О трудностях анализа идеи «бессознательного»

Психоанализ в СССР

"Люди только потому считают себя свободными, что свои действия они сознают, а причин, которыми эти действия определяются, не знают".

                                                                           Б. Спиноза

Рассмотрим отношение к классическому психоанализу в СССР по книге: Ф.В. Бассин «Проблемы бессознательного» (О неосознаваемых формах высшей нервной деятельности) вышедшей в 1968 году, одобренной и рекомендованной советом при президиуме АМН СССР. 

Филипп Вениаминович Бассин (20 декабря 1904 (2 января 1905), Харьков — 7 марта 1992, Москва) — советский психолог и нейрофизиолог, крупный специалист по психологии бессознательного.

Родился в Харькове, в семье крупного мясопромышленника, купца первой гильдии Бейнеша Фишелевича (Вениамина Филипповича) Бассина (1859—?) — председателя правления общества 3-й Харьковской еврейской молельни «Ашкеназим» в Мордвиновском переулке, дом 15, в 1922—1927 годах председателя Харьковской еврейской религиозной общины. Мать — Ревекка Самсоновна Бассина. Бейнеш (Бейнус) Фишелевич Бассин, уроженец местечка Горки Могилёвской губернии, поселился в Харькове в 1902 году.

Мнение Ф.В. Бассина о психоанализе Фрейда следующее:

«История фрейдизма – это одна из ярких иллюстрация того, как неправильный научный метод и ложная концепция заводят науку в безнадёжные тупики и используются в реакционных целях».

В своей книге «Проблемы бессознательного» он пишет:

«Внимание к проблеме «бессознательного» в нашей науке было длительно ослаблено, и не только из выраженной «междисциплинарности» этой проблемы - из положения ее на «стыке» ряда областей знания, прежде всего таких, как психология, учение о выс­шей нервной деятельности, теория биологического регули­рования, психиатрия и неврология, а прежде всего потому, что, фрейдизм пытался построить теорию «бессознатель­ного» в полном отрыве от физиологического учения о моз­ге.

Концепция психо­анализа создавалась для объяснения реальных сторон ра­боты мозга, перед которыми, однако, ход исследований надолго остановился из-за невозможности научно их объ­яснить.

О трудностях анализа идеи «бессознательного»

Последние 100 лет история пред­ставлений о неосознаваемых формах высшей приспособи­тельной деятельности мозга обрисовывается как своеобраз­ное качание маятника теоретической мысли между двумя полюсами: откровенным и подчас крайне реакционным иррационализмом, с одной стороны, и тем, что в представ­лениях о «бессознательном» имеет, напротив, рациональ­ный характер и что должно рано или поздно стать неотъем­лемой частью диалектико-материалистического учения о закономерностях работы центральной нервной системы человека, с другой стороны.

Следует, прежде всего напомнить, что эта идея оказалась интимно связанной у своих истоков с теориями идеалистического направления, рассматривавшими «бес­сознательное» как некое космическое начало и основу жизненного процесса.

Удерживавшиеся на протяжении ве­ков натурфилософские и иррациональные толкования «бес­сознательного» сменились в свое время «негативным» пониманием (согласно которому о «бессознательном» можно говорить лишь как о крайнем выражении потери пережи­ваниями качества осознанности, если эти переживания смещаются от фокуса к периферии ясного сознания), что на смену этой столь же осторожной, сколь бессодержатель­ной трактовке пришло подчеркивание латентной, но важ­ной роли, которую «бессознательное» играет в формирова­нии относительно элементарных проявлений психики — в организации восприятия, в экфории (ecphoria; греч.  ekphoreo - выносить) следов памяти в ста­новлении интеллектуальных актов и т. п., что затем это представление расширилось, постулировав влияние «бессознательного» не только на динамику частных психиче­ских функций, но и на область мотивации, влечений и аффектов, т.е. на процессы, составляющие, согласно тра­диционному психиатрическому пониманию, основу, «ядро» личности, и что, наконец, в центре внимания факты, показывающие, по мнению их наблюдателей, как «бессоз­нательное» может не только обусловливать разные степе­ни эмоциональной напряженности, но и выполнять функ­цию подлинного регулятора поведения, придающего отно­шению человека к миру не на много менее адаптационно гибкий и целенаправленный характер, чем тот, который достигается в условиях ясного сознания.

Гипотеза, по которой «бессознательное» опреде­ляет основы целенаправленного поведения индивида, то логически нужен лишь один шаг, чтобы допустить воз­можность влияния этого «бессознательного» и на актив­ность общественных ассоциаций. А здесь — начало пути, который уже неотвратимо приводит к идеалистическому истолкованию «бессознательного» как иррациональной силы, направляющей историческое развитие народов и че­ловечества в целом, как мифического «бессознательно­го», способного противостоять сознательной деятельно­сти человека, неподвластного и даже враждебного по­следней.