И ее «скифская версия»

 

Традиция, повествующая об амазонках, представлена огромным количеством разноплановых свидетельств, частью имеющих твердо установленное авторство, частью - лишь предполагаемое. В письменных источниках миф об амазонках фиксируется начиная примерно с VIII в. до н.э., но вполне естественно предположить, что ко времени первых письменных упоминаний об амазонках легенда эта существовала достаточно длительное время в устной форме[32].

Наиболее ранним произведением, в котором встречаются упоминания об амазонках, является «Илиада»[33]. Гомер знает амазонок в Малой Азии: в Троаде [II,811-814]) и Фригии [III,184сл.]. Из характеристик амазонок мы имеем здесь лишь указание на их мужеобразность [III,184сл.; VI,186], и, возможно, на использование ими колесниц - судя по эпитету амазонки «быстрая» [см.: Страб., XII,VIII,6]; Гомер называет единственное имя амазонки Мирины, умершей, видимо, до Троянской войны; другие амазонки нападали на фригиян во времена Приама; Беллерофонт разбил их в третьем своем подвиге. Автор «Илиады» говорит об амазонках вскользь; он не дает ни их описания, ни точной локализации их проживания. И значение «Илиады» как источника по проблемам мифологии амазонок не только в том, чт о о них говорится в поэме, но и в том, что не говорится: отсутствие более подробных сведений о женщинах-воительницах свидетельствует, что легенда имела широкое распространение, возможно, в виде развернутых мифологических сюжетов, и не требовала разъяснений. В отношении Гомера необходимо отметить и еще один важный момент: с IV в. до н.э. Гомер становится образцом и непререкаемым авторитетом для последующих поколений писателей [Ростовцев М.И., 1925, с.5], и, соответственно, как бы официально закрепляет за «амазонской» легендой право на существование как реальности: основная масса античных авторов долго апеллировала к Гомеру как к последней инстанции при установлении историчности амазонок.

На период VII-VI вв. до н.э. у нас нет сохранившихся оригинальных текстов, упоминающих амазонок. Эпический «кикл»[34], который разрабатывал различные сюжетные линии, лишь намеченные у Гомера, в том числе и амазонскую, известен в отрывках и кратких пересказах позднейших авторов, а также по отдельным памятникам изобразительного искусства, воспроизводящим их сюжеты или отдельные эпизоды [Радциг С.И., 1969, с.100-102; Чистякова Н.А., Вулих Н.В., 1972, с.57]. Так, продолжением «Илиады» служила поэма «Эфиопида»[35], включавшая рассказ о Пентесилее. Различные вариации на тему борьбы Ахилла и Пентесилеи появляются в литературе значительно позже, в первые века нашей эры. В раннее же время (VI-V вв. до н.э.) сюжет этот часто встречается в изобразительном искусстве [Скржинская М.В., 1998, с.211][36]. В произведениях прозаических, создававшихся в VI в. до н.э., и не дошедших до нас, видимо, так же передавались мифы об амазонках. Судить об этом мы можем по ряду фрагментов из этих трудов у поздних авторов. Так, Гекатей (VI в. до н.э.) связывает с амазонками город Киму в Малой Азии, который раньше назывался Амазонион [фр.212]. Это сообщение находит отклик уже в первые века н.э. у Арриана Никомидийского [фр.59].

Таким образом, хотя мы не можем подробно проследить процесс мифотворчества древних греков в период VII - VI вв. по интересующей нас теме из-за скудости материала, предоставляемого сохранившимися источниками, тем не менее вполне определенно можно говорить о том, что мифы об амазонках сложились еще до знакомства греков с Северным Причерноморьем. Лишь по мере освоения в процессе колонизации новых земель мифотворческое мышление греков перебрасывает ряд мостов из Эгейского моря в Черное, соединяя с Кавказом и северным побережьем Понта целые циклы местных греческих и малоазиатских сказаний и мифов. Эти мифы, в том числе и об амазонках, «раз сложившись и воплотившись в вечные художественные образы в греческой литературе и греческом искусстве, навсегда, на всю эпоху существования античной культуры, ввели Черноморское побережье и Кавказ в кругозор мышления и фантазии каждого образованного грека и римлянина» [Ростовцев М.И., 1925, с.1-2]. Процесс мифологизации и этимологизации местных имен и географических и этногеографических явлений продолжался, по мнению исследователей, и тогда, когда уже было возможно истолковать ранее незнакомые явления более рационалистично. Трагедия, эпос и лирика никогда не переставали интересоваться мифами, подвергая из все новым переработкам, а комментаторы более ранних текстов бесконечно повторяли данные, добытые еще в то время [Ростовцев М.И., 1925, с.2].

Такое положение вещей предполагает, соответственно, постепенное перенесение родины амазонок из Западной Малой Азии, где она располагалась первоначально, на осваиваемые греками территории, и создание соответствующих мифов о «переселении». Но в сохранившейся письменной традиции следов этого мы практически не видим[37]. По всей видимости, в V в. до н.э., на который приходится большинство ранних данных об амазонках, имелись уже две версии: переселение амазонок из Малой Азии на другие территории, и изначальное проживание амазонок в Скифии (и в некоторых мифах - переселение их оттуда в Малую Азию). Мифы о переселении из Скифии в Азию понадобились, очевидно, чтобы объяснить классические варианты локализации амазонок, широко известные в греческом мире, и таким образом согласовать древнюю и новую традиции.

Первым из известных нам греческих авторов, поместивших амазонок в Северо-восточном Причерноморье, был Эсхил (525 - 456 гг. до н.э.) - старший из классических греческих трагиков. Драматическая поэзия ревностно разрабатывала мифологические, а изредка также и исторические сюжеты, и при всей своей условности стремилась создать реалистический - исторический и географический - фон [Ельницкий Л.А., 1947, № 1, с.302], благодаря чему у Эсхила содержатся интересные бытовые, исторические и географические сведения. Из наследия Эсхила для нашей темы особенно важен эпизод из трагедии «Прометей Прикованный», в котором прикованный к скале «у конца земли, в безлюдном скифском, дальнем и глухом краю» [ст.1-2], Прометей подробно рассказывает Ио[38] о том пути, который ей предстоит пройти. «Отсюда» (т.е., от того места, где прикован Прометей на краю земли) герой велит Ио отправляться на восток («к восходу солнца») и идти к кочевьям скифов; пройти мимо них вдоль морского берега; слева будут халибы; далее она достигнет Буйной реки, через которую он не советует ей переправляться, пока она не придет к Кавказу, где река низвергается с самих вершин; перевалив через его высоты, Ио вступит на конную дорогу, по которой придет к амазонкам (которые позже переселятся в Фемискиру у Термодонта, где находится Салмидесская бухта); за амазонками достигнет она «у самых узких врат озера до Киммерийского перешейка», миновав его, переплывет Меотийский пролив; покинув европейскую землю, Ио вступит на азиатский материк [ст.729-761]. В другом месте Эсхил среди сострадающих мукам Прометея народов называет народы, которые являются, по его мнению, соседями: дев, «обитательниц колхидской земли», и «многолюдные племена скифов, обитающие на краю земли вокруг Меотийского озера»; причем объединяет их поэт как обитающих «в ближайших местностях священной Азии» [ст.427-440]. Строки Эсхила о местонахождении Кавказа и первоначальной локализации местожительства амазонок вызвали в отечественной науке споры и привели к появлению различных гипотез, объясняющих такую странную географическую картину. Эсхил дает иную - по сравнению с Геродотом и другими, более поздними авторами, - географию расселения амазонок, увязывая ее с Кавказом, правда, с Кавказом, перемещенным значительно к западу. И Кавказ, и вытекающая из его вершин река «Буйная» оказываются на европейской (в античном понимании этого слова) территории, то есть на западном берегу Боспора Киммерийского, на севере Восточной Европы; амазонки же - на юго-востоке от этого «перемещенного» Кавказа. Эти представления Эсхила оказываются противоречащими не только действительности, но также и тем данным, какими располагала древнеионийская наука и мифология, что привело некоторых исследователей [Ельницкий Л.А., 1961, с.60; Скржинская М.В., 1991, с.115-116] к выводу о сознательном искажении Эсхилом как географической картины, так и традиционной мифологической локализации амазонок в Малой Азии, чтобы согласовать несколько независимых мифов: о встрече Ио с амазонками по соседству со скифами и о сражении Геракла с ними у Термодонта несколько столетий спустя. Поэтому исконной родиной амазонок оказалась не Малая Азия, а область на границе со Скифией [Скржинская М.В., 1991, с.115-116]. По мнению других авторов, Эсхил дает вполне достоверные сведения. Так, В.Б.Виноградов называет эти строки Эсхила «драгоценной весточкой седой старины» [Виноградов В.Б., 1972, с.22], считая, что «великий трагик располагал некими, не дошедшими до нас сведениями о том, что амазонки до их появления в Азии жили в северных землях, куда и возвратились затем, став героинями многочисленных фольклорных упражнений, подобных греко-скифской легенде о происхождении савроматов, переданной Геродотом» [Виноградов В.Б., 1972, с.21]. Возможно, что Эсхил и отразил бытовавшие в то время версии мифа, но это не значит, что именно эти версии были более адекватны реальности того времени. Картина северных стран, которую дает Эсхил, весьма схематична и с историко-географической точки зрения является довольно отвлеченной и смутной. М.В.Скржинская отмечает, что, судя по монологу Прометея, у Эсхила не было ясного представления о географии Северного Причерноморья, хотя в его время уже существовали карты и описания побережьев Понта [Скржинская М.В., 1991, с.116]. Путь Ио лежит с запада на восток из Европы в Азию, но в его описании трудно уловить географическую последовательность. Салмидесская бухта, расположенная на западном берегу Понта, оказывается по соседству с Термодонтом, впадающим в Понт с юга. Кавказ и Колхида встречаются Ио в пределах Европы. В то же время Прометей называет Боспор Киммерийский границей Европы и Азии [ст.761], так что Кавказ и Колхида не могли быть в Европе. В другом месте Эсхил называет рубежом материков Фасис [фр.190, 191], лишь в таком случае отнесение Кавказа и Колхиды к Европе оказывается справедливым [Скржинская М.В., 1991, с.116]. М.В.Скржинская полагает, что Эсхил, по-видимому, не стремился разбираться в этих разногласиях: трагику было вполне достаточно, что названия относились к области Понта и создавали атмосферу действия в дальней стране [Скржинская М.В., 1991, с.116]. Несмотря на справедливость претензий к Эсхилу, такое смешение понятий «Скифия», «Кавказ», «Колхида», понимавшихся как наименования одной и той же территории, было нередким в античной традиции о Северном Причерноморье, как ранней (Гекатей, Гелланик, Эсхил, Софокл), так и более поздней. Может быть, именно благодаря литературной выдумке Эсхила о переселении амазонок из Скифии в Азию появились и более поздние версии их переселений (Оросий, Стефан Византийский, Саллюстий, Трог). Таким образом, во-первых, Эсхил не является одиноким в такой интерпретации положения географических объектов, а во-вторых, если Кавказ мыслится в Скифии, то здесь нет противоречия по поводу локализации амазонок с Геродотом и другими авторами, которые поселяли амазонок в Скифии. Поэтому следует относиться осторожнее к тому, чтобы интерпретировать свидетельства Эсхила как первое упоминание о кавказских амазонках, имея в виду реальный современный Кавказ, и тем более, рассматривать его слова как этнографические сведения.

Другие характеристики амазонок, если не учитывать их необычную локализацию, у Эсхила вполне вписываются в традицию: они используют луки и стрелы; враждебны мужам; бестрепетны в бою, легки; место их последующего поселения - Фемискира у Термодонта; хотя такие эпитеты амазонок как «охочие до мяса» и «вооруженные стрелами» [Эсх., Прос., 277], по мнению М.В.Скржинской, косвенно относятся к скифам [Скржинская М.В., 1991, с.115]. У Эсхила же впервые встречается сюжет, который получит широкое толкование в более поздней литературе, но уже применительно к Скифии - о войне с Тезеем и приходе амазонок в Афины. У Эсхила пока еще не указывается, откуда пришли амазонки, но ставятся в прямую связь с амазонками некоторые исторические места в Аттике (Аресов холм - Ареопаг, на котором, по Эсхилу, амазонки воздвигли высокобашенный город, придя на войну с Тезеем) [Эвмениды, 684-693]. И, судя по этому отрывку про строительство воительницами города, о действительных варварах Скифии пока речь не идет.

Таким образом, на рубеже VI-V вв. описание амазонок было вполне обстоятельным и каким-то образом они уже, возможно, связывались с Кавказом/Колхидой/Скифией, если Эсхил действительно отразил бытовавшие в то время версии мифа. В любом случае, сам он, видимо, немало повлиял на последующую традицию об амазонках на Кавказе. В его произведениях были связаны понятия «Кавказ», «Колхида» и «амазонки», что не могло не отразиться на существовании амазонской легенды, если учесть, чем был Эсхил для Греции: его имя стояло первым в числе трех великих трагиков древности, чьи произведения, считавшиеся образцовыми, постоянно переписывались в школах, заучивались наизусть и ставились в театрах во всей Греции.

Другой великий трагик, Еврипид (V в. до н.э.), также помещает амазонок на северо-восточных берегах Причерноморья. Он обширно упоминает амазонок в своих трагедиях и постоянно при этом использует тему похода за поясом амазонки в Северное Причерноморье. Именно у него Геракл впервые отправляется к амазонкам собственно в скифские земли [Евр., Гер., 500-512].

Современником Эсхила был знаменитый древнегреческий поэт-лирик Пиндар, в произведениях которого мы так же встречаем немногочисленные и краткие, но важные детали мифов об амазонках. Пиндар сочинял в честь победителей общегреческих спортивных игр похвальные песни, в которых прославление победителя соединял с мифологическим повествованием. В соответствии с характером источника находятся и мифологические сведения - весьма поверхностные и отрывочные. Видимо, он говорил о хорошо известных сюжетах и не было необходимости давать развернутую картину. Так, он лишь упоминает о походе Геракла за поясом амазонки [фр.172]; о сражении с амазонками Беллерофонта [Ол., ХIII,88-89]. Пиндар, говоря об амазонках «строили они сирийский полк о широких копьях» [фр.173], явно имеет в виду малоазийских амазонок, т.к. сирийцами называли жителей восточной Малой Азии. Но в других случаях локализация их не так ясна. В одной из песен он говорит: «Устремился бог [Феб] к Истру, Ксанфу и ристающим амазонкам» [Ол., VII,46-47]. Истр - это Дунай, Ксанф - это другое название р.Скамандра в Троаде, а также древнее название р.Этшен-Чай в Ликии [Ельницкий Л.А., 1947, №1, с.312, прим.3]. В такой формулировке фразу можно понять по-разному: либо это описание пути через Троаду к малоазийским амазонкам, либо речь идет о территориальной близости, даже соседстве «скифской» реки Истр и амазонок. Именно так, то есть во втором значении, понимали данные строки схолиасты Пиндара. У них местности, где проживают амазонки и истрийские племена скифов, либо соседствуют, и тогда амазонки мыслятся где-то между Троадой или Ликией и Истром (Скифией?) [Сх., к Ол., VIII,61-62]; либо амазонки сами непосредственно проживают вокруг Истра, то есть в Скифии, и чтут Артемиду Истрийскую - так же, как и живущее вокруг Истра скифское племя Тавров [Сх., к Ол., III,46]. У схолиастов путь Феба таков: Троада /Ликия - амазонки - Истр, Скифия [Сх., Ол., VIII,62]. У Пиндара же последовательность иная: Истр - Троада /Ликия - амазонки [Ол., VIII,46-47]. Поэтому, как нам представляется, можно утверждать, что более поздние авторы, комментируя Пиндара, выразили и более поздние взгляды на амазонок, как на жительниц Скифии - взгляды, отнюдь не идентичные первоисточнику, что подтверждается и обозначением у Пиндара амазонок «сирийскими» полками. Следовательно, Пиндар не принадлежит к той традиции, которую отразил в отношении амазонок живший в это же время Эсхил. Совмещение в одной строке различных местностей относительно бога Аполлона, видимо, характеризует взгляды греков на родство культов, связываемых с мифом об амазонках, и культа Аполлона, а не представления о локализации амазонского племени.

Таким образом, мы можем свидетельствовать, что на рубеже VI-V вв. до н.э. формируется представление о локализации амазонок в Северном Причерноморье. Показателем того, что процесс этот все еще находился в стадии становления, является крайне смутное представление о географических «координатах» их местоположения, даже более того - безразличие трагиков к точным географическим привязкам. Для них важен сам факт отдаленности и таинственности этих земель. Так что гипотеза о постепенном перенесении места действия греческих по происхождению мифов на открываемые греками в процессе колонизации земли вполне может объяснить присутствие у трагиков V в. северопричерноморской локализации амазонской легенды. Следовательно, причины переноса легенды - мифологические, а не этнографические. Вполне возможно также, что Эсхил придумал (в силу указанных причин) свой сюжет об амазонках на «Кавказе» и повлиял на Еврипида; а авторитет этих авторов-новаторов закрепил подобные представления. «Традиционалисты» же, подобные Пиндару, придерживались старых, устоявшихся представлений о малоазийской родине амазонок.

В V в. до н.э. было написано произведение, оказавшее существенное воздействие на всю последующую античную традицию в целом и на легенду об амазонках в Северном Причерноморье в частности. Это - «История» Геродота. Амазонки фигурируют в «Истории» в двух местах [IV,110-117; IХ,27]. Судя по ним, Геродот знал амазонок «классических», термодонтских; знал об их сражениях с греками на реке Термодонт [IV,110] и о том, что амазонки некогда вторглись в Аттическую землю и были побеждены афинянами [IХ,27]. Амазонки Геродота ездят верхом на лошадях, стреляют из лука, мечут дротики и не занимаются обычными женскими делами; одеты они, видимо, по-мужски, т.е., Геродот, очевидно, знал традицию, наделявшую амазонок «варварской» внешностью. Мы видим, что набор качеств, которыми Геродот наделяет амазонок, традиционен для амазонской легенды; эпизоды их истории, приводимые Геродотом, уже известны нам по более ранним источникам. Новым же в труде Геродота был сюжет о том, как амазонки попали в Северное Причерноморье и об их пребывании там [IV,110-117]. Амазонки изначально признаются «отцом истории» пришлым населением в Скифии. Речь идет даже не о переселении амазонского племени, а лишь о случайности, произошедшей с небольшим их отрядом. Но интересно то, что Геродот связывает уже известный нам общегреческий сюжет о сражение при Термодонте амазонок с эллинами и мифическую историю скифских племен. Не зря некоторые исследователи говорят об этом рассказе Геродота как о типичном этиологическом мифе, призванном объяснить существующие обычаи варварских племен, включенных в систему представлений о мире древних греков [Бози Ф., 1994, с.19]. Этот миф, естественно, не был создан самим Геродотом, а явился, по практически единодушному мнению отечественных исследователей, продуктом мифотворчества северо-причерноморских греков, призванным объяснить этнографические факты [Миллер В., 1887, с.87; Скржинская М.В., 1991, с.41-44; и другие]. Нам представляется, что рассказ Геродота многопланов и затрагивает, помимо вопроса о развитии амазонского сюжета, многие другие проблемы, в частности, проблему этнографических соответствий, о чем речь пойдет в другой главе. Что касается непосредственно легенды об амазонках в Скифии, представляющей собой подробную новеллу с законченным сюжетом, то она, благодаря популярности автора, стала в свою очередь как бы канонической и окончательно закрепила на последующие столетия за Скифией славу местопребывания амазонок, хотя, строго говоря, как мы уже отметили, у самого Геродота родина амазонок - у Термодонта, в Малой Азии, а в Скифии живут лишь потомки некоторой их части - савроматы.

Другой ранний автор, Гелланик Митиленский (486 - 395 гг. до н.э.), называет амазонок «матерями скифов» [фр.167с]. Согласно ему, амазонки были обращены в бегство из-под Трои; в древности войско их также перешло замерзший Киммерийский Боспор; они дошли до Аттики и после четырехмесячной войны возвратились [Гелл., фр.92, 167]. Этот сюжет о переходе Боспора амазонками впервые встречается именно у Гелланика, а затем передается в трудах различных более поздних авторов. Однако аналогичный рассказ присутствует у Геродота, только речь там идет о конкретном историческом народе – скифах, которые переезжают замерзший Боспор Киммерийский на повозках [Герод., IV,28]. Учитывая то, что амазонки у Гелланика являются скифянками, понятно, почему он применил к ним пассаж из Геродота, касающийся скифов. Таким образом, в характеристике амазонок появляется новая деталь, приуроченная к ним довольно механически. «Амазонские» сюжеты и характеристики у Гелланика вполне традиционны (амазонки имеют многочисленное войско, вооружены щитами и топорами; жадны до мужчин; убивают рождающихся мальчиков [фр.167]); а вот такая уверенная локализация всех амазонок в Скифии и возведение к ним происхождения скифов (даже отождествление амазонок со скифами) - это нечто необычное. Создается впечатление, что на него повлиял Геродот: так, название амазонок «матерями скифов» - это испорченное «матери савроматов». Но геродотовский рассказ, судя по дате его создания, еще не мог повлиять на Гелланика, тем более, что связь с этим рассказом хотя и чувствуется, но так, будто между ними прошло уже несколько веков и он основательно подзабыт. Поэтому закономерно встает вопрос о том, были ли его сведения отражением существовавших в его время взглядов (судя по Геродоту, вряд ли), его личными измышлениями или добавлениями позднейших авторов. Труд Гелланика не сохранился - он дошел до нас в отрывках в произведениях средневековых авторов, в частности, у Цеца (ХII в.), поэтому нельзя исключать вероятность привнесения в его рассказ более поздних представлений об амазонках. С другой стороны, труд самого Гелланика исследователи оценивают не очень высоко. Он подвергался критике уже со стороны позднейших греческих историков за некритичность в изложении материала и ряд ошибок [Словарь..., 1994, с.125]. М.И.Ростовцев считал, что работы Гелланика составляют переход от живого и непосредственного знания местности к чисто литературному, филологическому методу работы [Ростовцев М.И., 1925, с.19]. Гелланик не знал Северное Причерноморье хорошо, и его сведения о связи скифов и амазонок не являются его личными наблюдениями. М.В.Скржинская вряд ли права, считая, что в сочинении Гелланика отразилось хорошее знание афинянами Боспора Киммерийского, который кочевники зимой переходят по льду [Скржинская М.В., 1998, с.54]. Скорее, в нем отразилось знание тех источников, которыми пользовался Геродот.

Во 2-й пол.V-1-й пол.IV вв. до н.э. к одному из «амазонских» сюжетов, а именно к воспоминанию о победе афинян над амазонками и скифами, пришедшими с северных берегов Понта во время царствования Тесея, обращаются афинские ораторы. В их речах этот сюжет наталкивался на определенную цепь исторических ассоциаций, связанных с победой греков над персами в войнах 500-449 гг. до н.э. Эта тема возникала неоднократно в одном из видов речей - эпидейктических, то есть торжественных, произносившихся на крупных публичных собраниях, и речь шла о далеком мифическом прошлом, которое воспринималось как начало истории [Скржинская М.В., 1991, с.136]. Дань этой традиции отдали крупнейшие ораторы - Лисий [II,3-6], Исократ [IV,68,70; ХII,193], Демосфен [LX], и, признавая историческую реальность победы своих предков над амазонками, они таким образом обусловливали и историчность амазонок, а заодно и подтверждали их локализацию в Скифии. Все передаваемые ими сюжеты известны нам по ранней античной традиции, и это вполне понятно: ораторы, в силу специфики своих сочинений, использовали те данные, которые должны были быть хорошо известны аудитории. Поэтому для времени написания их речей можно уверенно отмечать широкое распространение вышеобозначенных вариантов мифов об амазонках, связывавших их со Скифией и скифами.

Важное свидетельство об амазонках содержит трактат псевдо-Гиппократа. Это наиболее ранний из дошедших до нас источников, сообщающих о том, что амазонки калечат мальчиков, чтобы они были хромыми, и используют мужчин как ремесленников [Пс.-Гип., 101].

В целом можно отметить, что ряд авторов V в. до н.э. помещали амазонок на скифских землях (в числе которых числился иногда и Кавказ), и давали им более или менее подробные характеристики. Территории вокруг Меотиды в это время занимают прочное место в легенде об амазонках как одна из вероятных областей их проживания. В конце V-IV вв. до н.э. мы видим присутствие нескольких параллельных традиций об амазонках в античных источниках: амазонки живут в Малой Азии; амазонки переселяются с Кавказа (Скифии) в Малую Азию; амазонки переселяются частично из Малой Азии в Скифию, амазонки живут в Скифии. Причем появляется тенденция связать с мифическими амазонками реальные народы далеких земель (скифов, савроматов), которым приписывается в античной традиции высокая роль женщины в обществе, ее свобода, участие в войнах и т.д.

Как считал крупнейший исследователь Северного Причерноморья М.И.Ростовцев, к IV в. до н.э. греческая наука в лице так называемыхионийский ученых накопила большой объем реальных сведений о народах Северного Причерноморья, основанные на личных наблюдениях и живом интересе. Видимо, в это время мифологический и этнографический материал тесно переплетаются и влияют друг на друга; в частности, амазонская легенда значительно обогащается «скифским» материалом. Но по мере угасания могущества скифов, угасает и живой интерес к их землям в греческом обществе [Ростовцев М.И., 1925, с.4]. Местные племена становятся персонажами литературными, трафаретными. Амазонки же в IV в. до н.э. иногда начинают прямо ассоциироваться с савроматами.

Эти особенности античной историографии IV в. до н.э. в полной мере присущи историку Эфору (405 - 336 гг. до н.э.), чей труд сохранился лишь в виде фрагментов у более поздних авторов. Об амазонках речь идет в нескольких из них, причем сведения эти противоречивые. С одной стороны, Страбон передает, что Эфор помещает амазонок «вблизи Кимы, его родины», между Мисией, Карией и Лидией в Малой Азии [Страб., XII,III,21]. У Элия Геродиана со ссылкой на Эфора говорится, что Άμαςων - это женское имя у Термодонта [Геродиан, I,28,6-20]. Таким образом, из этих отрывков видно, что Эфор придерживается классической локализации амазонок. С другой стороны, в передаче Стефана Византийского, амазонки по Эфору - женское племя у Термодонта, «ныне их называют савроматидами». Вслед за этим Стефан излагает рассказ о происхождении племени амазонок - савроматок. Но неясно, откуда взят этот рассказ - от Эфора или других авторов. Текст из «Этникона» Стефана Византийского, как традиционно сложилось, приписывают полностью Эфору [Косвен М.О., 1947, № 2, с.34; и другие]. Но на самом деле такая трактовка отнюдь не вытекает из текста с необходимость. По сути, в нем к Эфору относится лишь то, что амазонок называют савроматидами. Содержание же дальнейшего текста (о происхождении силы у женщин и образовании женского государства у савроматов) очень похоже на более поздние легенды и не вписывается в традицию V-нач.IV вв. до н.э. Об Эфоре еще будет идти речь, сейчас же заметим, что, на наш взгляд, он, скорее всего, продолжил геродотовскую традицию (или просто писал под ее воздействием): родина амазонок находится в Малой Азии, но они тесно связаны с происхождением племени савроматов. таким образом, легко объяснить различие сведений, приписываемых Эфору - просто в разных более поздних источниках переданы разные части одной «концепции» Эфора.

Со второй половины IV в. до н.э. греческий мир вступает в новую полосу своей жизни, в том числе и в сфере литературы и науки. Период завоеваний Александра Македонского оказал огромное воздействие на мифотворчество. И в частности, в это время зародилась одна из самых известных и популярных вплоть до средневековья включительно легенд «амазонского» круга - легенда о встрече Александра с амазонками в Гиркании[39] во время его восточных походов. Но литературное оформление этот сюжет получает позже, когда уже почти не оставалось очевидцев походов. Период эллинизма ознаменовался возникновением так называемой «александрийской» школы в литературе, расцвет которой относится к 1 пол. Ш в. до н.э. Данная школа дала важные для развития амазонской легенды образцы. В александрийской прозе - это прежде всего сочинение, связываемое обыкновенно с именем псевдо-Каллисфена, которое явилось главным прототипом для большинства позднейших обработок «романа Александра» (Квинта Курция Руфа, Помпея Трога, Диодора Сицилийского и другие, их рассказы очень сходны и по сути, и в деталях), зерно его восходит, вероятно, к эпохе Птолемеев [Ельницкий Л.А., 1947, №3, с.246]. В поэзии из произведений, рассказывающих об амазонках, пожалуй, наиболее популярным стала «Аргонавтика» Аполлония Родосского - большой мифологический эпос, который вызвал различные подражания в последующие века (например, «Аргонавтики» Гая Валерия Флакка и Варрона Атацинского). Аполлоний, один из значительнейших эпических поэтов александрийского времени, использовал в качестве своих источников древние сказания, приводя их в соответствие с географическими и этнографическими представлениями своего времени. Отличительная особенность, которая очень важна для нас, это предпочтение вариантов мифов, более близких к фольклору, отказ от их рационализации. Аполлоний дает развернутую картину жизни и обычаев амазонок, не выходящую за рамки уже известных классических сюжетов. Но что важно и показательно - он твердо локализует их на Термодонте, в Фемискире в Малой Азии, ни слова не говоря о Скифии. Геракл приходит именно на эту, малоазийскую, территорию; аргонавты во время своего путешествия встречают амазонок там же; храм, построенный амазонками, находится на острове Ареса в Черном море - современный остров Керасун-ада [Ельницкий Л.А., 1947, №3, с.280, прим.6]. Это, по-видимому, еще раз свидетельствует о древности источников Аполлония, не знавших (или не признававших?) «скифской» локализации племени. То же относится и к Каллимаху (ок. 310 - ок. 240 гг. до н.э.), главе александрийского поэтического кружка, знаменитейшему поэту и ученому, влияние которого на римскую поэзию огромно. В гимне «К Артемиде» он четко пишет о местожительстве амазонок - Малой Азии и городе Эфесе [Каллимах, III,237 - 258]. Таким образом, александрийские источники подтверждают отсутствие в первоначальных версиях мифов об амазонках северопричерноморских мотивов.

Авторы III-II вв. до н.э. не оставили нам значительных произведений, в которых бы амазонки помещались в Скифии или на Кавказе. Можно упомянуть лишь греческого ученого-грамматика и поэта Ликофрона, который в поэме «Александра» пышно обрисовывает уже знакомый нам сюжет о походе скифских амазонок против греков [Ликофр., 1333-1338], снабжая его перечислением неких скифских гидронимов (Эрис, Лагмос, Теламос), нигде более не зафиксированных [Ельницкий Л.А., 1947, с.266, прим.1]. Традиционно считается, что Ликофрон родился в Халкиде, в 1 пол.III в. до н.э. Но некоторые содержащиеся в поэме данные побудили исследователей предположить, что ее автором является другой Ликофрон, живший в начале II в. до н.э. [Словарь..., 1994, с.316]. Видимо, именно потому, что Ликофрон не был александрийцем, а скорее всего, и жил в более позднее время, у него амазонки - скифские, что явно выбивается из александрийских образцов. От этого же примерно времени дошел до нас перипл, автором которого является грек, известный под именем Скимна[40]. Он ссылается на Эфора и передает следующие сведения: амазонки, пришедшие некогда после битвы при Термодонте, соединились с савроматами, живущими у Танаиса [Пс.-Скимн, 874-885]. Это явно испорченный текст Геродота (у которого амазонки соединились со скифами), а не иная версия мифа, не параллельная Геродоту традиция.

В последние века до н.э. происходят события, вновь перевернувшие античный мир и создавшие новые условия для развития как литературы вообще, так и мифа об амазонках в частности. II и I вв. до н.э. - период экспансии Рима, а постепенно - и создание огромной Римской империи, которая стала наследницей греческой культуры. Историческая и географическая науки развивались в Риме всецело на основе греческих: большинство поэтов, а также учебники и практические путеводители восходят обыкновенно к ближайшим по времени греческим источникам, а иногда и к более раннему времени [Дуров В.С., 2000, с.19]. По словам М.И.Ростовцева, литература римского времени «вобрала в себя и ионийских географов, и эллинистических ученых и популяризаторов; все это она соединила, по большей части механически, и связала, опять-таки механически, с тем, что наблюдено было самими римлянами, ими записано и зафиксировано» [Ростовцев М.И., 1925, с.62]. Вместе с этим греческим наследием в литературную жизнь Рима вошла и легенда об амазонках.

Именно перу греческих авторов, живших в I в. до н.э. - I в. н.э. принадлежат наиболее значительные сведения об амазонках: Страбону и Диодору Сицилийскому. Оба произведения писались примерно в одно время; оба автора широко использовали разнообразные письменные источники более раннего периода; разделы в их трудах, посвященные амазонкам, обширны и представляют собой своды известных к тому времени основных легенд о воительницах, и в этом плане часто перекликаются друг с другом. Тем не менее, это совершенно разные авторы, использующие разные методы и преследующие разные цели. Поэтому и этюды об амазонках у них тоже различаются, порой даже очень существенно.

Историк Диодор Сицилийский (ок.90-21 гг. до н.э.) составил всеобщую историю под названием «Библиотека». Его украшенное анекдотами, хронологически не всегда точное, но интересное изложение истории было очень популярным. Труд этот представляет собой компиляцию данных различных ранних авторов, причем весьма своеобразную. Создан он был на огромном материале, в том числе и источниках и преданиях, не дошедших до нас, в частности, на тех, которые, возможно, дополняют Геродота [Ростовцев М.И., 1925, с.116]. Правда, как считал М.И.Ростовцев, происхождение сведений Диодора определению не поддается: хотя часть сообщаемого им, видимо, связана с местными северопричерноморскими преданиями и перекликается в некоторой своей части со сведениями Геродота, однако от последнего Диодор «вполне независим» [Ростовцев М.И., 1925, с.116]. Считается, что, возможно, Диодор пользовался параллельным Геродоту источником, повествующим о северопричерноморских племенах. Но его сведения о «скифских» амазонках, на наш взгляд, явно более позднего, чем Геродот, времени. Диодор помещает амазонок в Скифии и дает пересказ практически всех основных легенд, связанных с ними, предваряя изложение предупреждением, что «наш рассказ, быть может, вследствие своей невероятности, покажется похожим на сказку» [II,44,3]. Это - новое отношение к мифу, которое ярко проявится и у Страбона, и у более поздних писателей, и чего не было - и не могло быть - раньше. В ранней античной традиции «нестыковки» версий мифов писателей особенно не заботили: миф был не сказкой, а священной историей, он был хорошо известен и каждый знал, что именно его версия правильна для данной местности. Именно поэтому, в частности, сообщения об амазонках в предшествующей традиции краткие, передают только суть - детали и так известны. Но к I в. до н.э. (видимо, даже еще раньше) ситуация меняется. Версии начинают собираться, сопоставляться, подвергаться анализу и критике; авторы начинают высказывать свое мнение по отношению к событиям, о которых повествует миф. Еще не отрицается само существование амазонок в прошлом (но именно и только в прошлом), однако с них уже срывается покров мифической священности. Диодор пытается изложить все, что известно об амазонках, в виде связной истории, но следы «стыков» (вернее, нестыковок) различных версий порой явно видны. В целом в его сведениях можно выделить несколько отдельных частей. Так, вначале Диодор заявляет, что племя амазонок составилось из жительниц Скифии в период междуцарствия в их стране, когда мужчин не оказалось на престоле. В связи с этим он уточняет, что «у этих народов женщины подобно мужчинам приучаются к войне и нисколько не уступают им в храбрости; поэтому много великих подвигов было совершено славными женщинами не только в Скифии, но и в соседних с ней землях» [II,44,1]; а также вспоминает сюжет о Кире и «скифской царице», которая «перебила персидское войско и самого Кира захватила в плен и распяла» [II,44,2]. Таким образом, заключает он, составилось войско амазонок. Далее имя скифов вновь возникает лишь в рассказе о смерти Мирины (см. ниже) и о совместном походе амазонок и скифов на Аттику в ответ на нападение Геракла. Последующий же рассказ явно касается уже других амазонок. Прежде всего, начинается он так, как будто Диодор только что и не говорил о «скифском» происхождении амазонок: «Жил у реки Термодонта народ под управлением женщин, которые наравне с мужчинами занимались военными делами. Говорят, что одна из них, имевшая царскую власть, отличалась мужеством и силой» [II,45,1]. Таким образом, эти амазонки живут на реке Термодонт, царица их провозглашает себя дочерью Ареса, мальчикам калечат конечности, девочкам выжигают грудь и т.д. - в соответствии с традиционным набором качеств и деяний «классических» термодонтских амазонок. Эти «вторые» амазонки совершают дальние походы от Термодонта за Танаис и до Фракии, а в сторону Азии - до Сирии. Кроме того, Диодор рассказывает и о «третьих» амазонках – ливийских, обладавших почти такими же чертами, совершавших такие же далекие походы и захвативших почти те же территории. Таким образом, мы видим, что свидетельства Диодора компилятивные, нечеткие, повторяют друг друга, прежде всего в части описания походов амазонок, и интерпретировать их необходимо с большой осторожностью, не делая поспешных выводов (например, по поводу исторических соответствий этих походов).

Другой отмеченный нами автор - греческий географ и историк Страбон (I в. до н.э.- I в.н.э.). Его «География» представляет собой своеобразный итог развития географических и исторических знаний античности. Большинство данных об известных ему землях Страбон, как правило, заимствовал из многочисленных письменных источников. Так, только из авторов, рассказывавших об амазонках, он называет Гомера, Пиндара, Эфора, Палефата, Деметрия, а также многих других безымянно, говоря о них «некоторые». Это позволило многим исследователям считать Страбона просто компилятором, причем плохим [Ростовцев М.И., 1925, с.10, 41]. Но, по-видимому, это не совсем так. Знания его были основаны на великих открытиях IV в. до н.э. и значительно пополнены сведениями, полученными в результате римских завоеваний во времена последних веков до н.э. Страбон всюду ищет очевидцев. Для историко-географического описания Армении и Кавказа, например, Страбон пользовался «Деяниями Помпея», автором которых был Феофан Митиленский, сопровождавший Помпея в походе на восток. Легендарные рассказы об амазонках в Колхиде принадлежат Гипсикрату из Амиса и Метродору из Скепсиса - историкам Митридата [Стратановский Г.А., 1964, с.781, 787]. Страбон не был самостоятельным исследователем, но и не являлся просто компилятором, так как перерабатывал и дополнял личными впечатлениями те произведения, которые использовал в своей «Географии». Он приводит данные в соответствие с современными ему представлениями, внося коррективы в те сообщения, которые ему кажутся неверными [Максименко В.Е., 1998а, с.9-10]. Несмотря на обильный новый материал, находившийся в его руках, он не был чужд скептицизма по отношению к данным и выводам своих предшественников, что нетрудно заметить, например, при разборе им легенды о существовании амазонок [Страб., IΧ,5,3]. При этом он, действительно, компонует повествование из весьма противоречивых сообщений. Это в полной мере относится и к тем главам, в которых собраны сведения об амазонках. Страбон знает амазонок в Малой Азии: часто говорит о Фемискире, равнине амазонок [I,III,7; II,V,24; ХI,V,4; ХII,III,9; ХII,III,14]; знает об основании ими городов Эфеса, Смирны, Кимы, Мирины и о том, что их помещают и между Мисией, Карией и Лидией, вблизи Кимы [ХII,III,21], считая, что амазонки - это первоначальное население той территории, которая позже будет заселена эолийцами и ионийцами; осведомлен об участии амазонок в Троянской войне, и посвящает целый раздел критическому разбору разных версий о том, что амазонки пришли «из Алопы»; объясняет строфы из «Илиады» Гомера о Мирине [ХII,VIII,6]. Вообще, из поэтов на первом месте стоит у него Гомер - почти треть всего сочинения сопровождается цитатами из «Илиады» и «Одиссеи». Гомер стоит у него по сути вне критики [Арский Ф.Н., 1974, с.50, 54]. И это формирует и его концепцию в отношении амазонок. Географ считает центром и родиной амазонок Фемискиру, у него совершенно нет сведений о связи амазонок со Скифией. Лишь один раз он передает рассказ об участии амазонок, треров и киммерийцев - как союзников - в Троянской войне [ХII,III,24]. Нельзя, конечно, поверить, что Страбон ничего не слышал о «скифских» амазонках, тем не менее он ни словом не обмолвился об этом. Скорее всего, он не считает нужным даже упоминать такие «сказки», которые «наболтали нам» различные не заслуживающие доверия авторы, к которым он относил и Геродота. Почитаемый же им Гомер знал амазонок только в Малой Азии; отсюда и позиция Страбона. При этом, не подвергая сомнению сведения Гомера об амазонках в древности, по отношению к более поздним данным он настроен весьма скептично [Страб., XI,V,3], что вообще становится характерным признаком эпохи. Практически все передаваемые им сведения об амазонках хорошо известны предшествующей традиции. Особый же интерес вызывает оригинальный рассказ географа об амазонках на Кавказе, которым он посвящает целый раздел. Ссылаясь на Феофана, он пишет об амазонках, живущих в горах над Албанией; река Мермадаль отделяет амазонок от албанов и скифских племен гелов и легов [ХI,V,1]. По другим его источникам (Метродор Скепсийский, Гипсикрат и «другие») амазонки живут на северных предгорьях Кавказских гор рядом с племенем гаргареев. Гаргареи пришли в эти места из Фемискиры вместе с амазонками, а затем, отделившись, воевали с ними и в итоге заключили особый договор, касающийся взаимных отношений. Рассказ этот представляется нам компиляцией, состоящей как минимум из двух частей: сведений о «классических» амазонках и данных почти этнографического характера о взаимоотношениях мужчин и женщин некоего кавказского племени. Именно по этому пути пойдут уже в Новое время многие путешественники по Кавказу, сообщавшие об «амазонках» у местных народов.

С кон.I в.н.э. до нач.III в.н.э. мы имеем большое количество произведений греческих авторов, в которых так или иначе упоминаются амазонки. Причем некоторые из них - очень подробные, и, возможно, единственные в своем роде, как, например, произведение Аполлодора.

Неоднократно к сюжетам об амазонках, в том числе к тем, что связаны со Скифией и Кавказом, обращается Плутарх (46-120 гг.н.э.) - знаменитый греческий писатель, сохранявший неизменную популярность на протяжении многих веков. В жизнеописании Александра Македонского Плутарх довольно критически разбирает рассказы некоторых своих источников о встрече царя с амазонской царицей во время преследования им скифов и склонен скорее считать их выдумкой [Алекс., 45-46]. О «скифских» амазонках он говорит и в жизнеописании Тесея, приводя рассказ Гелланика о переходе амазонок через замерзший Боспор, хотя сам и не верит ему [Тесей, 27]. Пересказывает он и пословицу «хромой отлично действует», толкуя ее происхождение от ответа амазонок на слова скифов [Пословицы, 1,16]. В жизнеописании Помпея амазонки уже локализуются им на Кавказе. Плутарх пишет, что на стороне варваров-албанов в сражении с Помпеем выступили и амазонки, «спустившиеся с гор у реки Термодонта». Далее он передает знакомые нам по Страбону (но несколько уже испорченные) сведения об отношениях амазонок с соседями [Помпей, 35]. С другой стороны, в ряде своих произведений Плутарх относит местопребывание амазонок к Малой Азии. Так, в «Греческих вопросах» он рассказывает о том, что амазонки, спасаясь от Диониса, бежали из эфесской земли [Греч., 56], то есть подразумевается их локализация именно в Малой Азии. В произведении «О доблести женской» сообщает, что амазонки были враждебны малоазийской Ликии, и Беллерофонт их изгнал [О добл., 9]. Таким образом, в лице Плутарха мы имеем еще одного компилятора амазонской легенды, но гораздо менее последовательного, чем Страбон. Излагая в разных своих произведениях множество известных ему версий, часто противоречивых (в частности, о локализации амазонок), он и не стремится сглаживать или объяснять противоречия между ними. С одной стороны, он часто высказывает недоверие к ряду рассказов об амазонках, считая их выдумками, с другой - порой всецело доверяет этим мифам, считает их реальностью и в подтверждение ссылается на названия мест в Аттике, связанные с амазонками, и на могилы павших [Тес., 26-27]. И это характеризует состояние «амазонского» мифа в данный период: в литературе того времени, по-видимому, бытовало огромное количество версий, но вряд ли среди них уже было место какой-либо этнографической или исторической реальности, поэтому то и не было необходимости сглаживать, даже замечать, противоречия между ними.

Под именем Плутарха сохранилось и сочинение «О названиях рек и гор и об их произведениях»[41]. Среди различных мифологических сюжетов, псевдо-Плутарх приводит и интересный инцестный миф о происхождении названия реки Танаис. Как мы уже отмечали, подобный сюжет у других авторов (Аристотеля, Плиния, Элиана) также связан с территориями Скифии, и это указывает на происхождение аналогичного «амазонского» сюжета.

Другое сочинение - стихотворное «Описание населенной земли» Дионисия Периэгета[42], характерный пример популяризаторского труда, пользовавшийся известностью в эпоху Римской империи и в средние века. Относительно легенды об амазонках он отражает положение вещей, характерное для времен ионийской колонизации Понта: Дионисий называет меотов и савроматов «славный род воинственного Ареса», так как они произошли от связи термодонтских амазонок с савроматами [652-710]. Таким образом, перед нами подпорченный вариант того же сюжета, который излагался еще Геродотом.

Под именем Аполлодора сохранилось произведение под заголовком «Библиотека» (II в.н.э.), одно из немногих дошедших до нас от античности систематических изложений греческой мифологии. Она содержит упоминание почти всех известных «амазонских» сюжетов [Библ., II,3,2; II,5,9; Эп., I,16-17; V,1-2]. Автор в изложении мифов ссылается на многих авторов, использует как произведения классических поэтов, так и логографов, и александрийских филологов, приводит классические трактовки мифов, но у него ни слова нет о скифской или северопричерноморской локализации амазонок, вообще о Скифии. Даже грудь его амазонки сдавливают, а не прижигают [Библ., II,5,9].

Другой автор II в.н.э., Фемистагор, локализует амазонок в Алопе, «ныне называемой Ликией, что у Эфеса». Он дает необычную характеристику их обычаев: они, надев пояса, стали исполнять все мужские дела, в том числе и жали в них, отчего и названы амазонками. Такой мотив, насколько мы можем судить, появляется впервые именно у Фемистагора [Фем., фр.3].

Очень ценные данные по интересующей нас теме мы находим у Павсания в его «Описании Эллады». Этот отчет о путешествии по Греции основан, скорее всего, на собственных наблюдениях автора [Кондратьев С.П., 1938], который подробно описывает в числе прочих и различные произведения греческого искусства, изображающие амазонок, сопровождая эти описания кратким изложением соответствующих мифов. Данный труд - дань характерному для II в.н.э. стремлению греков противопоставить римскому «варварству» достижения собственной великой и древней культуры, в том числе и мифологической, которая по-прежнему мыслится как начало греческой истории. Благодаря этому мы имеем возможность составить представление как об иконографии и мифологии амазонок, так и о степени распространенности легенды в это время [I, 2,1; 15,2; 17,2; 25,2; 41,7; II, 31,4; 32,9; III, 25,3; IV, 31,8; V, 10,9; 11,4; 11,6; 11,7; 25,11; VII, 2,6-8; Х, 31,8-9]. Описывая конкретные памятники, Павсаний для объяснения привлекает рассказы самых различных авторов, чаще всего называя их по именам. Важно при этом отметить, что он четко определяет место жительства и действий амазонок в Малой Азии[43].

Интересный пример позднего мифотворчества представляет собой «Рассказ о героях» Филострата (кон.II-1 пол.III в.н.э.), в котором после традиционной картины жизни амазонок в страбоновом духе, излагается фантастическая новелла о походе амазонок на остров Ахилла, окончившемся трагически [ХIХ,19-20]. Это - вольная фантазия на тему амазонок на Кавказе Страбона, основательно разбавленная и иными сюжетами, в том числе и классическим описанием быта, нравов и занятий амазонок. Участие амазонок в мифе об острове Ахилла объясняется, на наш взгляд, географической его близостью к «скифским» владениям воительниц по представлениям многих античных авторов. Амазонки у Филострата не только проживают где-то поблизости от этого острова, но и выступают как соседи скифов-каннибалов, поставляющие последним откормленных пленников.

 Из позднегреческих авторов стоит упомянуть также греческого грамматика Стефана Византийского[44], у которого сохранился рассказ о том, как образовалось племя амазонок-«савроматид», представляющий собой переплетение сведений различных ранних и поздних греческих авторов, компиляцию, которая в таком виде, как это представлено у Стефана Византийского, может быть отнесена лишь к позднему времени.

Если говорить о собственно латинской традиции, то для нее широкое обращение к мифу об амазонках характерно с конца I в. до н.э. по начало II в.н.э.

Один из самых ранних латинских авторов, упоминавших амазонок, римский историк Саллюстий (86-35 гг. до н.э.), вполне традиционен: он помещает амазонок на темискирских полях, но сообщает, что они когда-то «неизвестно по какой причине» переселились туда от Танаиса [Ист., III,73].

Знаменитый Вергилий разрабатывает амазонскую тематику в «Энеиде». Он использует как уже известные из греческой традиции образы и сюжеты (Пентесилея [Эн., I,490сл.; XI,661-662], Ипполита [Эн., XI,661], правда, помещая амазонок на фракийском Термодонте [XI,659]), так и италийские. Его Камилла, вместе со своими воинственными подругами, характеризуется вполне типичными для амазонок чертами [XI,648-659]. Хотя образ Камиллы - не достояние более ранней италийской традиции, а результат художественного творчества Вергилия, тем не менее, характеристики амазонок у него показывают, что латинский поэт I в. до н.э. прекрасно знал греческие легенды. Новое, чего не было у греков - акцент на особый вид оружия - луновидные щиты, пельты [I,490; XI,663]. Они проходят далее через всю латинскую традицию.

Одним из самых важных латинских источников об амазонках является «История» Помпея Трога [II,1,2-4; 4,1-33; ХII,3,4-7; ХLII,3,7], которая дошла до нас в сокращении, составленном Марком Юнианом Юстином. В этом сочинении сохранились факты, заимствованные, скорее всего, из припонтийской историографии, но источники Трога с трудом поддаются выяснению. Так, М.И.Ростовцев считал, что сведения о Скифии этих источников относятся к эпохе Александра [Ростовцев М.И., 1925, с.121], Л.А.Ельницкий видит в «скифских» новеллах Трога реминисценции рассказов Геродота и Страбона [Ельницкий Л.А., 1949, №1, с.251], определенные аналогии прослеживаются с описанием походов амазонок у Диодора. Как бы то ни было, Трог обстоятельно затрагивает ряд мифов об амазонках, называя изначальной родиной малоазийских воительниц Скифию, и расширяет наметившуюся ранее тенденцию к установлению искусственной связи между греко-италийской топонимикой и мифологией и припонтийской географией и историей. Трог попытался совместить все наиболее известные версии амазонской легенды, тесно связывая историю реальную и мифическую. Более поздний автор, Павел Оросий, почти дословно повторяет «амазонскую» историю Трога [I, 50; 14,1; 15,1-9; 21,1-2; III, 5].

Интересные и показательные образцы «амазонских» мифов, характеризующие взгляды римлян на греческую легенду, представлены у множества поэтов и трагиков этого периода. Так, Сенека (I в.н.э.) в своих трагедиях на мифологические темы, сюжеты которых взяты у древнегреческих драматургов, называет амазонок термодонтским племенем, но, по-видимому, это в его понимании скифская река, так как амазонки однозначно помещаются в Скифии [Герк.Неист., 533-546; Федра, 399-403; Троянки, 6-9;12-13; Медея, 209-216; Герк.Этейск., 1184-1185], но и - вокруг «снежного Кавказа» [Герк.Этейск., 1450-1451]. Вооружение их - лунообразная пельта [Герк.Неист., 533-546; Федра, 399-403; Медея, 209-216; Агамемнон, 217-218] - наиболее характерная «амазонская» деталь у латинских авторов. Он передает и сюжет о походе Геракла в Скифию [Герк.Неист., 533-546] и о походе амазонок на Аттику [Федра, 399-403]. Интересной деталью является то, что амазонки у него названы «девственными», безбрачными [Герк.Неист, 245-248;533-546; Троянки, 6-9; 12-13; Медея, 209-216]. Это тоже становится характерной чертой амазонок в латинской традиции. Подобный же характер носят сведения и других авторов: Овидия [Письма с Понта, III,95; IV,50]; Стация [Ахил., I,758-760; Леса, I,6,53-56; Теб., IV,394; V,144-146; XII,182; 519-539; 578]; Валерия Флакка и пр.

Из множества прозаических произведений, обширно упоминающих амазонок, следует назвать Помпония Мелу (I в.н.э.). Его «Хорография» представляет собой не оригинальное исследование, а компиляцию доступных ему, главным образом греческих, источников, написанную с целью дать читателю интересные сведения о быте, нравах и местностях, ему известных [Боднарский М.С., 1953, с.176]. Видимо, в основе его северопричерноморских экскурсов лежат ионийские источники, подправленные более поздними данными. Поэтому у Мелы присутствует безусловная локализация амазонок в Скифии и отождествление их с савроматами [I,2,9; I,3,15; III,5,36].

В целом в последние века существования античной цивилизации мы видим у латинских авторов, с одной стороны, полное смешение различных «амазонских» мотивов и версий; перед нами - «мертвые» сведения, зачастую похожие на сказочные описания «диковинок» чужих земель, они не наполнены реальным содержанием. Не случайно именно поэты берутся за обработку этих сюжетов. С другой стороны, присутствует стремление вернуться к «классическим», даже гомеровским, временам и традиции. Так появляются новые переработки сюжета с участием Ахилла и Пентесилеи (Квинт Смирнский, Дарет Фригийский, Диктис, Луций Септимий, Трифиодор), в которых, в отличие от произведений первой группы, амазонки никак не связываются со скифскими территориями и племенами. Таким образом, авторы, стремившиеся к сохранению «чистоты» традиции, помещали амазонок исключительно в Малой Азии; компиляторы и популяризаторы же собирали и излагали все версии, зачастую даже не пытаясь сгладить противоречия между ними.

Таким образом, вышеизложенный материал показывает, что греческая легенда об амазонках первоначально знала лишь малоазийских воительниц, не имевших отношения к северопричерноморским варварам. Это подтверждают и более поздние авторы, стремившиеся придерживаться древних образцов и сохранять чистоту традиции (александрийцы, Страбон, Аполлодор, Павсаний). «Скифская» же версия выступает как позднейшее расширение древнего мифа, постепенно разными путями обраставшее новыми деталями. Эти детали могли переходить из других мифов (а также, возможно, в некоторой степени и из сведений исторического, этнографического характера), например, из мифов о скифском жеребце, об основании городов и проч. Во всей традиции, помещавшей амазонок в Скифии, явно чувствуется влияние сведений геродотова круга и, видимо, Эсхила. Они переосмысливались и перерабатывались, но истоки их угадываются именно у этих авторов (или, скорее, их источников).