Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу

 

Господи, благослови, отче!

«Род праведных благословится, — говорил пророк, — и потомки их бла­гословенны будут».

Так и свершилось незадолго до на­ших дней при самодержце всея Рус­ской земли Владимире, сыне Святославовом, внуке Игоревом, просве­тившем святым крещением всю землю Русскую. О прочих его добродетелях в другом месте поведаем, ныне же не время. О том же, что начали, будем рассказывать по порядку. Владимир имел 12 сыновей, и не от одной жены: матери у них были разные. Старший сын — Вышеслав, после него — Изяслав, третий — Святополк, который и замыслил это злое убийство. Мать его гречанка, прежде была монахиней. Брат Владимира Ярополк, прельщен­ный красотой ее лица, расстриг ее, и взял в жены, и зачал от нее окаянного Святополка. Владимир же, в то время еще язычник, убив Ярополка, овладел его беременной женою. Вот она-то и родила этого окаянного Святополка, сына двух отцов-братьев. Поэтому и не любил его Владимир, ибо не от него был он. А от Рогнеды Владимир имел четырех сыновей: Изяслава, и Мсти­слава, и Ярослава, и Всеволода. От другой жены были Святослав и Мсти­слав, а от жены-болгарки — Борис и Глеб. И посадил их всех Владимир по разным землям на княжение, о чем в другом месте скажем, здесь же рас­скажем про тех, о ком сия повесть.

Посадил Владимир окаянного Свя­тополка на княжение в Пинске, а Яро­слава — в Новгороде, а Бориса — в Ростове, а Глеба — в Муроме. Не ста­ну, однако, много толковать, чтобы во многословии не забыть о главном, но, о ком начал, поведаем вот что. Про­текло много времени, и, когда минуло 28 лет после святого крещения, подо­шли к концу дни Владимира - впал он в тяжкий недуг. В это же время пришел из Ростова Борис, а печенеги вновь двинулись ратью на Русь, и ве­ликая скорбь охватила Владимира, так как не мог он выступить против них, и это сильно печалило его. Призвал то­гда он к себе Бориса, нареченного в святом крещении Романом, блаженно­го и скоропослушливого, и, дав ему под начало много воинов, послал его против безбожных печенегов. Борис же с радостью пошел, говоря: «Готов я пред очами твоими совершить, что ве­лит воля сердца твоего». О таких Приточник говорил: «Был сын отцу по­слушный и любимый матерью своею».

Когда Борис, выступив в поход и не встретив врага, возвращался обратно, прибыл к нему вестник и поведал ему о смерти отца. Рассказал он, как пре­ставился отец его Василий (этим име­нем назван был Владимир в святом крещении) и как Святополк, утаив смерть отца своего, ночью разобрал помост в Берестове и, завернув тело в ковер, спустил его на веревках на зем­лю, отвез на санях и поставил в церк­ви святой Богородицы. И как услышал это святой Борис, стал телом слабеть и все лицо его намокло от слез, обливаясь слезами, не в силах был говорить. Лишь в сердце своем так помышлял: «Увы мне, свет очей моих, сияние и заря лица моего, узда юности моей, наставник неопытности моей! Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, к кому обращу взор свой? Где еще найду такую мудрость и как обойдусь без наставлений разума твоего? Увы мне, увы мне! Как же ты зашло, солнце мое, а меня не было там! Был бы я там, то сам бы своими руками честное тало твое убрал и мо­гиле предал. Но не нес я доблестное тело твое, не сподобился целовать прекрасные твои седины. О блажен­ный, помяни меня в месте упокоения твоего! Сердце мое горит, душа мой разум смущает и не знаю, к кому обратиться, кому поведать эту горькую печаль? Брату, которого я почитал как отца? Но тот, чувствую я, о мирской суете печется и убийство мое замыш­ляет. Если он кровь мою прольет и на убийство мое решится, буду мучени­ком перед Господом моим. Не воспро­тивлюсь я, ибо написано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благо­дать», И в послании апостола сказано: «Кто говорит: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец». И еще: «В любви нет страха, совершенная любовь изгоняет страх». Поэтому, что я скажу, что сделаю? Вот пойду к бра­ту моему и скажу: «Будь мне отцом — ведь ты брат мой старший. Что пове­лишь мне, господин мой?»

И, помышляя так в уме своим, по­шел к брату своему и говорил в сердце своем: «Увижу ли я хотя бы братца моего младшего Глеба, как Иосиф Ве­ниамина?» И решил в сердце своем: «Да будет воля твоя, Господи!» Про се­бя же думал: «Если пойду в дом отца своего, то многие люди станут меня уговаривать прогнать брата, как по­ступал, ради славы и княжения в мире этом отец мой до святого крещения. Куда я приду по отшествии из мира этого? Где окажусь тогда? Какой по­лучу ответ? Где скрою множество гре­хов своих? Что приобрели браться от­ца моего или отец мой? Где их жизнь и слава мира сего, и багряницы, и пи­ры, серебро и золото, вина и меды, яс­тва обильные, и резвые кони, и хоро­мы изукрашенные и великие, и богат­ства многие, и дани и почести бесчис­ленные, и похвальба боярами своими? Всего этого будто и не было: все с ни­ми исчезло, и ни от чего нет подспорья — ни от богатства, ни от множества рабов, ни от славы мира сего. Так и Соломон, все испытав, все видев, всем овладев и все собрав, говорил обо всем: «Суета сует — все суета!» Спа­сение только в добрых делах, в истин­ной вере и в нелицемерной любви».

Идя же путем своим, думал Борис о красоте и молодости своей и весь об­ливался слезами. И хотел сдержаться, но не мог, И все видевшие его тоже оплакивали юность его и его красоту телесную и духовную. И каждый в душе своей стенал от горести сердечной, и вес были охвачены печалью.

Кто же не восплачется, представив пред очами сердца своего эту пагуб­ную смерть?

Весь облик его был уныл и сердце его святое было сокрушено, ибо был блаженный правдив и щедр, тих, кро­ток, смиренен, всех жалел и всем по­могал.

Так помышлял в сердце своем богоблаженный Борис и говорил: «Зная я, что брата злые люди подстрекают на убийство мое и погубит он меня, и ко­гда прольет кровь мою, то буду я му­чеником пред Господом моим, и при­мет душу мою владыка». Затем, забыв смертную скорбь, стал утешать он сердце свое Божьим словом: «Тот, кто пожертвует душой своей ради меня и моего учения, обретет и сохранит ее в жизни вечной». И пошел с радостным сердцем, говоря: «Господи премилостивый, не отринь меня, на тебя упо­вающего, но спаси душу мою!»

Святополк же, сев на княжение в Киеве после смерти отца, призвал к себе киевлян и, щедро одарив их, от­пустил. К Борису же послал такую весть: «Брат, хочу жить с тобой в люб­ви и к полученному от отца владению добавлю еще». Но не было правды в его словах. Святополк, придя ночью в Вышгород, тайно призвал к себе Путьшу и вышегородских мужей и сказал им: «Признайтесь мне без утайки - преданы ли вы мне?» Путьша ответил: «Все мы готовы головы свои положить за тебя».

Когда увидел дьявол, исконный враг всего доброго в людях, что святой Бо­рис всю надежду свою возложил на Бога, то стал строить козни и, как в древние времена Каина, замышлявше­го братоубийство, уловил Святополка. Угадал он помыслы Святополка, поис­тине второго Каина: ведь хотел пере­бить он всех наследников отца своего, одному захватить всю власть.

Тогда призвал к себе окаянный треклятый Святополк сообщников злодеяния и зачинщиков всей неправ­ды, отверз свои прескверные уста и вскричал злобным голосом Путьшиной дружине: «Раз вы обещали положить за меня свои головы, то идите тайно, братья мои, и где встретите брата моего Бориса, улучив подходящее время, убейте его». И они обещали ему сде­лать это.

О таких пророк говорил: «Скоры они на подлое убийство. Осквернен­ные кровопролитием, они навлекают на себя несчастья. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, — нечести­ем губят душу свою».

Блаженный же Борис возвратился и раскинул свой стан на Альте. И сказа­ла ему дружина: «Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол — ведь все воины в твоих руках». Он же им отве­чал: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старшего, ко­торого чту я как отца». Услышав это, воины разошлись, и остался он только с отроками своими. И был день суб­ботний. В тоске и печали, с удручен­ным сердцем вошел он в шатер свой и заплакал в сокрушении сердечном, но, с душой просветленной, жалобно вос­клицая: «Не отвергай слез моих, вла­дыка, ибо уповаю я на тебя! Пусть удостоюсь участи рабов твоих и раз­делю жребий со всеми святыми твои­ми, ты Бог милостивый, и славу тебе возносим вовеки! Аминь».

Вспомнил он о мучении и страдани­ях святого мученика Никиты и святого Вячеслава, которые были убиты так же, и о том, как убийцей святой Вар­вары был ее родной отец. И вспомнил слова премудрого Соломона: «Правед­ники вечно живут, и от Господа им на­града и украшение им от Всевышнего». И только этими словами утешался и радовался.

Между тем наступил вечер, и Борис повелел петь вечерню, а сам вошел в шатер и стал творить вечернюю мо­литву со слезами горькими, частым воздыханием и непрерывными стена­ниями. Потом лег спать, и сон его тре­вожили тоскливые мысли и печаль горькая, и тяжелая, и страшная: как претерпеть мучение и страдание, и окончить жизнь, и веру сохранить, и приуготовленный венец принять из рук Вседержителя. И, проснувшись ра­но, увидел, что время уже утреннее. А был воскресный день. Сказал он свя­щеннику своему: «Вставай, начинай заутреню». Сам же, обувшись и умыв лицо свое, начал молиться к господу Богу.

Посланные же Святополком при­шли на Альту ночью, и подошли близ­ко, и услышали голос блаженного страстотерпца, поющего на заутреню Псалтырь. И получил он уже весть о готовящемся убиении его. И начал петь: «Господи! Как умножились враги мои! Многие восстают на меня» — и остальные псалмы, до конца. И, на­чавши петь по Псалтыри: «Окружили меня скопища псов и тельцы тучные обступили меня», продолжил: «Господи боже мой! На тебя я уповаю, спаси меня!» И после этого пропел канон. И когда закончил заутреню, стал молить­ся, взирая на икону господню и гово­ря: «Господи Иисусе Христе! Как ты, в этом образе явившийся на землю и собственною волею давший пригвоз­дить себя к кресту и принять страда­ние за грехи наши, сподобь и меня так принять страдание!»

И когда услышал он зловещий ше­пот около шатра, то затрепетал, и по­текли слезы из глаз его, и промолвил: «Слава тебе, Господи, за все, ибо удо­стоил меня зависти ради принять сию горькую смерть и претерпеть все ради любви к заповедям твоим. Не захотел ты сам избегнуть мук, ничего не по­желал себе, последуя заповедям апо­стола: «Любовь долготерпелива, всему верит, не завидует и не превозносит­ся». И еще: «В любви нет страха, ибо истинная любовь изгоняет страх». По­этому, владыка, душа моя в руках тво­их всегда, ибо не забыл я заповеди твоей. Как Господу угодно — так и бу­дет». И когда увидели священник Бо­рисов и отрок, прислуживающий кня­зю, господина своего, объятого скор­бью и печалью, то заплакали горько и сказали: «Милостивый и дорогой гос­подин наш! Какой благости исполнен ты, что не восхотел ради любви Хри­стовой воспротивиться брату, а ведь сколько воинов держал под рукою своей!» И, сказав это, опечалились.

И вдруг увидел устремившихся к шатру, блеск оружия, обнаженные ме­чи. И без жалости пронзено было че­стное и многомилостивое тело святого и блаженного Христова страсторепца Бориса. Поразили его копьями окаян­ные: Путьша, Талец, Елович, Ляшко.

Видя это, отрок прикрыл собою тело блаженного, воскликнув: «Да не остав­лю тебя, господин мой любимый, — где увядает красота тела твоего, тут и я сподоблюсь окончить жизнь свою!»

Был же он родом венгр, по имени Георгий, и наградил его князь золотой гривной, и был любим Борисом без­мерно. Тут и его пронзили, и, ранен­ный, выскочил он в оторопе из шатра.

 И заговорили стоящие около шатра: «Что стоите и смотрите! Начав, за­вершим повеленное нам». Услышав это, блаженный стал молиться и про­сить их, говоря: «Братья мои милые и любимые! Погодите немного, дайте помолиться Богу». И воззрев на небо со слезами, и вознося вздохи горе, на­чал молиться такими словами: «Господи боже мой многомилостивый и милостивый и премилостивый! Сла­ва тебе, что сподобил меня уйти от обольщений этой обманчивой жизни! Слава тебе, щедрый дарователь жизни, что сподобил меня подвига достойного святых мучеников! Слава тебе, Влады­ка-человеколюбец, что сподобил меня свершить сокровенное желание сердца моего! Слава тебе, Христос, слава без­мерному твоему милосердию, ибо на­правил ты стопы мои на правый путь! Взгляни с высоты святости твоей и уз­ри боль сердца моего, которую пре­терпел я от родственника моего - ведь ради тебя умерщвляют меня в день сей. Меня уравняли с овном, уго­товленным на убой. Ведь ты знаешь, Господи, не противлюсь я, не перечу и, имев под своей рукой всех воинов от­ца моего и всех, кого любил отец мой, ничего не замышлял против брата твоего. Он же сколько смог воздвиг против меня. «Если бы враг поносил меня - это я стерпел бы; если бы не­навистник мой клеветал на меня, — укрылся бы от него». Но ты, Господи, будь свидетель и сверши суд между мною и братом моим и не осуждай их, Господи, за грех этот, но прими с ми­ром душу мою. Аминь».

И воззрев на своих убийц горест­ным взглядом, с осунувшимся лицом, весь обливаясь слезами, промолвил: «Братья, приступивши, заканчивайте порученное вам. И да будет мир брату моему и вам, братья!»

И все, кто слышали слова его, не могли вымолвить ни слова от страха и печали горькой и слез обильных. С горькими воздыханиями жалобно се­товали и плакали, и каждый в душе своей стенал: «Увы нам, князь наш милостивый и блаженный, поводырь слепым, одежда нагим, посох старцам, наставник неразумным! Кто теперь их всех направит? Не восхотел славы ми­ра сего, не восхотел веселиться с вельможами честными, не восхотел величия в жизни сей. Кто не поразит­ся столь великому смирению, кто не смирится сам, видя и слыша его сми­рение?»

И так почил Борис, предав душу свою в руки

Бога живого в 24-й день месяца июля, за 9 дней до календ ав­густовских.

Перебили и отроков многих. С Ге­оргия же не могли снять гривны и, от­рубив ему голову, отшвырнули ее прочь. Поэтому и не смогли опознать тела его,

Блаженного же Бориса, обернув в шатер, положили на телегу и повезли. И когда ехали бором, начал приподни­мать он святую голову свою. Узнав об этом, Святополк послал двух варягов, и те пронзили Бориса мечом в сердце. И так скончался, восприняв неувядае­мый венец. И, принесши тело его, по­ложили в Вышгороде и погребли в земле у церкви святого Василия.

И не остановился на этом убийстве окаянный Святополк, но в неистовстве своем стал готовиться на большее пре­ступление. И увидев осуществление заветного желания своего, не думал о злодейском своем убийстве и о тяже­сти греха, и нимало не раскаивался в содеянном. И тогда вошел в сердце его сатана, начав подстрекать на еще большие злодеяния и новые убийства. Так говорил в душе своей окаянной: «Что сделаю? Если остановлюсь на этом убийстве, то две участи ожидают меня: когда узнают о случившемся братья мои, то, подстерегши меня, воздадут мне горше содеянного мною. А если и не так, то изгонят меня и лишусь престола отца моего, и сожа­ление по утраченной земле моей из­гложет меня, и поношения поносящих обрушатся на меня, и княжение мое захватит другой, и в жилищах моих не останется живой души. Ибо я погубил возлюбленного Господом и к болезни добавил новую язву, добавлю же к беззаконию беззаконие. Ведь и грех матери моей не простится и с правед­никами я не буду вписан, но изымется имя мое из книг жизни» Так и случи­лось, о чем после поведаем. Сейчас же еще не время, а вернемся к нашему рассказу.

И, замыслив это, злой дьявола со­общник послал за блаженным Глебом, говоря: «Приходи не медля. Отец зо­вет тебя, тяжко болен он».

Глеб быстро собрался, сел на коня и отправился с небольшой дружиной. И когда пришли на Волгу, в поле осту­пился под ним конь в яме и повредил слегка ногу. А как пришел Глеб в Смо­ленск, отошел недалеко от Смоленска и стал на Смярдыни, в ладье. А в это время пришла весть от Предславы к Ярославу о смерти отца. И Ярослав прислал к Глебу, говоря: «Не ходи, брат! Отец твой умер, а брат твой убит Святополком».

И, услышав это, блаженный возопил с плачем горьким и сердечной печа­лью, и так говорил: «О, увы мне, Гос­поди! Вдвойне плачу и стенаю, вдвой­не сетую и тужу. Увы мне, увы мне! Плачу горько по отце, а еще горше плачу и горюю по тебе, брат и госпо­дин мой, Борис, Как пронзен был, как без жалости убит, как не от врага, но от своего брата смерть воспринял? Увы мне! Лучше бы мне умереть с то­бою, нежели одинокому и осиротев­шему без тебя жить на этом свете. Я то думал, что скоро увижу лицо твое ангельское, а вот какая беда постигла меня, лучше бы мне с тобой умереть, господин мой! Что же я буду делать теперь, несчастный, лишенный твоей доброты и многомудрия отца моего? О милый мой брат и господин! Если твои молитвы доходят до господа, - помо­лись о моей печали, чтобы и я сподо­бился такое же мучение воспринять и быть вместе с тобою, а не на этом суетном свете».

И когда он так стенал и плакал, орошал слезами землю и призывая Бога с частыми вздохами, внезапно появились посланные Святополком злые слуги его, безжалостные кровопийцы, лютые братоненавистники, свирепые звери, исторгающие душу.    

Святой же плыл в это время в ла­дье, и они встретили его в устье Смядыни. И когда увидел их святой, то возрадовался душою, а они, увидев его, помрачнели и стали грести к нему, и подумал он - приветствовать его хотят. И, когда поплыли  рядом, начали злодеи перескакивать в ладью его с блещущими, как вода, обнаженными мечами в руках. И сразу у всех весла из рук выпали, и все помертвели от страха. Увидев это, блаженный понял, что хотят убить его. И, глядя на убийц кротким взором, омывая лицо свое слезами, смирившись, в сердечном со­крушении, трепетно вздыхая, залива­ясь слезами и ослабев телом, стал жа­лостно умолять: «Не трогайте меня, братья мои милые и дорогие! Не тро­гайте меня, никакого зла вам не при­чинившего! Пощадите, братья и пове­лители мои, пощадите! Какую обиду нанес я брагу моему и вам, братья и повелители мои? Если есть какая оби­да, то ведите меня к князю вашему и брату моему и господину. Пожалейте юность мою, смилуйтесь, повелители мои! Будьте господами моими, а я буду вашим рабом. Не губите меня, в жиз­ни юного, не пожинайте колоса, еще не созревшего, соком беззлобия нали­того! Не срезайте лозу, еще не вы­росшую, но плод имеющую! Умоляю вас и отдаюсь на вашу милость. По­бойтесь сказавшего устами апостола: «Не будьте детьми умом: на то дело злое будьте как младенцы, а по уму совершеннолетни будьте». Я же, бра­тья, и делом и возрастом молод еще, Это не убийство, но живодерство! Ка­кое зло сотворил я, скажите мне, и не буду тогда жаловаться. Если же кро­вью моей насытиться хотите, то я, братья, в руках ваших и брата моего, а вашего князя». И ни единое слово не устыдило их, но как свирепые звери напали на него. Он же, видя, что не внемлют словам его, стал говорить: «Да избавятся от вечных мук и люби­мый отец мой и господин Василий, и мать госпожа моя, и ты, брат Борис, — наставник юности моей, и ты, брат и пособник Ярослав, и ты, брат и враг Святополк, и все вы, братья и дружи­на, пусть все спасутся! Уже не увижу вас в жизни сей, ибо разлучают меня с вами насильно». И говорил плача: «Василий, Василий, отец мой и госпо­дин! Преклони слух свой и услышь глас мой, посмотри и узри случившее­ся с сыном твоим, как ни за что уби­вают меня. Увы мне, увы мне! Услышь, небо, и внемли, земля! И ты, Борис, услышь глас мой. Отца моего Василия призвал, и не внял он мне, неужели и ты не хочешь услышать меня? Погляди на скорбь сердца моего и боль души моей, погляди на потоки слез моих, текущих как река! И никто не внемлет мне, но ты помяни меня и помолись обо мне перед владыкой всех, ибо ты угоден ему и предстоишь пред престо­лом его».  

И, преклонив колени, стал молиться: «Прещедрый и премилостивый Гос­подь! Не презри слез моих, смилуйся над моей печалью. Воззри на сокру­шение сердца моего: убивают меня неведомо за что, неизвестно, за какую вину. Ты знаешь, Господи Боже мой! Помню слова, сказанные тобою своим апостолам: «За имя мое, меня ради поднимут на вас руки, и преданы бу­дете родичами и друзьями, и брат бра­та предаст на смерть, и умертвят вас ради имени моего». И еще: «Терпе­нием укрепляйте души свои». Смотри, Господи, и суди: вот готова моя душа предстать пред тобою, Господи! И тебе славу возносим, отцу и сыну и святому духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Потом взглянул на убийц и промол­вил жалобным и прерывающимся го­лосом: «Раз уж начали, приступивши, свершите то, на что посланы!».

Тогда окаянный Горясер приказал зарезать его без промедления. Повар же Глебов, по имени Торчин, взял нож и, схватив блаженного, заклал его, как агнца непорочного и невинного; меся­ца сентября в 5-й день, в понедельник.

И была принесена жертва Господу чистая и благоуханная, и поднялся в небесные обители к Господу, и свидел­ся с любимым братом, и восприняли оба венец небесный, к которому стре­мились, и возрадовались радостью великой и неизреченной, которую и по­лучили.

Окаянные же убийцы возвратились к пославшему их, как говорил Давид: «Возвратятся нечестивые во ад и все забывающие Бога». И еще: «Обнажают меч нечестивые и натягивают лук свой, чтобы поразить идущих прямым путем, но меч их войдет в их же серд­це и луки их сокрушатся, а нечести­вые погибнут». И когда сказали Святополку, что «исполнили повеление твое», то, услышав это, вознесся он сердцем, и сбылось сказанное псалмо­певцем Давидом: «Что хвалишься зло­действом сильный? Беззаконие в сей день, неправду замыслил язык твой Ты возлюбил зло больше добра, боль­ше ложь, нежели говорить правду. Ты возлюбил всякие гибельные речи, и язык твой льстивый. Поэтому Бог со­крушит тебя до конца, изринет и ис­торгнет тебя из жилища твоего и род твой из земли живых».

Когда убили Глеба, то бросили его в пустынном месте меж двух колод. Но Господь, не оставляющий своих рабов, — как сказал Давид, — «хранит все кости их, и ни одна из них не сокру­шится».

И этого святого, лежавшего долгое время, не оставил Бог в неведении и пренебрежении, но сохранил невреди­мым и явлениями ознаменовал: прохо­дившие мимо этого места купцы, охотники и пастухи иногда видели ог­ненный столп, иногда горящие свечи или слышали ангельское пение. И ни единому, видевшему и слышавшему это, нс пришло на ум поискать тело святого, пока Ярослав, не стерпев сего злого убийства, не двинулся на брато­убийцу окаянного Святополка и не на­чал с ним жестоко воевать. И всегда соизволеньем Божьим и помощью свя­тых побеждал в битвах Ярослав, а ока­янный бывал посрамлен и возвращал­ся побежденным.

И вот однажды этот треклятый пришёл со множеством печенегов, и Ярослав, собрав войско, вышел на­встречу ему на Альту и стал, в том мес­те, где был убит святой Борис. И, воздев руки к небу, сказал: «Кровь брата моего, как прежде Авелева, вопиет к тебе, Владыка. И ты отомсти за него и, как братоубийцу Каина, повергни Святополка в ужас и трепет. Молю те­бя, Господи, — да будут отмщены бра­тья мои! Если телом вы и отошли от­сюда, то благодатию живы и предстои­те перед Господом и своей молитвой поможете мне!»

После этих слов сошлись противни­ки друг с другом, и покрылось поле Альтское множеством воинов. И на восходе солнца вступили в бой, и была сеча зла, трижды вступали в схватку и так бились целый день, и лишь к вече­ру одолел Ярослав, а окаянный Святополк обратился в бегство. И обуяло его безумие, и так ослабели суставы его, что не мог сидеть на коне, и несли его на носилках. Прибежали с ним к Берестью. Он же говорит: «Бежим, ведь гонятся за нами!» И послали разве­дать, и не было ни последующих, ни едущих по следам его. А он, лёжа в бессилии и приподнимаясь, восклицал: «Бежим дальше, гонятся! Горе мне!» Невыносимо ему было оставаться на одном месте, и пробежал он через Польскую землю, гонимый гневом Божьим. И прибежал в пустынное ме­сто между Чехией и Польшей и тут бесчестно скончался. И принял от­мщение от Господа: довел Святополка до гибели охвативший его недуг, и по смерти — муку вечную. И так потерял обе жизни: здесь не только княжения, но и жизни лишился, а там не только царства небесного и с ангелами пре­бывания не получил, но мукам и огню был предан. И сохранилась могила его до наших дней, и исходит от нее ужасный смрад в назидание всем лю­дям. Если кто-нибудь поступит также, зная об этом, тот поплатится еще гор­ше. Каин, не ведая об отмщении, еди­ную кару принял, а Лемех, знавший о судьбе Каина, в семьдесят раз тяжелее наказан был. Такова месть творящим зло: вот Юлиан цесарь — пролил он много крови святых мучеников, и по­стигла его страшная и бесчеловечная смерть: неведомо кем пронзен был копьём в сердце. Так же и этот — не­известно от кого бегая, позорной смертью скончался.

И с тех пор прекратились усобицы в Русской земле, а Ярослав принял всю землю Русскую, И начал он расспрашивать о телах святых — как и где похоронены? И о святом Борисе пове­дали ему, что похоронен в Вышгороде, А о святом Глебе не все знали, что у Смоленска был убит. И тогда расска­зали Ярославу, что слышали от прихо­дящих оттуда: как видели свет и свечи в пустынном месте. И, услышав это, Ярослав послал к Смоленску священ­ников разузнать в чем дело, говоря: «Это брат мой». И нашли его, где были видения, и, придя туда с крестами, и свечами многими, и с кадилами, тор­жественно положили Глеба в ладь и, возвратившись, похоронили его в Вы­шгороде, где лежит тело блаженного Бориса: раскопав землю, тут и Глеба положили с подобающим почетом.

И вот что чудесно и дивно и памяти достойно: столько лет лежало тело святого Глеба и оставалось невреди­мым, не тронутым ни хищным зверем, ни червями, даже не почернело, как обычно случается с телами мертвых, но оставалось светлым и красивым, целым и благоуханным. Так Бог сохра­нял тело своего страстотерпца.

И не знали многие о лежащих тут мощах святых страстотерпцев. Но, как говорил Господь: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы, и, за­жегши свечу, не ставят ее под спудом, но на подсвечнике выставляют, чтобы светила всем». Так и этих святых по­ставил Бог светить в мире, многочис­ленными чудесами сиять в великой Русской земле, где многие страждущие исцеляются: слепые прозревают, хро­мые бегают быстрее серны, горбатые выпрямляются.

Невозможно описать или рассказать о творимых чудесах, воистину весь мир их не может вместить, ибо див­ных чудес больше песка морского. И не только здесь, но и в других странах, и по всем землям они проходят, отго­няя болезни и недуги, навещая заклю­ченных в темницах и закованных в оковы. И в тех местах, где были увен­чаны они мученическими венцами, созданы были церкви в их имя. И мно­го чудес совершается с приходящими сюда.

Не знаю поэтому, какую похвалу воздать вам, и недоумеваю, и не могу решить, что сказать? Нарёк бы вас ангелами, ибо без промедления являетесь всем скорбящим, но жили вы на земле среди людей во плоти человеческой Если же назову вас людьми, то ведь своими бесчисленными чудесами и помощью немощным превосходите вы разум человеческий. Провозглашу ли вас цесарями или князьями, но самых простых и смиренных людей превзош­ли вы своим смирением, это и привело вас в горние места и жилища.

Воистину вы цесари цесарям и кня­зья князьям, ибо вашей помощью и защитой князья наши всех противни­ков побеждают и вашей помощью гор­дятся. Вы наше оружие, земли Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем и дьявольские козни на земле попираем. Воистину и без сомнений могу ска­зать: вы небесное люди и земные ан­гелы, столпы и опора земли нашей! Защищаете свое отечество и помогае­те так же, как и великий Дмитрий своему отечеству. Он сказал: «Как был с ними в радости, так и в погибели их с ними умру». Но если великий и ми­лосердый Дмитрий об одном лишь го­роде так сказал, то вы не о едином граде, не о двух, не о каком-то селе­нии печетесь и молитесь, но о всей земле Русской!

О блаженны гробы, принявшие ва­ши честные тела как сокровище мно­гоценное! Блаженна церковь, в коей поставлены ваши гробницы святые, хранящие в себе блаженные тела ва­ши, о Христовы угодники! Поистине блажен и величественнее всех городов русских и высший город, имеющий такое сокровище. Нет равного ему во всем мире. По праву назван Вышгородом — выше и превыше всех город: второй Солунь явился в Русской зем­ле, исцеляющий безвозмездно, с Божьей помощью, не только наш еди­ный народ, но всей земле спасение приносящий. Приходящие из всех зе­мель даром получают исцеление, как в святых евангелиях Господь говорил святым апостолам: «Даром получили, даром давайте». О таких и сам Господь говорил: «Верующий в меня, в дела, которые я твою, сотворит сам их, и больше сих сотворит».

Но, о блаженные страстотерпцы Христовы, не забывайте отечества, где прожили свою земную жизнь, никогда но оставляйте его. Так же и в молит­вах всегда молитесь за нас, да не по­стигнет нас беда и болезни да не кос­нутся тела рабов ваших. Вам дана бла­годать, молитесь за нас, вас ведь Бог поставил перед собой заступниками и ходатаями за нас. Потому и прибегаем к вам, и, припадая со слезами, молим­ся, да не окажемся мы под пятой вра­жеской, и рука нечестивых да не по­губит нас, пусть никакая пагуба не коснется нас, голод и озлобление уда­лите от нас, и избавьте нас от непри­ятельского меча и междоусобных раздо­ров, и от всякой беды и нападения защитите нас, на вас уповающих. И к Господу Богу молитву нашу с усердием принесите, ибо грешим мы сильно, и много в нас беззакония, и бесчинству­ем с излишеством и без меры. Но, на ваши молитвы надеясь, возопием к Спасителю, говоря: «Владыко, единый без греха! Воззри со святых небес своих на нас, убогих, и хотя согреши­ли, но ты прости, и хотя беззаконие творим, помилуй, и, впавших в заблу­ждение, как блудницу, прости нас и, как мытаря, оправдай!

Да снизойдет на нас милость твоя! Да прольется на нас человеколюбие твое! И по допусти нас погибнуть из-за грехов наших, не дай уснуть и уме­реть горькою смертью, но избавь нас от царящего в мире зла и дай нам время покаяться, ибо много беззако­ний наших пред тобою, Господи! Рас­суди нас по милости твоей, Господи, ибо имя твое нарицается в нас, поми­луй нас и спаси и защити молитвами преславных страстотерпцев твоих. И не предай нас в поругание, а излей милость твою на овец стада твоего, видь ты Бог наш и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь!»