Особенности сигнификации имени собственного

Слова и фразеологические словосочетания обобщенно именуются лексическими единицами, или словесными знаками.

Поскольку одной из важнейших целей общения является передача информации, в анализе языковых единиц, используемых в речи, наиболее важную с коммуникативной точки зрения роль играет план содержания, т.е. семантика.

Имена собственные (далее ИС), будучи словесными знаками, тоже имеют план содержания. Но в силу трудности его описания и интерпретации план содержания ИС и его отношение к плану выражения (форме) рассматриваются учеными с разнообразных позиций, нередко взаимоисключающих друг друга.

Насколько оправданно говорить о сигнификации применительно к именам собственным? Ведь как известно, ещё средневековые логики-схоласты отделили назначение общих имен-апеллятивов - означивание, описание (сигнификацию) - от функции имен индивидных - собственно именования (указания). В этом смысле имя собственное вторично по отношению к апеллятиву, оно не связано непосредственно с понятием, не описывает денотат, а специализируется на его репрезентации независимо от класса и признаков. Тем не менее, эта проблема породила многие споры и вопрос о том, обладает ли имя собственное каким-либо значением, понятийностью или же это не имеющий смысловой структуры ярлык, способный лишь различать предметы, получил отражение во многих концепциях и продолжает интенсивно обсуждаться не только в области ономастики, но и в семантике, прагматике, лингвострановедении и социолингвистике [Руденко С.А, 1988: 57].

Согласно номенклатурной концепции, имя собственное - это асемантическое средство номинации, его цель - не описание, а индивидуализация внеязыкового объекта, т.е. оно не подразумевает характеристику предмета, а служит символом, непосредственно идентифицирующим отдельный индивид [Gardiner P.,1958: 47]. По терминологии Дж.С. Милля, собственное имя неконнотативно, то есть не несет никакой информации [Mill J.C., 1986: 78]. Полярная вышеизложенной концепция о существовании значения у имени собственного находит поддержку в работах многих лингвистов [Бенвенист Э.,1965: 32; Суперанская А.В.,1973: 87], более того, высказывается и мнение, что имя собственное обладает бесконечным и гораздо большим значением, чем имена нарицательные [Есперсен О., 1958: 23].

Существование таких диаметрально противоположных мнений по поводу семантики имени собственного объясняется тем, что представители указанных двух направлений по-разному толкуют значение словесного знака. Первые говорят о языковом значении, о связи слова с понятием, а вторые - о речевом значении, о способности имени передавать информацию об объекте. Дискуссия о семантике имени собственного, таким образом, связана с вопросом о тождественности / нетождественности значения и информационного объёма, который может включать языковую, речевую, энциклопедическую, фоновую, групповую, индивидуальную и другого вида информацию.

Обращаясь в данной работе к языковому значению, будем считать, что индивидуальный, не типизированный денотат, называемый именем, конечно же, имеет бесчисленное число черт и признаков, но эта информация ни в коем случае не может быть приравнена к значению имени собственного, которое в идеале «предназначено для денотации единичного, но не для сигнификации. Сигнификативное значение как первичная функция ему не свойственно» [Никитин М.В., 1997: 135]. Однако подобно решению древнего софизма «Возможно ли сидящему ходить?», подразумевающему, что реально возможно, а номинально нельзя, имя собственное, будучи номинально асемантичным, реально определенно обладает некоторым значением, так как способно подводить единичный объект под какой-либо общий класс, сохраняя привязку к своему носителю и вне референтного употребления. Вопрос заключается в статусе такого значения, не имеющего единого толкования и определяемого то как денотативное, то как сигнификативное или элемент сигнификата.

Семантика имени во многом определяется его номинативными свойствами: они определяют характер понятия об именуемом предмете, которое лежит в основе значения классифицирующего слова. Разумеется, не всякое понятие о предмете можно считать значением слова, используемого для его наименования. В значении слова как единицы языка отражаются основные признаки предмета, необходимые для его опознания и для правильного употребления его имени. В философии и логике языка некоторые исследователи различают содержательные и формальные понятия.

Содержательное понятие соответствует уровню наших знаний о предмете и стремится к максимально полному охвату всех его сторон, свойств и связей с другими предметами. Содержательные понятия о предмете индивидуальны для каждого говорящего.

К формальному понятию относится тот минимум наиболее общих и в тоже время наиболее характерных отличительных признаков, которые необходимы для выделения и распознания предмета. Значение слова в своем контекстуальном содержании соответствует формальному понятию.

Уместно при анализе плана содержания ИС выделять в нем понятийные компоненты. Такие компоненты могут быть и монопризнаковыми (т.е. допускающие приравненность к семам) и многопризнаковыми (т.е. соответствующими сложным понятиям, аналогичным значению нарицательных существительных), а их конкретный состав при этом способен варьироваться от одного подкласса ИС к другому.

Все ИС обладают значением предметности, т.е. частью их содержания (значения) является как бы имплицитное сообщение о существовании некого предмета (или сущности, которую мы представляем себе как предмет). Этот компонент значения является общим для всех предметных словесных знаков – нарицательных и собственных. Однако, объективность такого предмета условна, его нельзя считать полностью независимым от отражения сознанием, но его существование (будь то объективно отражаемой или ментальной действительности) есть обязательное условие для обозначения именем. Исходя из этого, следует выделять в значении ИС бытийный, или интродуктивный, компонент.

Далее большинство ИС обозначают какой-то класс предметов, среди которых один предмет выделяется особо. В системе языка с логической точки зрения индивидуализирующая номинация возможна только среди предметов, уже как-то классифицированных. Странно было бы говорить об «антропонимах», «топонимах» и других категориях ИС, если бы они не были связаны соответственно с понятием «человек», «территориальный объект» и т.п. или если бы эта связь была чем-то полностью зависящим от контекста или личного желания говорящих.

Классифицирующий компонент устанавливает связь между отдельным референтом и обобщенным денотатом. «Каждое имя связано с родовым определяемым (город, река, юноша). Без связи с понятием которого оно не может функционировать в речи. Связь с этим понятием у имени собственного опосредована через вещь, а у нарицательного – непосредственна. В способности осуществлять и передавать эту связь – основное значение любого слова, в том числе и собственного имени» [Суперанская А.В.., 1973: 266].

Исходя из вышесказанного, можно выделить в значении ИС классифицирующий компонент, указывающий на принадлежность предмета к определенному классу (людей, животных, географических объектов, небесных тел, компаний, произведений и т.д.). Соответствующий класс будем называть денотатом ИС.

По типам признаков, охватываемых классифицирующим компонентом сигнификата, объединяются имена, соотносимые с одной и той же категорией референтов. У целых групп имен поэтому могут совпадать классифицирующие компоненты сигнификата. Например, имена Петр, Иван, Федор и многие другие обозначают лиц мужского пола, русских. Их можно считать «синонимами» в некотором смысле. Особенно при выборе имени, предшествующем акту наречения.

Кроме того, в значении ИС заключено некое соглашение, уговор использовать его для именования не всякого, а некоего индивидуального предмета в данном классе, «присвоить» предмету имя, относительно независимое от меняющихся условий предметной обстановки и коммуникативной ситуации. Этот признак присутствует в смысловой структуре «как обязательный семантико-понятийный коррелят особого звучания имени и его непременной соотнесенности с индивидуальным объектом» [Ермаченко В.И., 1970: 7].

На основании этого в значении ИС выделяется индивидуализирующий компонент, маркирующий специальную предназначенность имени для индивидуального наречения одного из предметов в рамках денотата.

Значение имени, несмотря на присутствие в нем индивидуализирующего компонента, сохраняет абстрактно-понятийный характер и при отнесенности к совершенно конкретному референту речи. Выделяя какое-либо лицо, ИС «объединяет различные состояния и аспекты его деятельности. Различные периоды его физического и духовного развития. Обобщение в данном случае получает направление иное, чем в родовых именах. Но из этого следует лишь то, что представленный в родовых словах тип обобщения не универсален» [Кацнельсон С.Д., 1965: 10].

Понятийный характер индивидуализирующего компонента значения ИС наглядно подчеркивается возможностью его конкретизации с помощью определителей и артиклей в английском языке: Looking in the mirror, he saw another Thomas looking back; You are not the Charles Brown I have always known.

В данных предложениях ИС называет референта, не объединяя, а расчленяя его различные психофизические состояния, представляя их как частное в отношении общего. A Thomas примерно так же относится к Thomas, как a table («какой-то стол») к обобщенному the table («стол вообще).

Ниже мы попытаемся рассмотреть данную специфику семантики имени собственного, используя в качестве иллюстративного материала английские антропонимы - личные имена людей (далее, говоря об антропонимах, мы будем иметь в виду имя в отличие от фамилии).

По своей семантической структуре антропонимы распадаются на две большие группы: неоднозначные и однозначные [Швейцер А.Д., 1979: 28]. Неоднозначные имена типа John конкретизируются только в определенном контексте, где они получают ясную (однозначную) референтную отнесенность. Однозначные имена типа Napoleon обладают денотативным, связанным с единичностью референта содержанием и вне контекста, несут в себе познавательную установку. Это имена с индивидуальными событийными коннотациями, они имплицитно содержат энциклопедическую информацию и те дополнительные сведения, которые являются отражением ассоциативных связей имени. Можно ли считать, что такие имена обладают сигнификативным значением?

По-видимому, в этих случаях более уместно говорить не о значении, а о фоновой информации, или лексическом фоне имени, под которым в лингвострановедении понимают «всю совокупность непонятийных семантических долей, относящихся к слову» [Верещагин Е.М, 1990: 43], что сопоставимо с принятым в лексической семантике понятием импликационала. И хотя есть предложения использовать для определения семантики антропонимов такого рода особый термин, например, «фоново-коннотативное значение», которое содержит всё необозримое количество признаков носителя имени [Аникина С.А, 1988: 245], очевидно, что это значение обнаруживает связь с внеязыковым объектом и вызванными им ассоциациями, а не с понятием и потому не имеет сигнификативного содержания.

Асемантичность личного имени составляет один из главных его парадоксов. Ведь если обратиться к происхождению, к этимологии имен, то обнаружится, что почти все личные имена не придумывались произвольно, а имели в своей основе какое-либо значение, другое дело, что это значение, или «внутренняя форма», не всегда осознается носителями языка, а является достоянием специальных словарей или справочников. Так, обращение к данным, например, The Cambridge Encyclopedia of English Language [CEEL, 1995: 150] и The Random House Dictionary позволяет выделить некоторые типичные этимологические значения английских имен собственных. Внутренняя форма личного имени может передавать:

род деятельности, родство, пол: George (farmer), Enoch (teacher), Thomas (twin), Charles (man), Colleen (girl), Martha (lady);

заимствование элементов из различных имен Бога, Иеговы (Jehovah): John, Josephine, Joan, Gabriel, Jeremy, Emanuel, Elisabeth, Elisha, Samuel, Christopher;

указание на происхождение: Barbara (foreign), Francis (Frenchman), Brett (Briton), Norman (Northman);

выражение родительских чувств: Amy (loved), Abigail (father rejoices), Benjamin (son of my right hand), Nathan (gift), David (beloved);

описание каких-либо личностных или физических характеристик: Agnes (pure), Alexander (defender of men), Clement (merciful), Hilary (cheerful), Kevin (handsome at birth), Linda (pretty), Maurice (dark-skinned, Moorish), Adam (red complexion), Linus (with flaxen hair), Rufus (red-headed);

сравнение с каким-либо животным, цветком, драгоценным камнем или другими объектами естественного мира: Leo (lion), Lowell (little wolf), Rachel (lamb), Erna (eagle), Susan (lily), Fern, Holly, Rosemary, Daisy, Camellia, Beryl, Ruby, Crystal, Peter (rock), Stella (star);

связь с географическим объектом, что чаще всего свидетельствует о том, что это имя используется или ранее использовалось как топоним: Clifford (ford near a slope), Clyde (по названию реки), Sabrina (по названию реки Severn), Lynn (уэльск. «lake»), Douglas (кельтское название реки «dark water»), Shirley (bright clearing), Clayton (claytown).

Однако, несмотря на наличие этимологического значения, имя не используется для передачи этого смысла (исключение составляют специальные стилистические приемы) и не закрепляется только за теми, кто обладает отражаемыми в его семантике качествами. Человек по имени Thomas не обязательно должен иметь близнеца, а Maurice может и не быть смуглым, и в этом смысле имя действительно употребляется как ничего не значащий ярлык, его существование оправдано лишь удобством применения при общении.

Тем не менее, у некоторых имен собственных может появиться связь с понятием и, как следствие, - абстрактно-обобщенные сигнификативные признаки. В таких случаях говорят о частичной или полной апеллятивизации имени. Наиболее ярким примером такого рода (в ряду различных случаев метонимической и метафорической сигнификации на базе имени собственного) могут служить так называемые репрезентативные имена, когда личное имя используется для выражения обобщенного понятия о типичном представителе определенного класса предметов, иными словами, это гиперонимизация на основе типизации.

Такие имена могут репрезентировать различные национальности: например, John Bull (типичный англичанин); служить символами профессий: Jack Tar (матрос), G.I. Joe (американский солдат), Tommy Atkins (британский солдат) и др.; выполнять функцию заместителей личных имен как в обиходной речи: Jack and Jill (любые парень и девушка), Tom, Dick and Harry (первый встречный), так и в официальных документах: John Doe (Jane Doe) и Richard Roe (истец и ответчик). Указательная индивидуализирующая функция имен собственных такого рода ослаблена до минимума, они лишены связи с представлением о конкретном лице. В результате репрезентативные имена получают возможность описывать типизированный денотат, приобретают сигнификативное виртуальное значение.

Однако репрезентативные имена составляют маргинальную область ономастики, так как наиболее близко приближаются к именам нарицательным. Идеальное же имя собственное специализируется на индивидуализирующей функции, никакое обобщение или описание обозначаемого объекта ему не свойственно. Но, как уже отмечалось, такова номинальная картина, а в реальности оказывается, что не только репрезентативные имена, но и многие традиционные личные имена могут оказываться способными к сигнификации - к описанию. Комментируя данное положение, М.В.Никитин пишет, что «На практике... существует тенденция закреплять за разными классами вещей различные имена собственные, так что, зная это распределение, можно уже по имени собственному составить определенное представление об обозначенной вещи, о её классе и признаках» [Никитин М.В., 1988: 24]. Так, существует, хотя и не всегда строгое, разделение личных имен на мужские и женские, антропонимы отличаются от зоонимов, а последние, в определенной мере, закрепляются за различными видами животных (напр., клички Rover, Fido, Bowser, Toby и Spot настолько прочно закрепились за собаками, Whiskers, Boots, Tigger или Tiger - за кошками, Polly - за попугаями, Pokey, Stardust - за лошадьми, что их упоминание часто даже не требует уточнения о каком домашнем животном идет речь).

Что касается антропонимов, то имя может передавать понятие о классообразующих признаках в силу своей привязки к определенной нации, культуре и детерминированности по половому признаку. Так, имена, хоть и подвержены моде, сохраняют более-менее четкое разделение на женские и мужские. Редкий случай, когда имя является и по своей форме, и по звучанию универсальным (напр. Leslie), обычно даже при одинаковом звучании женский и мужской варианты имени различаются написанием: Frances (жен.) и Francis (муж.), Vivien (жен.) и Vivian (муж.). Чаще всего совпадения происходят при использовании полного и усеченного, уменьшительного вариантов, как правило, разных имен: например, Terry - мужское имя и уменьшительное от Theresa.

Существуют также данные фонологических исследований более чем 1.500 личных имен, показывающие, что их распределение на мужские и женские в английском языке не абсолютно произвольно, а есть некоторые признаки, по которым имя может быть отнесено к тому или иному полу [CEEL, 1995: 153]. Эти признаки, конечно же, не проявляются во всех без исключения именах, а выделяются на уровне тенденций.

К таким тенденциям относятся:

1) Разница в количестве слогов. Пропорция мужских имен, состоящих из 1-го слога (Mark, John, Frank, etc.), в 2,5 раза больше женских (Ann, Joan, Ruth, etc.) - 24.3% против 9.7%, но почти в 3 раза чаще, чем мужские (Christopher, Joshua, etc.), встречаются трехсложные женские имена (Dorothy, Barbara, Ebony, etc.): 29.1% - 13.4%. А вот иметь в своем имени 4 и более слогов (Victoria, Elisabeth) - это прерогатива женщин, процент таких мужских имен (Demetrius) очень низок: 7% - 2.1%. Тенденция женских имен быть длиннее мужских отмечается также у сокращенных (short names) и гипокористических, уменьшительно-ласкательных форм (pet names). В таких парах, как Jack/Jackie, Matt/Matty, Bob/Bobbie, Nick/Nicky, второй вариант может относиться в равной степени и к мужчине, и к женщине - John, Jacqueline; Matthew, Matilda; Robert, Barbara; Nicholas, Nicole, тогда как первая односложная форма в большинстве случаев подразумевает мужчину.

2)Позиция ударного слога. В очень ограниченном количестве мужских имен (5%) ударение падает не на первый слог (напр. Jerome, Bartholomew), тогда как среди женских такие имена составили 25% (напр. Patricia, Eileen, Michelle);

3)Тип ударной фонемы. Ударный слог в женских именах намного чаще включает долгий гласный [i:]: Lisa, Christine, Irene, процент же мужских имен с такой характеристикой, например, Steve, Peter вдвое ниже;

4)Тип конечной фонемы. Гораздо большее число (51%) женских имен оканчивается на гласный (Linda, Kelly), а из согласных наиболее вероятным окончанием является носовой сонант - 20% (Sharon, Ann), редко (5%) - взрывной (Janet, Margaret). В мужских именах окончание на гласный встречается в 2 раза реже - 25% (Harry, Andrew), а конечный взрывной согласный, наоборот, весьма типичен - 25% (Mark, David).

Таким образом, можно сделать вывод, что личные имена не только условно, в силу традиций, способны нести информацию о половой принадлежности носителя, но в какой-то мере идея женского и мужского рода заложена и в их внешней фонетической структуре.

Вполне вероятно, что различные дериваты даже одного имени, как например, Kate, Kath, Katie, Katherine или Bet, Beth, Betty, Betina, Elizabeth займут на этой шкале разное место.

В пользу сходного предположения высказывается в своем исследовании в области личных имен А.П. Вежбицкая [Вежбицкая А.П., 1996: 89-103], об этом же говорит и данная в CEEL ссылка на проведенный американскими исследователями опрос-ранжирование, по результатам которого наиболее женственными («clear-cut feminine») признаются имена Sabrina и Christine, отвечающие, кстати, всем вышеназванным фонологическим тенденциям, а в высшей степени по-мужски («highly masculine») звучит имя Bob [CEEL, 1995: 153].

Очевидно также, что фонологические тенденции осознанно или интуитивно учитываются при создании («coining») новых имен или при заимствовании иноязычных антропонимов. Так, придуманные для литературных персонажей имена Miranda (У.Шекспир, «Буря») и Pamela (Ф.Сидни, «Аркадия») органично вошли в обиход и не воспринимаются как изобретенные. А отвечающая представлению о женском имени фонетическая структура заимствованных, например, из русского ономастикона антропонимов Natasha, Sonia, Tamara, Tatyana, Nina содействует постепенному росту их популярности среди англоязычного населения. При заимствовании не обходится без антропонимических курьёзов, и литератор А.Кторова, посвятившая несколько работ бытованию русских имен за рубежом, приводит несколько таких примеров. В одних случаях заимствуется дериват имени с уменьшительно-пренебрежительной коннотацией (Niurka Sodupe, Mishka, Trishka), в других - фамилия или имя и фамилия вместо личного имени (Rimsky Atkinson, Anna Karenina Sanchez). Мужское имя Vanya по аналогии с Tanya и Sonya переходит в разряд женских, топоним Odessa после успеха в 70-80х годах телефильма «Дело О.Д.Е.С.С.А.» послужил именем для многих девочек, особенно среди афро-американцев, а сочетания иноязычных имен с традиционными типа Goloobchik Edward Kon, Natasha Penelope Kvas, Cecilia Manya Koshmar звучат для русского уха просто анекдотично [Кторова А.А., 1990: 76].

Имя может сообщать не только пол своего владельца, но и, в некоторых случаях, указывать на его принадлежность к определенной этнической группе. Тот факт, что, начиная с 70-80-х гг. нашего столетия, составители списков наиболее частотных имен в США и Великобритании нередко разделяют показатели для белого и цветного населения, позволяет нам говорить об этническом своеобразии имен даже в рамках одной нации [см. напр., Dunkling В., 1978: 132]. Такие антропонимические исследования весьма актуальны для стран с многообразным этническим составом, так как несмотря на ассимиляцию, «сплавление» народов в одну национально-культурную общность, с равной силой идут и противоположные процессы - культурно-языковая лояльность, развитие субкультур, национальная самоидентификация. Обсуждая современное состояние американского общества в контексте национальных вопросов, историки, культурологи, социологи и другие исследователи вместо метафоры «плавильный котел наций» («melting pot of nations») все чаще используют выражения «многообразие культур», «культурный плюрализм» и т.п. («cultural diversity», «multiculturalism», «culture pluralism», «cultural authenticity») [Kochman O., 1990; Segal D., Handler R., 1995: 35-67], понимая под этим сохранение своеобразия различных этнических культур в рамках одного сообщества. Имя в этом случае становится одним из средств культурного самоопределения, «выполняет функцию своего рода национального паспорта» [Кабакчи Р.В., 1998: 48].

Национальная обусловленность антропонимов может проявляться как на уровне предпочтения каких-либо традиционных для англоязычного общества имен, что выражается в их частотности в конкретной этнической группе по сравнению с другой, так и при сохранении именем своего национального колорита. Представители некоторых этнических групп в США противятся модификации своих имен по стандарту общепринятых, рассматривая имя как едва ли не основной показатель принадлежности к своей субкультуре. В этом плане отличительны имена коренных американцев - индейцев, которые являются, по сути, описательными характеристиками, переведенными на английский язык: Tall Singer, Sitting Bull, Big Foot, Black Eagle, при этом даже при ассимилированном имени часто сохраняетсяплеменное прозвище: George Yellow Wolf, John Horse, Tom Elk. Имена испаноязычной этнической группы также почти не подверглись изменениям в американской культуре: Manuel, Raul, Lourdes, Rosa, Marcia, Diego, более того, в последние годы появилась тенденция сохранять при написании имени исчезнувшие было диакритические знаки: Jose - Josй.

О национальной принадлежности имен можно судить и по их морфологической структуре, например, префиксы De-, La-, Sha- чаще всего встречаются в афро-американских антропонимах: Dejuan, Deshawn, Delmore, Ladonna, Latoya, Latisha, Shakirra, Shakur, Shafaye.

Что касается жителей Великобритании и США арабского и индийского происхождения, то сохранение ими своей системы имен обусловлено в большей мере религиозными причинами. Масштабность этого явления, а также трудность для остального англоязычного населения определить женское это имя или мужское, побудили авторов изданного в 1990 г. словаря A Dictionary of First Names поместить в приложении список традиционных арабских и индийских имен.

Итак, анализ структуры значения антропонимов позволяет выделить в ней компоненты, несущие вне речевого контекста информацию о половой и этнической принадлежности носителя имени. В результате детерминированности такого рода, которая регулируется традиционно сложившимися нормативными ограничениями, имя получает возможность нести информацию о классе, входящем в его экстенсионал, а значит, получает сигнификативное содержание. Однако необходимо отметить, что статус и источники появления такого содержания у обычных личных имен, закрепленных за определенными классами носителей, несколько отличается от сигнификативного значения репрезентативных имен, практически лишенных указательной функции в пользу описывающей.

Дело в том, что имя собственное принципиально отличается от апеллятива и приближенного к нему репрезентативному имени. Общее имя - апеллятив - обозначает, прежде всего, языковое понятие, а затем уже внеязыковой объект, т.е. сигнификат непременно входит в структуру его значения. Личное же имя получает возможность связываться с понятием, описывать обозначаемое лишь опосредованно, через своего внеязыкового носителя, что даёт нам право говорить здесь о действии так называемой вторичной, косвенной сигнификации [Никитин М.В., 1997: 122-138], проявляющейся в способности знака нести информацию экстенсионального происхождения, давать абстрактно-обобщённое описание внеязыкового коррелята через сужение реальной сферы своего употребления до определенного класса. Данный вид сигнификации свойственен и апеллятивам с ограниченной сферой референтной приложимости (например, to moo (of cows), to philander (of men), nubile (of women), auburn (of hair), a troupe (of performers), a covey (of partridges) и т.п.), но если такое имя нарицательное, обладая первичной смысловой структурой, получает вторично-сигнификативный компонент в качестве дополнительного элемента к своему сигнификативному значению, то для имени собственного, специализирующегося на функции указания и не имеющего, по сути, понятийного содержания, вторичная сигнификация - единственный способ обрести некоторое виртуальное контенсиональное значение, возможность описывать свой денотат, подводя его под какой-либо общий класс, исчерпывающий объём экстенсионала имени.

Исследования показывают, что изложенная выше схема сигнификата ИС применима не только к антропонимам, но и другим категориям ИС. Хотя семантика некоторых типов ИС имеет свою специфику.