смотри!
- Лилечка, да ты что? Какая измена? Я просто за друга радуюсь.
- То-то же! - девушка взяла гиганта под руку и победно улыбнулась.
- Завтра значит будем квартирку обмывать? Опять пьянка!
- Зуфар! - Шуга погрозил пальцем. - Ты смотри с этими пьянками, премии можешь лишиться, Концевой уже грозился, а у него сам знаешь, не заржавеет.
- Ну и хрен с ним! Подумаешь, премия... - Зингер выпятил грудь.
- Ты тут хренами-то не разбрасывайся, бригада на тебя ворчит. За три года это первый прогул без уважительной причины.
- Ну, ещё ты мне тут нотацию прочитай, чего девчонки про меня подумают?
- А пускай думают, что ты лоботряс и прогульщик.
- Шуга!
- Чего Шуга? Ну чего? Скажи, чего молчишь?
- Ладно, закроем эту тему, лучше поговорим о приятном. Люд, ты новоселье завтра будешь справлять или как?
- Завтра будем обмывать ключи, вы как? Придёте?
- Придём конечно, только куда? Адреса то мы не знаем.
- Стоп! - Коротченко хлопнул себя по лбу. - А может лучше столик заказать в ресторане? А? В “Востоке” такой лагман подают, пальчики оближешь.
- Ну, если у вас есть лишние деньги, то мы согласны. - Юля от восторга даже чуть присела. - Ой, девочки, я так давно в ресторане не была!
- У нас всегда деньги есть, да? - Коротченко посмотрел на друзей. - За этим дело не встанет! Заходим за вами в семь? Или в восемь? Как вам удобнее?
- У нас до четырёх репетиция. А во сколько ресторан закрывается?
- По моему, до половины второго, время будет и потанцевать и повеселиться.
- А ведь это идея, девчонки! Только мне как-то неудобно, торжество у меня, а платят мальчишки...
- А мы потом, это, хм-м-м! - Зингер попытался неудачно пошутить про то, что мы, дескать, сможем рассчитывать на ответные поблажки в интимном плане, долг, дескать, платежом красен. Но Шуга перехватил инициативу и заткнул фонтан плоского юмора. - Я тебе рыло начищу, понял? - поднёс к усам Зуфара кулак и дал ему понюхать, от кулака Шуги пахло раскалённым железом, так пахнут кувалды. Зингер поморщился и начал оправдываться.
- Люд, мы же все трое работаем, денег - куры не клюют. Скинемся, какие дела, не волнуйся...
- Тогда значит вопрос решён. Заходите за нами?...
- Подожди, Люд, зачем за нами заходить? Такси вызовем и подъедем. - Юлькины куриные мозги иногда удивляли, вдруг ни с того ни с сего начинали работать без сбоев, в этот момент в них промелькнул проблеск чего-то эдакого, логичного и верного. - Во сколько договариваемся?
- В половине восьмого. - ответил Шуга.
- Ну, тогда значит, как договорились? До свидания!
- До свидания!
- Разрешите откланяться. - Лиля решила соригинальничать и сделала глубокий реверанс.
- Разрешите поцеловать Вашу ручку? - Коротченко моментально среагировал и подскочил к даме. Он был галантен и обольстителен буквально сверх меры. Юля захлопала удивлёнными глазами и вроде бы тоже попыталась выкинуть что-то в этом роде, но Лиля быстрее, чем замешкавшаяся Юля, протянула галантному парню свою руку в перчатке для поцелуя, тот взял её буквально за кончики пальцев, приблизил губы, отогнул другой рукой уголок перчатки и поцеловал в открывшийся маленький уголок шелковистой кожи.
- Ох, вы меня смущаете! - Лиля в этот момент олицетворяла женское жеманство и соблазнительность.
- Э-э! Не приставай к чужим девушкам! - Зуфар нагло оттолкнул друга и заграбастав своими огромными лапищами хрупкое тельце Лили неожиданно для всех звонко поцеловал её в щёку.
- Зуфар, ты чего это себе позволяешь? А? - Лиля обиженно оттолкнула от себя возбуждённую донельзя гору, гора остолбенела.
- Лиля, прости! Я не хотел...
- Не хотел он, стоял, стоял и вдруг кинулся. Чуть не раздавил, медведь!
- Я же тебе говорил тогда, помнишь мой день рождения? Так и получилось! - подколол другу ехидный Шуга. - Не умеешь ты обращаться с хрупкими предметами. Хорошо ещё рёбра не переломал.
- Да, кстати, как твоё ребро? Ты на больничном? - поинтересовалась Людмила.
- Там не полный перелом, а только трещина. Рентген показал, что не смертельно, буду жить!
- Люд, ты за Шугу не боись, на нём, как на собаке всё через минуту заживает. Шуга у нас битый-перебитый. Ребро его, фигня! У него один раз в драке два пальца вывихнули, так он их другой рукой взял, подёргал, пальцы на место встали, он дальше давай молотить, как ни в чём ни бывало. Потом смотрим, а у него рука вся надулась как подушка, синяя...
- Это правда? - Люда заглянула Шуге в лицо, тот скромно опустил глаза ипробурчал.
- Было дело, правда!
- Саша, и вы так часто дерётесь?
- Бывает.
- А из-за чего?
- Когда как.
- А бывает до смерти?
- Всякое бывает, но чтобы до смерти? Не помню. - тут он обратился к другу. - Зуфар, у нас были случаи?
- Нет, ты чего? Бывали случаи, резали пацанов, пики вставляли, сотрясение мозга там, но чтобы до смерти? Нет, такого не было. Может и было когда-то раньше...
- Значит всё-таки есть вероятность.
- А где её нет? Выйди сейчас на дорогу, собьют, задавят и пикнуть не успеешь.
- Нет, я имею в виду вашу эту, как её, компашку. Много там ребят?
- Можно посчитать, так, я, Шуга, Каратай, Салакай, Пыда, Сова, Тархан, Зюляра, Мотыль, Куляй, Чих-Пых, Кика, Фарах, Митяй, Ахмед, Копчик, Танкист, Талалай, Макс, кого-то пропустил. - Зингер снова начал загибать пальцы и шевелить губами.
- Ильдар Тазетдинов. - напомнил Шуга.
- Арай! - Зуфар слегка хлопнул себя по лбу. - Чуть не забыл! Вот почти все, человек двадцать наберётся. Ну, старшаков мы во внимание не берём, у них своя бригада, шалупень тоже как-то...
- Эта ваша компашка, шайка, что ли?
- Мы чего, уголовники какие? - Зуфар нервно рассмеялся. - Просто когда все вместе, дружно, тогда тебя уважают. А по одиночке в городе только ёжики живут. Когда друг за друга горой, тогда мы сила! А почему вас это так интересует?
- Нас когда сюда распределили, стращали, ужас! Вот приедете туда, там сплошные криминальные группировки, начнут на каждом углу приставать, короче наговорили нам всякой белиберды, а оказалось наоборот.
- Нам приятно это слышать! - Шуга начал смешно приседать и кланяться.
- Ладно мальчишки, спасибо вам за прекрасный вечер, никак с вами не расстанемся, закоченели совсем! Пойдём потихоньку спать. - Юля помахала всем рукой и побежала вверх по ступенькам, за ней, помахав рукой, убежала Лиля. Люда отошла чуть в сторону и поманила Шугу сказать что-то только ему одному.
- Ты на меня не обиделся?
- Вроде бы не на что.
- Я не совсем удачно пошутила насчёт нашей с тобой свадьбы, вон всё как вышло, извини, я хотела...
- Всё нормально, Люд, всё понятно.
- Можно, я тебя поцелую? - Могла бы не спрашивать. - Шуга осторожно приблизил своё лицо к лицу девушки, сердце парня возбуждённо колотилось. Девушка закрыла глаза и потянулась губами к губам парня. Прикосновение было как удар молнии! Внутри что-то взорвалось и рассыпалось по удалённым уголкам сознания. От её губ пахло фиалкой и какой-то чарующей амброй страстной и обжигающей женщины. Саша вдруг напрягся, его душа вновь почувствовала какой-то дискомфорт, он терял свободу, он начинал задыхаться в паутине условностей, вновь женщина пыталась взять его, поработить тело, дух, сознание, подчинить его желания своим. В Людмиле чувствовалась опытная любовница, да и не мудрено, ведь она была старше Саши почти на три года. За кротким взором и ангельской внешностью этой ласковой кошечки скрывалось нечто, острозубое и кровожадное, оно в любой момент могло ринутся адским пламенем страсти и неутолимым женским желанием. Внутри Шуги вновь гулким эхом зазвучало имя Лены, мир внутри наполнила холодная пустота и наш бедный герой вновь, уже в который раз ощутил горькое одиночество. Тяжеленным комом на плечи навалилось разочарование, вновь судьба толкала его на бесполезное барахтание в обстоятельствах ближнего круга. Шуга понял, что попал в тупик, желание попытаться идти наперекор всему, убежать от любимой синеглазой девчонки, спрятаться от неё под подолом балерины привело его к осознанию полной своей никчёмности. Он всего-навсего пылинка в несущем его урагане страстей, желаний и устремлений Всевышнего. Безрадостное будущее с каждой прожитой секундой всё рельефней и рельефней вырисовывалось ему. Он понимал, что его несчастье отравляет их обоих. Эта вспыхнувшая любовной страстью женщина через некоторое время будет горько сожалеть о той роковой минуте, когда в глубине её истосковавшейся души взметнулось ввысь жаркое пламя желания видеть этого некрасивого парня, слышать его голос, думать о нём, как о самом дорогом и единственном на свете. Пройдёт совсем немного времени, и эта поглощённая страстью и любовью женщина будет проклинать свою долю несчастной, брошенной, покинутой. Она будет рвать на голове волосы и считать себя 
обиженной и обманутой. Чёрная тьма окутает её и радость покинет воспалённую горем душу, обида охладит сердце и покроет грудь ледяной коркой стыда за свою глупую доверчивость и простоту. Саша не хотел, но видно так уж всё получалось, что он должен был играть эту злую роль подлого и коварного обманщика. Он не желал зла этой чудесной и милой девушке, но ему ничего другого не оставалось делать, как подчиниться её воле, стать тем, кем она хотела, нет, не хотела - жаждала видеть, принцем из снов, отцом будущих сыновей и дочек, хозяином дома и семьи, где есть всё! Счастье, лад, достаток. Саша всё это понимал, но выбора не было...
- Я люблю тебя, Сашка, я по тебе с ума схожу! - прошептала ему Люда чуть слышно, её глаза были закрыты, она буквально сгорала от волнующего страха и таяла от счастья. - А ты?
Саша растерялся, в который раз уже ему признавались в любви и каждый раз он чувствовал неловкость, как будто его награждали орденом совершенно им не заслуженным, было почему-то стыдно и на душе скребли кошки. Когда тебя кто-то любит и открыто говорит тебе об этом, то признание ко многому обязывает.- Что же сказать в ответ? - подумал он. - Как вынести это испытание, соблюсти законы чести, сказать правду и в то же время не обидеть отказом. Как-то пошутить? А как? Ведь она ждёт от меня ответного признания, даже глаза закрыла от страха. Ну, будь что будет, рискну...
- У меня пока всё в порядке.
- Ты любишь меня?
- Если скажу тебе да, то обману, а мне бы этого не хотелось.
- Чего этого?
- Обманывать тебя.
- Так не обманывай, скажи как есть.
- Обидишься?
- Нет.
- Я не могу забыть Лену. Хочу забыть, но у меня не получается.
- Лену? Какую Лену? - Люда задумалась и попыталась вспомнить. - А-а-а? Эту, ту самую? - тут её актёрский талант не подвёл, глаза Люды загорелись весельем, она улыбнулась и сказала. - Обидно немножко, но ничего, главное ты честно мне обо всём ска-зал. Ценю тебя за это и уважаю. Ты рядом со мной, а это главное.
Завтра приходи обязательно! Придёшь?
- Если не нарвусь на летальный исход, то приду.
- Типун тебе на язык! Болтаешь не зная чего!
- Шуга, ты идёшь? - громко спросили друзья, нетерпеливо переминающиеся на небольшом удалении от влюблённой парочки.
- Сейчас!
- Ладно, Сашка, до завтра, не обижайся, ага?
- Ты тоже не обижайся на меня, ну такой я, придётся как-то с этим мириться, что тут поделаешь?
- Я люблю тебя всякого, люблю и ничего тут не поделаешь! - Люда чмокнула его в губы и легонько оттолкнула от себя. Саша поначалу потянулся к ней, но она замотала головой и кокетливо улыбнувшись, ещё раз нежно толкнула его в грудь, он повернулся, секунду постоял и пошёл догонять друзей. Она смотрела ему вслед и внутри у неё всё светилось, переливалось, стонало и пело. Она призналась в любви парню! Сама! Набралась такой наглости и сказала: -”Я люблю!” Мир кружился вокруг неёв медленном вальсе, она обретала счастливый покой в душе, ей не нужно было сейчас ничего, кроме этого счастливого приобретения, она была свободна как птица в вышине, она взлетела над миром и парила, она была влюблена. Осталось только совсем чуть-чуть, немножко подождать, совсем маленькую чуточку, и она услышит от него ответное признание, точно такое же, что только что сказала ему, сказала и как будто обрела весь этот радостный и цветущий мир.
Люда пришла к себе в комнату, разулась, сняла с себя верхнюю одежду и прилегла на кровать. Юлька пододвинула стул и села рядом. Обе подружки счастливо улыбались. Юля рассматривала румяное от мороза лицо Люды и ждала от неё рассказа, та смотрела в потолок и наслаждалась тишиной. Тихо тикал будильник, на плитке зашумел разогревающийся чайник. Наконец Юля не выдержала.
- Людка, да ты влюблена в него, как не знаю чего!
- А я ему только что сказала об этом.
- Ой, мамочки, и как это ты решилась? А он что?
- Тоже любит!
- Я так рада! Людка!
- Любит, хотя и не знает об этом.
- Стой, как это? Он что, сказал...?
- Юль, он такой загадочный, милый...
- Люд, я не понимаю, что он тебе ответил-то?
- Ответил, что не может мне сказать люблю, потому что не может забыть ту... Помнишь, я тебе рассказывала?
- Ну вот, а я-то обрадовалась...
- Глупая! - Люда схватила прохладную ладонь подруги и прижала её к своей горящей щеке. - Если бы не любил, то скорее сказал бы наоборот, что любит больше жизни, что ночами не спит... Мужики, они все такие, им про любовь сказать, что высморкаться. Скажет и через пять минут забудет. Сначала золотые горы готовы подарить, всего наобещают, и того и этого, а потом из-за копейки удавиться готовы. Знаю я этих мужиков как облупленных. Вот мой Сашка, совсем другой, он мне благородно всё, начистоту. Юль, а ты чего это на меня уставилась, а?
- Люд, а если мой мне в любви признается, не верить ему что ли?
- Юлька, глупенькая, твой-то другой совсем. Мой Сашулька особенный. Он у меня самый-самый! Необыкновенный, добрый, горячий, умный...
- А мой что, дурак что ли? - Ой, и сразу обижаться! Я же пошутила! Твой тоже ничего, классный пацан. Просто для тебя лучше твой, а для меня мой. Поняла хоть? Эх, ты-ы-ы, фефёла!
- Сама ты фефёла, переодевайся скорей, умывайся и давай чайку попьём, завтра вставать рано.
- Есть, товарищ командир! - Люда со смехом соскочила с кровати и приложив пальцы к голове на военный манер, громко топая по полу, отправилась за занавеску готовиться ко сну, умываться, расчёсываться...
Попили чаю, выключили свет и улеглись спать. Люда уже которую ночь мучалась любовной истомой. Её фантазии уносили её к любимому, он неожиданно появляется откуда-то из тумана, подхватывает на руки, жарко шепчет на ухо слова любви, у него такие горячие ладони, он кружит её, ласкает жаркими губами, тихо опускает на мягкое ложе, задыхаясь от нахлынувшего желания покрывает поцелуями вдруг потерявшее сопротивление тело, его руки рвут в порыве страсти её одежду, срывают бельё, обнажают любимую и вдруг неожиданно затихают. Он нависает над ней, сильный, властный, его губы ласкают шею, налитые сладкой негой груди, затвердевшие соски, спускаются ниже, влажный язык парня щекочет дрожащий в несказанном возбуждении животик, горячие мужские ладони с силой раздирают сведённые страхом колени, бёдра разлетаются в стороны, страх и трепет охватывает девичью душу, он сейчас... ой, мамочка! Его поцелуи смелы, они становятся всё настойчивее и жарче...
Люда проснулась на самом интересном месте, колени разведены в стороны, одна рука лежит на груди и трогает сосок, другая лежит между ног и ласкает жаждущее, горячее от возбуждения повлажневшее лоно, уши чутко прислушиваются к сонному дыханию спящей подруги. Проходит какое-то время, и девушка со стыдом начинает понимать, этот эротический сон может и в самом деле свести с ума, то, чем она сейчас занималась, греховно. Как снять с себя сексуальное напряжение и не впасть в постыдный маразм мастурбации. Как усмирить этот зов плоти? Мысли мечутся, сладко ноет внизу живота, Люда переворачивается на живот, обхватывает подушку руками и пытается заплакать. Но как? Нужно попробовать вспомнить что-то обидное и пожалеть себя. Ей кажется, что стоит зареветь и вместе со слезами уйдёт от неё эта тяжёлая, давящая зависимость её женского естества от ощущения желания почувствовать внутри себя горячую, твёрдую мужскую плоть, её живую подвижность, отдать себя страстному ритму любви... Люда изо всех сил сжимала веки, гнала от себя эти, липкие как мёд, мысли и желания, кусала губы, даже щипала себя до боли, ничего не помогало. Грудь снова наполнялась сладкой истомой, а “это место” становилось влажным и горячим. - Сон! Спаси меня от этого сладкого греха, унеси в радужный мир грёз... Тело становится лёгким, взлетает в мягкие облака сна, волшебные крылья уносят, уносят, уносят...
Звонок? Что это? Нет, это кто-то настойчиво стучит в дверь. Отбрасываю одеяло, встаю, открываю дверь. - Здравствуй, это ты? Проходи, ой, какие красивые цветы, разве такие розы бывают? А какой запах!!! - Огромные бутоны алого цвета, я прячу в них стыдливый взгляд и счастливую улыбку. - Почему ты так смотришь на меня?
- Ой, я же во всём прозрачном, ткань под его взглядом становится прозрачной как стекло? - Ты колдун? Сашка, не смей, я сейчас сгорю от стыда! - Букет падает к моим ногам, я тяну к Саше руки, он тянет ко мне свои, его ладони все в крови, они исколоты шипами! Я беру его ладони в свои руки и прижимаю к лицу, губам, его ладони источают завораживающий огонь, жаркое пламя наполняет тело трепетным желанием. Он опустил глаза и не решается прикоснуться ко мне? Милый мой, смешной и неловкий, глупый, не нужно бояться, я жду, я жажду твоей ласки, прикоснись к моей груди, проведи ладонями по моему телу, прижми к себе... - Дай я тебе помогу, смелее! Сашенька, родной мой, ну же, сильнее! Я хочу тебя! Хочу твоей ласки, твоих горячих губ, силы твоей хочу, крепче, а-а-а! -Ткань падает с моих плеч, я стою перед ним, я сейчас растворюсь в его страсти, сольюсь с ним. Когда это он успел раздеться, он тоже обнажён, какая у него волосатая грудь, я без ума от его ласк, он входит в меня, врывается страстным ураганом, рождает во мне невыносимую боль, я задыхаюсь от этой лавины чувств... А-а-а! Любимый мой, родной! Сашенька-а-а!.....
- Людка! Ты чего?
- А? - ничего не понимая, Люда вылетает из пелены сна и просыпается... - Твою мать! Юлька! Ну, на самом интересном месте, убить тебя мало!
- Ты чего это посреди ночи кричишь? Кошмары что ли снятся?
- Ага? Кошмары! Тебе бы такой кошмарчик, ты бы наверно вообще... Обломистка ты, я тебе скажу! - Люда села и тихо засмеялась. - Первый раз со мной такое, ну ведь приснится же, а?
- Сашка что ли?
- Он, паразит! Замучил меня всю!
- И сильно мучил?
- Ой, Юлька, если с ним у меня будет так же и наяву, то будет полный кабздец!
- Расскажи, чего там тебе снилось, пока не забыла?
- Снится мне стук в дверь, а я как будто сплю.
- Спишь? Во сне-то?
- Просыпаюсь, подхожу к двери, открываю, мой стоит на пороге и в руках держит вот такой огромный букет из роз. Смотрит на меня и глаза у него такие, ну хоть стой, хоть падай. А на мне что-то одето, всё такое прозрачное, он весь обалдел, подаёт мне букет, а я его как будто даже удержать не могу, роняю, цветы рассыпались под ногами, он тянет ко мне ладони, а они все в крови!
- Кровь, это к родству, породнишься с ним!
- А цветы тогда к чему?
- Розы красные или белые?
- Красные. Бутоны такие большие!
- Цветы, это будущие дети. Большой букет?
- Да ты чего? Я столько не рожу! - Откуда ты знаешь? В жизни и не такое бывает.
- Я чего, кошка что ли? Мне бы двоих, ну, на худой конец троих.
- Если конец худой, то у вас меньше пяти никак не получится. Обычно бывает семь или десять...
- Пошлая ты, Юлька!
- Да, да! Пошлая я, пошлая! Дальше-то что?
- А дальше значит, стою я перед ним вся в прозрачном, а он смотрит на меня, не знаю даже как, восхищённо что ли, короче - обалдел! А мне от его взгляда так хорошо... прям таю от удовольствия. Вижу, что он хочет меня, ну просто зверь какой-то. Хочет, но стесняется. Тогда я беру его ладони и кладу себе на грудь, вау! Меня сразу всю как затрясёт...
- Ой, Людка, у меня прям мурашки по коже...
- Тут он меня как прижмёт к себе, как стиснет! Смотрю, а он уже голый передо мной.
- Аба-а? Как это? Прям голый? Как это? Так ты его голым никогда не видела.
- Он такой горячий, грудь волосатая!
- Да ну тебя! Ой, подруга, вообще-е, прям секс сплошной!
- И тут чувствую, как он взял меня, прижал и.. Это, того самого!...
- Да ты чё? Ну ты, Людка, даёшь! Прямо так и почувствовала?
- Если бы ты меня не разбудила, я бы с ним кончила. Ой, как ты меня обломила!
- Люд, как я тебе завидую... - Юля мечтательно потянулась, койка заскрипела. - Мне бы вот так хоть разочек мой Сашка приснился. А то, что-то снится, а как просыпаюсь, так ничего не помню. Люд, а как тебе мой? Нравится? Вроде ничего парень?
- Твой? Ничего...
- Мне твой Сашка тоже нравится, прикольный.
- Я теперь без него даже не знаю как буду жить. Люблю его, проклятого!
- Никуда он от тебя не денется!
- Сплюнь! Мне эта его бывшая покоя не даёт, стерва!
- Это та, что ли? Про которую Зуфар рассказывал?
- Та самая.
- Он её наверно забыл уже, теперь у него ты есть.
- Не забыл, в том-то и дело.
- Что, прямо так тебе и сказал?
- Поэтому и не может мне сказать что любит, понимаешь?
- Дура эта его бывшая! Такого парня променяла. Таких, как твой Сашка, днём с огнём! Таких бросают только круглые идиотки или те, кто вообще ку-ку! Я бы за такого парня обеими руками!
- Эй, подруга, ты чего это? Смотри у меня! Замечу, будешь ему глазки строить, ночью задушу!
- Ой, Людка! - Юля чуть слышно засмеялась. - Да ты, я вижу, ревнуешь?
- Да вот, ревную! И не смей даже думать про него! - Я же пошутила, глупая, он на меня даже и не смотрит. Да мне и не надо, у меня свой Сашенька есть, нисколечко не хуже.
- Дура ты, Юлька, я ведь за Сашку моего замуж хочу! Умираю без него! Прикипела к нему. И знакомы вроде без году неделя, а как будто знаю его уже тысячу лет. Из мыслей не выходит, жду его.
- Я тоже своего жду.
- Ты помнишь, когда он с Лёшкой подрался?
- Это когда ты их облила водой? В коридоре когда дрались?
- Да нет, ещё до того, как вы пришли.
- Откуда мне знать тогда? Ну, это не важно, рассказывай.
- Лёшка тогда встретил нас и повёл, тут знаешь тропинка, за угол, короче, буквально пару слов они сказали друг другу, и тут Лёшка, бац Сашке в грудь, тот как стоял, так и упал как подкошенный! Я словно обезумела, так мне его жалко вдруг стало, аж сердце оборвалось. Прижала его к груди, а он, лапушка мой, лежит на снегу, тихо так стонет, такой беспомощный, милый, родной-родной, я как дура смотрю на него и реву, представляешь?
- Представляю.
- Вот тут до меня и дошло, ведь люблю его, гада, люблю! Он необыкновенный, такой чудной, весёлый, сильный, иногда прямой, а иногда я ни черта в нём не понимаю, какой-то он загадочный бывает, такое иногда завернёт... И умница, каких поискать! Юлька, он теперь для меня - всё!
- Я бы тоже так хотела полюбить! Завидно даже, Людка, счастливая ты!
- Где ты видишь счастливую? Наоборот...- тут девушка тяжело вздохнула. - Несчастная я! Я-то его люблю, а он меня - нет!
- Полюбит ещё, ты у нас девка, ух!
- Может и правда полюбит?
- Полюбит конечно, вот увидишь!
- Давай спать, заболтались мы с тобой.
- Давай, спокойной ночи! Пусть мне мой, так же как и тебе приснится.
- Если приснится, постарайся сон запомнить, утром расскажешь...
- Как бы не подзалететь во сне-то! Вот сраму-то будет?
- Дура ты, Юлька, пошлая дура! - Люда засмеялась и махнула рукой. - Ну тебя! - повернулась к стенке и заснула. Девушки на этот раз спали крепко и не просыпались до утра.
В эту ночь Лена лежала с высокой температурой и ей снились кошмары. Темнота окружает её со всех сторон, она в пятне света, серые тени на снегу. Она идёт куда-то босиком, утопая по колено в ледяном крошеве, метёт позёмка, холодно, тело бъёт озноб. За спиной в снежном кружеве неясные тени, горящие в темноте глаза. Снег коварно податлив и сковывает бег, ноги проваливаются глубже, тени с горящими глазами всё ближе и ближе, страх окутывает усталое девичье тело, Лена увязла уже по пояс, пытается помогать себе руками, разгребает снег и с трудом продвигается вперёд, под рукой что-то твёрдое, закоченевшие от холода пальцы счищают снег с лица замёрзшего, заметённого пургой человека, глаза различают знакомые до боли черты, в горле застывает ком, перехватило дыхание от ужасной догадки. -”Нет, не-ет! Сашенька, любимый мой! Нет! Я не верю! Ты жив! Ты просто устал и спишь! Я согрею тебя!” - тонкие девичьи руки, как два крыла, накрыли любимого, наполненная рыданиями грудь прижалась к закоченевшему, твёрдому как камень трупу.
- “Я сейчас отогрею тебя и ты оживёшь, проснёшься!” - застывшие, словно стеклянные глаза любимого смотрят неподвижным голубым взором куда-то в пустоту. - “Не верю! Не-ет! Не отдам тебя никому!” - снег словно оживает и начинает засыпать тело любимого, прятать среди ледяного крошева милые сердцу черты, ветер бьёт в лицо, слёзы обиды выплёскиваются из глаз, изо рта в снежную круговерть вырывается крик отчаяния. - “Не уходи! Родной мой! Не-е-ет!”
Объятая смертельным ужасом Лена просыпается и горько рыдает. Рядом, у её изголовья сидит мама и вытирает откуда ни возьмись взявшиеся слёзы, слёзы жалости к родному ребёнку, страдающему от болезни, они текли по усталому от бессонницы лицу двумя блестящими влажными дорожками.
- Мама, мамочка! - глаза дочери полны ужаса и растерянности, мать наклоняется и вытирает платочком слёзы на щеках дочери, покрасневшие от высокой температуры полукружья век, пот с осунувшегося от болезни пылающего лица.
- Ну что ты, моя маленькая, что ты?
- Я видела его во сне, он умер!
- Бог с тобой, доченька, это же только сон. Мало ли чего приснится, ничего с ним не случилось. Вот выздоровеешь, и он сразу придёт. Не плачь, всё у вас будет хорошо, никуда он от тебя не денется, соскучится и придёт.
- А вдруг не соскучится?
- Ты же у меня такая красавица, а он любит тебя, любит, уж поверь мне. Парень он неплохой, сглупили вы немножко, ничего, он перебесится и придёт.
- Не придёт! Зову его, зову, а он не слышит! Звонить перестал.
- Так он звонил тебе? А чего молчала?
- Это не я, это он молчал. Позвонит мне и молчит. Я кричу в трубку: -Алло, Саша, Саша! - а он молчит и только в трубку дышит.
- А ты в следующий раз, как он позвонит, ты не алло-алло, а скажи ему просто: - Дурачок! Куда запропастился?
- Мамочка! - дочка взяла мамину ладонь и поцеловала. - Какая ты у меня славная.
- Я же люблю тебя, глупенькая моя! - мать наклонилась и поцеловала дочку. - Вот вырастешь, нарожаешь мне внучат, тогда сама узнаешь, как это любить своего ребёнка.
- Мне кажется, что я никогда замуж не выйду.
- Это почему?
- Он меня бросил.
- Бросил? С чего это ты взяла?
- Его так долго нет, сто лет уже, наверно, прошло.
- Потерпи ещё немножко, придёт. Доля у нас такая женская - ждать. Твоего отца, знаешь как ждала? Уйдёт на дежурство, а я не сплю, всё жду, думаю, как он там? Может бандит какой с ножом, может и с ружьём? Всякое в голову-то лезет. Бывало, не спишь вот так всю ночь, он придёт, а я его... - Глаз из-за тебя не сомкнула! Тгд-тд-д!” - Вера Викторовна погрозила кулаком. - А он обнимет меня и смеётся... Вот какая дура, мамка твоя была!
- Вы у меня самые славные на свете! Я вас так люблю!
- Ладно, дочка, спи давай, вот выпей таблетку и засыпай. А то мне, - мать взглянула на часы, - уже сегодня, к первому уроку идти надо, спи!
Мать укрыла засыпающую дочь одеялом, погладила её по влажной от пота голове и осталась сидеть у изголовья. Матери, матери, сколько в вас любви и самопожертвования. Вы готовы отдать себя без остатка своим детям, если ребёнок болен, то вы страдаете вместе с ним. Если у ребёнка в жизни огорчения, то вы огорчаетесь больше него, хотя и не подаёте вида. Вы всегда на страже семьи, вы заслужили вечную любовь и благодарность, хотя бы за то, что дарите людям жизнь. Вечная слава тебе, мать, мама, мамочка, мамулька!
Утро. Саша проснулся бодрым и весёлым, умылся, позавтракал, поехал на работу. На работе весь день сплошная лафа, меняли обвязку печей пиролиза, тепло, светло и мухи не кусают. Рядом с Сашей грохотал своим басом неугомонный Зуфар, рассказывал анекдоты, смешные истории, веселился сам и веселил окружающих. В отличие от друга, Шуга был сегодня какой-то сам не свой. Не разговаривал, не подкалывал, как обычно, а молчал и о чём-то думал. Подозрительная молчаливость и задумчивость Шуги была подмечена острым глазом бригадира, он о чём-то пошептался с бригадой и в обеденный перерыв вся “пайковая” сметана, горячо любимый Шугой продукт питания, была молча снята с подносов членов бригады и поставлена перед ним. Шуга на полном серьёзе взял ложку и начал, стакан за стаканом, уничтожать “деликатес заводских столовых”. Вся бригада, вместе с бригадиром, с любовью во взоре наблюдала за этим нехитрым процессом. “Смазка” подействовала, Шуга после обеда повеселел, бригадир с удовлетворением отметил этот факт. Но эффект “смазки” действовал недолго, буквально спустя час Шуга снова замолчал и задумался. После окончания рабочего дня все как обычно помылись в душе, переоделись, покурили в отведённом для этого месте, пошли всей бригадой к проходной. Бригадир с Шугой слегка приотстали и завели разговор.
- Ты, Санёк, не заболел случаем? Может, эта травма твоя даёт о себе знать? Так ты скажи, я могу тебе отгулы дать, отдохни. У тебя их сколько уженакопилось, пять?
- Пять.
- Сходи к врачу, пусть посмотрят...
- Да всё нормально у меня со здоровьем.
- А чего ты тогда целый день куксишься?
- Душа у меня не на месте.
- Зазноба какая появилась? Поругались?
- Если бы только так, всё гораздо сложнее.
- Слушай, а поехали со мной? По дороге всё и расскажешь.
Бригадир на работу ездил на своей старенькой “Победе”, ставил её всегда на своём, почётном месте уже полтора десятка лет. Машина была старая, но всё в ней работало, как часы. Пока разогревался мотор, разговорились. Саша рассказал всё по порядку, как познакомился с Леной, как поссорился.
- А ты чего к ней сам не сходишь? Вызови этого парня и поговори с ним начистоту, дескать, так мол и сяк...
- Я не выдержу с ним говорить, драться полезу.
- Ну и чего, ты вроде парнишка не слабый.
- Он такой шкаф, я один раз уже попытался, бесполезно.
- А ты не лезь, зачем сразу драться? Познакомься с ним сначала, может парень поймёт.
- Он и слушать-то меня не станет. Я бы на его месте... Да Ленка, такая девчонка, за неё и башку сломить не жалко.
- Да откуда ты знаешь? Может, они уже поссорились, а ты всё ещё сопли жуёшь, куксишься. Сколько времени с того вечера прошло? А ты даже не виделся с ней. Любишь, значит дерись, а не ходи, как будто в штаны навалил.
- Он сильнее меня, боксёр!
- А-а-а? Боксёр? Тогда понятно, боишься значит? Всё ясно.
- Да не боюсь я, просто она так смотрела на него... Не хочу им мешать.
- Это ты просто ищешь оправдание себе.
- Это ещё полдела.
- Ну-ка, что ещё?
- Я ещё с одной девчонкой познакомился.
- Это назло, что ли?
- Почти что так.
- Ну и что дальше, познакомился.
- Она балерина.
- Балерина? Ну ты даёшь! Ничего хоть?
- Красивая!
- Спал с ней?
- Нет ещё.
- Ну и не надо. Если любишь другую, то с этой и не начинай. Это мой тебе совет.
- Она мне в любви призналась.
- Вона оно как? Это серьёзней. Но я вот что по этому поводу думаю. Ты, Сашка, ещё молодой совсем, какие ещё твои годы? Надо любить жизнь, ценить каждую минутку, ведь жизнь хороша во всех своих проявлениях. Только вот быть честным, не опускаться до скотского, тут не каждому удаётся. Старайся быть попроще, но не будь глупым, доверяй, но не будь наивным, добро оно только тогда добро, когда оно умеет быть твёрдым. Старайся не подличать, не предавать друзей и самого себя. Не твори зло, оно возвращается в троекратном размере. И напоследок я тебе скажу. Разберись сначала с Леной, а уж если не судьба, тогда полный вперёд, валяй со своей балериной. Жизнь ведь не останавливается. А что? Может у тебя с другой лучше выйдет? Артистки эти, конечно, народ ненадёжный, больно о себе много мнят, но чем, как говорится, чёрт не шутит, когда Господь спит. А, Санёк, может ещё на свадьбу пригласишь? Пригласишь?
- Куда я денусь?
- Ну и всё! Держи хвост пистолетом! Впереди у тебя так много всего, главное, не пройти мимо, не пропустить. Удача, она как лиса, мотанёт перед носом хвостом, только её и видели. А если ты не ротозей, то лови момент и хвать её. Во как!
- Я стараюсь!
- Молодец! Ну-ка, улыбнись! - бригадир потрепал Шугу за щёку свободной от руля рукой. - Не обижаешься на меня?
- За что обижаться? Всё правильно сказал.
- Вот видишь, бугор плохого не пожелает.
Машина не спеша ехала по заснеженным улицам города, было приятно ощущать себя товарищем, младшим другом этого немолодого уже, мудрого человека. То уважение, с которым бригадир относился к Саше, многого стоило. Значит, Шугу ценили за какие-то стоящие, человеческие качества, только за красивые глазки уважения не добьёшься. Это вам не шухры-мухры, не баран чихнул. Это нужно добиваться каждодневным кропотливым трудом. Видимо, у Саши получилось быть уважаемым.
Остановились прямо у подъезда, Шуга поблагодарил, попрощался и захлопнув дверь автомобиля, помахал бригадиру рукой, тот ответил кивком, включил заднюю передачу и развернувшись уехал.
Шуга быстренько побрился, побрызгал одеколоном сначала себя, потом чистый носовой платок, привёл в порядок свои лохмы, внимательно осмотрел себя в зеркале и вроде бы остался доволен. Решил сначала заскочить к Каратаю, дождаться там Зуфара и, всем вместе, к назначенному сроку встречать у ресторана подруг. Ехать за ними на такси не имело смысла, всё равно бы шесть человек в машине не уместились, тем более, что договорились не заезжать, а дождаться у входа в ресторан.
Ровно в семь парни были уже у входа. Стали ждать появления подруг. Страдать осталось полчаса. Зуфар был возбуждён и шумлив, его мелочность и неспособность бороться с волнением уже начинали раздражать. Он то начинал ходить туда-сюда, то ни с того ни с сего толкаться плечом со стоящимисмирно друзьями, то вдруг с совершенно тупым выражением лица задавал глупые вопросы, короче, достал! Очередной его вопрос блистал дремучим жлобством и вконец добил бедного Шугу.
- Ты сколько денег взял? Нам хватит?
- Хватит.
- Я уже давно в ресторане не был, интересно, цены выросли?
- Выросли.
- Тогда может не хватить?
- Да успокойся ты, хватит! Не хватит - добавим.
- Каратай, ты как?
- Нормально. - Коротченко слегка поёжился. - Свежо!
- По сколько будем скидываться?
- Договорились же, по полтиннику! - Шуга терпеливо сносил приставания Зингера, но терпение уже заканчивалось.
- А хватит?
- Зуфар, ты представляешь, сколько это будет? Полторы сотни на шестерых, это же по четвертной на брата. Тут на червонец можно прилично посидеть, а уж на четвертной.. Тем более, девчонки пить не будут, а нам что, ужраться что ли. - Коротченко покрутил пальцем у виска. - Да на полторы сотни, такой как у нас компанией можно дня три гулять без просыпу, ты чего?
- Так чего тогда, по полтиннику? Давай по четвертному!.. - Зингер проявлял редкое скупердяйство, иногда в нём просыпался неистребимый жлобизм и желание срубить халяву.
- Подожди. - стал прикидывать Шуга. - Девчонкам шампанского купить надо? Надо! Всякие там шоколадки попросят, цветы надо купить на стол, кстати, - Саша достал бумажник, вытащил из него червонец и сунул его в ладонь Коротченко, - Сгоняй в переход, купи букет, Людка красные розы любит...
- Сгоняй сам, я тебе что, шестой номер что ли? - червонец перекочевал в ладонь Шуги.
- Ладно, сам схожу, ты всё равно ни черта в цветах не понимаешь. - десятирублёвая бумажка вернулась в толстенный “лаптёжник” Шуги. Вообще-то меньше сотни в нём никогда не было, Саша зарабатывал неплохо.
- Сам-то? Понимальщик! - обиделся Коротченко.- Ладно, давай схожу.
- Продолжаем обсуждение меню. - Как ни в чём не бывало продолжил Шуга. - Горячее берём? Берём! Закуски, салаты там, мороженое, кофе, нам выпить грамм по двести... - Возьмём коньяк! - заявил Зингер. - Я от него балдю!
- Балдю? Смотри не буянь потом. Вечно нахрюкаешься, как последний поц!
- Я, что ли? Да мне сегодня нельзя! Лилечка...
- А что Лилечка? - перебил его Шуга. - Начнёшь перед ней выделываться, как всегда, героя из себя корчить. Ты, Зингер, ничего лучше не обещай, понял. Наступит завтра, там и поговорим, умеешь ты пить или так себе... Правила поведения знаешь?
- Матом не ругаться, в скатерть не сморкаться!
- Молодец, пять тебе с плюсом!
- Шуга, вот ты мне скажи, как насчёт того, если вдруг какая-нибудь крутизна полезет, к примеру?
- Зингер, кто на тебя посмеет? Ты же ни в одном зеркале целиком не помещаешься. На тебя посмотреть и то страшно.
- Да ладно ты, страшно! - Зингер принял это замечание, как похвалу, растянул толстые губы в улыбке. - Кто-то за цветами собирался?
- Точно, надо купить. Если без меня подъедут, пусть подождут, я мигом!
Саша бегом направился в подземный переход, проходящий под площадью, на которую выходили двери ресторана “Восток”, площадь называлась довольно оригинально, “Кольцо”. Подземный переход был довольно вместительным, в нём постоянно тусовались лица с длинными носами, чёрными усами и своеобразным акцентом. Эти лица доставляли, за деньги разумеется, женщинам города большое удовольствие тем, что предлагали проходящим мужчинам букеты и букетики цветов всяческих расцветок, и что интересно, некоторые мужчины останавливались, разглядывали предлагаемый товар, выслушивали сопутствующие товару хвалебные замечания, цоканья языком, всякие там: - “Пасматри, дарагой, какой красавец, паслэдний асталса!” - вздыхали, доставали бумажники и покупали шуршащую целлофаном радужную прелесть, скромный знак любви. Саша осмотрел готовые букеты, ни один не понравился. Обратил внимание на тепло одетую женщину с ведёрком роз в специальном ящичке с горящими свечками. И цветы не замерзают, и покупателю товар виден. Розы были тёмно-тёмно-красными, почти что вишнёвого оттенка, но с алой серединкой, бутоны цветков были полураспустившиеся, красотища! Приценился, оказалось совсем недорого, выбрал сам семь великолепных цветков, женщина сделала букет, красиво завязала специальной ленточкой, поблагодарил, расплатился, побежал обратно. Ребята стояли и довольно громко разговаривали. Зингер басил:
- Главное, чтобы моя с другими танцевать не выходила. Она же у меня девчонка привлекательная... А я сегодня слабонервный, могу не выдержать, если ударю кого, вечер испорчен.
- Так ты не ударяй! - резонно заметил Коротченко и ехидно заулыбался подошедшему Шуге. - Ну, купил? Покажи? О-о! Ништяк! Сколько отвалил?
- Всё вместе - тридцатник.
- Вот ведь, жмот, а мне всего чирик давал, я бы тебе на него какой букет купил? Я между прочим тоже в цветах разбираюсь, не хуже тебя, кстати. - Да ладно тебе, Каратай, обиделся, что ли? Я уж и забыл совсем, а ты всё гундишь. Ты вон лучше Зингера послушай, он тебе всё объяснит. Зингер, давай дальше!
- Вот я и говорю, не дай Бог, Лилю кто-нибудь пригласит...
- А если я? - Коротченко широко улыбнулся, но Зуфар так посмотрел на него, что улыбку с губ как ветром сдуло. - Ты чего на меня вызверился?
- Того! Я ведь ревнивый, Каратай, ты не улыбайся, я вполне серьёзно говорю. Вот, Шугу я знаю, он мне рога наставлять не станет, а ты, блин, как лиса. Хитрый, сволочь! Сколько раз наблюдал, сидишь и пялишься на мою. У тебя Юлька есть, на неё пялься, понял?
- Да ты, совсем что ли охренел? - Коротченко даже побелел от незаслуженного упрёка. - Мне твоя Лилька и задаром не нужна!
- Это почему задаром? Она кто, по-твоему, а? Давай, обоснуй!
- Заткнитесь, а? - Шуга начал терять спокойствие. - Как два козла, разблеялись тут... Обоснуй! Хреннануй! Делавары, блин!
- За козла - ответишь! - не сговариваясь, в один голос сказали Зингер и Каратай. Сказали, посмотрели друг на дружку и заржали все втроём. Вернее вдвоём, Коротченко смеялся по-особенному, беззвучно, он краснел, корчился и лил крокодиловы слёзы.
- Вот ведь, гады, чуть не подрались! - вытирая слёзы смеха, сказал Шуга.
- Наставим друг дружке фонарей, вот красотища-то будет? - Коротченко был сегодня под стать Зуфару, просто до безобразия разговорчив и остроумен. Неожиданно за спинами друзей послышался звонкий смех и голоса девчонок.
- Давно ждёте, мальчики? А вот и мы! - весело защебетала Лиля.
- Привет, девчонки, а мы только что про вас говорили. - Каратай просто никому не давал слова сказать. Цицерон, блин!
- Что-то смешное?
- Почему смешное?
- А вы все смеялись, как сумасшедшие. Мы за вами специально наблюдали, - сказала простая, как дверь, Юля.
- Это мы не про вас смеялись, это мы про себя.
- Врёте вы всё, над нами смеялись, да? Заметили наверно, что мы уже давно подъехали, вот вас и распёрло! - Юля была в своём репертуаре.
- А вы разве уже давно здесь? Чего же вы сразу не подошли?
- Девушка должна опаздывать на свидание ровно настолько, чтобы помучить парня, но не слишком, чтобы он не дождался и ушёл, понятно? - Лиля сказала и прыг к своему, хвать его под руку и стоит улыбается.
- У нас хорошие новости! Сегодня Людмиле Сергеевне Измайловой официально вручили ключи от квартиры, можете кричать ура! - Юлька сообщила эту важную новость и восторженно посмотрела на счастливую подругу, та стояла и не отрываясь, как будто гипнотизировала, смотрела на Сашу. - Люда, ну ты чего? - Юля подошла и затормошила подругу за рукав шубы, та смотрела на любимого не отрываясь, глаза её были влажными и горящими. Саша наоборот, опустил глаза и разглядывал букет, он понимал, что должен подарить цветы и поздравить девушку с её счастливым днём, но никак не мог поднять глаза и решиться сказать эти простые слова. Этот вечер должен был стать тем последним рубежом, за которым его ожидало мучительное любовное приключение, неизбежное, как сама судьба. - Ну вот, застыла совсем, эй, подруга, проснись! Дырку на парне протрёшь!
- Саша, ты не рад? - Люда спросила и никак не могла понять, почему он отводит взгляд, почему не посмотрит на её счастливое лицо? Наконец Саша с трудом поднял глаза, протянул букет и улыбнулся.
- Рад, конечно. Поздравляю, это тебе!
- Я почти такой же во сне видела.
- Она тебе этот сон, как-нибудь ночью расскажет! - Юлька напомнила подруге ночной разговор и от смущения засмеялась, прыснула в ладошку.
- Дура ты, Юлька, чего мелешь? - Люда вспомнила тоже, развеселилась и шутливо хлопнула подругу по плечу. - Не болтай, чего не следует!
- Может пойдём гулять и веселиться? Прошу! - Каратай подскочил к тяжёлой дубовой двери и распахнул её перед дамами. Его сегодняшнее настроение очень соответствовало праздничному, остроумие и вертлявость сегодня пёрли из Шурика, как из крана. - Проходите побыстрее, а то всё самое вкусное съедят!
Вошли в холл, сняли с себя шубы и пальто. Гардеробщица приняла одежду и выдала всем номерки. Полутёмный зал, посетителей было уже достаточно много. Подошёл метрдотель, показал как пройти за заказанный столик, усадил гостей. Гости не торопясь сели, ознакомились с меню. Тихо играла музыка, в воздухе витала атмосфера расслабленного ничегонеделания. Подошла официантка, принесла вазу под цветы и принять заказ, помогла поставить букет, поправила его, достала блокнотик, карандаш, приготовилась записывать. Коротченко и тут влез раньше всех, затараторил:
- Девушка, сегодня у нас торжество. Всё самое лучшее, салатики там, ну это вы сами знаете, лагман шесть раз, так, фрукты, шампанское и мужчинам по двести коньячку. Армянского нет случайно?
- У нас всегда большой выбор, могу предложить “Дида” и “Арагви”, какой предпочитаете?
- “Арагви”, пожалуйста.
- Какое вино подать к мясу?
- Самое лучшее, праздник у нас сегодня, гуляем! Если можно, побыстрее. - Постараюсь побыстрее, приятно видеть таких клиентов. - положила блокнотик в карман передника и ушла, виляя бёдрами.
- Саша, что это с тобой? Ты сегодня какой-то не такой? - удивлённо спросила Юля у своего вихлястого друга. - Вы, мальчишки, случайно не поддали уже?
- Юлечка, я сегодня пьян от радости. Вы такие все красивые сегодня, что у меня просто нет слов! - Каратай просто весь бурлил от избытка болтливости, веселья и желания развлечь друзей.
Через несколько минут подошла официантка и принесла заказ. Расставили тарелки с закуской, Зуфар взялся за шампанское, пробка с шумом ударила в потолок, вино полилось в бокалы, громкие тосты, шум, гам, разговоры, шутки, на время оставим наших героев. Они веселятся, им не до нас.
Лена в это время лежала у себя в комнате укрытая одеялом и читала, вернее сказать, пыталась читать. Температура всё никак не спадала, хотя ломота в теле и озноб уже прошли. Как сказала врач, кризис миновал. Мысли Лены вертелись вокруг одного и того же предмета, этим предметом мыслей был конечно же Сашка. Девушка уже сотни раз пыталась отогнать от себя навязчивое видение, пыталась не думать о нём, но вновь и вновь в ушах начинал звучать его голос, она вспоминала всё то, что он ей говорил, что она ему отвечала. В комнате тишина, тоскливо и одиноко. Тонкий лучик надежды, что он вдруг вернётся в её мир, с каждым прожитым днём постепенно угасал, становился всё более призрачным. Этот мир был пуст, там не было ничего, ни воздуха, ни света, Саша должен был вновь заполнить его своим запахом, любовью, нежными прикосновениями пальцев, жаркими объятиями, поцелуями горячих сухих губ, всем своим существом родного и милого ей человека. Без него нет будущего и нет настоящего, он тот, кого нечем заменить. Кто-то другой? Даже представить себе невозможно, чтобы кто-то другой так же смог дотронуться до её тела... Брезгливая мысль заставила вздрогнуть всем телом, бр-р-р! Нет! Лучше сразу умереть! Разве можно его сравнить с кем-то, пусть даже очень хорошим. Ведь это Он! Единственный! Его мне подарила судьба! И только он имеет право быть рядом со мной, только его любовь мне нужна. Даже если больше никогда не сможем встретиться, всё равно буду верна только ему, буду ждать. Глупо? Ну и пусть глупо, пусть невыносимо больно, пусть слёзы текут рекой, всё равно не променяю его ни на кого... Сашка, Сашенька, где ты, родной мой?
Веселье было в полном разгаре. Двое придурков, Каратай и Зингер, соревновались в красноречии и остроумии. Их ораторские потуги были слышны во всех уголках зала ресторана, хотя за другими столиками люди вели такие же громкие разговоры, пили, ели, но наш столик был громче и веселее всех.
- А сейчас мне хотелось бы выпить за самого честного из нас, за самого скромного из нас, за тебя, Шуга! Если бы вы знали, какой это друг! Он никогда не предаст! Он всегда скажет правду в лицо! Он просто возьмёт и мне скажет прямо: - “Зуфар, ты гов...!” Опа! Извиняюсь! Как всё-таки трудно выразить все эти чувства словами. Вот вы, люди, вы можете меня понять? Можете? Тогда поймите, у меня есть друзья, много друзей, но этот друг мне самый лучший! За него я выпью стоя! - и опрокинул содержимое рюмки в рот.
- За тебя, друг Саша! - Люда счастливо улыбнулась, прикоснулась к рюмке Шуги и выпила.
- За тебя, братан! - Коротченко присоединился к остальным и выпил. Пришлось выпить и Шуге.
Заиграла весёлая музыка, начал свою программу оркестр. Люди повскакивали из-за столиков и начали проявлять чудеса изворотливости. Женщины неприкрыто кокетничали со своими ухажёрами, а ухажёры давали жару на всю катушку. Наши друзья приготовились покорить ресторанную публику красотой и грацией своих подруг. Подруги тоже собирались блеснуть своей внешностью. Им в последнее время так редко приходилось бывать в такого рода местах, что они поначалу оробели, но выпитое вино подбодрило, им вдруг стало легко и свободно, тела зазвенели упругим движением, да тут ещё восторженные взгляды мужчин... В ту пору был весьма популярен танец “шейк”. Никто не знал, как его по-настоящему танцуют, но мелодия была довольно зажигательной. Через некоторое время наши друзья оказались в кольце хлопающей в такт мелодии толпы зрителей. Даже официантки прибежали посмотреть. Что вытворяли девчонки, не поддаётся описанию. Длинные вечерние платья нисколько им не мешали, а наоборот, подчёркивали текучую гибкость и грацию тонких тел. Их партнёры скромно оттеняли удивительную пластику танца. Три грации дарили публике восторг, любовь и нежность. Их танец был, как откровение, он был на удивление понятен всем, в нём были тоска, молодость, страсть, даже музыканты, видевшие на своём веку столько, что и не рассказать, и те поддались этому восхитительному действу. Они играли специально для этих трёх пар. Огромный Зуфар выделывал такие коленца, что только держись. Двое Сашек не отставали от беснующегося гиганта, тоже старались вовсю! Танец закончился бурными овациями. Три весёлых гибкостанных феи и три запыхавшихся несравненных фавна под горячими взглядами зрителей вернулись за свой столик. Публика в этот вечер была ими покорена. Не успели выпить по глотку вина, как оркестр заиграл медленный фокстрот. К столику наших друзей рванулись с разных концов зала сразу несколько кобелирующих субъектов в тщетной надежде пригласить “фей” на танец. Облом! Им было вежливо отказано по причине того, что уже “ангажировано”. “Феи” взяли под руки своих “фавнов” и влились в дружный коллектив “медленнотанцующих”. Люда крепко прижалась к Саше, её разогретое в предыдущем танце телосладко заныло и затрепетало от близости к любимому. Глаза как будто сами собой закрылись, руки обхватили шею парня. Он бережно поддерживал за спину и был до безобразия целомудренным и осторожным. Люда же напротив, была настроена на эротику. Она вроде бы как невзначай коснулась губами его щеки, шеи, потом снова щеки, губ, тихо застонала, прижалась к нему всем телом и горячо зашептала на ухо:
- Люблю тебя, слышишь? Лю-блю! Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя! Для меня сейчас никого не существует, только ты, ты и ты! Можешь ничего мне не говорить, можешь молчать сколько тебе угодно, только я тебя прошу, я умоляю, не говори нет! Я сегодня такая счастливая, у меня сегодня две великих радости. Первая радость, то, что я сейчас с тобой, а вторая, у меня есть маленькая квартира. Там уже всё готово, есть и мебель и всё, что нам будет нужно. Ты сегодня останешься со мной! Молчи! Я сказала молчи! Не перебивай! Мы ещё когда-нибудь вспомним этот вечер и будем счастливо улыбаться. Я сегодня напьюсь и ты меня проводишь ко мне в нашу квартиру. Молчи! Мы с тобой придём, сядем и обо всём поговорим, ладно?
- Люда!
- Молчи и не возражай! Мне сегодня нельзя перечить! Понял?
- Понял.
- Вот и молодец!
Танец окончен, сели за столик и продолжили веселье. Девчонки были просто обворожительны. Лиля хохотала без умолку, Юля сняла туфли и под столом дразнила, ласкала своей нежной ножкой ногу Каратая. Тот даже бросил жевать, замер, уставился на свою улыбающуюся “красотульку” и тихо млел от невыразимого кайфа. Постепенно Шурик так завёлся, что готов был взорваться от накатившего на него сексуального возбуждения. Зуфар обрадовался, что Каратай наконец-то заткнулся, и уже в однёху развлекал всех, кто на него обращал внимание. Тосты следовали один за другим. Друзья только успевали наливать и пить, наливать и пить.
Вечер закончился далеко за полночь. Забрали из вазы цветы, расплатились по счёту, оделись. Вышли на улицу и тут же поймали такси. Почему-то все шестеро в машине не умещались. Пришлось паре с букетом цветов остаться. Настояли на этом решении девчонки. Тут читатель может сразу же догадаться, что это был заранее обдуманный заговор с целью... Короче, остались Саша и Люда, такси умчалось, двое с букетом пошли пешком. Было тихо и совсем не холодно. Вышли к парку “Чёрное озеро”, прошлись под аркой“Телефона”, по знакомой уже читателю аллее, мимо знакомой скамейки. Саше почему-то вдруг захотелось уйти с этого места, где совсем недавно он гулял с Леной. Всё здесь было как тогда, только снег и сугробы, снежные шапки на ветвях деревьев, тихо, в руках цветы, знакомый запах роз, только вот с левой стороны вместо любимой идёт под руку с ним совсем другая девушка. Занесённые снегом деревья молча смотрели на него с высоты и как будто осуждали за измену. Саша буквально сгорал со стыда. Почему? Может эти молчаливые великаны знают что-то заповедное, могут заглядывать в будущее? Может быть, они уже знают, что скоро Саше придётся делать выбор, быть ли ему с Людмилой, или оставаться одиноким, покинутым, но верным своей любви, своей мечте.
- Вот тут, совсем неподалёку мой дом, скоро придём. Я хочу, чтобы это был и твой дом тоже.
- Ты так уверенно это говоришь...
- Потому, что нисколечко в этом не сомневаюсь.
- Люда, прости...
- Я ничего не хочу слышать! - перебила она его.
- Но ведь...
- Всё! Никаких возражений! Мы сейчас идём ко мне! - Люда схватила Сашу за руку и почти что бегом направилась по протоптанной тропинке к калитке в металлической решётке парка. Перебежали через проезжую часть, вошли во двор старинного дома. Тускло горящая лампочка освещала скрипучую деревянную лестницу, второй этаж, обитая облезлым дерматином дверь, поворот ключа, вошли в темноту комнаты, какой-то странный кисловатый запах, вспыхивает свет, маленькая прихожая, букет ложится на маленькую тумбочку, рядом два карих глаза, полуоткрытые влажные губы, тонкое, красивое лицо.
- Ну, чего стоишь?
- Не знаю, что делать дальше.
- Раздень меня?
- Прямо сейчас?
- Да, прямо сейчас!
- Ничего странного не вижу, мы у меня дома.
- Такое ощущение, что здесь кто-то живёт.
- Мы! Ты и я!
- Слушай, а ты точно привела меня, не ошиблась?
- С чего ты взял?
- Тебе дали квартиру сегодня...
- Ну, дали квартиру, сегодня.
- Но, здесь же мебель, занавески, половик вот...
- Да, и половик и всё, что в этой квартире, теперь это всё моё.
- Как это?
- Я как приехала сюда, первое время жить было негд
