Глава I. Культура как предмет социальной культурологии

Основные темы. Что такое культура? Культура и “некультура”. Культура как уровень развития и как занятие изящными искусствами. Распространение понятия “культура” на общую сферу духовной жизни.

Культура как многообразие и самобытность различных обществ и как основа многообразия форм жизнедеятельности.

Культура как особая сфера деятельности. Культура и общество в целом. Культура и этническая общность. Культура и время.

Культура как предмет изучения. Выделение культуры из комплекса религиозных или космологических представ­лений. Различие между обыденным и научным пониманием культуры. Что значит “быть культурным человеком”, “пони­мать произведения культуры” и “знать принципы функцио­нирования культуры”, каковы различия этих смыслов?

Гуманитарное культуроведение и социальная культуро­логия. “Вживание в смысл” и социологический анализ про­изведений культуры и ее процессов. Культуроведение как знание истории культуры, смыслового содержания и прин­ципов функционирования видов искусства и различных жан­ров в каждом из них, как знакомство с творчеством деятелей культуры, с культурной жизнью различных эпох.

Культурология как социальная наука о месте культуры в регуляции жизнедеятельности общества, группы и индиви­да. Культурология и теория цивилизаций.

Разнообразие определений культуры как отражение ее многозначности. Холистское (целостное) понимание культуры в этнографии, культура как искусство и литература в по­нимании широкой публики.

Философия культуры и культурология. Для культуроло­гии культура — сфера духовной деятельности и социальной регуляции, оказывающая воздействие и на другие сферы, а том числе на экономику, политику и социальные отношения.

Соотношение общей социологии культуры и социологии ис­тории, религии, литературы, искусства, знания, образования, мо­рали, средств массовой коммуникации, семиотики, социальной психологии и т.д.

Теория и эмпирические исследования.

Итоговые определения.

Задачи и применение социальной культурологии.

Что такое культура?

Хотя никакое общество невозможно без сложившейся определенной культуры, потребовалось длительное вре­мя для ее признания как особой сферы регуляции от­ношений и формы деятельности в ходе трудного и по­степенного оттеснения религии и власти. На протяже­нии большей части истории общество рассматривалось как сфера воздействия двух несводимых друг к другу начал: властного (государство,властитель) и божествен­ного (религия), а человек, соответственно, как сочетание природного (витального) и божественного (или косми­ческого, как власти Верховного Закона или сверхпри­родных энергий). Поэтому человек — полузверь, полу­ангел и орудие в руках Бога либо же подданный своего государя, продукт географии, расы, своей судьбы или кармы. В космогонических мифах человек и все земное предстают как порождение или как элемент космоса, стоящий на грани свечного хаоса”. На многих языках слово “мир” в одном из своих значений передает пред­ставление о всеобщей целостности (“весь мир”), в ко­торую включены космос, природа, общество и человек. И все это многообразие подчинено единому Началу и Сверхзакону.

Но уже в античном мире человек и общество начи­нают выделяться в особую сферу, создаваемую человечес­кой деятельностью, усилиями, направленными на исправление “первичного” материала. В Древнем Риме в ла­тинском языке слово “культура” зазвучало вначале для обозначения возделывания почвы или предметов окружа­ющего мира, а затем и самого человека, что должно вы­ражаться в его поведении. Это значение вновь зазвучало в просвещенном европейском сознании с XV или XVI в. Однако устойчивое признание в общественном сознании культура получила лишь в XVIII и XIX вв., что было связано с глубокими сдвигами в общественной регуляции и осознанием огромной важности культуры как самосто­ятельного компонента этой регуляции.

Теперь “в миру” стало значить только “среди людей”, а культура охватила то значимое начало в человеке и вокруг него, которое не существует само по себе, от при­роды, а появляется благодаря труду человека, его разуму и его деятельности в самом широком смысле.

Но с самого начала слово “культура” особенно на­стойчиво использовалось именно в просветительском ду­хе как обозначение достижений человеческого разума и рук, а значит, и уровня человеческих свершений. Уже с периода древней истории в развитых обществах выделя­лась особая сфера деятельности и особый способ (стиль) поведения, отделенные или противопоставленные другим сферам как более высокие, достойные и престижные.

Еще знаменитая древнегреческая поэтесса Сафо (VI в. до н.э.) восклицала по чьему-то адресу:

... Деревенщина!

Не умеет она

платье обвить

Около щиколотки.

Следование высокой городской моде почти неизмен­но считалось признаком культурности, а тот, кто не понимает этого и не умеет придерживаться ее норм в своем поведении,— некультурен, невоспитан, “дере­венщина”, “невежда” или — еще хуже — “варвар”[1].

Противопоставление культуры и некультуры дало сю­жеты и для многих известных произведений мировой литературы. Достаточно вспомнить пьесу Шекспира “Буря”, в которой выведен Калибан как воплощение непокоренной дикости, пьесу Мольера “Мещанин во дворянстве” или пьесу Б.Шоу “Пигмалион”. Впрочем, более тонкий анализ покажет нам, что во всех этих случаях объект приручения, научения или приобщения к “достойной публике” обладает своей субкультурой, хотя и не престижной в ее собственном мнении.

В таком употреблении слово “культура” означает сферу и способ более высокого и достойного поведения, приобщение к значимым духовным достижениям чело­вечества, понимание художественных творений или зна­ние научных истин и положений, свободное владение литературным языком и иностранными языками, вос­питанность и корректность в поведении, моральную от­ветственность, художественный вкус и т.д. Поэтому счи­тается, что через приобщение к этой сфере человек может отойти от привычного и подчас утомительного существования и освоить более достойный образ бытия и стиль жизни. Для достижения такого состояния вся­кий человек проходит через длительный период вос­питания и образования в семье, школе, университете, и именно эти институты определяют его сущность как человека. Для этого же он вчитывается в художест­венную литературу, посещает музеи и театры, смотрит кинофильмы, слушает музыку, приобщается к исполнительству в какой-то сфере.

Конечно, эта сфера приобрела особый престиж да­леко не сразу. Длительное время высший статус от­водился религиозной духовности и сакральное слово, образ или сюжет имели гораздо большее значение, чем остальная культура. Собор, мечеть и монастырь пред­ставляли и гораздо большую художественную ценность, чем дворцы знати с их художественной атрибутикой. Соборы строились для всего народа и воплощали выс­шую и непреходящую ценность Спасения. Что касается культуры, т.е. изящных искусств, то они служили в основном целям развлечения знати в периоды, когда она не занималась основным делом — управлением или войнами. Впрочем, и война была, как известно, не толь­ко “ратным делом”, но и служила целям стяжания сла­вы, проявления геройства и чести. Война, как и куль­тура, являлась способом выхода за пределы заурядного существования. Артистическая культура занимала явно подчиненное место: сказители и песенники приглаша­лись в зал после торжественного пира.

И все же к новому времени положение меняется и структура культурной жизни предстает как сложное многообразное и многослойное образование, охватыва­ющее в той или иной степени все сферы жизни. Преж­нее безмолвное большинство выступило как носитель мощного устойчивого пласта народной культуры. Под­вергавшаяся прежде осуждению и преследованиям со стороны религии, то допускавшаяся, то ограничиваемая официальными властями, народная культура становит­ся частью признанного общественного достояния. Как мы увидим, уже в рамках Реформации в европейском менталитете получила признание и обыденная жизне­деятельность, хотя и строго регулируемая религиоз­ными принципами. На протяжении XVIII—XIX вв. в общественном сознании упрочивается принцип реализ­ма, что находит отражение и в признании этого прин­ципа в художественной культуре: низкая повседнев­ность становится достойным предметом изображения, впрочем, до поры до времени только предметом, под­лежащим переосмыслению с точки зрения более высо­ких ценностей и перспективных ориентации. В XIX и начале XX в. еще шла упорная борьба против сниже­ния культурного уровня или смены установившихся стилей. Классические нормы постепенно отступали под давлением чувства реальности и признания ценности практицизма, утверждаемого упрочением рыночных от­ношений и их проникновением во все сферы жизни. В культуре происходит утверждение низких истин как ориентации в повседневной жизни.

В XX в. положение заметно изменилось и утвер­дилась “массовая культура”, формируемая большей ча­стью через явное противостояние высокой культуре или нарочитое снижение заимствуемых из нее сюжетов и смыслов. В ходе многочисленных дискуссий часто звучит острая критика по поводу низменных вкусов, от­вечающих потребностям рынка, но эта критика остается ценностным суждением со стороны художественной эли­ты, ревниво относящейся к пригодности такого искус­ства для более широких масс населения.

Тем не менее на протяжении всей истории и в каждом обществе сохраняется некоторый высший уро­вень культуры, оцениваемый как главный, стержневой, ведущий, определяющий основной облик общества. В течение многих веков во всех цивилизациях такой уровень создавался религией, ее сакральными ценнос­тями и символами. По отношению к этим ценностям другие люди могли считаться хотя и не варварами, но “грешниками” или “погаными”. Лишь миссионер­ское попечение могло вызволить их из “мрака язы­чества”.

На грани XIX и XX вв., в созревшем индустри­альном обществе таким критерием для современного европейца становится владение машинной технологией. В конце XX в. формирование постиндустриального общества делает ведущим критерием овладение инфор­мационной технологией. Вот как пишет об этом рос­сийский академик Н. Моисеев: “Подобно тому, как в прошлом веке после первой научно-технической рево­люции люди, не умеющие читать, оказались лишенны­ми “места под солнцем”, так и сейчас, уже в насту­пающем десятилетии, лица, не владеющие элементарной компьютерной грамотностью, окажутся на обочине об­щественной жизни. Народы, не сумевшие овладеть ин­формационными технологиями и использовать их, не­избежно окажутся на периферии исторического про­цесса”[2].

Впрочем, как на заре античной истории, так и при наступлении “технотронного века” уровень развития какой-то одной из сторон культуры — лишь одно из измерений ее многогранной системы. Существуют и другие измерения, не менее важные для полноценной регуляции социальной жизнедеятельности.

 

Культура как многообразие и самобытность

Уже мифические строители Вавилонской башни столкнулись с разнообразием языков, а следовательно, и культур, которое и помешало им закончить проект, не учитывавший важность “интеркоммуникации”. Позд­нее христианство давало единую духовную систему, в которой снимались различия “между эллином и иуде­ем” и возникла устойчивая система общения. Такую же роль выполняли в других регионах такие мировые религии, как ислам, индуизм, буддизм и конфуциан­ство. На протяжении многих веков народы узнавали друг о друге прежде всего как о носителях иной веры, строителях храмов иного стиля. Величайший ав­торитет религии до поры до времени ограничивал рам­ки признания и даже допущения значения иной веры, носители которой нередко представлялись как “пога­ные”, “дикари”, “нехристи”, “немцы” и т.д. Наряду с религиозным различением друг друга все большее значение и распространение приобретают националь­но-этническая дифференциация и идентификация. На протяжении XVI—XX вв. просветительское деление народов на “цивилизованных” и “диких” в ходе ве­ликих географических открытий и экспансии европей­ского колониализма все больше уступает место срав­нительному изучению культур, означающему их при­знание как самостоятельных, особых, по-своему ценных проявлений тех универсалий, которые присущи всем народам.

С именем крупного немецкого мыслителя Гердера связывают обычно обоснование многообразия человече­ских культур. В книге “Идеи к философии истории человечества” (1784—1791) он отводил культуре реша­ющее значение в формировании различных человече­ских общностей. И именно культура, подчеркивает он, выраженная в языке, искусстве, науке, религии, ремес­лах, семейных отношениях, придает своеобразие каж­дому обществу.

Образное выражение этого положения мы найдем в известном поэтическом завещании Пушкина:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой.

И назовет меня всяк сущий в ней язык:

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

В этих строках наряду с осознанием поэтом высо­кого значения художественной классики (в ее автор­ском исполнении) присутствует несомненная констата­ция разных культур, отличающихся самобытностью, ко­торая одновременно отделяет каждую общность, но вме­сте с тем обеспечивает взаимное понимание.

Вопреки всем предсказаниям и ожиданиям “прогрес­систов”XX в. увидел не угасание разнообразия и самобытности различных больших и малых культур, а их проявление, самоутверждение, сопровождаемое ин­тенсивным стремлением к возрождению и преобразо­ванию в соответствии с новыми вызовами времени, но при сохранении своей специфики. В значительной сте­пени современная мировая культура, как мы увидим в главе XIV, развивается через взаимодействие различных локальных и функциональных культур, в результате чего возникает сеть общения, поддерживающая огром­ное разнообразие не только стилей и типов мышления или поведения, но и ценностных ориентации и нацио­нально-этнической самобытности. Это общение проте­кает через взаимное выяснение отношений, через распри и конфликты, но вместе с тем и через взаимную адап­тацию и понимание своеобразия соседей или сожителей на единой территории.

 

Культура как особая сфера деятельности

Культура — необходимое условие существования вся­кого общества и поэтому может рассматриваться как всеобщее достояние. Лишь крайняя патология или пол­ная деградация индивида исключает его из культурного общения. Но, конечно, степень и характер такого об­щения и освоения культурного достояния весьма раз­личны. В дальнейшем мы разберем характер культур­ной стратификации, складывающейся во всяком обществе. Но все же с самого начала следует выделить ту сферу, в которой культура находится “у себя самой”, где обеспечивается ее формирование, сохранение и твор­ческое развитие.

Уже на ранних этапах человеческой истории выде­ляется особая категория людей, которые профессио­нально заняты воспроизведением, поддержанием и об­новлением культурных норм, ценностей и смыслов. В племенных обществах это были шаманы и вожди, поль­зовавшиеся особым статусом. Длительное время тща­тельная и всесторонняя регуляция духовной жизни осу­ществлялась религией, всегда отделенной от светской сферы. Формирование национальных государств при­вело к тому, что и культурная жизнь складывается во многом в национальных рамках, что приводит к выделению особого слоя национальной интеллигенции. Это означает, что во всяком обществе образуется осо­бый институт и появляются профессиональные кадры, которые и заняты поддержанием и развитием культуры, оставляя хозяйство за производительными классами, а власть за политиками. Хорошо известно, насколько ред­ко встречается достойное признания сочетание успеха в этих разных сферах деятельности.

Итак, обобщая приведенные выше положения, мы мо­жем заключить, что культура — это особая сфера и форма деятельности, имеющая свое содержание и свою структуру, а вместе с тем воздействующая на остальные сферы бытия, в том числе на социальные отношения и политику. Культура создает то поле и способ об­щения, в котором и формируется каждое отдельное об­щество со своей внутренней структурой, но отмеченное самобытностью, отделяющей это общество от других. Третья ипостась культуры — уровень жизнедеятельно­сти, обеспечиваемый постоянной заботой о поддержании высоких образцов и подтягивании к ним реальной де­ятельности и поведения человека.

Но выявление различных сторон культурной деятель­ности еще не дает нам основания для определения сущ­ности культуры как целостной системы и важного блока совокупной социальной регуляции наряду с экономикой, социальной системой и политикой. Эта сущность свя­зана с духовным производством, в ходе которого со­здаются, поддерживаются, распространяются и осваива­ются нормы, ценности, смыслы и знания,— что и со­ставляет исходный комплекс элементов культуры. Во взаимодействии с другими компонентами культура осу­ществляет различные функции социальной регуляции.

 

Культура и общество в целом

Теперь нам необходимо объясниться по поводу не­редко встречающегося в теории культуры положения о том, что к культуре следует относить все то, что создано человеком,— в отличие от влияния природной среды обитания или его биологической природы. Такое определение включает, в сущности, всю жизнь общества, в том числе производство и технологию, экономические и семейно-брачные отношения, государственный строй, верования и т.д. Хотя достоинством такого подхода является выделение общественной природы культуры, чрезмерно расширительное ее толкование стирает грань между различными сферами жизнедеятельности чело­века. С такого рода экспансией в сферу интересов других дисциплин вряд ли можно согласиться.

Подобное расширение происходит и в том случае, если культура определяется как “заученное поведение, разделяемое другими”. В него включаются не только факторы и способы регуляции поведения, но и само поведение и деятельность, которые могут быть направ­лены на самые разнообразные цели. Сфера поведения (и деятельности) в целом слишком обширна, как мы увидим, обратившись к теоретической схематике Т.Парсонса (гл. III), слишком многофакторна, чтобы подчи­нять ее одному сквозному принципу. Следует учиты­вать различие между поведением и деятельностью, на­правленной на удовлетворение хозяйственных нужд, т.е. труд, на достижение политических целей, т.е. “борьба за власть”, на военные задачи и т.д. Конечно, в каждой форме поведения присутствует культурный компонент — и даже на войне не обойтись без символики и специфической художественной культуры, хотя бы для того, чтобы создать образ врага, а заодно научиться у него искусству воевать. Но не следует считать это собст­венным полем культуры, это ответвления от нее, под­чиненные принципиально иным типам детерминации.

Результатом “заученного поведения” может стать и участие в преступной деятельности, а групповая дегра­дация создает то дно жизни, на котором люди оказы­ваются за рамками какой-либо культуры.

Конечно, с точки зрения собственно социологии вся­кое поведение может иметь свои субкультурные ха­рактеристики. В криминальном мире существуют свои понятия о чести, т.е. принятые в этой среде правила поведения и ценности. Криминальная субкультура со­здает свои правила поведения прежде всего через сни­жение уровня ценностей и примитивизацию большой культуры. Хотя богатство и ранги имеют смысл в обе­их сферах, они резко различаются своей направленно­стью — социальной или антисоциальной. Но эти воп­росы мы рассмотрим подробнее в гл. IV, когда речь пойдет о социальном структурировании культуры.

Уже на данном этапе может возникнуть вопрос о том, какой же смысл имеет столь частое и напряженное обращение культуры, в том числе художественной куль­туры, к проблеме и теме преступления и насилия, и притом далеко не всегда, чтобы явно осудить эти не­нормативные формы поведения. Можем сказать в пред­варительном порядке, что антисоциальные и бесчело­вечные ситуации, которыми изобилуют литература и искусство, подвергаются стилевой и жанровой обработке в соответствии с некоторыми заданными критериями, что делает эти сюжеты предметом искусства, а не кри­минальной хроники.

Социология отклоняющегося поведения дает деталь­ный анализ типов расхождения действительного пове­дения с теми нормами, которые признаны обществом, хотя оценка этого поведения производится в соответ­ствии со всей системой значений, выработанных именно в культуре. Конечно, выправление такого поведения осуществляется методами, которые могут далеко выхо­дить за рамки культуры.

Во всем том разнообразии человеческой деятельно­сти, в которой и проявляется существование общества и его прошлый опыт, следует выделить совокупное об­щественное производство как целенаправленную дея­тельность, продуктом которой являются не только ма­териальные факторы существования, но и все то, что обеспечивает это существование, включая моральные, эс­тетические и познавательные компоненты, связь с про­шлым и перспективы на будущее, дифференциацию об­щества и его единство, его отношения с себе подобными и отличными от него общностями. Очевидно, что су­щественным компонентом такого совокупного производ­ства является духовное производство, которое и создает культуру как регулирующее начало общества.

 

Культура и этническая общность

В принятом в этнологии языке очень часто под культурой понимается вся та небольшая общность, ко­торая составляет данный этнос, и здесь культура ох­ватывает все проявления социальной жизнедеятельности без разделения на сферы хозяйства, политики, соци­альных отношений и культуры. Таким образом, здесь под культурой понимается общество в целом, а сам термин употребляется в значении, сходном с термином “общество”. В результате долгого выяснения отноше­ний между специалистами по культурной и социальной антропологии принято относить к обществу ту группу людей, которая живет и действует совместно, вступая в определенные отношения, а к культуре — их образ жизни, формы деятельности, как материальной, так и духовной. Конечно, провести четкую границу между этими двумя категориями невозможно и поэтому раз­личие между культурной и социальной антропологией также условно. Обычно британские исследователи, за­нимающиеся этническими группами, относят себя к “со­циальной” школе, а американские — к “культурной”.

Под влиянием такого рода антропологии в вербаль­ном общении образованных людей в городской среде термин “культура” подчас становится применимым ско­рее к экзотическим стилям жизни примитивных обще­ств Тропической Африки, южной части Тихого океана или северной Сибири. Они могут удивиться, узнав, что и сами подлежат анализу как носители особой разно­видности культуры, а не “мировой цивилизации”.

Очевидно, что такое антропологическое понимание культуры принципиально отличается от придаваемого ей смысла как сферы только подлинно высокой духовности, противопоставленной всему обыденному, практическому и хозяйственному.

Вот часть воображаемого диалога между представи­телями разного понимания культуры, приводимого аме­риканскими культурологами К.Клакхоном и В.Келли:

Антрополог. Обыкновенный котелок для антрополога — та­кой же продукт культуры, как соната Бетховена.

Бизнесмен. Я рад слышать это. Для моей жены культурный человек лишь тот, кто может говорить о Дебюсси, Элиоте, Пикассо...[3]

Нам придется разойтись с обеими точками зрения, хотя каждая из них в определенной степени, как мы видели, оправданна. Культура не сводится к высоким образцам художественного творчества. Она действи­тельно пронизывает все сферы человеческой деятель­ности. Но отнюдь не все эти сферы могут рассматри­ваться как относящиеся к собственно культуре. Каждая из них имеет свое содержание и регулируется собст­венными принципами, которые находятся в сложном взаимодействии, дополняя друг друга или вступая в противоречие. Отнюдь не все стороны “котелка” или любого другого продукта материального производства могут рассматриваться как продукт культуры. В гораз­до большей степени это продукты хозяйственной дея­тельности и соответствующей технологии. И хотя для обеспечения этих технологий необходимо соответствую­щее культурное обеспечение, оно приходит из той сфе­ры, где культура самостоятельна, где она “у себя дома” и формируется в соответствии с присущими ей прин­ципами.

 

Культура и время

Важное измерение всякой культуры — время, которое именно в ней протекает, подвергается структурированию, накапливается или забывается. Организуя во времени протекание событий, сохраняяих в памяти общества, культура обеспечивает как поддержание информации, необходимой для выживания и развития общества, так и передачу ее во времени — на длительные отрезки. Время вносит важные коррективы в формирование са­мобытности, которая претерпевает неизбежные измене­ния, сохраняя присущую ей структуру и" содержание. Оно может измеряться по-разному: по естественным или искусственным циклам, иметь линейную длитель­ность, но во всех случаях культура обеспечивает со­хранение необходимого прошлого и определенное про­никновение в будущее.

В наличных формах регуляции действуют те прин­ципы, которые сложились в данной системе в прошлом и которые заложены в ее “памяти”, “выходя на экран” тогда, когда регулятивная система обращается к “за­груженному” в нее блоку. Идет ли речь о националь­ной жизни или о капитализме как социокультурной системе, при их рассмотрении нельзя обойтись без уче­та прошлого опыта. Становление современной системы духовной регуляции в целом или какой-то ее части в полной степени “высвечивается” только тогда, когда в достаточной степени проанализированы прошлые этапы становления этой системы.

Поэтому вновь и вновь классификация культур про­изводится не только по уровням или типам общностей, но и по периодам. Хотя эти периоды во многом не совпадают в разных обществах, принято устанавливать некоторые общие типологии культур в зависимости от принятой периодизации: “культура древнего мира”, “средневековье”, “новое время”, “культура эпохи Тан”, “индийская культура при Моголах” и т.д.

В каждом обществе время подвергается институ­циональному и социальному структурированию. В сред­ние века его держала под своим контролем церковь. В индустриальном обществе его организацию берет на себя крупный капитал или государство. И только в постиндустриальном обществе оно распадается на раз­ные ритмы в соответствии с устойчивым плюрализмом социальной жизнедеятельности и разнообразием куль­турной жизни.

 

Культура как предмет изучения

Как мы видели, культура выражает разные стороны жизни общества или деятельности человека, что и при­вело к формированию принципиально отличающихся между собой дисциплин, располагающих своими особыми методами, своим научным аппаратом и терминологией, своими авторитетами и школами. В значительной сте­пени культура предстает как сфера особого внимания того гуманитарного культуроведения, которое обеспечи­вает глубокое понимание внутренних смыслов творений культуры, содержащихся в них образов и смыслов, фор­мы и стиля. Именно через такое понимание обеспечи­вается более сознательное освоение культурного досто­яния, его сохранение и дальнейшее творческое развитие.

На протяжении всей своей жизни человек живет в мире культуры, через которую он формируется, обрета­ет возможность понять принципы устроения окружа­ющего мира и свое место в этом мире. Именно по­этому нужна широкая работа учителей, воспитателей, писателей и публицистов, художников и музыкантов, т е. всего того значительного разряда деятелей культу­ры и художественной интеллигенции, научно-техниче­ской интеллигенции и организаторов “индустрии куль­туры” и “фабрик знаний”, без которых культура не может функционировать. Раскрытие образного и по­нятийного смысла классических текстов или совре­менных произведений, предметов старого и нового ис­кусства, ритуалов и форм поведения, значения науч­ных открытий и накопленной информации — непремен­ное условие адекватной ориентации членов общества в окружающем мире. Вживание во внутренний смысл произведений культуры, освоение информации как зна­ния об объективных условиях деятельности необхо­димы каждому образованному человеку, а в современ­ном обществе образование имеет все население, хотя и в разной степени. Для этого и существуют книги, ки­нотеатры, современные масс-медиа, культурные центры, школы, музеи, концертные залы, библиотеки и т.д. Для этого существует также и понимающее культуроведение, располагающее хорошо разработанными методами толкования смыслов и раскрытия содержаний культур­ных творений. Более специальное направление этого культуроведения получило развитие в герменевтике как науке о толковании текстов культуры.

Наряду с понимающим вхождением в культуру не­обходим и объяснительный подход, предполагающий по­знавательное выяснение тех функций, которые культу­ра во всем разнообразии своих компонентов выполняет и обществе. Необходим причинно-следственный анализ, соотнесенный с теоретической концепцией. Последова­тельное вживание может означать превращение зрителя или исследователя в адепта той или иной духовной системы и тем самым лишение или, по крайней мере, снижение его способности к трезвому, критическому от­ношению к предмету восприятия. Так, признание боговдохновенной сущности Корана отражает не столько факт озарения, снизошедшего на пророка Мухаммеда, сколько настоятельную потребность данного общества в объективации того сверхпринципа, который через сак­рализацию единого обязательного текста в огромной сте­пени детерминировал сознание, волю и намерения лю­дей, а значит, и нормы поведения, и ведущие институты общества.

Духовные тексты и памятники лишь опосредованно выражают реальную жизнь культуры. Поэтому нужно их осмысление, выходящее за рамки внутренней интерпретации. Как известно, признание сакрального статуса Корана было не всеобщим, и оспаривание этого статуса свидетельствует опять-таки не о субъективности отрицающих умов, а о вполне объективных потребно­стях расширения волевого и творческого начала в ду­ховной жизни.

Итак, мы видим, что для рационального восприятия человеком действительности необходимо не только усвоение культурных ценностей, но и их критическое ос­мысление, понимание места тех или иных духовных яв­лений в реальной жизни — как в период создания, так и в последующей истории. Критическое и аналитиче­ское понимание культурных явлений и дает культуро­логия как социальная дисциплина.

Каждый метод имеет свои достоинства, свою функ­цию в духовных процессах и свои ограничения. Пони­мание оказывается связанным в той или иной степени с ценностной позицией — позитивной или негативной — в отношении воспринимаемого явления. Объяснение мо­жет быть в принципе свободно от оценки (на чем на­стаивал М.Вебер),но его возможности ограниченны, так как оно должно вывести культурное явление из конеч­ного набора причин. Поэтому оно оказывается не пол­ным и опять-таки подверженным идеологическим интер­претациям. Как мы увидим, в полной мере эти досто­инства и недостатки сказались на отношении к концеп­ции самого М.Вебера среди исследователей и идеологов разных стран.

 

Гуманитарное культуроведение и социальная культурология

В мировых системах образования или академических структурах утвердилось общее разделение между двумя типами наук об обществе: а) гуманитарные дисциплины, к которым относятся прежде всего филологический ком­плекс, история и теория культуры, религиоведение, ли­тературоведение, искусствоведение, философия, этика и т.д.; б) социальные науки, в число которых входят эко­номика, политология, этнология, социология, экология и т.д.

Между этими дисциплинами нет четкой границы, так как каждая из них в той или иной степени использует конкретный материал, факты и данные, взятые из дей­ствительности, а вместе с тем имеет и свой концепту­альный аппарат, оперирует той или иной методологией. Тем не менее между ними имеется и существенное различие, заключающееся прежде всего в том, что для наук первого ряда основная задача — дать индивидуа­лизирующее описание исходного материала, явлений и фактов культуры, воссоздать объект в его подлинности и уникальности, и поэтому обобщение для них — вто­ричная задача, диктуемая необходимостью систематиза­ции суммы объяснений и интерпретаций рассматривае­мого материала. Для социальных наук основная зада­ча — отыскание законов и принципов, позволяющих от частных явлений перейти к пониманию общих связей. Поэтому в этих науках отдельные факты и явления не имеют научной ценности, а выступают лишь как лишен­ные индивидуальной специфики примеры общих поня­тий, из которых и складывается концепция, сообщающая аналитический смысл фактам и объединяющая их со множеством других[4].

Именно проведение такого различия и позволило мыслителям — основателям социологии в конце XIX — начале XX вв. выработать общие принципы этой науки. Всякая научная дисциплина включает в себя теорию (или ряд теорий) общего и среднего уровня, определен­ную сумму понятий, которыми оперируют ученые, мето­дологию как логические процедуры, соединяющие тео­рию и факты, описания эмпирического материала и фак­тов, подлежащих интерпретации. В естественных науках это деление носит весьма строгий характер. Это объяс­няется характером самого предмета, в котором четко отделяется объект от субъекта (физика или геология). В социологии (а тем более социологии культуры) эти границы провести труднее ввиду того, что всякое исс­ледование здесь затрагивает субъективные факторы, а любые выводы, сделанные наукой, могут так или иначе повлиять на интересы каких-то социальных групп и вой­ти в рассогласование с их представлениями. Это озна­чает также, что для социолога важная задача — адек­ватное преподнесение своих теорий и исследований общественному сознанию и мнению различных групп на­селения.

Дифференциация общественных наук делала все бо­лее трудным целостное, холистское понимание общества, функцию которого обычно брала на себя философия. Разрастание объема знаний об обществе, интенсивное развитие различных политологических, социально-психо­логических, социологических и культуроведческих дис­циплин сделало задачу целостного понимания общества все более многомерной, а попытки редукции (сведения) общественной жизни к единому детерминирующему на­чалу эвристически ограниченными или несостоятельны­ми. Так, были ограничены “претензии” экономического детерминизма, усматривавшего в способе производства ведущий объясняющий фактор, действующий на все сфе­ры жизни общества. Сократилась сфера влияния социологизаторского подхода, сторонники которого рассмат­ривали духовные процессы как функцию социального положения различных слоев населения.

Пересмотру подвергся и исторический материализм, так как обнаружилось, что духовные факторы оказыва­ются самостоятельно действующими, политика отнюдь не сводится к обеспечению интересов различных соци­альных слоев, а история отнюдь не уходит в прошлое с изменением обстоятельств.

Отход от монополии монистического объяснения привел к становлению самостоятельных научных дис­циплин, рассматривающих различные сферы обществен­ного бытия. Соответствующие сферы деятельности и сознания общества изучают политэкономия, политология, социология, правоведение и другие науки. Их вы­деление в самостоятельные научные дисциплины проис­ходило на протяжении XIX — начала XX в. Сначала социология определялась как общая наука о социаль­ных отношениях и поведении. Однако потребность в изучении сферы, которая непосредственно занята выяс­нением содержания и принципов духовной деятель­ности, привела к формированию наряду с гуманитарным культуроведением и социального культуроведения. Раз­растание гуманитарных наук привело к дальнейшей дифференциации между теорией и историей искусства, литературоведением, музыковедением, театроведением, теорией и историей архитектуры, киноведением, теорией дизайна и т.д. Общие принципы функционирования раз­личных видов художественной деятельности с точки прения чувственного отношения к действительности рас­сматривает эстетика. Особой сферой гуманитарного зна­ния стала этика, интерпретирующая различные стороны нравственности с точки зрения моральных норм и иде­алов- На протяжении нескольких веков складывалась сумма религиоведческих дисциплин, интерпретирующая различные стороны духовной жизни для потребностей религиозного института.

В социальных науках, продвигающихся от общего к частному, от общего понимания социальных законо­мерностей к анализу отдельных проявлений жизни об­щества, происходило становление своих принципов, ме­тодов и категорий.

 

Философия культуры и культурология

В ряде существенных отношений культурология включается в социальную философию, которая исполь­зует общие философские, социологические подходы, а также и категории смежных дисциплин — политэконо­мии, антропологии, социальной психологии — для вы­явления общих принципов функционирования обще­ства. Однако степень сформированности специфических методов изучения собственно культурных явлений и процессов, а также способность к эмпирическому ана­лизу делают социальную культурологию самостоятель­ной дисциплиной.

Социальные науки в нашей стране длительное время находились в тисках той общей философской теории, которая претендовала на создание мировоззрения как общей картины мира, общества и человека и выработку целостной и сознательной ориентации человеческой де­ятельности. Но функциональная задача мировоззрения заключается в том, чтобы утвердить наличие единооб­разного понимания принципов, управляющих миром в целом, не выделяя места для действия самостоятельных альтернативных закономерностей и принципов для раз­ных сфер деятельности. Такой подход исключает до­пущение обоснованности выделения других субъектов социальной регуляции, в том числе экономики (рынок), политики (общественное самоуправление) и культуры. В системе социальной регуляции и управления, осно­ванной на сочетании властных (через государство) и идеологических (через партию) факторов, важное место отводилось целенаправленному конструированию общего мировоззрения как духовной основы государства, обще­ства и всех составляющих его единиц (наций, этносов, групп и личностей). В методологическом плане этот подход приводил к снижению статуса специальных дис­циплин, в том числе социологии и культуроведения, ко­торые не могли претендовать на выделение своего осо­бого предмета исследований или же должны были при­знать вторичность своего предмета (“надстройки”) и подчиненность своей методологии как “частной” науки, ее выводимость из мировоззренческих предпосылок, а не из логики изучения своего собственного предмета.

Одна из влиятельных марксистских концепций ис­ходила из того, что культура — это целостное каче­ственное состояние общества на определенном этапе его развития. Другие философы полагали, что отнюдь не любой способ жизнедеятельности может быть при­знан в равной степени культурным. Культурная сто­рона этой жизнедеятельности — это “ступень осущест­вления в ней подлинной, универсальной природы че­ловека, подлинно общественной связи”, в которой че­ловек освобожден от всякого рода отчуждения и от самой овеществленности в своих связях с миром и обществом и в которой реализуется универсальность человеческих способностей, т.е. человек становится в полной мере активным субъектом своей деятельности. Поэтому культура — это то, что “должно быть”, со­стояние, отвечающее сущности человека и постепенно реализуемое в ходе развития общественной практики.

Как предполагалось такой концепцией, в классово разделенных обществах социальные отношения так или иначе ограничивали и сковывали человека, становились средством угнетения, противостояли развитию трудящих­ся в своем обществе и сближению народов в между­народном масштабе. Лишь в преображенном коммуни­стическом обществе найдут полноценную реализацию те общечеловеческие ценности, которые были выработаны и ходе истории, и культура обретет возможность неог­раниченного развития.

Гуманистическое и антропологическое содержание этого подхода не может заслонить тех принципиаль­ных недостатков, которые привели к упадку его на­учного статуса. Прежде всего, это отстраненность от реальной жизни, которая могла рассматриваться лишь как этап на восходящем пути общечеловеческой эволю­ции, лишь с точки зрения высших и конечных ценнос­тей и идеальных типов общественного бытия. Культу­ра представала прежде всего как идеал, осуществление которого ограничено на каждом конкретном этапе ис­тории, но который все же должен в перспективе про­питься сквозь преграды, вызванные недостаточным развитием производительных сил и классовыми анта­гонизмами. Как известно, неизбежным результатом та­кого умозрительного подхода стала утопичность пред­ставлений об обществе, ограниченность критического восприятия действительности и постоянное стремление приукрасить ее, увидеть в ней “зримые черты” комму­низма.

Методологический недостаток этой концепции выте­кал из ее тотальности, из предрасположенности к рас­смотрению общественной деятельности в целом, в ее наиболее общих характеристиках, что крайне затруд­няло аналитическое рассмотрение специфики самосто­ятельных сфер общественной регуляции, принципов хо­зяйственной или политической деятельности, социаль­ных отношений и культуры.

Еще одна издержка такого подхода заключалась в непризнании ценности различных вариантов культуры, которые объявлялись “локальными”, “ограниченными” и “традиционными”, т.е. обреченными на постепенное изживание, а значит, и не заслуживающими особого места в ценностях проектируемой “коммунистической цивилизации”.

Неизбежная перегруженность марксизма задачами оп­равдания существующей системы управления снижала его критические потенции. К тому же, вытеснив из об­щественного сознания религию, марксизм и отвечающая его принципам социалистическая культура вынуждены были взять на себя и те безусловно-нравственные прин­ципы, конечные ценности и представления о “спасении” и реализации человека, которые обычно связаны с ре­лигией. Эта роль официально утвержденной идеологии и культуры была тем более велика, что этой безуслов­ности, очевидно, не хватало правящей системе, несмотря на все меры по культу вождя, партии и государства.

Марксизму пришлось взять на себя функции сак­рализации идеалов, ценностей и знаний, необходимых для создания “целостной картины мира”. Если при обращении к прошлому марксизму приходилось скрипя сердце делить сферы влияния с классикой, то при об­ращении к настоящему и будущему он в своих по­строениях становился гегемоном, оставляя для всех со­перников лишь временное и условное существование. Сакрализация социалистического строя и его культуры дополнялась утопией построения коммунизма, в котором культура и должна была обрести свою подлинную и окончательную реализацию, а человек — как полноцен­ный носитель и созидатель ценностей, смыслов, идеалов и знаний — сравняться в своем всемогуществе с Богом, а значит, и заменить его.

Именно отстраненность культурологии от очевидных обстоятельств, лежащих на поверхности, от реально зна­чимых проблем посюсторонней жизни становится одной из причин того, что эта жизнь остается не только поверхностной, но и подверженной болезненным и па­губным конвульсиям, сопровождаемым утратой накоп­ленного опыта и долгим недоумением по поводу того, что творится в жизни. Вопреки засилью официальной идеологии в советской общественной мысли шла ак­тивная критическая работа по выявлению подлинного характера происходящих в обществе процессов. Это сопровождалось и “самоопределением” самостоятель­ных научных дисциплин, в том числе различных от­ветвлений социологии и культуроведения.

 

Культурология как социальная наука

Как мы уже видели, представляемая в этом учебнике дисциплина основана на применении методов социаль­ных наук к предмету, воплощающему, казалось бы, чи­сто гуманитарное содержание. Это обстоятельство под­час вызывает недоумение или нарекания со стороны культуроведов, сопротивляющихся отстраненному рас­смотрению своего предмета или стремлению выявить культурное содержание “некультурных” сфер, напри­мер трудовой деятельности или политики. В самом деле, в социологии все элементы духовной жизни “изы­маются” из собственно духовной сферы и рассматриваются в контексте реально функционирующей системы социальных отношений, деятельности и производства. Впрочем, это относится ко всем другим сферам, входящим в орбиту внимания социологии: политика (со­циология политики), организации (социология органи­заций), труд (социология труда), классовые отношения (социология рабочего класса, крестьянства, профессий, индустриальная) и т.д.

Социальная культурология рассматривает духовные факторы регуляции социальной жизнедеятельности как самостоятельную и специфическую сферу, хотя и нахо­дящуюся во взаимодействии с другими сферами и фор­мами регуляции. Она объясняет социальное содержание, принципы и структуру духовной деятельности, воздей­ствие культурных факторов на экономическую актив­ность и политику, на типы социальной организации, место различных слоев и классов в духовной жизни общества, уровни и типы организации духовной жизни и т.д.

Уже в силу того обстоятельства, что важным изме­рением культуры является время и именно в культуре, прежде всего, обеспечивается “связь времен”, решается проблема преемственности и выхода в будущее, соци­альная культурология является также и исторической социологией.

Но в таком расширенном виде культурология вы­ходит за рамки собственно социологии, хотя и совпа­дает с ней по многим важнейшим параметрам. Она включает в себя и некоторые принципы социальной фи­лософии, раскрывая место духовных факторов в уст­роении общества. Она обращается к социальной ант­ропологии при анализе культуры этнических общностей. Она смыкается с теорией цивилизаций при рассмотре­нии социокультурных суперсистем;

Как и другие социальные науки, социальная куль­турология во многом по-разному выглядит в зависи­мости от того, ведется ли исследование на макро- или микроуровне. Повседневное непосредственное поведение индивидов и групп в локальных рамках и конкретных ситуациях подлежит социологическому наблюдению, эксперименту и опросу, которые могут раскрыть нам внутренний облик индивидов или малых ячеек, норма­тивно-ценностные установки, действующие в конкрет­ных ситуациях. Однако даже в рамках отдельного уч­реждения, предприятия или тем более современного го­рода мы сталкиваемся со значительным и огромным разнообразием культурных проявлений и факторов, ко­торые необходимо сравнивать и обобщать. С одной стороны — обилие представителей иных культур в горо­де, а с другой — подчиненность действий членов любой организации некоторым общим принципам и нормам, источник которых находится где-то за ее пределами,— все это заставляет нас выходить за рамки конкретных наблюдений и опросов и ориентироваться на более об­щие уровни культурной жизни, которые формируются национальной культурой, религией, городской средой, наукой, государством, мировыми связями, а также куль­турным наследием и ориентациями на будущее. В этой познавательной ситуации мы должны обращаться к тем познавательным моделям, которые вырабатываются в теоретической социологии, общей теории культуры и теории цивилизаций.

 

Теория и эмпирические исследования

Уже на ранних этапах своего становления социоло­гический подход к культуре формировался как пози­тивная наука, способствующая раскрытию смысла реальных фактов действительности. Сами по себе эти факты собираются, описываются и систематизируются через различные эмпирические и статистические методы. На протяжении последнего века эти методы подвергались иге большему усложнению и усовершенствованию, пре­вратившись в профессиональную сферу для эмпирической социологии. В последние десятилетия на службу ной социологии поставлены мощные компьютерные и информационные системы, превратившие информатику в одну из наиболее динамичных наук и отраслей инду­стрии постиндустриального общества. Тем не менее сами но себе эти процессы еще не означают “триумфа факта” отмирания теории. Факты остаются незначимыми, если они не получают значения, сформулированного исходя из некоторой концепции, увязанной с другими компо­нентами общей социальной теории.

Как и в других социальных науках, в социальной культурологии существует серьезная проблема соотно­шения между пониманием эмпирической реальности и теоретическими конструкциями.

Как известно, реальные явления и процессы подчи­няются закону причинности, в то время как теория конструируется по принципам логической непротиворе­чивости. Само по себе исследование конкретных при­чин тех или иных явлений еще не дает нам общего понимания этих явлений, так как сталкивает нас с огромным разнообразием фактов и тенденций.

Поэтому необходимы некоторые конструируемые (иде­альные) понятия, которые абстрагируются от множества деталей реальности и ставят в логическую связь отдель­ные признаки и черты. Такая конструкция показывает, каким должен быть социальный объект или процесс, если бы они отвечали логически непротиворечивой схеме. Обобщения совершаются на основе абстракции, схемати­зации, идеализации и других подобных приемов, через которые те или иные существенные параметры изучаемо­го предмета соотносятся с общими принципами и постро­ениями данной научной дисциплины. Культурология многим обязана в этом плане М.Веберу, знаменитому не­мецкому социологу начала века, к которому мы более детально обратимся в следующей главе.

Конечно, после создания некоторой схемы необходи­мо сравнение с ней реально протекающего процесса, а значит, и отклонений фактического от должного. Эти отклонения сами по себе еще не подрывают обосно­ванности идеальной конструкции, а, напротив, могут быть объяснены через выяснение причин, обусловивших такие отклонения.

 

Итоговые определения

В научной литературе встречается много определе­ний культуры. Подчас высказывается мнение, что най­ти адекватное общее определение, отвечающее задачам общетеоретического ее изучения, не представляется возможным. Это мнение особенно укрепилось после того, как в выпущенной в 1952 г. книге американских культурологов А.Кребера и К.Клакхона “Культура. Критический обзор концепций и определений” было приведено более 150 определений культуры. Ссылка на эту книгу нередко используется для подтверждения чрезмерного многообразия используемых определений и неопределенности сколько-нибудь адекватного собст­венно научного определения. Однако это не так, сами американские авторы показали, что большинство опре­делений укладывается в некоторую общую схему, в которой можно выделить очень немного вариантов в зависимости от того, на какой аспект делает акцент тот или иной исследователь. А это значит, что рас­хождения не следует считать необозримыми и непри­миримыми.

Суммируя приведенные выше типы понимания куль­туры, выделим* пять основных определений, раскрыва­ющих те стороны культуры, к которым мы будем об­ращаться в последующих главах (оставляем в стороне исходное значение “культивирование земли, растений или животных”):

1. Культура как особая сфера и форма деятельности, связанная с мышлением, занятиями художественной культурой, принятыми нормами поведения и т.д.

2. Культура как общий уровень развития общества, его просвещенности и рациональности на пути “от ди­кости к цивилизованности”.

3. Культура как общность, характеризуемая особым набором норм, ценностей и смыслов, такими, как этносы, нации или цивилизации.

4. Культура как общая система ценностей и пред­ставлений того или иного класса, как классовая культура (выступающая в обществе обычно как социаль­но-статусная или профессиональная субкультура).

5. Культура как духовное измерение всякой деятельности, в котором формируются мотивы, принципы, правила, цели и смыслы деятельности. В этом пони­мании культура предстает как духовный компонент совокупного производства, обеспечивающий поддержание и изменение этого производства и общественных от­ношений в целом. Как мы увидим в гл. III, именно такое понимание культуры обеспечивает наиболее пол­ноценный подход к ее рассмотрению в качестве со­ставной части общего механизма социальной регуляции.

 

Задачи и применение социальной культурологии

Исходная задача социальной культурологии — общий социологический анализ тех разнообразных культурных явлений и процессов, которые входят не только в сферу художественной культуры или нравственности общества, но и присутствуют в хозяйственной или политической системе деятельности, отражаются в историческом раз­витии общества. За образами и символами, идеями и мотивами, но вместе с тем и за переменами в их интерпретации или их нарушениями и разрушениями сто­ят те более глубоко действующие факторы и причины, которые составляют объективную систему социальной регуляции. Социальная культурология способствует вы­явлению важной части этой системы.

Научное знание не только дает мировоззренческие ориентации, но и способствует практическому анализу жизненных явлений. Рассмотрим это на примере одного факта культурной жизни. Идет традиционный фести­валь народной музыки, сопровождающийся выступлени­ем фольклорных хоров, музыкантов, танцоров и т.п. Каково отношение к нему публики? Обычно — это не­посредственное участие в самом празднестве, отношение к нему как к зрелищу, во время которого публика сопереживает преподнесенное ей — сюжеты, образы, рит­мы. Что представляет это мероприятие для искусст­воведа? Богатый источник для изучения типов инстру­ментов, костюмов, манер и школ исполнения, исполь­зуемой символики и т.д. Историк, побывав на народном празднестве, обратится к некоторым сюжетам для ил­люстрации того, как события истории запечатлеваются в памяти народа, хотя и в соответствующей интерпре­тации. Экономист, если он подойдет к зрелищу как узкий специалист, подсчитает стоимость этого меро­приятия. И все это будут разрозненные, односторонние оценки проведенного художественного фестиваля. Со­циолог же должен раскрыть социальный смысл данного культурного явления. Это и те ценности, которые ис­кусство фестиваля внедряет в зрителей: национальная самобытность или межнациональное взаимопонимание, приверженность историческому прошлому или перспек­тивным ориентациям, религиозным, фольклорным или масскультурным устремлениям.

Среди основных задач, которые решает социальная культурология, следует перечислить следующие:

1. Раскрыть содержание системы культурных цен­ностей и норм, присущих данному обществу в целом и его отдельным социальным слоям и группам.

2. Показать соотношение различных уровней и ком­понентов культуры: мифологии, религии, идеологии, на­уки, сакральных и светских ориентации, классического наследия и современных течений.

3. Показать соотношение высокой культуры и мас­сового уровня, место культурной элиты в производстве и поддержании духовных ценностей, различных разря­дов интеллигенции в поддержании, распространении и сохранении достижений культуры.

4. Раскрыть культурные факторы, необходимые для других сфер деятельности: этику труда и предприни­мательства, отношение к богатству, накоплению, труду, •пиниям, без чего эти сферы деятельности лишаются необходимого духовного обеспечения.

5. Показать роль культуры во взаимодействии раз­личных общностей и социальных слоев: этнических групп и наций, трудящихся и собственнических классов, поло­возрастных и расовых групп.

6. Определить характер перемен, совершающихся в культуре различных социальных слоев города и дерев­ни, общества в целом, связь этих перемен с процессами, происходящими в политической и производственно-хо­зяйственной деятельности.

7. Социальная культурология выявляет принципы понимания своего общества с его переплетением норм, ценностей и представлений и одновременно способст­вует восприятию людьми других обществ с присущим им своеобразием в отношении к миру, целям чело­веческого бытия. Именно такое взаимное изучение должно обеспечить ту степень понимания и терпимос­ти, которая необходима для налаживания гармонич­ных отношений и успешного развития различных об­ществ.

Социальная культурология — существенная часть куль­турологического комплекса, необходимого для всесторон­ней подготовки специалистов, которые возьмут на себя широкий комплекс функций по регуляции культурной де­ятельности.

Среди основных компонентов этой деятельности сле­дует перечислить следующие:

— преподавание дисциплин культуроведческого ком­плекса в системе общеобразовательных и специальных учебных заведений, колледжах и университетах, раз­личных учебных центрах;

— работа в органах территориального и отраслевого управления по линии культуры, охраны памятников, свя­зи с общественными, национальными и религиозными ор­ганизациями;

— работа в различного рода художественных и куль­турно-массовых организациях и центрах (культурные центры, театры, филармонии, выставочные центры, фес­тивали и т.п.);

— работа в организациях социологического профиля, изучающих культурно-этические аспекты бытовой, хо­зяйственной и политической практики, культурную мо­тивацию трудовой и предпринимательской деятельности, налаживание этики бизнеса и т.д.;

— работа в коммерческих структурах по рекламе и изучению потребительского спроса, налаживанию ме­неджмента и маркетинга и т.п.;

— работа в организациях, призванных налаживать об­щение и взаимопонимание между представителями раз­личных субкультур, национальных и религиозных общностей и т.п.

 

Глава II. СТАНОВЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ

Основные темы. Выделение и формирование социаль­ной культурологии. Ценностные и позитивистские подходы к культуре. Социологический анализ как изучение реального функционирования культурных норм, ценностей и смыслов в социальной среде. Постепенное расширение сферы соци­ального анализа духовной культуры, его распространение на художественную культуру, религию, народную и массовую культуру.

Просветительские концепции культуры как процесса посто­янного распространения культуры и приобщения к ней населе­ния. Образованная элита и массы в просветительской концеп­ции. Последующая эволюция просветительства. Значение про­светительства, его идейное влияние и ограниченность.

Эволюционистский подход к. культуре как процессу по­стоянного усложнения общества и его совершенствования, роста разумности и рациональности, развития морали, на­копления знаний и т.д. Работы Л.Моргана, Э.Тайлора, Г. Спенсера и др.

Критика эволюционизма. Позднейшие варианты концеп­ции эволюционизма.

Идея диффузионизма как распространение культуры.

Значение методологии М.Вебера для социологии куль­туры. Понятия идеального типа и рациональности как средств религиозной и культурной компаративистики и изу­чения цивилизационной динамики. Обращение к концепции М.Вебера в исследованиях социокультурной модернизации.

Структурно-функциональный подход к культуре и об­ществу как системе взаимосвязанных открытых и скрытых функций, определяющих место каждого элемента. Концепции А.Радклифф-Брауна, Б.Малиновского, Р.Бенедикт, М.Мид и др. Основные положения функционализма Т.Парсонса. Поздний структурный функционализм Р.Мертона. Критика структурного функционализма и его место в сложившейся методологии изучения культуры. Адаптивный подход в куль­турной антропологии и структурном функционализме и его столкновение с теорией “социального конфликта”.

Символический интеракционизм и анализ связи между стимулом, знаком, мотивом, самосознанием. Роль символики

в социальном общении.

Социологизаторский подход. Принципы классового ана­лиза искусства и литературы в марксистских работах первых десятилетий XX в. Школа вульгарного социологизаторства. Принципы классового искусства в “Пролеткульте”. Основные положения работ Плеханова, Ленина, Луначарского. Роль марксизма в развитии классового анализа культуры, выяв­лении роли труда и трудящихся масс в формировании ду­ховной жизни, понимании классовой борьбы и революции в преобразовании общества. Марксистская концепция культуры как отражения классовой борьбы и поиска общечеловеческих ценностей. Редукционизм базисно-надстроечной концепции культуры. Смысл теории “двух культур в каждой нации” и “идеологической борьбы двух систем в культуре”. Идей­но-теоретическая обоснованность социально-классового ана­лиза духовной жизни общества.

Леворадикальное и авангардистское направления в со­циологии культуры современного Запада. Критика культуры как “орудия классовой манипуляции”, “этнографичности” и “классикализма”. Социальные источники идейного авангар­дизма в культуре.

Запад и Восток в социальной культурологии. Культуро-ведческая и религиозная компаративистика как метод куль­турно-исторического анализа. Культурная антиномия Запад —

Восток.

Цивилизационная школа как изучение культурных макро-

общностей. Концепции О.Шпенглера, Н.Данилевского, П.Соро­кина, А.Тойнби, современные исследования цивилизаций.

Незападная социальная культурология и ее роль в пре­одолении западоцентризма.

Эмпирические методы в культурологии. Значение эмпи­ризма и его критика. Новейшие достижения в эмпирических исследованиях.