2018-02-20
167
В целях «не только поднятия дисциплины», но и «улучшения собственно учебной части» было издано циркулярное распоряжение, вводившее в полном объеме переводные экзамены. «Успешность и степень познаний учащихся, - указывалось в нем, - почти всюду заметно понизились, что объясняется, главным образом, неблагоприятными условиями, какие переживает наша средняя школа, но также и несколько лет назад введенной системой перевода в следующие классы без испытания, по годовым отметкам: рассчитанная на нормальные условия школьной жизни эта система оказалась мало самостоятельной при настоящем положении дела и не оправдала возлагавшихся на нее ожиданий [444, с.17-18].
7 июля 1907 года последовал новый циркуляр «Об улучшении общей постановки учебно-воспитательного дела», в котором министерство обратило свое внимание как на учебную, так и на воспитательную сторону школьной жизни. Был изложен ряд справедливых требований к педагогу (правильное планирование учебного материала, обязательный минимум знаний и т.д.), которые, в результате их применения, должны «в ученике воспитать сознание, что требуемое от него, безусловно, должно быть исполнено» [110, с.105]. Рекомендовалась «постоянная проверка знаний учащихся путем разумных опрашиваний как отдельных учеников, так и всего класса»; 26 июля 1907 года была полностью восстановлена форма для всех учащихся.
|
|
|
Требовалась самая решительная борьба с пропусками уроков без уважительной причины. В циркулярном предложении «О мерах к более исправному посещению уроков учащимися» обращалось внимание на крайне неудовлетворительное посещение учебных занятий. Отмечался хронический характер «манкировок». В случае длительных пропусков уроков без уважительных причин предлагалось исключение из учебного заведения [424, с.11-13].
Циркуляром от 15 ноября 1907 года категорически запрещалось учащимся устраивать сходки в стенах школы. В этом документе говорилось: «Из ряда донесений учебно-окружных начальств о положении дела в средних учебных заведениях видно, что и в настоящее время сходки учащихся все еще имеют место, и если не прямо разрешаются учебным начальством, то, по-видимому, терпятся последними». Принимая во внимание, что сходки в средних учебных заведениях ни под каким предлогом не должны быть допущены, министерство требовало, чтобы попечители округов сообщали об этом педагогическим советам школ с «предупреждением, что дальнейшее попустительство будет сочтено за караемое законом бездействие власти» [393, с.85].
Таким образом, министерство народного просвещения к 1908 году приняло все меры к упорядочению обстановки в средних учебных заведениях страны, однако негативные тенденции среди школьного юношества по-прежнему были довольно-таки сильны.
|
|
|
Новый министр народного просвещения А.Н. Шварц (1.01.1908–25.09.1910) считал мероприятия своего предшественника, направленные на упорядочение и «сдерживание» учащихся средней школы, недостаточными и слабыми. Основной задачей, которую он ставил перед собой, было сломить до конца радикальное настроение молодежи и установить такой режим, чтобы не могло быть даже каких-либо намеков на повторение «печальных событий» [205, с.108].
Циркуляром от 2 марта 1908 года министерство, в дополнение к распоряжению П.М. фон Кауфмана, устанавливало «без всякого изъятия» переводные экзамены в средней школе. Согласно этому циркуляру, «экзаменам должны были подвергаться все учащиеся класса, за исключением тех, которые, по мнению педагогического совета, вследствие своей малоуспешности, подлежат оставлению на повторный курс» [400, с.32-35]. Списки учащихся, исключенных без права поступления в другие школы за «неблагонадежность», пополнялись большим числом оставленных на второй год. 20 января 1909 года министерство в своем циркуляре «О производстве переводных испытаний в средних учебных заведениях» уже констатировало «вполне благополучные их результаты по итогам 1907-1908 уч.г.» [446, с.20].
Организация родительских комитетов в гимназиях по проекту А.Н. Шварца не предполагалась, семья вообще была поставлена под «подозрение» как возможный источник радикализма. Более того, в циркуляре от 7.04.1908 г. №9539 «О порядке закрытия родительских совещаний и комитетов при средних учебных заведениях» говорилось, что «родительские комитеты далеко не везде ведут к упорядочению школьной жизни». Напротив, «в некоторых учебных округах деятельность родительских совещаний и комитетов, состав коих совершенно случаен, приобрела нежелательное направление и служит источником беспорядков и волнений в тех учебных заведениях, в которых они образованы» [Там же]. Поэтому директорам учебных заведений было предложено докладывать администрации и прокурорскому надзору о действиях «подозрительных» членов родительских комитетов; не обсуждать вопросы, не имеющие прямого отношения к компетенции этих органов; министру было предоставлено право в случае обнаружения в деятельности родительских комитетов и собраний нарушений порядка, «несовместимых с правильным ходом учебной жизни, закрывать собрания и комитеты, допустившие подобные беспорядки» [Там же].
А.Н Шварц обращал серьезное внимание на качество внутришкольного руководства и контроля в образовательном учреждении. В циркуляре от 20 августа 1908 года попечителям учебных округов предлагалось «преподать начальникам всех средних учебных заведений указания, что, в точном соответствии с действующим законом, министерство ожидает от них ясного сознания лежащих на них обязанностей и принятия всех мер к тому, чтобы как учебная, так и воспитательная части во вверенных им учебных заведениях были поставлены надлежащим образом, чтобы в школе снова водворилось серьезное ученье и была восстановлена серьезная дисциплина» [205, с.110]. Предполагалось создание системы внутришкольного инспектирования через систематическое изучение деятельности педагогов. На первое место выдвигалась психолого-педагогическая культура учителя. Основные разделы качества преподавательской деятельности c особой тщательностью были выработаны в Петербургском учебном округе:
- выполнение учебной программы;
- научность в преподавании, педагогическое мастерство;
- успешность учеников, их комфортность на уроке, формирование интереса к изучаемому предмету;
- внеклассная работа по предмету (реферирование, чтения с волшебным фонарем, дополнительные занятия и проч.).
|
|
|
Для классных наставников:
- индивидуальная работа с отстающими школьниками;
- работа с родителями, тематические выступления на родительских собраниях;
- правильность наложения взысканий на школьников и т.д.
Сам директор был обязан о себе сообщать «все приемы воздействия на учителей, учащихся и родителей, которые он произвел, и тем самым объяснить, как те или иные недостатки в ходе дела были обнаружены и к каким последствиям привели предпринятые для их уничтожения шаги начальством учебного заведения (вплоть до сношения с попечителем округа)» [205, с.110-111]. В связи с новизной все полученные данные должны были носить до известной степени секретный характер, так как они «легко могли разжечь страсти как среди преподавателей, так и среди учеников и повести к кривотолкам, в обществе и даже в печати» [Там же].
Сначала циркулярными распоряжениями министерства от 20.11.1882 г. №14147 и от 1.06.1901 г. начальникам учебных заведений предлагалось обо всех наиболее важных происшествиях и случаях с учащимися информировать непосредственно министерство независимо от донесений своему ближайшему начальству. Впоследствии, ввиду сложной и противоречивой обстановки в школах, министерство в своем циркулярном распоряжении от 13.01.1909 г. №741 «Об обязанности начальников учебных заведений доносить непосредственно министерству обо всех наиболее выдающихся происшествиях с учащимися вверенных им заведений» в категоричной форме предписывало руководителям образовательных учреждений ставить в известность министерство обо всех чрезвычайных происшествиях с учащимися [447, с.18].
Одним из видов таких «происшествий» становилась выдача учащимся средних учебных заведений аттестатов и свидетельств «на выходе». Этому был посвящен циркуляр министерства народного просвещения от 9.10.1909 №24577. Попечитель одного из учебных округов, имея в виду конкретные случаи, обратил внимание центрального управления на отрицательные последствия от практиковавшейся некоторыми учебными заведениями выдачи слабоуспевающим и «дурным по поведению» ученикам аттестатов и свидетельств «на выход», то есть под условием оставления ими данного учебного заведения.
|
|
|
Нежелательность данного явления всегда признавалось министерством, стремление предотвратить указанное выше «зло» находило отражение в действовавших правилах об испытаниях, утвержденных в 1891 и 1895 гг. Параграфами 20 и 21 было установлено, что «ученики, перешедшие из одного учебного заведения в другое без испытания, могут быть переводимы по решению педагогического совета в ближайший низший класс в том случае, если в течение первого месяца со времени их приема окажется, что они по своим познаниям не в состоянии следовать за курсом того класса, в который поступили» [405, с.53].
По имевшимся в министерстве сведениям, педагогические советы гимназий и реальных училищ весьма редко пользовались данным правом, хотя поводы к его применению встречались довольно часто. «Со своей стороны министерство не могло не выразить настойчивого пожелания, чтобы условия, ввиду которых правилами об испытаниях установлена указанная выше мера, совершенно не имели места, так как обратный перевод учащегося в низший класс представляется, без сомнения, явлением совершенно ненормальным.
Такого рода компромиссы недостойны школы и роняют ее авторитет, кроме того, деморализуют самих же учащихся и, создавая обмен между учебными заведениями заведомо непригодным элементом, неизбежно понижают тот уровень, на котором должна держаться правильно поставленная школа [Там же].
Другим видом нарушений являлись «подложные свидетельства». В циркуляре от 14.12.1909 г. № 30254 «О мерах против подложных свидетельств об образовании» министерство говорило о том, что становились известными факты «предоставления бывшими учениками школ подложных свидетельств при переходе в другое учебное заведение. Подлог состоял в том, что римские цифры, которыми принято обозначать в свидетельствах классы, оказались переделанными (из УI в УII)». Для исключения подобных подделок министр настаивал на оформлении документов об образовании прописью [399, с.90].
Л.А. Кассо, новый министр народного просвещения (25.09.1910–09.01.1915), считал, что средние учебные заведения Российской империи не требовали значительных изменений, за исключением (по его выражению) «распущенности нравов учащихся». Поэтому министерство коренной реформой средней школы не занималось. Однако министр изучал различные точки зрения на преобразования, прежде всего представителей монархических организаций. Черносотенец В.А. Балашов выступил с проектом организации «монархических» гимназий. По его предложению, дети должны с самого раннего периода воспитываться в «патриотическом и религиозно-нравственном духе», для чего гимназии следует создавать «вдали от города и соблазнов». Характерно, что Л.А. Кассо полностью игнорировал деятельность Государственной Думы в этом направлении. Так, например, на запросы членов Государственной Думы трудов комиссий по реформе средней школы Н.П. Боголепова и П.С. Ванновского министерство ответов не давало. Если же в Государственную Думу вызывался представитель министерства, то Л.А. Кассо давал письменное распоряжение: «Никого не посылать» [205, с.140]. Все проекты, поступавшие из Думы в совет министров и посылавшиеся на заключение министерства, отводились как непригодные.
Проекты в той или иной форме критиковали существующую среднюю школу и выдвигали на первое место принцип новой единой школы, исходя, в известной мере, из проекта А.Н. Шварца. Существенным из предлагаемых изменений был отказ от классицизма, расширение общеобразовательных предметов, преемственность в преподавании, формирование психолого-педагогической культуры учителя. Так, даже в законопроекте об изменении отдельных положений мужских и женских средних учебных заведений, подписанном А.И. Гучковым, фон Анрепом, бароном Шиллингом, бароном Тизенгаузеном и другими, констатировалось, что «неудовлетворительность русской средней школы представляется явлением общепризнанным как правительством, так и обществом». Авторы законопроекта выделяли следующие недостатки:
- существующие типы школ создают непреодолимые препятствия при переходе из одного типа школы в другой; средняя школа не является переходным звеном в системе учебных заведений, не связана с низшей школой, и только из гимназий открыт доступ в университеты; она обслуживает исключительно интересы обеспеченных классов населения и остается малодоступной для даровитых детей необеспеченных родителей;
- школа ставит главной целью лишь усвоение учащимися известного запаса знаний, пренебрегая формированием жизненно полезных умений и навыков; по своему учебному содержанию она не отвечает психическому складу учащихся и жизненным потребностям общества; школа располагает весьма слабыми средствами для сохранения здоровья учащихся, их физического развития и совершенствования органов внешних чувств; неподвижность, бюрократизм и шаблон, царящие в школе, не дают ей возможности приспосабливаться к местным условиям; современные учебные планы отличаются многопредметностью, а программы перегружены материалами, обилие которых препятствует плодотворному усвоению его учащимися;
- педагогический коллектив некомпетентен в теоретических вопросах, так как не обладает специальной педагогической подготовкой; правовое и материальное положение учителей средней школы неудовлетворительно;
- бюрократизм, господствующий в школе, исключает влияние родителей и органов общественного самоуправления на учащихся.
Подвергая критике существующее положение средней школы, авторы законопроекта предлагали:
1. В вопросах организации системы народного просвещения – создать единую школу и установить тип средней школы: полную гимназию, куда учащиеся поступают из начального училища, и гимназию второго концентра, куда учащиеся поступают из высшего начального училища (в основном, соответствующего первым классам гимназии).
2. В вопросах управления школой – включить родительские комитеты в попечительские советы учебных заведений с сохранением права проведения самостоятельных родительских собраний.
3. По вопросам учебных планов и программ – ввести концентрическое расположение учебного материала, соответствующее двум ступеням среднего образования (высшее начальное училище и гимназия второго концентра). Усилить преподавание предметов, связанных с природоведением (физики, химии, минералогии, ботаники, зоологии, биологии, геологии, космографии) и человековедением (русского языка и литературы, психологии, истории, социологии, политэкономии, правоведения).
4. По вопросам методов преподавания – осуществлять учет индивидуальных особенностей детей; организовать самостоятельные занятия детей в старших классах; вести учет местных особенностей в преподавании [205, с.141-142].
Однако и этот проект не был утвержден правительством России.
Все мероприятия Л.А. Кассо служили делу укрепления дисциплины и правопорядка в учебных заведениях. Деятельность родительских комитетов по циркулярному распоряжению от 23.06.1911 г. №20556 «По вопросу организации родительских комитетов при средних учебных заведениях» в сложных условиях российской действительности подлежала упорядочению:
«1) формирование нового родительского комитета, выборы председателя и его заместителя должны были происходить ежегодно по окончании переводных и приемных испытаний, в начале учебного года до 15 сентября включительно. По истечении этого срока выборные совещания не могут быть больше созываемы;
2) после точного определения состава учащихся, начальник (или начальница) учебного заведения созывает общее собрание родителей и опекунов учащихся. Для правомочности такого собрания требуется, чтобы в нем участвовали не менее 2/3 всех постоянно живущих в городе родителей и опекунов, причем отец и мать из одной и той же семьи составляют один голос. Преподаватели данного учебного заведения, обучающие в нем своих детей, не лишаются права избирать и быть избираемыми в члены комитета.
В случае неявки требуемого числа родителей созывается еще одно собрание, которое считается состоявшимся при наличии также 2/3 общего числа означенных лиц. После несостоявшегося второго собрания образование родительского комитета отлагается до следующего года;
3) в собрании должны быть произведены выборы членов родительских комитетов по классам;
4) председателем родительского комитета, а также его заместителем может быть лицо только с высшим образованием и христианского вероисповедания;
5) в случае вредного направления деятельности родительского комитета попечитель округа немедленно доводит об этом до сведения министра, которому принадлежит право закрыть комитет [448, с.102-103].
Безусловно, одним из самых показательных в вопросах взаимодействия, разграничения сфер влияния школ и родительской общественности было циркулярное распоряжение министерства от 29.07.1911 г. №23998 «О недопущении в учебных заведениях сборов пожертвований на нужды сих заведений».
«По имеющимся в министерстве народного просвещения сведениям, директором одного из правительственных средних учебных заведений был организован сбор пожертвований с родителей учащихся на строительные нужды заведения.
Принимая во внимание, что для возмещения расходов, подобных вышеуказанному, а равно и расходов на иные нужды учебных заведений, в случае недостатка ассигнуемых средств, учебному начальству надлежит выходить с ходатайством об отпуске необходимых сумм из государственного казначейства или же из специально предназначенных на то кредитов. Я нахожу обращение учебных заведений к помощи родителей учащихся в указанных случаях недопустимым» [441, с.33-34]. Такими действиями министерство ограждало учебные заведения от какого бы то ни было родительского участия, считая его «вредным» для правильного хода развития. Естественно, при довольно скудном финансировании образовательной отрасли такие «политические» мероприятия не имели популярности и усиливали различного рода финансовые, учебно-материальные проблемы русских школ.
В целях ограждения учащейся молодежи от «революционной заразы» усиливалось наблюдение за их поведением. Учащимся запрещалось находиться в вечернее время на улице даже в сопровождении родителей. На классных наставников были возложены дополнительные обязанности по наблюдению за поведением школьников. Особым циркуляром от 20 августа 1911 года по религиозным мотивам запрещались развлечения учащихся в Великий пост. Синод и епархиальное начальство призывали к активности священников – учителей закона Божия, рекомендуя им устанавливать тесный контакт с политической полицией в целях «спасения душ» молодежи. Позже было издано распоряжение, запрещавшее посещение «танцклассов», где преподавались модные танцы.
Министерство народного просвещения устанавливало тесную связь с министерством внутренних дел в деле воспитательной работы. Следует отметить одностороннее направление в деятельности министерства внутренних дел. Стремясь к наведению порядка как в стране в целом, так и в учебных заведениях, полицейские использовали только карающие меры, профилактические, предупредительные же формы работы в исследуемое время не развивались. Еще 11 января 1911 г. Л.А. Кассо разослал циркуляр, в котором давал следующие указания: «Если, вопреки принятым мерам, в здании учебного заведения собирается недозволенная сходка, учебное начальство должно немедленно, не выжидая речей, голосования, постановлений, предложить присутствующим разойтись и одновременно, без малейшего промедления, дать знать о сходке местной полиции… Полицейским же чинам вменяется в обязанность тотчас по уведомлении их о собравшейся неразрешенной сходке принимать быстрые и решительные меры к прекращению последней и к выяснению личностей ее участников» [393, с.12-14].
Разрабатывались и более конкретные меры взаимодействия двух министерств. Показательной в этом отношении является инструкция для руководителей гимназий и реальных училищ города Москвы от 7 ноября 1911 года, предписывавшая усиление наблюдения за учащимися, которое «может принести пользу общими мерами, если действия всех педагогов приведены в систему и строго между собой согласованы». Меры, предлагаемые инструкцией, были следующими: назначение дежурных учителей для наблюдения за ученическими квартирами; регулярное наблюдение помощников классных наставников за учащимися в общественных садах, парках, на улицах и т.д. (причем дежурные обязаны вписывать в особую книгу отчет о каждом дежурстве); согласование мер надзора с полицией; сообщение списка учеников, исключенных из гимназии (вне зависимости от причин исключения), полиции; предоставление права полиции требовать у учащихся при посещении театров, публичных развлечений, лекций и т.д. письменных разрешений учебного начальства; предоставление права классным чинам полиции задержания учащихся средних школ, если они нарушают правила внешкольного поведения, с последующим доставлением их в учебное заведение; предоставление права полиции докладывать о замеченных беспорядках как своему начальству, так и попечителю учебного округа; предоставление полицией сведений учебному начальству «о нравственном цензе» содержателей ученических квартир [Там же].
В провинции же наблюдению за учащимися был придан крайний характер: например, в Орле школьникам было запрещено проходить через городской сад и по центральным улицам (с сентября и до Пасхи) позже 19 часов. В соответствии с указаниями губернатора полицейские вместе с педагогами осуществляли дежурство в общественных местах [338, с.123].
Весьма заметным событием стал циркуляр от 8.03.1914 г. №12841 «Об отступлениях от правил, касающихся учащихся в средних учебных заведениях». Его смысл заключался в следующем: «В министерстве народного просвещения без достаточной мотивировки возбуждаются ходатайства о различных отступлениях:
1) прием учеников в средние учебные заведения в середине учебного года;
2) допущение к устным испытаниям, несмотря на неудачный исход письменных;
3) выдача аттестатов и свидетельств об окончании курса без установленных испытаний;
4) присуждение в сих последних случаях даже медалей по годовым отметкам (в особенности в женских гимназиях);
5) дробление испытаний зрелости, выпускных и окончательных, а равно допущение лиц, неудачно державших такие испытания к переэкзаменовкам.
Находя, что такого рода отступления от установленных правил совершенно нежелательны в педагогическом отношении и ведут только к уменьшению успешности учащихся, создавая тем самым отрицательные прецеденты, министерство признает необходимым установить для неуклонного руководства следующее: представления и ходатайства учебно-окружных управлений по делам такого рода могут быть возбуждаемы лишь в самых исключительных и из ряда вон выходящих случаях, при наличности к тому особо уважительных причин» [414, с.64-65]. Впервые Л.А. Кассо вскрывал очень серьезные внутренние проблемы функционирования учебных заведений. Несомненно, данный циркуляр произвел эффект «разорвавшейся бомбы» и существенно упорядочивал деятельность органов управления образованием и администраций средних учебных заведений.
14 ноября 1914 года Л.А. Кассо внезапно умер. 9 января 1915 года на пост министра народного просвещения был назначен граф П.Н. Игнатьев (9.01.1915–28.12.1916). Осторожный и ловкий политик, монархист по убеждению, П.Н. Игнатьев прекрасно понимал, что представители правящих кругов считали реформу школы ненужной, а путь Л.А. Кассо - правильным. П.Н. Игнатьев ориентировал министерство на проведение либеральных мероприятий. Однако условия их осуществления осложняла начавшаяся Первая мировая война.
Одним из первых распоряжений нового министра был циркуляр от 15 января 1915 года «О подвигах учащихся на поле брани», в котором администрации учебных заведений рекомендовалось размещать на видном месте портреты бывших учеников, отличившихся в боях и убитых на войне, и заносить их имена на мраморные доски [403, с.15]. Никаких указаний, связанных с учебно-воспитательной работой средней школы, П.Н. Игнатьев не давал. Продолжительность 1914-1915 учебного года была сокращена на два месяца, новый – начался далеко не во всех учебных заведениях страны. Во многих школах прифронтовой полосы были размещены военные госпитали. Подобные мероприятия послужили делу острой критики со стороны правой оппозиции. Действительно, вместо правильной, культурной работы дети «вышли на тлетворную улицу».
В исследуемое время все отчетливее задавались вопросы о целесообразности коренных изменений в области образования в то время, когда внимание правительства и общества всецело было поглощено борьбой с сильным внешним врагом. Также говорили о том, что полное классическое образование окончательно изжило себя.
Главными задачами новой школы, по П. Н. Игнатьеву, были воспитание культурного человека, имеющего законченное общее образование в объеме, необходимом для вступления в самостоятельную, практическую жизнь; широкая подготовка квалифицированных технических кадров [254, с.328]. Проект затрагивал широкий круг проблем: школа должна стать национальной, самодовлеющей, т.е. давать общее образование и не иметь непосредственной целью подготовку в высшие учебные заведения.
В системе предлагавшихся мероприятий было немало спорных, коренным образом менявших традиционное представление вопросов. К числу таковых относились образовательные программы средних школ. Вместо выработки единого государственного образовательного стандарта, т.е. содержательного minimuma для учащихся средних учебных заведений России, П.Н. Игнатьев издал циркуляр о видоизменении учебных программ по усмотрению педагогических советов образовательных учреждений. Вводилось, следовательно, единоличное решение педагогических советов каждого учебного заведения [415, с.115-116]. В таких условиях представители правого крыла общественно-педагогической мысли утверждали: «При либеральном управлении министерством графа Игнатьева педагогические советы, из боязни и в угоду министру, прежде всего, постараются вычеркнуть из программ все то, что будет служить к национализации средней школы. Если иметь в виду, что средняя школа дает и сейчас, благодаря переобремененности программ и излишнего балласта, чрезвычайный минимум знаний и нередко даже безграмотность, то надо будет придти к заключению, что новый либеральный циркуляр графа Игнатьева превратит среднюю школу в очаг безграмотности, сделав эту школу космополитичной» [125, с.7]. К этому прибавлялось утверждение о несоответствии духу русской национальной школы учебных пособий, как неотъемлемого условия содержания школьного образования. Ученый комитет министерства, одобряя учебники, совершенно игнорировал их внутренне содержание, «почему в них есть все, что угодно, но только не любовь к родине». [Там же].
В высшей степени противоречивым было решение П.Н. Игнатьева о возобновлении деятельности родительских комитетов в образовательных учреждениях (циркуляр от 11.07.1916 г. №7039) [418, с.63-66]. С одной стороны, небезосновательными можно считать для второй половины исследуемого времени мысли об их функционировании. «Какая может быть польза от вмешательства улицы в школьное дело? Ведь педагогический персонал состоял из специально подготовленных деятелей, ответственных перед правительством, обязанных внушать и соблюдать государственную дисциплину. И этих тружеников ставят под контроль случайно собравшихся людей, ни перед кем не ответственных, могущих безнаказанно вторгаться в дело преподавания и школьной дисциплины, чем вносится элемент брожения и разложения. Родители серьезные и занятые, конечно, не станут путаться с этими комитетами, а пойдут в них большей частью люди праздные или беспокойные». И в продолжении: «Школа, более чем что-нибудь, требует тишины, вдумчивости, устранения от домашних и личных дрязг, от ежедневных мелочных тревог. А ведомство, которое должно бы предоставить ей сии блага, само толкает школу в их водоворот, и вместо того, чтобы дать педагогическому составу возможность спокойно заниматься своим делом и быть вполне независимым от родителей и родственников учащихся, ставит его под контроль улицы» [306, с.176]. С другой - пренебрегая решениями в отношении родительских комитетов бывшего министра народного просвещения Л.А. Кассо, граф П.Н. Игнатьев вообще отменял их действие и возвращал им прежние права на основании правил 1905 года, то есть вместо 2/3 для кворума теперь было необходимо только 1/5 часть из числа родителей, чтобы собрание состоялось. Затем министр остановился на 1/3. Комитеты сами выбирали из своих участников председателя и представителя для участия в педагогических и попечительских советах школы [254, с.431-433].
В циркуляре министерства народного просвещения от 7.11.1916 г. №225 «О форме для учащихся», который был опубликован в дополнение к циркуляру от 19.08.1916 г. №37238, П.Н. Игнатьев уведомлял, что «министерство находит необходимым подтвердить, что ввиду вздорожания жизни в настоящее время не следует применять стеснительных мер к учащимся, кои по материальным обстоятельствам не могут в точности соблюдать установленную форму одежды и обуви [412, с.11]. Казалось бы, под видом сложных действительных обстоятельств военного времени данная мера облегчала материальные затраты русских семей в обеспечении учащихся форменной одеждой. Однако, имея в виду небольшую дороговизну школьной формы, нежели другой одежды, мы склонны признавать данные действия министерства как специально направленные на общую дезорганизацию и дестабилизацию школьной обстановки. В подтверждении своего тезиса приводим данные анкеты учащихся Харьковской губернии, опубликованной в журнале «Для народного учителя» в 1915 году. «Детишки стали неузнаваемыми. Точно переродились. Они знают о войне. Знают, что их «батьки» перестали «колотить матерей, ибо «монопольки» закрыты. Наблюдается также, что школьники одеты чище, аккуратнее, чего раньше не было. Последнее явление, несомненно, зависело от поднявшегося благосостояния крестьян, переставших в массе своей пропивать свои трудовые копейки. Многие дети заменяют своих отцов дома и на полях, но школу все-таки не бросают…» [47, с.37].
