Ранняя беременность

Что касается ранней беременности, то постоянные ее спутники – риск слабых детей, тяжелые и преждевременные роды, т.к. несовершеннолетняя мать страшится беременности, она ни физически, ни социально, ни психологически к ней не готова. Свою беременность она воспринимает как вину, да и общество, нельзя сказать, что радуется ее состоянию. Рассмотрим следующую историю.

Выгуливая ежедневно овчар­ку, я не сразу заметила невы­сокую коренастую девчонку лет четырнадцати-пятнад­цати. С утра она покорно брела к дверям школы, а вече­ром возила вдоль дома коляс­ку с крохотной девочкой. Вот это странное несоот­ветствие меня и подвигло с ней познакомиться. Признаюсь честно, когда подошла к девушке, не было никакой мысли ни о статье, ни о ка­ком-то выходящем из стан­дартных рамок сюжете. Ри­совалась самая обычная кар­тинка - старшая сестра, взявшая на себя воспитание «младшенькой» вместо вечно загруженных работой роди­телей.

- Здравствуй, с сестренкой гуляешь?

Девчонка задумалась, как-то совсем по-взрослому закусила губу, ответила:

- Это дочка моя...

Такого ответа я не ожидала. Но то ли девчонке надо было выгово­риться, то ли вид у меня был весьма удивленный, мы разговорились.

В позапрошлом году Маша (так звали мою новую знакомую) была самой наистандартнейшей школьницей. Училась в 10-м классе, гото­вилась к поступлению на физический факультет МГУ, бегала по вече­ринкам и дискотекам вперемежку с занятиями в физшколе при завет­ном МГУ. Но все это было до Сергея, или, как она его ласково назы­вала, Сержика. Так случилось, что с ним Маша познакомилась на дне рождении подруги. Сержику было уже девятнадцать, и он пока­зался Маше необыкновенным, обаятельным и, самое главное, взрос­лым. Сержик был действительно завидным молодым человеком - собственная небольшая, но стабильная фирма, авторитет и много де­нег. Их отношения можно было назвать идиллией: цветы, рестораны, шикарные дискотеки и ночные клубы. У какой шестнадцатилетней девчонки не закружится голова? Однако сей идиллии не суждено бы­ло долго продолжаться. В одно мгновение волшебная сказка превра­тилась в кошмар. «У вас будет ребенок», - заключение врача прозву­чало для Маши как приговор. Ломалась привычная жизнь, радужно выстроенные планы, поступление в университет. И все же Маша сра­зу решила оставить ребенка. Ведь убивать нельзя, грешно, она просто не могла перешагнуть через эту усвоенную истину и сделать аборт. А Сергей смог. Испуганная Маша первым делом помчалась к нему с вопросом, что делать. А зачем надо что-то делать, скорее все­го подумал Сергей. Раз отказываешься от аборта, то и катись на все четыре стороны. Действительно, зачем ему теперь Маша? Перспекти­ва стать в ближайшем будущем заботливым папочкой его не привле­кала. Наговорив массу гадостей, он попросил Машу более не звонить и вообще забыть об их знакомстве навсегда. Посоветовал бы еще де­вушке аутотренингом заняться: «Ничего не было... ничего не было...» Ничего не было? А кто же тогда под сердцем бьется? И почему никак не забываются его глаза, руки, цветы, подарки, каникулы в Суздале, где они были вдвоем и только вдвоем? Сергею же действительно бы­ло не до Маши. Всего через несколько месяцев ему предстоял прият­нейший переезд в Германию на «постоянку». О том, что он готовит до­кументы и собирается уезжать, Сергей Маше не сказал. Она узнала об этом значительно позже, уже после рождения ребенка.

Первые месяцы беременности Маша более или менее спокойно ходила в школу. Хотя какое может быть спокойствие, когда букваль­но «едет крыша» от навалившейся и неразрешимой проблемы. По словам Маши, «бывали моменты, когда хотелось повеситься или выйти на середину улицы и кричать во весь голос: «Помогите!» Еле останавливала себя, чтобы не позвонить Сергею и не согласиться на все что угодно, «только бы был со мной». Когда скрывать свое положе­ние было уже невозможно, Маша решилась рассказать все маме. Мама, естественно, была в ужасе. Но, как ни странно и ни абсурдно, моментально приняла сторону Сергея. Оказывается, дочка сама ви­новата, что ее бросили. Ведь, по мнению мамы, хороших девушек не бросают. Трудно себе представить, но она потребовала избавиться от ребенка. Машин папа, постоянно витающий в облаках физик, не стал перечить супруге и за дочку не вступился. Мало того, произнес длин­нющую нотацию о распущенности нынешней молодежи. Девушка тщетно пыталась хоть как-то убедить родителей в своей правоте и желании оставить ребенка. Но каждое такое объяснение выливалось в скандал. И однажды мама не нашла ничего лучшего, как обозвать дочь шлюхой и показать на дверь. Можно, конечно, было немного побродить по улице, вернуться домой и броситься в ножки. Но гор­дая Маша этого не сделала. Идти девушке было практически некуда. Но мир, как известно, не без добрых людей, и до рождения ребенка ее согласилась приютить подруга, которая жила с матерью и старшей сестрой в трехкомнатной квартире в Ясенево. С этого момента Ма­шин голос теряет уверенность, и все остальное я слушаю сквозь плач. «Я оказалась совсем одна, без денег, без одежды. Когда ехала к по­друге, чуть не бросилась с моста. Никогда не думала, что мама может так со мной поступить».

Поселившись у подруги, Маша окончательно забросила школу. И как-то сразу стала никому не нужна. Учителя никак не отреагировали и в суть происходящего не вникали. Ведь для них Машин случай - еще одна прекрасная возможность покачать головами и с патетичес­ким надрывом в голосе произнести: «Какая молодежь стала распу­щенная, вот мы в свое время...» Одноклассницы тоже легко ее забы­ли. У них свои нормальные проблемы - контрольные, шпаргалки, тройки в четверти, а у Маши совсем непонятные - токсикоз и полная неопределенность. Единственным человеком, который сделал попыт­ку хоть немного помочь Маше, стала ее лучшая подруга. Маша про­жила у нее шесть месяцев до рождения ребенка.

Но эти полгода были настоящим кошмаром. «Я чувствовала, что она меня стесняется. Когда приходили друзья, она старалась выпро­водить меня из комнаты. Ни на какие дискотеки и в ночные клубы ме­ня не брала. Конечно, говорилось, что мне нужен покой и отдых. Я жила как породистая корова в стойле: ела, пила и спала. В принципе я ее понимала: кому приятно быть рядом с человеком с таким пузом. Практически всю беременность просидела в четырех стенах. Не­сколько раз я пыталась звонить одноклассницам, но они меня избе­гали. Иногда мне казалось, что я потихоньку начинаю сходить с ума». Маша оказалась практически отрезана от жизни. Четыре стены комнаты стали своеобразным каменным мешком, из которого, казалось, уже нет и не будет выхода. Неудивительно, что стали приходить мысли о самоубийстве. К счастью, у Маши хватило силы воли и ума не поддаться дурным мыслям. Этому очень помогла мама подруги, с которой девушка просиживала долгие вечера за душевными разго­ворами. У нее у самой была не самая легкая женская судьба, и поэто­му всегда находились нужные слова, чтобы поддержать и успокоить Машу. Эти беседы, а иногда обоюдное плакание в жилетку не дали Маше совсем утонуть в безысходном одиночестве. И все, что с ней случилось, девушка постепенно перестала воспринимать как траге­дию.

До самых родов Маша прожила у подруги. Чтобы не быть нахлеб­ницей, взяла на себя большую часть домашней работы и постепенно стала практически третьей дочкой в их семье.

Когда родился ребенок, Маша вернулась опять к ним. Соседи по дому стали приносить Маше пеленки-распашонки своих выросших уже детей. Первые дни были ужасны. Маша абсолютно не знала, что делать с орущим созданием. Все буквально валилось из рук. Машу трясло при любом прикосновении к дочке. Она настолько уставала, что начала во всем винить свою дочку – отобрала у нее друзей, шко­лу, свободу и планы на будущее. Кормления, купания, пеленания за­нимали все время. Его не оставалось ни на занятия, ни на возмож­ность наладить личную жизнь. «Кому я теперь буду нужна с ребенком на руках, на работу тоже не возьмут без образования». Ей непремен­но надо закончить школу и получить аттестат. Единственный выход из ситуации - отдать дочку в Дом ребенка. Были ночи размышлений, слез, полного отчаяния и злости. Несколько раз Маша даже доходи­ла до районного Дома ребенка и... поворачивала обратно. С каждым днем что-то все больше и больше связывало ее с малышкой. Может быть, то, что она, как все девочки, была похожа на папу, а может быть, ее беззащитная улыбка. Но как бы там ни было, от своего ре­шения Маша отказалась. Однако беда не приходит одна. Мама по­други собралась выходить замуж, и чужая постоялица в квартире оказалась лишней. Но она не могла оставить Машу без поддержки и еще долгое время помогала девушке деньгами, одеждой для ее ма­лышки. В течение пяти месяцев с ребенком на руках девушка мота­лась по Москве от знакомых к знакомым. Несколько месяцев жила в общежитии одного из московских вузов. Однако Маша больше не могла сидеть на шее у чужого, хоть и трепетно относившегося к ней человека. Стала искать работу. И нашла небольшую подработку - пе­репечатку книг на компьютере. Маша схватилась за эту работу с радо­стью. Деньги, хоть и небольшие, стали появляться. Как матери-оди­ночке Маше дали возможность отдать дочку в ясли бесплатно. Таким образом, появилась надежда закончить школу. Тем более, что Маша уже набила руку в поиске заработка. Ее родным домом стала Биржа труда, где предложили вакансию сиделки у пенсионерки. Три раза в неделю Маша вместе с дочкой навещала старушку, помогала в убор­ке и ходила в магазин. Пожилая женщина очень привязалась к Ма­шиной крохе и, узнав ее историю, предложила девушке пожить у нее. Сейчас Маша с десятимесячной Надей живет у своей новой «бабушки», работает по вечерам в близлежащем «Макдоналдсе», ходит в школу и очень надеется, что физфак МГУ не останется только мечтой («Студенческий меридиан», 2000, № 9»).

Как показывает жизненный опыт, в 16 лет подростку трудно предвидеть все последствия своих поступков, а отвечать за них заставляет сама жизнь.