2018-02-14
227
Наступил декабрь, снега в этом году было настолько мало, что его едва хватало, чтобы прикрыть промёрзшую землю. Наш герой стал почаще встречаться со своими друзьями. Начались какие-то тухлые разборки, активный пересмотр сфер влияния между враждующими группировками, на чёрном рынке непонятная возня. И так каждый год, как декабрь, так начинается... Кто-то кого-то обозвал, тот в свою очередь оскорбил действием, обиженный собрал друзей и отомстил обидчику, избитый и покалеченный обидчик, сам уже обиженный, собрал ещё больше друзей из своих и так далее... Копившаяся за целый год перемирия энергия разрушения стала проявлять себя в стычках мелких групп подростков. За подростками встали их старшие братья и друзья их старших братьев. На пустырях и во дворах домов стала проливаться юная горячая кровь. В то далёкое время середины семидесятых существовал “кодекс чести пацана”, негласные правила поведения. В разборках применялось только холодное оружие, никакой пальбы и тем более взрывчатки. Только кастеты, пики, самодельные ножи и заточки. Часто применялись обыкновенные отвёртки, в драке опасное оружие, а если попадёшься «мусорам», то это только отвёртка, случайно забытая в кармане. Лежачих не били, если упал и не встаёшь, то тебя уже никто не тронет. В разборках, правда, на кровь и изуродованные лица не смотрели. Ведь это не обыкновенная драка школьников на перемене, тут РАЗБОРКА! Если ты стоишь на ногах, значит ты ещё не сдаёшься, а пока не сдался, ты противник, враг!
Зуфар собрал “осеневских” пацанов и сказал, что он, как сейчас говорят, “забил стрелку” на одном из пустырей города с оборзевшими “чайниками”, соседней группировкой. С кичи вернулся неформальный лидер “чайников”, Керим. Три года зоны не прибавили ему ума, а вот гонору у него явно прибавилось. До этого мирно жившие бок о бок с “осеневскими”, “чайники”, ни с того ни с сего стали делать набеги на школы и дворы, отбирать у сопляков деньги, а тех, кто постарше, поколачивать. Терпению братвы наступил конец, надо было поставить шакалов на место. Две группы парней в назначенный час со сжатыми кулаками и решительными лицами медленно сходились. В первых рядах шли самые внушительные бойцы, самые опытные, постарше и поздоровее. Во втором эшелоне шли молодёжь и те, кто помельче и послабее. Стенка стала на стенку, остановились друг против дружки. “Чайников” было больше, но численный перевес ещё ничего не значит, на стороне “осеневских” был опыт многочисленных побед в таких же разборках и стычках, многие в этом городе знали об этом не понаслышке, а по синякам на физиономиях и других частях тела, по ссадинам и шишкам. Пока всё шло без оскорблений и угроз. Как всегда, разговор начал Шуга, он вызвал поговорить их “шишкаря” Керима. Тот с удовольствием согласился, решил применить зэковские приколы на языкастом фраерке, никогда не дышавшем воздухом зоны и не знавшем “правильного закона”. Поначалу разговор вертелся вокруг того, кто больше имеет прав, тот, кто сидел, или тот, кто не “нюхал параши”. На что Шуга дипломатично разъяснил, дескать, под этим небом все равны, а тому, кто побывал на киче, зона никаких знаков геройства и гордости не прибавляет. Наоборот, если попался карасям, значит ты обыкновенный лох и неосторожный вор.
Правильный вор на киче париться не будет, за него там другие сидят и только передачки от вора хавают. Керим побледнел и заскрипел зубами. Первый финт зэковского расклада не прошёл. Стоящие рядом с Шугой ребята заулыбались, правда была на стороне “езженного”. Ситуация выходила из-под контроля Керима, весь его воровской понт уходил как песок сквозь пальцы. Тогда перешли на личности, кто ты такой, чтобы тут мне.., ну как обычно, и тут Шуга отбрил Керима, напомнил ему, как тот пролетел на одном дельце, лопухнулся больше чем на две штуки. «Нагрели» Керима его же бывшие корешки-сокамерники. Хочу напомнить читателю, что доллар в те времена стоил шестьдесят семь копеек. Две штуки на 0,67, итого 2,985, без пятнадцати долларов три штуки. Крутые бабки! Теперь Керим покраснел и занервничал. Можно сказать, что на этой яркой ноте разборка между “чайниками” и “осеневскими” была всеми уважаемым вором Керимом оглушительно проиграна, какой-то сопляк смог”его загрузить базаром под завязки.
- Ну, гнида, смотри! - Керим выхватил из кармана “перо” и рванулся к ненавистному, стоящему как ни в чём не бывало, широко улыбающемуся Шуге. Но, зорко наблюдавший за руками Керима Арай рванулся наперерез и ударом ноги вышиб звонкое стальное лезвие из ладони крутого авторитета, тем самым обезоружив его. Керим по-бабьи взвизгнул от боли и удивлённо спросил у обидчиков: - Вы чего, охренели? Да я вас сейчас на куски порву! Братва, ломи их!
Почти одновременно две толпы молча рванулись друг на друга, удары, треск одежды, кровь, лязганье челюстей, стоны и вопли ужаса поверженных на землю бойцов, сплёвывающие кровь и выбитые зубы порванные рты, яростные и безумные глаза... Огромная куча копошилась в пыли, махала руками, ногами, обрезками труб и арматуры, валялась, вцепившись мёртвой хваткой друг в друга на промёрзшей земле, хриплое дыхание, смертельный холодок ужаса и ощущение нереальности мира вокруг...Вдруг раздался пронзительный крик, все бойцы одновременно замерли и прекратили драку...
Кричал Керим, он лежал распластанным на земле, словно цыплёнок табака, сверху на нём огромной глыбой яростных мышц сидел Зуфар и уже приготовился, занёс свой могучий кулак над разбитым в кровь лицом и расширенными от животного страха глазами Керима.
- Я не прав. - крикнул помертвевший от ужаса Керим.
- Громче! - с угрозой в голосе приказал сидящий на нём Зингер.
- Пацаны, я не прав! - изо всех сил закричал побеждённый и сломленный главарь “чайников”.
- Ну вот, всё теперь абгемахт, - сказал Арай и помог подняться с земли большому другу Зингеру. - Ну, “чайники”, как вам “осеневка”? - Зингер великодушно подал руку и помог подняться с земли поверженному Кериму. - Ну, братан, раз ты признал свою неправоту, то скажи своим, чтобы впредь на нашу территорию не залезать и своих порядков не заводить, а если кто нарушит наш уговор, будем считать беспредельщиком и соответственно относиться, ловить и давить как гниду! Согласен со мной?
- Согласен...
- Громче скажи!
- Согласен! - заорал блажью Керим.
- А ты чего орёшь, братёк? Может, надо чего, так ты попроси? - Зуфар ласково улыбался и смотрел униженному и оскорблённому Кериму в глаза. - Пёрышко у тебя наборное, ништяк пёрышко, не подаришь?
- Я, хрен его знает, где теперь оно, его у меня Арай вышиб.
- Так вы с Араем знакомы, значит? Не знал!
- Было дело, ещё лет пять тому назад как-то познакомились, он ещё тогда совсем пацанёнком был.
- И этот бывший пацанёнок у тебя перо вышиб, говоришь?
- Вышиб...
- Чего же ты так плохо в руках такие красивые вещи держишь, крепче надо было за ручку у пёрышка ухватиться? Арай, иди сюда!
- Чего?
- Ты перо подобрал?
- Ну, подобрал.
- Дай сюда!
- Что упало, то пропало!
- Я сказал дай!
- На! - Арай обиженно протянул красивый воровской нож с наборной ручкой и блестящим лезвием.
- Так вот, Керим, ты с этим пером кинулся на Шугу?
- Ну, допустим, с этим.
- У Шуги в руках хоть что-нибудь было? Монтажка там, пика на худой конец?
- Нет.
- Чего же ты на безоружного-то? А ещё крутым себя считаешь.
- Чего ты от меня хочешь?
- Отдай это перо парню сам, в виде мировухи, ну или просто подарка, на память о вашей с ним встрече, ведь он тебя сегодня классно сделал? Скажешь, нет?
- Ну, сделал.
- Так отдавай скорей, чего тормозишь? Шуга, иди сюда, тебе Керим хочет “пёрышко” своё подарить.
- Держи! - Керим засунул лезвие в изящные ножны и протянул нож Шуге, тот принял подарок с улыбкой на лице. Это острое как бритва лезвие буквально несколько минут назад чуть было не оборвало жизнь нашего героя, А теперь “перо” мирно лежало в его нагрудном кармане.
- Вот и молодец, уважаю, дай пять, и разойдёмся братанами! - Зингер крепко обнял Керима по уже заведённому обычаю. - Браты, чего стоим? Быстро мириться. - Только что яростно колошматившие друг дружку бойцы молча стали обниматься и похлопывать по спине. Вот такие смешные обычаи были в то далёкое время. “Чайники” и “осеневские” разобрались, кто прав, а кто не прав. Разошлись двумя группами в разные стороны, в одну победители, в другую побеждённые.
На следующий день решили отпраздновать победу на квартире одного из бойцов. Квартира была просторная, родаки уехали к родственникам, так что весёлая компания развернулась вовсю. Были приглашены все участники, а их было около двадцати человек, их подруги и подруги их подруг. Не позвали на этот вечер только Наташку с Аней. Шуга попросил Валерку специально их не приглашать, чтобы не портить вечер. Анька опять начнёт закатывать истерику... Ну её в задницу!
Вечер начали со стрельбы пробками в потолок бутылок с шампанским и заздравных тостов героям победы. Пили за ораторское искусство Шуги, за ловкость и силу Арая, обезоружившего главаря “чайников”, за смелость и напор Зуфара, одним ударом свалившего сразу троих и прорвавшегося к Кериму по изувеченным и окровавленным телам поверженных врагов. Со смехом вспоминали все малейшие эпизоды и эпизодики схватки. Девчонки с замиранием сердца слушали все эти рассказы, влюблённо смотрели на своих рыцарей и оживлённо аплодировали им. На Шугу пристально смотрела его новая знакомая, её звали Катя. Тихая и молчаливая, тёмно -карие, почти чёрные глаза как два тёмных омута притягивали внимание парня. В них было столько затаённой силы, что было немножко не по себе. Катя с первых минут знакомства понравилась Саше своей необычной задумчивостью и пронзительным взглядом. В нём было что-то колдовское, завораживающее. Саша, видно, тоже приглянулся таинственной девушке, когда стали танцевать, все танцы почему-то были ей обещаны Шуге. Девушка была привлекательной, к ней то и дело подходили парни и пытались флиртовать, но она крепко держалась за руку Саши и не отходила от него ни на шаг. Шуга в этот вечер выпил лишнего и поначалу мало что соображал, уже в середине вечера он наконец соизволил поднять нетрезвые глаза на загадочную фею и был очарован нежным взглядом и кроткой улыбкой. Эта улыбка, грустная и застенчивая одновременно, поразила парня до глубины его естества, и там что-то лопнуло и оборвалось. Его гордое одиночество начинало давать трещину и рушиться. Ему вдруг стало интересно с этой девушкой. Он совершенно не видел в ней предмет вожделения, она была хороша тем, что интересовала, прежде всего, как девушка-загадка, как яркая искорка разума и непонятной трепетной тяги. Уединившись с Катей на кухне, Саша повёл с ней оживлённый разговор о загадочности человеческой души и её месте в этом сложном мире. Саша с удивлением всё яснее и яснее понимал, что перед ним сидит не просто красивая и живая собеседница, у неё недюжинный ум и масса разнообразных талантов. Оказывается, что она пишет замечательные стихи, разбирается в вопросах философии и исторического материализма, она вся светилась романтизмом и возвышенным стремлением познать всю красоту и гармонию окружающего мира. Незаметно для веселящихся друзей они оделись и улизнули на улицу и больше часа наслаждались обществом друг друга. Катя, оказывается, жила неподалёку и прощаясь со своим новым знакомым, согласилась увидеться с ним на следующий день.
Катя и Саша увиделись следующим вечером. Свиданием двух влюблённых эту встречу было назвать трудно, но оба пришли на него с чувством трепетного волнения. Шуга принес букетик цветов, а Катя пахла французскими духами, и он и она получили удовольствие от этих знаков внимания. Она – оттого, что цветы во все времена были волнительны для женщины. Это не просто знак расположения мужчины к своей избраннице, это символ принесения жертвы божеству любви, этот обычай пришёл в наше время из далёких времён, просто теперь вместо кровавой жертвы на алтарь любви кладутся цветы, олицетворение жертвенности и готовности отдать себя. Он, получил удовольствие от осознания того, что она готовилась к этому свиданию, хотела привлечь, покорить, окружить их будущие взаимоотношения аурой сильных, пьянящих ароматов. Они гуляли примерно два часа и, чтобы окончательно не замёрзнуть, зашли в подъезд, где жила Катя. Усевшись на широченный подоконник лестничной клетки старинного дома, они довольно долго спорили на разные философские и не очень темы. Каждый из них отстаивал свою точку зрения, Саша отстаивал мужские понятия, Катя женские, каждый увлечённо доказывал преимущества того пола, к которому принадлежал, хотя, если быть откровенным, оба были не совсем искренними, разве можно сравнивать совершенно разные взгляды и подходы, а тем более искать преимущества одного пола над другим? Их забавлял сам разговор, возможность поспорить и разузнать друг о друге всякие интересные подробности, тема разговора была всего лишь предлогом. Расставались очень довольные собой и друг другом. Шуга галантно поцеловал руку девушке и удалился. Прошло два дня, и он снова захотел увидеться с черноглазой умницей Катей. Пришёл в её подъезд, но где та заветная дверь, он не знал. Без толку прождал её больше часа, она не появлялась, а спросить у проходящих мимо жильцов, в какой квартире проживает девушка Катя с незнакомой фамилией, Шуга не решался. Кому хочется выглядеть идиотом? Чего он торчал в подъезде больше часа? Не знаю!?
Незаметно пролетела неделя. У Совы, одного из центровых ребят “осеневской” компашки, ожидалось восемнадцатилетие с пьянкой и танцами. Саша был официально приглашён, нужно было купить подарок деньрожденцу Сове, значит вперёд, в магазин... Неожиданно увидел у одного из прилавков Катю, она явно собиралась купить подарок, а значит, также была приглашена на то же мероприятие, что и наш герой. Пока стояли в очереди в кассу, успели переброситься несколькими фразами. Катя смущала его своей холодной неприступностью, эта особенность её характера возбуждала нашего героя, заводила его. Он радостно переживал внутри себя чувство волнения и трепета. Он СТЕСНЯЛСЯ её, это было так несвойственно его характеру. Он почувствовал в себе азарт охотника. Катя была его дичью, его будущим фантастическим трофеем. И чем больше она напускала на себя равнодушную холодность, тем азартнее становился охотник. Он вновь увиделся с Катей уже на вечеринке, рядом с ней сидела... О, Боже! Анна?... Обе девушки не сводили с него обжигающего взгляда. Зелёные глаза пожирали, обволакивали жаром любви и желания, умоляли подойти, заговорить, а карие внимательно следили и чуть кокетливо манили. Шуга догадался, что против него уже созрел заговор. Анна не сводила с него своих зелёных глаз, в них плескалось море любви и неутолимой страсти. За столом было шумно и весело. Мужской состав застолья составлял крепко сбитую команду друзей. Тосты с поздравлениями были в меру остроумными, кавалеры блистали манерами и изысканной галантностью. Было такое ощущение, что сегодня день вежливости и такта. Девичий состав смотрелся исключительно гармонично, сдержанные улыбки, жгучие взгляды и бездна обаяния. Когда настало время потанцевать, зажгли свечи, погасили свет и включили магнитофон. Тихая спокойная музыка. Кавалеры начали приглашать девушек. Шуга давно уже почувствовал на себе полыхающий изумрудный взгляд. Но он, поборов в себе непонятное волнение, подошёл к одиноко стоящей в сторонке кареглазой, поклонился. Катя шагнула к нему и положила маленькую влажную ладошку в его ладонь. Два чернеющих омута рядом с его глазами, тонкий аромат духов, они медленно покачивались в танце и молчали каждый о своём. Наконец Саша решился заговорить:
- Кать, ты сегодня какая-то грустная, обидел кто?
- Да, обидел... - она опустила глаза и чуть заметно улыбнулась, - Есть тут один...
- Оп-па? Скажи, кто? Я ему мигом башку отверну! - Шуга по-петушиному выпятил грудь и надулся.
- Не сможешь! - она не осмеливалась смотреть ему в глаза, лицо её было грустным, только часто вздымающаяся грудь выдавала волнение. Было заметно, что ей с трудом удаётся справляться с чувствами, бушующими в груди.
- Это почему?
- Потому что придётся башку отворачивать самому себе.
- Дык...это, - Саша даже растерялся от неожиданного признания, ему захотелось перевести всё в шутку. - Это значит, я на тебя такую хандру напустил? О-о-о! Прошу пардону!!! Только не пойму, ни сном, ни духом...
- Пропал куда-то и не появляешься
- Вот это Вы, мон шер ами, совершенно напрасно. Если хотите знать...
- Хочу, говори...- её глаза заискрились, в них можно было невооружённым глазом увидеть маленьких бесенят.
- Я приходил, ждал в подъезде больше часа.
- Ой-ой-ой! Не надо! - бесенята запрыгали и завертелись.
- Сидел, как дурак, на подоконнике, а ты не вышла. Ты по вечерам дома сидишь, что ли?
- Да, сидела специально дома и ждала тебя.
- Я же не знаю номер квартиры.
- Так спросил бы у соседей.
- Я даже фамилии твоей не знаю.
- Правда, что ли?
- Ну да!
- Сашка, какой ты сейчас смешной... А ты знаешь, ты сейчас другой, а прошлый раз я тебя побаивалась. - Катя осмелела и взглянула ему в голубые глаза.
- Я что, такой страшный?
- Про тебя много сплетен разных ходит.
- Если про моих бывших подруг, то наверняка всякие гадости, угадал?
- Да, - карие глаза вспыхнули и потеплели. - Угадал...
- И всё-таки рискнула пойти со мной танцевать?
- Рискнула вот.
- Почему?
- Ты мне очень симпатичен. Ты необычный и горячий, девчонки обычно без ума от таких парней.
- А как же насчёт сплетен?
- Плевать! Мне хорошо с тобой! - Катя прижалась к нему и положила голову на грудь. Маленькая, хрупкая, совсем ещё подросток. Её глаза закрыты, музыка ласкает, укутывает мягкими волнами. У обоих возникло странное и приятное ощущение, что они вдвоём и никого вокруг. - Я часто думаю о тебе, как только я вспоминаю тебя, мне становится приятно.
- Мне тоже...- Саша вдруг с ужасом понял, что врёт, безбожно врёт самым наглым образом этой доверчивой малышке.
- Сашка, ты мне становишься, всё роднее и роднее, ты затягиваешь меня в свои мысли, как чёрная дыра, у меня нет больше сил сопротивляться. Самое смешное, что я знаю, у нас ничего путного не выйдет, я никогда не стану твоей девчонкой, а всё равно хочу тебя видеть, говорить с тобой. Ты мне нужен, хотя я ещё не понимаю, не знаю зачем. Я сначала думала, что просто влюбилась в тебя, но потом поняла, нет...
- Слава Богу, а то я уж думал...
- Не надо думать, это что-то другое, я уже сто раз влюблялась.
- Вон оно как?
- Тут всё по-другому, понимаешь? Ты в моей жизни будешь играть очень заметную роль, но мужем моим не станешь. - Откуда тебе это всё известно?
- Не знаю, но иногда мне удаётся видеть будущее. Нет, не видеть, как-то по- другому надо сказать, знать, вот наверно так, я могу узнавать будущее.
- Катюшка, а ты занимательная девчонка, идём на улицу, поболтаем?
- Ты как относишься к курящим девушкам?
- Ты куришь?
- Я знаю, что это плохо, но уже поздно, втянулась.
- Нормально всё, не комплексуй...
Саша взял Катю за руку и пробрался между танцующими к вешалке в прихожей. В темноте кто-то вовсю целовался, чтобы не включать свет, накинули на себя, что первое попалось под руку.
У подъезда уже проветривались и прокуривались две девушки из приглашённых на вечеринку. Образовался узенький кружок любителей анекдотов и просто поболтать о несерьёзном. Девушки звонко смеялись над приколами и анекдотами Шуги, а в другом, соседнем подъезде шумела свадьба. Играла гармошка, и пьяные голоса выкрикивали матерные частушки, слышался топот, жиденькие хлопки в ладоши и свист. Около дома прогуливалась парочка абсолютно нетрезвых парней, они вдруг обратили внимание на веселье и звонкий смех подружек Шуги. Развязно улыбаясь, они подошли. Один из них попытался, ни с того ни с сего, обнять одну из девушек. Та неприятно поморщилась и оттолкнула от себя руку прилипчивого ухажёра. Саша шагнул навстречу улыбающемуся нахалу, толкнул его грудью и спросил:
- Тебе чего надо, мужик?
- М-м-м? - вопросительно промычал тот.
- Давай, шкандыбачь отсюда!
Предложение удалиться от греха подальше повисло в воздухе. Видимо, количество спиртного, выпитого нетрезвым субъектом, было выше уровня ушей. Бессмысленный взгляд и довольная улыбка говорили о том, что всё более менее человеческое в этой парочке утонуло в алкоголе, растворилось в нём, на поверхности осталась пена, всё грязное, скотское, звериное. Как часто бывает, что милый, добрый и отзывчивый человек, напившись, превращается в абсолютного монстра, ничего не понимающего, злобного, способного на всё, даже на убийство. Проходит время, проспится человек и ужасается тому, что он сумел натворить в пьяном виде.
- Дв-шк, п-шли с н-ми,.. - заплетающимся языком предложил первый, второй стоял немного в стороне, смотрел себе под ноги и глупо улыбался. Шуге не понравилась тупая напористость и непонятливость первого парня.
- Для особо тупых повторяю, гуляй отсюда и желательно побыстрее.
- Т-ты кт-ткой? А-а? - Наглец попытался нахмуриться и изобразить грозный вид. Было бы смешно затевать с этим пьяным придурком драку, поэтому Шуга схватил его за шиворот, развернул к себе спиной и придал его телу ускорение посредством удара ногой. Пьяное тело замахало руками и смешно рухнуло на асфальт в пятиметровом отдалении от места старта. Вдруг у стоящего безучастно второго проявилась несвойственная его нетрезвому состоянию прыть и координированность, а может, он просто притворялся. Парень проявил явную агрессивность и попытался пнуть Шугу в живот. Едва увернувшись от удара и приняв оборонительную стойку, он внимательно вгляделся в противника. В глазах яростная решимость подраться, руки сжаты в кулаки, на лице оскал желтоватых прокуренных зубов. Таких “бойцов” Шуге приходилось встречать не одиножды в своей жизни, это довольно опасная категория психов. В трезвом виде они не способны обидеть даже муху по причине патологической нерешительности, а как выпьют, сразу становятся героями. Первый поднялся с грязного асфальта и тоже двинулся на Шугу. Девчонки завизжали от страха, события принимали неприятный оборот. Одна из визгливых подружек бросилась в подъезд за поддержкой, но не успела, схватка началась и была стремительной. Бой длился всего несколько секунд, Саша вновь ощутил в своём теле приятную лёгкость, и голова его просветлилась. Время вокруг стало текучим и вязким. Он, едва касаясь земли, затанцевал в лёгком пружинистом вихре вокруг разъярённых противников, раздавая направо и налево крепкие и точные удары в голову и корпус. Двое противников не могли уследить за перемещениями танцующего парня и только молотили руками воздух, всё сильнее и сильнее проваливаясь в усталую бессмысленность. Ещё несколько точных ударов и плюющиеся кровью нетрезвые “бойцы” улеглись на асфальт. Правда, один сделал попытку подняться, но эта попытка закончилась ничем. Его окровавленный рот изрыгнул прощальное: - Сука! - И, получив мощнейший оперкот, упал на спину, окропив землю кровавой пеной. Чистый нокаут! Проявив незаурядную силу, откуда она в этом хрупком тельце, Катя схватила разгорячённого боем Сашу и затащила в спасительный подъезд. Сверху по лестнице летела орущая толпа пацанов и девчонок, спешащая на помощь Саше. Сразу облепили, загалдели, победитель схватки успокоил особо рьяных и заставил толпу вернуться в квартиру именинника. Веселье продолжалось, сели за стол слегка выпить и зажевать. Катя прижалась к локтю Шуги и зашептала ему возбуждённо на ухо:
- Ну, ты вообще-е!.. Зачем ты полез в эту драку?
- Девчонки этого не понимают. - Шуга никак не мог отойти от только что закончившейся потасовки. Его ещё колотило от возбуждения, болели ушибленные кисти рук и он осторожно потирал их под столом. Девчонки облепили окно на кухне и разглядывали последствия битвы. Жертвы кровавой драмы были подняты с грязного асфальта прибежавшими родственниками и гостями свадьбы. Мстительно оглядывая окна, они пытались вычислить квартиру, где скрывался обидчик, так жестоко покалечивший их ненаглядных, бедных, безобидных мальчиков.
Досмотрев до конца картину выноса покарябанных Шугой нетрезвых тел, девчонки рванулись к герою “битвы у подъезда” и стали наперебой расспрашивать о подробностях только что происшедшего инцидента. Катя, воспользовавшись шумной толкотнёй вокруг Саши, молча встала и демонстративно покинула своё место, ушла в другую комнату, обиженно поджав губы. На её стул тут же плюхнулся Валерка и начал с великим удовольствием слушать весёлую трепотню друга. Снова вокруг Шуги собралась толпа восторженных слушателей, и взрывы смеха стали колыхать стеклянные висюльки на люстре. Неожиданно главный рассказчик почувствовал за своей спиной горячее дыхание и знакомый запах, это конечно же была Анна. Девушка терпеливо дожидалась момента, когда он обратит на неё внимание, но видно не дождалась и решила сама подойти поближе. Саша закончил свой смешной рассказ, обернулся и почти в упор встретился со сверкающей зеленью глаз. Анна счастливо заулыбалась, села с ним рядом, коснулась прохладными пальцами его ладони:
- Наконец-то соизволил обратить внимание на скромную поклонницу.
- Мне было не до Вас, мадмуазель.
- Я уже обратила внимание... У Вас, я вижу, новая подружка?
- Вы очень наблюдательны.
- Я смотрю, она тоже не избалована твоим вниманием.
- Боится мне наскучить, поэтому довольствуется малым.
- Тонкий намёк на мою навязчивость?
- Да что Вы? Ни сном, ни духом....
- Значит мне показалось?...
- Наверно так...
- В таком случае позвольте задать вопрос.
- Я внимательно слушаю.
- Ты пойдёшь её провожать?
- Кого это её?
- Ну, эту,...свою новую подругу.
- Пойду, конечно, а разве есть какие-то другие варианты?
- Есть, проводи меня?
- Это же просто подло будет с моей стороны, ты, Ань, за кого меня принимаешь?
- Тогда позволь вопрос, не мог бы ты, после того, как проводишь её, зайти на минуточку ко мне? Она ведь совсем рядом живёт от меня, насколько мне известно.
- Любопытно. И давно тебе известно, что мы встречаемся?
- С первого дня.
- Мне кажется, что будет несколько неэтично от одной девушки сразу же идти к другой.
- Если всё хорошо взвесить, то думаю, что большого вреда не будет.
- Ну и чего ты добиваешься?
- Честно?
- Хотелось бы...
- Вернуть тебя!
- Значит, бросить её и снова быть с тобой?
- Я не привыкла уступать.
- А что делать? Ты меня уже потеряла, я не стану твоим, даже если сойду с ума. - Тогда как понимать твои слова? Ты же мне твердил, что любишь другую, ту, которая тебя бросила? А теперь вижу, что всё гораздо проще, ты просто ненасытный бабник! Собираешь коллекцию? Погоди, отольются тебе девичьи слёзы! - Анна всхлипнула, у неё затряслась нижняя губа, а глаза наполнились слезами. - Да к тому же и не очень разборчивый.
- О вкусах не спорят, но согласись, это моё личное дело, где, с кем, когда и сколько. Она в женском плане гораздо интереснее, чем ты.
- Она? - Анна криво ухмыльнулась и вытерла краешком платка набежавшие слёзы обиды, - Ты присмотрись к ней поближе, маленькая, невзрачненькая, пигалица какая-то, в ней же ничего женского нет, ни титьки, ни письки, она же просто уродка!
- Аня, ты просто на неё обижена, поэтому так говоришь, Катюшка - прекрасная девушка...
- У тебя извращённые понятия о женской привлекательности.
- А у тебя примитивные понятия о мужчинах.
- Я просто вас слишком хорошо знаю, всегда на словах одно, а на деле, только одного и добиваетесь...
- Тихо, тихо, Аня, на нас уже смотрят...
- Плевать! - Анна обиженно отвернулась, взяла из вазы конфету и некрасиво, со злостью, затолкала её в рот целиком.
- Хочешь, я тебя с одним парнишкой познакомлю, спортсмен, отличный парень.
- Не надо мне никаких твоих парней! - Анна снова приготовилась зареветь.
- Правильно, не хочешь моих парней, посмотри сама вокруг, познакомься с новенькими, вон какие симпатичные ребята, вон Эдик скучает, Самат у окна.., между прочим, с тебя взгляд не сводит.
- Не надо мне никого, понял? - слёзы просто рекой полились из её глаз, она закрыла лицо руками и мелко затряслась в рыдании.
- Ань, да успокойся ты, ну никого, так никого. Ну, их, парней этих, одной всегда лучше, никто не пристаёт... Им же, гадам, чего нужно? Всегда только одно на уме...
- Издеваешься, да? - Анна подняла на него взгляд, полный страдания и ненависти, острые коготки приготовились вцепиться ему в лицо, Шуга отодвинулся от греха подальше.
- Э-э-э! Осторожнее, Аня! Не надо истерик и прочих вольностей! Люди же смотрят, я всё понял, каюсь...
- А мне по аквалангу, понял?
- Не забывай, ты девушка, тебе не идёт быть грубой, Аня, не надо никаких скандалов...
- Волин, я тебе отомщу, так и знай! - она погрозила ему пальцем.
- Мне мсти сколько угодно, только Катю, пожалуйста, не впутывай, ладно? Она тут абсолютно ни при чём.
- Ладно, посмотрим по обстоятельствам, но ты будь осторожным, я долго буду помнить наш разговор! - её злое лицо сразу стало некрасивым и вульгарным, она вытерла слёзы и вылезла из-за стола. - Спасибо за разговор!
Саша тоже встал и направился на кухню, там он спугнул парочку целующихся влюблённых, извинился за неожиданное вторжение, и подойдя к окну, стал наблюдать вечернюю природу за окном. Катя неслышно открыла дверь и крадучись подошла к нему сзади. Тонкие руки обняли его, упругие бугорки девичьей груди прижались, голова удобно легла на плечо.
- О чём у вас с Аней был разговор?
- Ты её знаешь?
- Живём неподалёку, в одной школе учились, только она меня намного старше. Так всё-таки, о чём был разговор?
- О тебе.
- Почему она плакала?
- Я с ней попрощался.
- У вас что-то было?
- Было, но уже в прошлом.
- Жалеешь?
- Нисколько.
- А если честно?
- Мне неловко тебе об этом говорить.
- Значит, из нас двоих ты выбрал меня?
- Я ещё не знаю.
- Мне уйти?
- Как хочешь.
- Я всё равно никуда от тебя не уйду. Это я так, попугать только. Сашка, мне тревожно за тебя, сегодня что-то с тобой произойдёт.
- Уже произошло, недавно...
- Нет, это только начало, я чувствую, я знаю!
- Откуда ты это знаешь?
- Не знаю!
- Я не знаю, как я знаю, интересный каламбурчик...
- Как-нибудь я тебе всё подробно расскажу, а теперь пошли танцевать?
- Как же мы пойдём, если ты висишь у меня на спине заместо рюкзака?
- А вот так и пойдём, мне так очень удобно, у тебя такая большая спина, прямо целый гектар!
Саша повернулся к Кате и увидел её лицо. Она стояла закрыв глаза, возбуждённо дышала и ждала, когда он её поцелует. Он взял её лицо в свои ладони и прикоснулся губами к её горячему лбу. Катя разочарованно заморгала глазами и, шаловливо улыбнувшись, сказала:
- Я ждала большего.
- Успеется! - Саша подхватил её хрупкое тельце и поднял к потолку. - У нас всё ещё спереди!!!
- Ой, уронишь, поставь на место! - глаза девушки стали чёрными и так ярко заблестели, что осветили лицо радостным и счастливым светом. - Думаешь, если сильный, так всё можно? Саша осторожно поставил девушку на пол, она взяла его за руку и со смехом потянула за собой в круг танцующих. Веселье продолжалось.
Расходиться начали ближе к полуночи мелкими группами. Саша вышел из дверей квартиры именинника под руку с Катей и неожиданно услышал слегка хрипловатый голос откуда-то с лестницы верхнего этажа:
- Эй, постой-ка, побазарить надо. - рядом с Шугой стоял весь опухший от синяков, протрезвевший парень, тот, первый. За его спиной откуда ни возьмись появилась целая орава настроенных по-боевому молодых людей.
- Мы, по-моему, уже всё выяснили... Или тебе мало показалось? - спокойно и с достоинством ответил Шуга наглому задире. Так же спокойно он взял задрожавшую от страха девушку за руку, и не спеша начал спускаться по лестнице. Саше не хотелось снова ввязываться в драку и портить себе вечер. Хотелось спокойно погулять с подругой, поболтать с ней, пообниматься в тихом уголке.... А тут, на тебе! Вышли из подъезда. Идущие сзади не отставали.
- Ты, герой, жопа с дырой, постой чуть-чуть. - начал задираться обиженный опухший, - Девку-то отпусти, чего за неё прячешься? Ты мужик или говно? Ответь чего-нибудь, чего молчишь, соплями что ли подавился?
- Если бы мы были один на один, я бы с тобой поговорил по-другому. А сзади тебя целый хайратник, это ты перед ними рисуйся, а передо мной не надо, я таких пантовых пачками хавал! И ни один потом не забывал со мной здороваться, помнил науку. А у тебя, видно, память короткая? Твои слюни, вон, до сих пор на асфальте лежат, замёрзли бедненькие уже.
- Вот как раз и хочу тебе припомнить. Сейчас быстро тебя уработаем! - парень резко выбросил вперёд правую руку, Шуга уклонился, но шапка с головы упала.
- Катя, уходи! Бегом отсюда! - крикнул Саша застывшей от ужаса, растерявшейся Кате и снова, второй раз за этот день, в его теле родилось то восторженное чувство лёгкой упругости, по-тибетски его называют “турайя”. Многие те, кто настойчиво овладевает искусством восточных единоборств, долго тренируют себя, годами добиваются совершенства, слитности души и тела, ежедневно медитируют, читают мантры, принимают особые позы, асаны, кропотливым трудом добиваются умения входить в это просветлённое состояние. Нашему герою было достаточно хорошенько испугаться, и оно проявлялось в нём, видимо “турайя” родилась вместе с ним. Вот и сейчас, нисколько не страшась четырёх соперников, Шуга начал свой танец, лёгкий и пружинистый. Нырки, повороты, хлёсткие удары. Двоих Шуга свалил, те уже даже не пытались подниматься, но оставшиеся двое упорно не желали составить компанию тем, тихо и неподвижно лежавшим. Особенно старался “опухший обиженный”, он то налетал как бешеный, то вдруг прятался за товарища. Его хриплый голос выкрикивал такие грязные ругательства, что эта бумага их просто не выдержит и почернеет, поэтому, сберегая нравственность читателя, я не стану их воспроизводить.
Катя была буквально парализована страхом, она знала, что это произойдёт, но ничего, что могло бы предотвратить этот ужас, она не могла придумать. Её заполнила какая-то непонятная истома, было страшно, больно и приятно одновременно. Она наблюдала за схваткой мужчин, беспощадной и чарующе-яростной. В каждом из нас живёт память предков, кровожадных и жестоких зверей, грубых, властных, волосатых. Они были вынуждены быть такими, ведь им приходилось бороться с окружающей природой за собственное выживание. Эта память иногда вылезает из глубин человеческого подсознания и начинает овладевать нашими желаниями, чувствами и поступками. Катю всю трясло от непонятного возбуждения, но она не вмешивалась, боялась помешать Шуге бороться с этими пьяными хамами, ведь он сейчас дрался за свою мужскую и её девичью честь. За свободу выбора, куда идти и что делать, что любить, а что ненавидеть. Как он был прекрасен, этот яростный парень, его быстрый танец сводил девушку с ума, грациозные движения рук и ног зачаровывали, он словно порхал над своими неуклюжими противниками, в нём играла музыка, сила, бешеная страсть и напор. Вот он свалил на грязный асфальт последнего, буквально вышиб из него всякое желание сопротивляться и нагнулся за своей упавшей в начале драки шапкой, Саше оставалось только выпрямиться, надеть головной убор и победно уйти с места битвы, под руку со спасённой от бесчестья дамой...
Обиженный поднял голову, мутным взором посмотрел в спину наклонившегося за шапкой Шуги, резко поднял своё бренное тело с земли, рука скользнула в карман брюк и нащупала оружие, пальцы удобно скользнули в прорези кастета, два быстрых шага и удар в лицо...
- А-ах-х! Получай!
- О-ох-х! - мир в глазах Шуги словно взорвался, в глазах забегали яркие искры, горячая тяжесть наполнила тело, в ушах звон... Катя завизжала так громко, что в доме стали загораться окна, жильцы желали посмотреть, кого это там у подъезда так нежно прижали? В этом крике испуганной девчонки было столько боли и страха, что было полное ощущение, это не Шугу, а её располосовали небольшой железякой, надеваемой на пальцы руки.
- Кровь на руках, солоно во рту, побежала по груди, удержусь на ногах или нет? В его руке кастет! Вот ведь, скотина, из-за спины ударил! Замахивается ещё, нырок, поворот, удар, ха-ба, мимо! Если не вырву у него кастет, один удар в висок и всё, кранты, - тело вновь запело от боевого возбуждения, - Порядок, сейчас я тебе устрою..., но почему язык проваливается куда-то вперёд? Зубы! Этот “харчок” мне вышиб зубы? Мне всего восемнадцать, а я уже беззубый урод с разбитым лицом? Всё, милый, ты меня достал! - Шуга вложил в удар столько злости, что противник отлетел от него на несколько шагов, упал спиной на ступеньки подъезда и застонал от боли. Кастет зазвенел по бетонной глади крыльца, окончательно вырубленный противник захрипел, закатил глаза и провалился в спасительную темноту беспамятства. Дверь подъезда распахнулась, и на крыльцо высыпали пацаны, те, кто ещё не успел уйти с вечеринки. Перед их взором открылась картина “побоища у подъезда”. Катя отгоняла, отталкивала от Шуги не в меру любопытных. Рана на лице парня имела ужасающую картину. Кастет лежащего на крыльце обиженного выбил Шуге три верхних зуба и порвал напрочь нижнюю губу. Сердобольная женщина с первого этажа предложила пройти к ней в ванную и промыть рану, но кровь хлестала потоком, и Шуга, боясь испачкать пол в квартире, отказался. Приняли от милосердной женщины кое-какие перевязочные материалы, чтобы хоть как-то унять кровь. Другие жертвы ристалища были стасканы в кучу и уложены штабелем на лестничную площадку первого этажа, дожидаться “скорую”. Катя была в шоке, ей накапали валерьянки и всячески пытались успокоить. Девушка рвалась к Саше и всё пыталась попросить у него прощения. Тут услышали сирену «скорой помощи» и стали складывать пострадавших на носилки. Подъехала и доблестная милиция, стали составлять протокол происшествия. Травмированных не стали задерживать и повезли в травматологию. В приёмном покое пострадавших осмотрели и приготовили троих к операции, а двоих просто увезли в палату. У всех пострадавших травмы были осложнены разной степенью алкогольного опьянения, поэтому, пока готовили больных, быстренько составили протокольчик допроса, взяли с драчунов объяснения и развезли, кого на операцию, кого в реанима..., пардон, в палату. Шугу оперировали под местным наркозом, он как всегда прикалывался и ехидничал, нагло приставал и пытался заигрывать с молоденькой операционной сестрой. Хирург попался строгий и предупредил, что если он будет разговаривать, то ему зашьют рот и отрежут язык, вся губа срастётся криво. Шуга испуганно замолчал и терпеливо снёс все портняжно-хирургические изощрения над родной физиономией. По правде сказать, а куда ему было деваться? Лежи и терпи... Наконец всё это гадкое дело закончилось, его перебинтовали и увезли спать в палату. Утром у него появился первый посетитель, тот самый милиционер, что составлял протокол предыдущей ночью. Представитель правопорядка ещё раз поинтересовался сутью происшествия. Он всё не мог взять в толк, как это могло случиться, что нападавшие пострадали больше, чем потерпевший. Оказалось, что у “опухшего обиженного” было сломано три ребра, челюсть, ключица. У другого челюсть в двух местах, нос, кости лица, ещё двое других с сотрясением мозга, переломом лодыжки и многочисленными синяками, по медицински - гематомами, мягких тканей лица и тела. Страж порядка дождался подписи, подтверждающей верность записи показаний, извинился за формальности и отбыл. Шугу накормили вкусной манной кашкой через трубочку. Ему сделали укольчик, перевязочку и отпустили домой. И не просто так отпустили, а выписали больничный на пять дней и ещё дали с собой всяких лекарств, врач погрозил пальцем и просил больше к ним не попадать. В заключение Шуге на прощание пожали руку и дали рубль на такси, во как! Тогда о больных заботились вовсю-ю!
Вечером к сестре, то есть к Шуге, конечно, припёрлась толпа посетителей с пакетами сладостей, всяких напитков и фруктов. Когда толпа проверятелей здоровья пострадавшего в кровавой драке схлынула, остались у постели больного три человека, две девушки и Валерка. Валерка остался, чтобы две фурии не подрались у постели умирающего. И та и другая бросали друг на друга испепеляющие взгляды и желали только одного, чтобы сидящая напротив соперница исчезла, сдохла, испарилась. Наконец Анна не выдержала, заревела и убежала, Валерка дипломатично попрощался и вышел за ней. Катя взяла в свою руку пальцы Саши, поднесла их к губам и осторожно поцеловала.
- Сашка, я знала, что с тобой это случится. Прости меня, я не могла это всё предотвратить, и эту драку, и то, что с тобой сотворил этот ублюдок. Видно, это было неизбежно, судьба! Тебе трудно разговаривать, я знаю, тогда молчи. Всё тебе расскажу и уйду, я ещё появлюсь в твоей судьбе, мы обязательно встретимся. Только теперь уже не скоро. Так не хочу покидать тебя, но иначе нельзя, нужно уйти. За эти несколько часов, что была с тобой, узнала про себя так много нового, если бы ты только знал... Во-первых, я первый раз в жизни полюбила... Это как вспышка, как ураган... Молчи, ничего не говори. Мне не нужно было тебе это говорить, но то, что сейчас во мне, выше моих сил. Ты должен это знать. Ты был такой чудный во время этой драки, ты был как бог, красивый и стремительный, я была поражена той плавностью и быстротой, как ты двигался... Сашк, я в этот момент будто сошла с ума, у меня словно открылись глаза, я вдруг почувствовала, что ты мой единственный, тот, о котором я всегда мечтала, я полюбила тебя, понимаешь? Страдаю от этой любви, потому что расстаюсь с тобой, потому что должна уйти. Знаю, что буду помнить и любить тебя всегда, ты будешь моей неразгаданной тайной, далёкой звездой, туманом на берегу реки. Я умираю от тоски по тебе, но твёрдо знаю, что никогда не узнаю счастья с тобой, не узнаю, как пахнут твои губы, и детей у нас с тобой никогда не будет! Я странная, да? Ещё я знаю, что ты любишь другую и будешь с ней счастлив, а я буду помнить о тебе и мечтать о нашей встрече через двенадцать лет. Мы обязательно встретимся, но я к этому времени уже буду матерью двух дочерей и одного сына. У тебя вырастет дочь, которую ты назовёшь именем той, кого зовёшь единственной и любимой, и сын, такой же горячий и ласковый, как ты. У тебя много чего будет впереди, но ты справишься и всё будет о,кей! Теперь я пойду и буду плакать от тоски по тебе, милый мой мальчишка, мой славный рыцарь, любимый и чужой. Прощай и помни о смешной школьнице Катюшке Матюхиной. Будь!- Она медленно встала со стула, наклонилась к Саше, как-то совсем по-детски поцеловала его в щёку, повернулась и ушла...
Катя стремительно появилась и так же стремительно исчезла из жизни Шуги. Кто она? Ясновидящая, сумасшедшая? Что заставило её сказать эти странные слова? Предчувствие, предвидение, бред воспалённого сознания? Школьница, совсем ещё ребёнок говорила ему то, что не могут сказать умудрённые жизненным опытом взрослые, не сообразят выразить и десятой доли сказанного этой странной девчонкой. Кто она? Провидица, колдунья? А может, просто у неё не все дома? Откуда она могла знать, что будет с ним через такую уйму времени. Как она сказала? Через двенадцать лет? Хорошо! Надо будет записать её предсказание и через двенадцать лет вместе прочитать. Вот уж, посмеёмся!..
