Допущенные и недопущенные

В заключение стоит сказать несколько слов о способах приобретения влияния внутри независимого сектора.

Как я понимаю, самым болезненным для независимого сектора является вопрос членства. С ним связан не только вопрос секторального баланса (число доноров к числу дотируемых), но и все трудные вопросы, касающиеся того, что же именно следует считать общественным интересом. Допуск одной организации в некую ассоциацию может свести к нулю возможности другой. Ассоциации независимого сектора, в большинстве своем идеологизированные, иногда напоминают раздираемые противоречиями международные организации. Огромные усилия прилагаются к тому, чтобы «выставить оппонента из зала». Все это, если пользоваться совсем простым языком, скорее напоминает этнические разборки: «Лучше умру, чем стану членом ассоциации, в которой состоит он».

Но оставим в стороне формальные вопросы членства и попробуем понять, как возникают новые идеи, как они обретают голос. Мне представляется, что нам следует глубже разобраться в самом процессе социальных преобразований: кто первым начинает ощущать в них потребность, кто формулирует проблему, как создаются организации, как они получают поддержку, как возникают ассоциации, как они приобретают влияние и в какие вступают союзы, и как этим влиянием начинают распоряжаться, как оно присваивается другими лидерами, с устоявшейся репутацией.

Сколько я могу судить, некоторые руководители небольших организаций пришли к убеждению, что правительство охотнее идет на контакт с ними, чем филантропическое сообщество, которое само по себе стало «истеблишментом», отгородившимся от мира в доминирующих организациях, отнюдь не стремящихся делиться властью, влиянием и ресурсами.

Критики ставят в вину этому «истеблишменту», что тот напрочь забыл о предназначении филантропии — заботе о бедных, и циничнейшим образом занимается обслуживанием увлечений богатых дилетантов. Произошел поворот от помощи бедным (эта обязанность перешла к правительству) к поддержке искусства и прочих культурных потребностей, к которым бедные не имеют никакого отношения.

Как аутсайдерам добиться доступа? Каким аутсайдерам?

Вероятно, процесс доступа сейчас принципиально не отличается от того, каким он был в прошлом. Кардинальные изменения произошли в методах, которые теперь используются для привлечения внимания и приобретения влияния. В плюралистической демократии «пробуждение новых потребностей» — это образ жизни. (Тут работает также закон сохранения эмоциональной энергии: то, что сейчас растет, должно потом отмирать. Пробудить потребность гораздо проще, чем ее поддерживать.) Каждая новая проблема снимает с повестки дня проблему, которая занимала в ней место раньше.

Кто решает, кому уходить?

Именно в независимом секторе первыми начинают звучать голоса, требующие изменений социальной политики. Так сложилось исторически — священники, суфражистки, «влиятельные и состоятельные люди» вели борьбу против рабства, против детского труда, за гуманное обращение с психически больными и прокаженными. В более близкие к нам времена именно борьба, которую начал вести третий сектор за сохранение природы, сформировала экологическое движение. Экологическое движение оказало мощное воздействие на экономическую стратегию, причем часто именно тех бизнес-групп, которые видели в действиях экологов наибольшую угрозу собственным интересам. О мощи третьего сектора многое могли бы сказать производители табака и алкоголя.

Некоммерческие организации начали создавать коалиции на основе общих интересов, и я лично прихожу к выводу, что эти коалиции постепенно вытесняют политические партии. Независимый сектор как «трансидеологическое» объединение скоро столкнется с идеологизированными конкурентами. Более того, сам независимый сектор может превратиться в конкурентное поле двух мощных идеологических направлений, выразителем одного является «Моральное большинство» [10], второго — «Сторонники американского пути» [11]. И аргументы социальной философии, вероятно, окажутся более сильным оружием, чем «интересы», в том смысле, какой вкладывали в них политические мыслители прошлого. Монолитность республиканской и демократической партии уже сейчас серьезно подрывается независимыми и сторонниками мелких политических партий. Люди все более склонны голосовать за свою идеологическую коалицию «одного проекта», чем за свою политическую партию.

Одним из основных институтов внутри независимого сектора остается церковь, и совсем недавно возникла живая дискуссия по поводу линии демаркации между юрисдикцией церкви и государства.

Среди организаций «одного проекта» вряд ли найдется много таких (если вообще найдутся), которые откажутся от претензий на безусловное первенство только потому, что это может представлять угрозу для филантропической системы в целом. Организации «одного проекта» не готовы лечь костьми за общее благо. Они готовы принять мученический венец, но только за ту идею, которую исповедуют.

Таким образом, главная угроза для независимого сектора состоит не в его слабости, а в его силе, не в его маргинальности, а в его «мейнстримности», не в благоразумной склонности к компромиссам и толерантности, а в незатвердевшей, но наводящей ужас убежденности.

[1] Гвиччардини Франческо (1483–1540) — флорентийский историк и государственный деятель. — Примеч. перев.

[2]

Здесь и далее курсив автора.

[3] John D. Rockfeller. Random Reminiscences of Men and Events. P. 93.

[4]

Маймонид (1135–1204) — один из наиболее авторитетных раввинов Cредневековья, философ, теолог, врач. — Примеч. перев.

[5] Решением Верховного суда США. — Примеч. перев.

[6] Ibid. P. 100.

[*] “Philanthropy and its Discontents” — раздел из дискуссионного доклада “Major Challenges to Philanthropy” («Наиболее острые проблемы благотворительности»), представленного Робертом Пэйтоном в Бостоне в 1984 году на ежегодной конференции «Независимого сектора» — форума, объединяющего более 500 благотворительных организаций. Печатается по тексту книги: Philanthropy: voluntary action for the public good / Robert L. Payton. New York: American Council on Education/Macmillan Pub. Co.; London: Collier Macmillan Publishers, 1988. Перевод с английского Натальи Малыхиной.

[7] John D. Rockfeller. Op. cit. P. 98.

[8] С этим вряд ли можно согласиться, поскольку благотворительные затраты на искусство относительно невысоки. Правда, тут возникает интересный вопрос: на что жертвуют бедные и на что богатые? Исследования показывают, что бедные ставят религию и здоровье выше искусства. Относится ли это к богатым? И много на искусство они дают потому, что могут давать много на все?

[9] Mary Midgley, Beast and Man: the Roots of human nature. Ithaca, 1978. P. 191.
10 Sheldon S. Wolin, The American Pluralist Conception of Politics. P. 228.

[10] Moral Majority — политическая организация в США, созданная в 1978 году для лоббирования интересов евангелической церкви. Главные пункты программы: защита «семейных ценностей», запрещение абортов, цензура СМИ, распространяющих «антисемейные» ценности, противодействие государственному признанию гомосексуальных браков.

[11] People for American way — политическая организация, созданная в США в 1981 году для защиты радикально либеральных требований.