Дука о завоевании Константинополя турками (1453 г.)

Дука – византийский историк и политический деятель, живший примерно между 1400 и 1470 гг.

Гл. 37. Итак, когда прошел месяц январь и начался фев­раль, приказал Мехмед¹ перевезти бомбарду² к Константи­нополю; и запрягли 30 упряжек, и тащили ее позади себя 60 быков, я сказал бы, быки быков. А с боков бомбарды – по 200 мужчин с каждой стороны, чтобы тянули и уравнове­шивали ее, чтоб не упала в пути. А впереди упряжек – 50 плотников, чтобы готовили деревянные мосты для уравнива­ния дороги, и с ними 200 рабочих. И так прошли февраль и март до того, как оказалась она в месте, расположенном от города в 5 милях. Ибо незадолго до этого времени в укреп­ления Понта, т. е. Месемврию, Ахелоон, Визой и остальные, был послан с войском Караджа-бек и присоединил их. По­добным же образом, взяв штурмом и расположенные у Се-лимврии башни св. Стефана, всех, кто был внутри их, пере­бил. Остальные же учинили поклонение (т. е. сдались), как и крепость Эпиваты. Итак, которые сдались, остались не­тронутыми; те же, которые оборонялись, были обезглавлены. Селимврия же мужественно оборонялась до взятия столицы. Итак, когда бомбарда была привезена на место, куда было приказано, а Караджа-беку дано было приказание охранять ее, он поспешил с войсками, с одной стороны, опустошить ок­рестности города, а с другой – не дать ромеям возможности выйти из ворот города. А были там и в течение всей зимы расположены на зимних квартирах три отряда из Мизии³ и Пафлагонии⁴ для несения стражи, чтобы не вышли ромеи и не сделали набега на турок. Итак, вторжение было вели­кое и ромеи не могли выйти. Но в то же время с моря на би-ремах и триремах⁵ они опустошали расположенные по мор­скому берегу до Кизика турецкие местности и многих взяли в плен: одних убили, других же, приведя в Константинополь, продали...

¹ Мехмед II Завоеватель (1451 – 1481).

² Бомбарда – пушка огромной величины, отлитая в Адрианополе спе­циально для осады Константинополя.

³ Мизия – древнее название территории Болгарии между Балканами и Дунаем.

⁴ Пафлагония – прибрежная область на севере полуострова Малая Азия.

⁵ Моноремы, биремы и триремы – типы византийских военных ко­раблей.

Гл. 38. Итак, царь Константин¹ вместе с живущими в Галате генуэзцами, насколько была возможность, в высшей степени заботился о защите города, ибо и генуэзцы пола­гали, что если бы город был взят, то и их укрепление сде­лается пустынным. Поэтому еще раньше послали они в Ге­ную письма, прося помощи; и ответили им оттуда, что на по­мощь Галате уже идет один корабль с 500 тяжеловооружен­ными. Да и венецианские торговые триремы прибыли из Мэотийского залива² и реки Танаис³, и из Трапезунда; царь и живущие в городе венецианцы не позволили им уйти в Ве­нецию, и они остались на случай помощи городу. Подобным же образом прибыл из Генуи некто, по имени Иоанн Лонг, из рода Джустиниани, с двумя преогромными кораблями, имея на них вместе с вооруженными генуэзскими воинами и военные машины – многие и прекрасные, дышащие яростным духом. И был этот Иоанн мужем искусным, а в схватках и в военных сражениях сомкнутым строем весьма опытным. Царь принял его с честью и наделил его воинов жалованьем, и осы­пал милостями, и почтил его саном протостратора⁴. И он взял на себя охрану лежащих у дворца стен, ибо видел, что тиран водружает там для метания каменных ядер пушки и всякие другие приспособления для разрушения стен. Пода­рил он также ему через хрисовульную грамоту и остров Лем­нос, если Мехмед будет отбит и возвратится назад, ничего не достигнув из того, что он с дерзостью надеется получить от города. Итак, с этого времени латиняне вместе с Иоанном сражались героически, выходя из ворот города и стоя во внешнем укреплении и по рву. Часто, выскакивая за ров, всту­пали ромеи в рукопашный бой с турками, иногда отступая, иногда же захватывая пленных. Но это не приносило ромеям пользы, ибо, по правде сказать, один ромей был против два­дцати турок....

Итак, когда половина апреля была проведена в незначительных схватках, то, так как тиран собирался на большее, были стянуты воины, отборные и наилучшие... Те, кто рассматривал их, говорили, что свыше 400000. А галатские генуэзцы еще до прихода тирана, находившегося еще в Адрианополе⁵, отправили послов, возвещая искреннюю к нему дружбу и возобновляя написанные раньше договоры. И он отвечал, что он – друг их и не забыл свою любовь к ним, только чтоб не оказались они помогающими городу. И они обещали. Однако, как показал конец, один из них смеялся над другим. Ибо жители Галаты думали, что теперь все бу­дет, как прежде, когда город был осажден предками тирана, которые ничего не добились и ушли с пустыми руками⁶, а жители Галаты и им свою дружбу выказали, и горожанам по мере своих сил помогали. Так и теперь обманно они вы­казывали ему дружбу, на самом же деле тайно помогали в войне городу. А тиран в свою очередь думал: «Дозволю я, чтобы змея спала, до тех пор, пока поражу дракона, и тогда один легкий удар по голове, и у нее потемнеет в глазах». Так и случилось...

...Лонг Джустиниани задумал приблизиться ночью к не­приятельским биремам и сжечь их. И вот, приготовив одну из трирем и поместив на ней испытаннейших из итальянцев и всевозможные машинные приспособления, они стояли, ожи­дая часа. Генуэзцы же Галаты, узнав, что делается, сооб­щили об этом туркам. А те, всю ту ночь проведя без сна и приготовив пушки, стали ожидать латинян. Латиняне же, ни­чего не зная о сношениях жителей Галаты с нечестивцами, около полуночи подняли якоря, и трирема без шума прибли­зилась к турецким судам. Турки же, так как в течение всей ночи они бодрствовали, бросают в порох бомбарды огонь; и вот выпущен был камень в трирему: с величайшим шумом ударив в нее, он низверг ее вместе с моряками вниз под воду, потопив в глубине...

¹ Константин XI Палеолог Драгас.

² Мэотийский залив – Азовское море.

³ Танаис – р. Дон.

⁴ Протостратор – командующий конницей.

⁵ До захвата Константинополя, примерно с 1365 г., Адрианополь был столицей турок.

⁶ Имеется в виду, очевидно, осада 1422 г.

Гл. 39... Военное счастье [в ходе генерального штурма 29 мая] уже склонялось на сторону турок... И можно было ви­деть полное содрогания зрелище, ибо ромеи и латиняне, пре­пятствующие придвигающим к стенам лестницы, одни были ими рассечены, другие же, закрыв глаза, падали со стены, со­крушив тела и ужасным образом лишаясь жизни. Лестницы же стали турки приставлять теперь беспрепятственно и под­нимались на стену, как орлы летящие.

Ромеи же, бывшие с царем, не знали о происшедшем, по­тому что ворвались турки в город далеко, а кроме того, и по­тому, что все их внимание было направлено на сражающихся против них. Ибо сражающихся с ними турок, мужей воинст­венных, было двадцать против одного ромея, да к тому же ромеи не были столь великими воинами, как сражавшиеся против них турки. Итак, и цель их, и забота были направ­лены против тех. Вдруг в это время видят они стрелы, уст­ремляющиеся на них сверху и поражающие их. Посмотрев вверх, видят они турок, увидав же, обратились в бегство... Когда же они (турки) вошли и рассеялись от ворот Харисийских до дворца, каждого вышедшего им навстречу убивали, равно как и бегущего. Итак, они убили мужей-воинов до 2000. Ибо турки боялись, потому что всегда они считали, что внутри города самое меньшее будет воинов примерно 50000. Поэтому они и убили 2000. Ибо, если бы они знали, что вой­ско не превосходит 8000, не стали бы они убивать кого-либо, ибо жаден до денег род этот: если даже убийца отца попадет им в руки, и того за золото они отпускают... И тогда все жен­щины и мужчины, монахи, монахини побежали в церковь, неся на руках детей своих, оставив дома свои желающему войти. И можно было видеть, что улица забита ими, полна людей. Но разве могли все вбежать в Великую церковь?.. Преогромный храм тот в один час сделался полным как муж­чин, так и женщин: и внизу, и вверху, и в боковых пристрой­ках, и во всяком месте толпа бесчисленная...

Турки, разбегаясь во все стороны, убивая и беря в плен, пришли наконец к храму, когда еще не миновал первый час утра, и, увидев, что ворота заперты, не мешкая, разломали их топорами. Когда они, вооруженные мечами, ворвались внутрь и увидели бесчисленную толпу, каждый стал вязать своего пленника...

«Византийский временник», т. VII, М., 1953, с.392-402.