Пятидесятники накануне 20 страница

Весьма вероятно, что они сами и подбросили эти материалы. За все эти «преступления» с Федотовым на этот раз расправились по-настоящему. Его осудили на 10 лет лишения свободы, как участника «убийства».¹²⁴²

Второй раз Ивана Федотова судили 1975 году. На этот раз приговорили его к 3 годам лишения свободы. В 1981 году он был вновь арестован вместе с Владимиром Мурашкиным.¹²⁴³

5 сентября 1981 года в газете «Маяк» была опубликована статья, которая называлась «После приговора». Вот фрагмент из этой статьи.

«Кто же такие Федотов и Мурашкин? Деяния Федотова уже третий раз разбирались в суде. Московский областной суд в 1961 году за тяжкое уголовное преступление приговорил его к 10 годам лишения свободы. В 1975 году Калужский областной суд за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, оскорбляющих людей, находящихся при исполнении служебных обязанностей, приговорил его к трем годам лишения свободы. Оба пастыря много раз предупреждались и штрафовались в административном порядке за нарушение законодательства о религиозных культах, но продолжали поступать вопреки закону. Показаниями свидетелей, неопровержимыми уликами, вещественными доказательствами, заключениями специальных экспертиз на процессе ясно и четко была установлена суть их неприглядных дел. ¹²⁴⁴

В качестве «вещественных доказательств» представили: пишущую машинку, приглашения посетить Швецию и Канаду и письма из-за границы -это были доказательства «связи с зарубежными подрывными организациями». Но особенно потряс всех стенд, рассказывающий о работе «детской воскресной школы» (ДВШ), организованной Федотовым и Мурашкиным, которая «действовала подпольно».¹²⁴⁵

Вот что сообщала советская пресса тех времен.

ДВШ работала по воскресеньям, имела постоянный состав «учителей» из членов все той же группы, свое помещение, детально разработанные методики преподавания, рассчитанные на привитие детям религиозной идеологии с самых малых лет.

Участникам собрания демонстрировались изъятые у членов секты расписания и планы уроков ДВШ, ученические тетради с домашними заданиями, в т. ч. обращение «к матерям, бабушкам, тещам», по обработке сознания малышей, экзаменационные билеты, методическая учебная религиозная литература, сборники религиозных стихов и песен для детей, полный арсенал технических средств обучения в этой школе: японский магнитофон с записями проповедей, диапроектор, фланелеграф (с его помощью из букв составлялись слова); во многих экземплярах представлены географические атласы, альбомы для рисования, краски, коробки пластилина - все это использовалось для проведения практических занятий на библейские темы.

После шести дней учебы в обычной школе каждое воскресенье верующие родители, побуждаемые пастырями, посылали в эту ДВШ своих малолетних детей против их воли (первый - четвертый классы), но были и дошкольники. Перерыва в ее работе не было далее в дни зимних каникул. Преподаватели здесь доморощенные «эрзац-педагоги», не имеющие необходимого для этого образования, в том числе и такие «наставники» верующих, которые не имеют собственных детей.

Чему и как учили в ДВШ? Внешне это выглядело безобидно, а по существу расчетливо отравлялся детский ум: взрослые дяди и тети разговаривают или играют с малышами и вроде бы между делом расскажут что-то «божественное», усадят посмотреть диафильм с сюжетом из христианской мифологии, разучивают стихи и песни, а они опять-таки религиозного содержания. В итоге в ДВШ детям прививалась совсем другая идеология. Взять такую игру, как «Чей улов больше». Малыш закидывает удочку, на леске которой вместо крючка магнит, и вытаскивает рыбку. А на ней написано задание: рассказать одну из библейских легенд. Вот так с помощью невинной игры в рыбки организаторы ДВШ ловили детские души! У ребят воспитывались иные психологические и моральные качества, им внушалась мысль, что об этой второй школе, о молитвенных собраниях, где дети бывают, никому рассказывать не следует.

Малышей из начальных классов понуждали скрытничать, быть неискренними, осваивать азы иезуитского искусства, вести двоедушный образ жизни: в нормальной школе на уроке говорить одно, а дома и в ДВШ- прямо противоположное.

А о том, что детские души обрабатывались систематически и основательно, говорят изъятые у Федотова и Мурашкина «Рассказы из священной истории для детей», методическая брошюра «Правила пересаживания живых мыслей». Эта искусно составленная инструкция по околпачиванию малолетних размножалась, и при обыске было изъято несколько ее рукописных копий.

Об одном из методов вовлечения в ДВШ детей на суде рассказал свидетель, штукатур райпотребсоюза О. Луничев: «Моя жена уже 10 лет ходит на молитвенные собрания группы Федотова и Мурашкина. Они ее подловили в период тяжелой болезни. И с тех пор она под их влиянием. Много раз члены группы брались и за меня. Придут на квартиру, осторожно заведут разговор о религии и начинают уговаривать. Влияют и на нашу маленькую дочь. Жена иногда берет ее на собрания, заставляет учить религиозные стихи и песни. Потом я заметил, что какая-то незнакомая мне девушка по воскресеньям уводит дочь неизвестно куда. Я потребовал от жены прекратить это». (Позже выяснилось, что девочку уводили вДВШ).

Другую девочку, живущую в Калуге, в ДВШ завлекла родственница, которая возила ее якобы в гости в Малоярославец. Учителям калужской школы стоило немного труда, чтобы оградить ребенка от религиозного давления благочестивой тетки.

А сколько подлинных душевных трагедий скрывается под этими коварными буквами ДВШ!

Лариса П. по отзывам учителей, «умная, сообразительная, способная девочка». Она очень хочет стать врачом и, может быть, этого добьется. Но она испытывает сильное религиозное воздействие на себя верующих родителей. Получит, например, по химии «пятерку» и после уроков спешит отмаливать «свой грех».

Подводя итог сказанному, нельзя не отметить, что самое гнусное из всех противозаконных действий Федотова и Мурашкина - это их религиозное давление через родителей на малолетних детей. Маленькие, несмышленые, беспомощные человечки доверчиво тянутся к взрослым мамам и папам, тетям и дядям. А что от них получают? Вместо научного познания окружающего мира - наивные сказки о сотворении его всемогущим богом; вместо человеческой любви и ласки - запугивания: «боженька накажет»; вместо азов нашей морали - постоянное унижение личности, принижение ее достоинств, пугающие рассказы о первородном грехе человечества и конце мира и т. д. Сколько еще жизней могли бы изломать эти преступники в своей пресловутой «воскресной школе», если бы народный суд не пресек их «деятельность».

Собрание трудящихся приняло постановление, в котором одобрило приговор Малоярославецкого районного народного суда по делу Федотова и Мурашкина, осудило антиобщественную деятельность отдельных членов руководимой ими группы, рекомендовало Исполкому райсовета усилить контроль за соблюдением законодательства, в том числе о религиозных культах.

И все-таки последнюю точку в этой истории ставить рано. Отдельным учителям малоярославецких школ явно недостает активности и принципиальности в индивидуальной воспитательной работе с детьми из религиозных семей. Иначе чем объяснить, что ДВШ регулярно действовала в квартире верующего В. Щеголева, живущего через дорогу от средней школы № 4?

Под этой статьей, опубликованной в печати, стоят подписи заместителя прокурора Малоярославецкого района О. Беляка, а также специальных корреспондентов «Знамени» В. Шапкина и А. Щеглова.¹²⁴⁶

Суд в составе председателя С. Поспелова, народных заседателей В. Дедикова и И. Соколова, при секретаре Н. Калининой на основании части первой статьи 227 Уголовного кодекса РСФСР приговорил Федотова И. П и Мурашкина В. Г. к пяти годам лишения свободы каждого.¹²⁴⁷

Даже десятилетия спустя после сталинских и хрущевских гонений, делая хорошую мину при плохой игре, официальные власти Советского Союза, не моргнув глазом, будут лицемерно заявлять о том, что в СССР, который, дескать, является самым демократическим государством в мире, всегда существовала полная свобода для религии. Другая точка зрения на этот предмет оскорблено считалась «злостной клеветой на советский государственный строй», и беспощадно преследовались те люди, которые поднимали свой голос в защиту прав церкви - хотя бы тех прав, которые на бумаге были провозглашены в Конституции.

28 февраля 1985 г. прокурор Донецкой области Государственный советник юстиции 3-го класса В. Г. Синюков утвердил обвинительное заключение «по уголовному делу № 18-29П-67-84 по обвинению Франчука Владимира Ивановича в совершении преступления, предусмотренного ст. 1871 УК УССР», в котором утверждалось:

Прокуратурой Донецкой области расследовано уголовное дело в отношении Франчука Владимира Ивановича по признакам преступления, предусмотренного ст. 187¹ УК УССР.

Предварительным расследованием установлено, что Франчук, проживая в городе Жданове Донецкой области, являясь проповедником зарегистрированной общины христиан веры евангельской, под влиянием буржуазной религиозной пропаганды, начиная с 1975 по 1984 год, систематически, с целью подрыва авторитета советского государственного и общественного строя, умышленно занимался изготовлением в различных формах и распространением произведений, содержащих заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

Будучи враждебно настроенным по отношению к советскому государственному и общественному строю, внутренней и внешней политике нашего государства… в указанный период времени Франчук написал стихотворения «Письмо к XXV съезду КПСС», «Лобное место» и другие, в которых лживо утверждает о якобы отсутствии конституционных прав и свобод у граждан СССР, возводит клевету на советскую действительность, паспортную систему и положение верующих в нашей стране, считая, что будто бы советское государство «не останавливалось перед репрессиями и гонениями, пытается искоренить христианство». Эти стихи он включил в свой сборник стихов, под названием «Сто и одно дыхание», написав к сборнику предисловие «От автора» клеветнического содержания. Впоследствии этот сборник Франчу к давал для ознакомления своему окружению…

Так, в период с 1975 по 1978 год Франчук изготовил стихотворения собственного сочинения под названием «Письмо XXV съезду КПСС», «Стихи о христианском паспорте», «Лобное место», статью и стихотворение под названием «Письмо к Л. Лерову», а также статью «От автора», в которых содержатся заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.., измышления о советских органах массовой информации, о материалах, публикуемых газетой «Правда».

Кроме стихотворений собственного сочинения Франчук, в продолжение своих преступных намерений, в период 1983-1984 гг., систематически ознакамливал своих единоверцев с произведениями клеветнического характера, изготовленными наиболее реакционными современными баптистскими проповедниками, издаваемыми зарубежными антикоммунистическими центрами и миссионерскими союзами и контрабандным путем заброшенными в СССР с целью идеологической диверсии, а именно с книгами: автора Д. Дудко «О нашем уповании», содержащей заведомо ложные измышления о советской действительности, о положении верующих в СССР, о советском государственном и общественном строе; автора П. И. Рогозина «Существует ли загробная жизнь?», содержащей заведомо ложные измышления о советском государственном и общественном строе, общество которого, по утверждению автора, является «безнравственным, утратившим цель и смысл жизни», в котором попираются конституционные права и свободы граждан…

Утверждения Франчука о том, что книги Д. Дудко «О нашем уповании» и П. И. Рогозина «Существует ли загробная жизнь?» он считал по содержанию чисто религиозными, несостоятельны тем, что Франчук, имея среднее образование, достаточный жизненный опыт, глубокие познания в богословской литературе, не мог не сознавать, что в этих книгах содержатся заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, и, распространяя эти книги, он тем самым подрывал авторитет советского государственного и общественного строя…¹²⁴⁸

На суде государственный обвинитель прокурор Юрий Носков, картинно расписывая преступления Франчука (которые, как выражался прокурор, совершал Франчук, «пылая злобой против Советской власти»), убеждал суд, что «этого рода преступление имеет особую антигосударственную опасность».

Наступала перестройка. Через несколько лет та же Донецкая областная прокуратура известила, что на основании Закона Украины «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» В. И. Франчук признан жертвой политических репрессий и реабилитирован».¹²⁴⁹

Да, гонения и репрессии происходили вплоть до середины 80-х годов. И не случайно именно в среде наиболее гонимых незарегистрированных пятидесятнических церквей возникло движение за эмиграцию из СССР.

Эмиграция Конец 80-х годов характеризуется началом большой волны эмиграции из Советского Союза. На протяжении многих лет пятидесятники различных направлений стремились выехать за пределы СССР. Само по себе явление эмиграции по причинам религиозных преследований не является новым. (Кстати, первыми переселенцами в Америку были люди, бежавшие от религиозных гонений). По таким же причинам в конце 19-го - начале 20-го века из царской России буквально вырвались в США и Канаду большие общины духоборцев и молокан. В конце 20-го века этот бурный процесс захлестнул общины пятидесятников. Среди причин желания выезда указывалась невозможность вести полноценную религиозную жизнь в СССР, отсутствие духовной литературы и возможности обучения детей религии, ущемление прав верующих.

Нужно понять, что преследования выработали у многих людей особое миропонимание. Спасаясь от преследований, в СССР, некоторые незарегистрированные общины пятидесятников часто переселялись с места на место, что способствовало укоренению мнения, что миграция - это какое-то решение вопроса.

В 1965 году пятидесятник из Находки Василий Патрушев составил список единоверцев, желавших эмигрировать, а Федор Сиденко, водопроводчик гостиницы «Восток» во Владивостоке, передал этот список остановившемуся в гостинице японскому торговому представителю для пересылки в ООН. Отклика из ООН не было, однако Патрушев и Сиденко были осуждены и отбыли за это лагерные сроки. С весны 1973 года началось последовательное движение пятидесятников за выезд из СССР. Члены двух общин - из Находки на Дальнем Востоке и Черногорска в Красноярском крае - обратились к властям за разрешением на выезд. Но от них потребовали вызовы от родственников или от правительств тех стран, куда они стремятся выехать, и отказались без таких вызовов принять документы.

Пятидесятник Евгений Брисенден отправился в Москву и разыскал правозащитника Павла Литвинова, имя которого он знал из передач зарубежного радио. В феврале 1974 года московские правозащитники передали иностранным корреспондентам письмо Брисендена и пресвитера из Черногорска Григория Ващенко, в котором они от имени своих единоверцев 1 обратились в ООН с просьбой помочь им выехать в Израиль или в: Австралию. Они обратились также к президенту США и к христианам мира, прося о содействии в получении разрешения на выезд советским пятидесятникам. В мае 1974 года правозащитники познакомили Брисендена и Ващенко с иностранными корреспондентами, и они сами рассказали о преследованиях пятидесятников и об их борьбе за выезд. После этого был разрешен выезд семье Брисендена, а позже - семье Плотниковых и еще нескольким семьям. Остальные получили отказы или вовсе не имели ответа.

С визита Брисендена началась связь некоторых пятидесятников с г московскими правозащитниками. Десятилетиями жившие в полной изоляции ' люди были рады рассказать сочувствующим им о своих горестях. Именно с; этого времени пятидесятники стали выпускать сообщения о преследованиях их общин и о борьбе- за эмиграцию. Эти сообщения назывались «Информационная служба христиан веры евангельской - пятидесятников», а затем - «Факты и только факты». С 1976 года эти выпуски стали выходить примерно раз в два месяца, благодаря чему информация о пятидесятниках за рубежом тоже стала постоянной. В 1975 году к общинам, заявившим о своем намерении эмигрировать, присоединилась еще одна - из станицы Старотитаровская Краснодарского края. Пресвитер этой общины Николай Горетой стал ведущей фигурой эмиграционного движения пятидесятников.

Николай Петрович Горетой (1921-1991), бывший фронтовик, перенесший тяжелые ранения, был школьным учителем черчения и рисования, пока его в 1947 году не избрали пресвитером незарегистрированной общины пятидесятников. В связи с этим он был уволен и зарабатывал на жизнь физическим трудом (маляр, штукатур и т. п.). Спасая себя и членов своей общины от арестов и отобрания детей, Горетой со своей паствой сменил несколько городов, двигаясь все далее на восток - до Находки на Тихом океане. Здесь в 1961 г. Горетой был арестован и провел 3,5 года в лагере и 5 лет в ссылке. После освобождения в начале 70-х годов он обосновался в Старотитаровской в Краснодарском крае.

В Старотитаровской, в Находке, Черногорске и нескольких других общинах, добивающихся эмиграции, в 1975 году были созданы Советы по эмиграции для координации усилий этих общин в борьбе за выезд. Летом 1976 года члены эмиграционных советов Находки и Старотитаровской обратились с просьбой о помощи в Московскую Хельсинкскую группу. С помощью москвичей пятидесятники составили сборник «Выходи из нее, народ мой» - более 500 машинописных страниц. Это была история пятидесятнических семей, добивающихся эмиграции в безыскусных рассказах о преследованиях пятидесятников в СССР в течение четырех поколений.

1 декабря 1976 г. Московская Хельсинкская группа представила членов эмиграционных советов пятидесятников западным корреспондентам, передав им сборник и собственное ходатайство правительствам стран - партнеров Советского Союза по Хельсинкским соглашениям 7 способствовать эмиграции пятидесятников, принять их в свои страны, исходя из обязательств СССР по Заключительному Акту. По поручению МХГ москвичка Лидия Воронина побывала в пятидесятнических общинах Находки и Старотитаровской, чтобы на месте выяснить положение пятидесятников. Она провела в обеих общинах по несколько дней, разговаривала с представителями почти каждой семьи в Старотитаровской и более чем с 40 пятидесятниками в Находке, посетила их собрания, слушала выступавших и выступала сама, отвечая на многочисленные вопросы. Поддержка МХГ произвела очень сильное впечатление на верующих. После десятилетий изоляции они встретили сочувственное внимание среди правозащитников в Москве, которая в замкнутом советском обществе была единственным окном в мир. В отличие от среднего советского человека, подозрительно настроенного по отношению к неизвестному ему Западу, для пятидесятников (и вообще для протестантов) Запад казался христианским миром, миром их единоверцев.

Сразу по возвращении в Москву к Ворониной пришли с обыском и отобрали все записи, сделанные в поездке. В Находку прибыли официальные служители ВСЕХБ. Они убеждали не общаться с Московской группой Хельсинки: «Мы должны ждать помощи от Бога, а не от каких-то левых сил», говорили они на собрании верующих. Московскому пятидесятнику Анатолию Власову, тоже имевшему контакты с МХГ, компетентные органы «посоветовали» заниматься только религиозными делами и не поддерживать правозащитников. Все это указывало на встревоженность властей по поводу прорыва пятидесятников из изоляции в информационное пространство.

В Приморском крае органы власти создали комитет по защите прав верующих, имитирующий независимые общественные организации. В этот комитет вошли уполномоченный по делам религий, учителя и какие-то люди, не объяснившие, кто они такие. Члены комитета обходили дома пятидесятников, уговаривая их забрать заявления. Одним они сулили за это квартиры, доступ к образованию, хорошую работу; другим - угрожали, читали письма от эмигрировавших пятидесятников с описанием тяжелой жизни их единоверцев за рубежом. Такая обработка велась повсеместно. Ольге Красун из Ровно, как и многим другим, обещали, если она откажется от эмиграции, перевести на хорошую работу, повысив зарплату, и не препятствовать поступлению в институт; пастору Николаю Кунице из Дубно должность во ВСЕХБ и заграничные командировки.

Одновременно всевозможными способами препятствовали оформлению документов на эмиграцию. Чаще всего отказывались принимать заявления, ссылаясь на отсутствие вызова. А вызовы перехватывали на почте. В Находке 47 семей пятидесятников, которым были высланы вызовы из США, получили их лишь после 10-дневной коллективной голодовки в дни Белградского совещания стран - партнеров по Хельсинкским соглашениям. В то же время Николаю Горетому пообещали разрешить выезд его семьи, если он подаст документы отдельно, без остальных членов общины но он отказался, сказав что братьев своих оставлять не будет. Решимость пятидесятников добиваться выезда целыми группами и даже общинами имеет глубокие духовные, исторические и психологические корни и является особенностью этого эмиграционного движения, как и то обстоятельство, что пятидесятники в большинстве принадлежали к «коренным нациям» (русские и украинцы) и, в отличие от евреев и немцев, не могли мотивировать просьбу о выезде стремлением на «историческую родину». Пятидесятники указывали истинную причину эмиграции - желание избавиться от религиозных преследований. Власти же заявляли, что эмиграцию по религиозным причинам они не признают и никогда не признают.

Вероятно, чтобы предотвратить разрастание пятидесятнического движения за эмиграцию, были прекращены крайние формы давления: в 1976 году не было арестов и прекратилось отнятие детей за религиозное воспитание.'Резко снизилось давление на незарегистрированные общины за проведение молитвенных собраний. Впервые за 45 лет пятидесятников перестали терзать за эти собрания штрафами и вызовами на «беседы» в милицию и КГБ. В дополнение, власти развернули кампанию за регистрацию под лозунгом создания «союза автономных церквей пятидесятников» с проведением учредительного съезда в октябре 1978 года (что никогда не было сделано на практике). Однако в перемены к лучшему мало кто верил, и временное ослабление репрессий по конъюнктурным соображениям не могло заставить забыть верующих о несовместимости их вероучения с советской идеологией. «Если в программе партии записано, что коммунизм и религия несовместимы и цель этой страны - построение коммунизма, -говорил член эмиграционного совета в Находке Борис Перчаткин, - то, естественно, нам не на что надеяться. Ни в какое улучшение нашего положения, даже если нам теперь пообещают его, мы не верим, принимая во внимание весь многолетний опыт наших дедов, отцов и наш собственный. Единственный выход для нас - эмиграция».¹²⁵⁰

Надежды пятидесятников на эмиграцию очень укрепились с избранием президентом США баптиста Картера. Это убеждало во влиятельности их единоверцев в самой могучей стране свободного мира. Они надеялись, что при президенте-баптисте они получат от Соединенных Штатов такую же поддержку, какую эта страна в течение многих лет оказывала еврейской нации. Видимо, эти надежды способствовали разрастанию эмиграционного движения пятидесятников. В феврале 1977 г. около 1.000 пятидесятников заявили о желании покинуть СССР. К маю стали добиваться эмиграции 1.700 верующих (к пятидесятникам присоединились баптисты, но пятидесятники сильно преобладают в списках подавших на эмиграцию по религиозным мотивам). Еще через месяц численность подавших заявления увеличилась до 3,5 тысячи, к сентябрю - до 10 тысяч. К декабрю 1977 года подали заявления 20 тыс. человек. В 1979 году численность их возросла до 30 тыс. человек. Нужно заметить, что руководство пятидесятнических братств - как зарегистрированных, так и незарегистрированных - не приветствовало идею эмиграции, не одобряло этих настроений, не раз горячо призывая единоверцев терпеть страдания, бороться за свои права, молиться за свою страну и нести свой крест на Родине. Однако процесс вышел из-под их контроля.

В июне 1977 года 3.500 пятидесятников, добивающихся эмиграции, обратились к Брежневу с заявлением, в котором перечислили свои требования: упростить процедуру оформления выездных документов; разрешить эмигрировать группами и общинами, а не в семейно-индивидуальном порядке; не призывать в армию и досрочно демобилизовать намеревающихся эмигрировать; снизить малообеспеченным семьям плату за выезд или разрешить воспользоваться финансовой помощью зарубежных верующих. Борьба за религиозную свободу и за право эмиграции логически привела пятидесятников к участию в общем движении за права человека. Подписи активистов пятидесятников стоят под совместными обращениями Христианского комитета защиты прав верующих в СССР и Московской Хельсинкской группы о необходимости создания международной Хельсинкской комиссии, а также под коллективным письмом в защиту арестованных (в феврале - марте 1977 года) членов Московской Хельсинкской группы Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского. В отдельном письме, которое подписали 500 христиан веры евангельской, Николай Горетой призывал христиан всего мира молиться за арестованных членов группы Хельсинки. Пятидесятники, добивающиеся эмиграции, стали контактировать с мировой общественностью не только через Хельсинкскую группу, но и непосредственно. Они поручили быть их представителями на Западе Евгению Брисендену - их единоверцу, эмигрировавшему в США, и Аркадию Полищуку, представляющему пятидесятников в Москве после эмиграции Л. Ворониной и тоже вынужденному в связи с этим эмигрировать. Полищук выехал из СССР осенью 1977 года и поселился в США.

В январе 1978 г. президент США Картер принял члена ВСЕХБ П. К. Шатрова. На вопрос об эмиграции пятидесятников тот ответил, что уехать хотят лишь незарегистрированные, т. е. не признающие никакой власти, да и таких очень мало. Весной 1978 года члены пятидесятнических семей из Черногорска Ващенко и Чмыхаловых прорвались в американское посольство в Москве, надеясь, что их непосредственное свидетельство американским дипломатам дойдет до «их» президента и он поможет и этим семьям и их единоверцам получить разрешение на эмиграцию. Однако близость по вере к президенту США помогла лишь тем, что когда уговоры американских дипломатов уйти из посольства не подействовали, пятидесятников не выставили на улицу, в руки работников КГБ, как это бывало с такими «посетителями» посольств свободных стран в Москве, а отвели им комнату в подвале, где они провели в добровольном заточении 5 лет. Однако лишь в июне 1983 года американским дипломатам удалось добиться твердого обещания, что, подав документы в Черногорске, эти семьи получат возможность выехать на Запад - это было одним из негласных условий подписания заключительного документа Мадридской конференции. Но этот успех был частным достижением - он касался судьбы лишь двух пятидесятнических семей. Остальные так и остались в СССР. Контакты с Западом дали возможность нескольким сотням пятидесятнических семей получить вызовы из-за рубежа. Однако в вызовах нуждались не сотни, а многие тысячи семей.

Летом 1977 года шведские пятидесятники Бенгт Сарельд и Нильс-Эрик Энгстрем по поручению Славянской миссии приехали в СССР в качестве туристов на специально оборудованной машине с тайником и провезли большое число Библий, а возвращаясь обратно, везли несколько сотен писем с просьбами о вызовах и документы об эмиграционном движении пятидесятников, в частности сборник «Выходи из нее, народ мой». На границе шведы были арестованы и дали обширные показания о верующих, с которыми встречались во время своего путешествия по Советскому Союзу. В ноябре 1977 года шведов отпустили домой, но по их показаниям были проведены многочисленные обыски и допросы, продолжавшиеся до 1980 года. (Только международная ситуация, где на международной арене Советский Союз пытался доказывать, что в СССР соблюдаются права человека, да известность на Западе спасли тогда от заключения в тюрьму Анатолия Власова, с которым контактировали эти шведы в Москве).

После этого резко усилилось натравливание окружающего населения на общины, заявившие о желании эмигрировать. В станицах Старотитаровская и Ленинградская в июле-сентябре 1977 года были устроены «сходы о пятидесятниках». Привезли комсомольцев и дружинников из других станиц и городов, прибыло начальство из Краснодара. Подавших просьбы о выезде просили прийти на сход, обещая дать возможность выступить по этому поводу. Однако на сходах получили слово только заранее подготовленные ораторы, которые называли желающих эмигрировать изменниками и отщепенцами, обвиняли их в том, что они действуют заодно с Сахаровым, Орловым и Гинзбургом - «врагами социалистического строя». Из толпы кричали, что подающих на эмиграцию надо посадить в тюрьму, а то и расстрелять или повесить, всячески оскорбляли их. Сход в Старотитаровской снимали на кинопленку и записывали на магнитофон, но когда верующие включили свой магнитофон, его отобрали. После этих сходов Горетой оказался фактически под «домашним арестом». Ведущей силой эмиграционного движения стал «эмиграционный совет» Находки.

Разумеется, в своей борьбе с растущим движением за эмиграцию, власти старались также использовать и влияние религиозных деятелей. Именно поэтому в Находку ездил бороться с эмиграцией по линии ВСЕХБ П. К. Шатров, которого, впрочем, пятидесятники «своим» не считали ни с какой стороны. А вот что Касается М. И. Иванова, одного из епископов «Киевского епископата», то его, конечно, «своим» считали. Однако и он - прилежно и целенаправленно - с движением за эмиграцию последовательно боролся.