Глава сорок четвертая

 

Глаза Белль расширились от ужаса.

– Анри, что с тобой? Твое… твое лицо!

Она протянула руку и с опаской прикоснулась к его щеке. Вокруг рта обозначились глубокие надрезы, и челюсть Анри неожиданно отвалилась.

– Ха. Ха. Ха, – уставившись в одну точку, произнес он. – Ха. Ха. Ха.

Белль вскрикнула и бросилась прочь. Дергаясь и судорожно переставляя ноги, Анри двинулся вслед за ней.

– Госпожа графиня! Папа! – кричала она. – Скорее сюда! С Анри беда!

Заслышав ее крик, графиня поднялась и, шурша юбками, вышла из беседки. Ее гости застыли на своих местах – среди деревьев, у ручья, на лужайках. Страшный грохот послышался со стороны беседки, и Белль вздрогнула. Высокая развесистая смоковница в терракотовом горшке рухнула на землю. Но когда Белль подбежала ближе, она увидела, что никакой смоковницы нет и в помине, а на земле лежит лишь разрисованный каркас дерева. Белль ошарашенно озиралась вокруг.

– Что здесь происходит? – прошептала она, и слезы выступили у нее на глазах.

– Девочка моя, что не так?

Это графиня. Какое счастье! Белль поспешно утерла слезы.

– Не знаю, но что – то явно пошло не так. Взгляните на Анри. – Ее голос дрожал. – Нужно уходить. Прямо сейчас. Страна Грез… она не то, чем кажется! Она рушится. Где мой папа? Нужно позвать его и вернуться в реальность!

– Мне так жаль, моя дорогая, мне искренне жаль. Но пути назад нет. Его нет для тебя.

– То есть как? – смутилась Белль. – Что вы имеете в виду?

– Ты же съела здесь три лакомства, так? – улыбнулась графиня.

– Разве? – Белль лихорадочно пыталась вспомнить, что и когда она ела и какое это вообще может иметь значение.

– Пирожное «макарони» на балу, – подсказала графиня.

– Тарталетка в Пале‑Рояль, – прошептала Белль.

– Что же было третьим? – Графиня наморщила лоб. – Вспомнила! Груша!

Белль охватила паника. Графиня – ее друг, разве нет? Почему же она пытается загнать ее в ловушку?

– А еще ты оставила здесь три вещи, – продолжила графиня. – Так что теперь ты навсегда останешься в Стране Грез. Таковы правила.

– Постойте, я ничего вам не давала! – решительно заявила Белль.

Анри неуклюже качнулся вперед. Белое, как у клоуна, лицо, зубы из мелких кусочков фарфора, яркий сюртук весь в заплатках – теперь Белль увидела, что обаятельный и остроумный молодой человек, который почти вскружил ей голову, на самом деле всего лишь ярмарочная марионетка. Он показывал су, которое она ему дала, ухмыляясь, цокая языком и грозя деревянным пальцем.

Дурнота подступила к горлу Белль, в сердце заполз страх. Она собралась с силами – нельзя поддаваться панике, нужно сохранять спокойствие.

– Это лишь одна монетка. – Она повернулась к графине. – Вы говорили о трех вещах.

– Все правильно. Вот вторая.

Она подняла руку. На запястье красовался браслет из прядей волос – каштановых волос. Прядки были сплетены в тонкую косичку и скреплены золотой застежкой.

– Это не мое, – покачала головой Белль. – Я не могла вам это отдать, потому что первый раз в жизни вижу эту вещь.

– Тем не менее я получила ее именно от тебя. Это твои волосы, запутавшиеся в моем кольце тогда, на балу. Не помнишь?

Сердце Белль похолодело.

– Пусть так. Все равно это лишь две вещи.

– Морис! – позвала графиня.

Из беседки вышел отец Белль.

– Папа… – с облегчением выдохнула она.

Уж отец точно знает, как выбраться отсюда, и спасет их! Морис улыбнулся ей. В нагрудном кармане его сюртука торчал платок. Он достал его и протянул графине. Белль увидела на нем пятна и узнала собственный платок – тот самый, которым она перевязала палец отца, когда он укололся шипом розы.

– Вот теперь три, – сказал он.

– Папа… что ты делаешь? Я… я не понимаю…

Ее предал родной отец? Она отказывалась в это поверить. Морис не ответил. Он замер с вытянутой рукой, опустив голову. Неожиданно его волосы сползли с головы и упали на траву. Белль уставилась на лысый череп.

– Мушар! – крикнула графиня.

Слуга не замедлил явиться. В его руках был большой бронзовый ключ. Он походил на те, которыми заводят каминные часы, только значительно больше.

Мушар вставил ключ в спину Мориса и несколько раз повернул. Морис выпрямился. Белль с ужасом увидела, что ничего общего с ее отцом это создание не имело.

– Король Отто! – воскликнула она. – Механический манекен из Пале‑Рояль!

Манекен сунул платок в карман, поднял парик с травы и нахлобучил обратно на голову.

– Он совсем не похож на моего отца! Как я могла поверить, что это он?

– Внешность может быть обманчива, – ехидно заметила графиня. – Результат особенно поразителен, если превращать марионетку в благородного герцога или делать камердинера из грифа, а не создавать их из ничего. Это экономит мне магию, знаешь ли.

– Так все это магия… то есть иллюзия?

– Безусловно! Как любая хорошая книга, – графиня усмехнулась. – Белль, ты же это знаешь и так.

– Но мне она казалась настоящей!

– Потому что ты этого хотела. А сейчас ты сама уже стала частью истории. Страна Грез держит тебя, и ты не сможешь уйти, как я и говорила.

Она кивнула на руки Белль. Та взглянула на свои ладони: сквозь тонкую кожу начали проступать слова, словно она стала книжной страницей.

– Прекратите! Умоляю вас!

– Слишком поздно. «Страна Грез» пишет конец истории. Твой конец, Белль.

Белль задрожала всем телом.

– Почему? – едва не выкрикнула она. – Почему вы это сделали?

– Потому что я заключила пари. И я ненавижу проигрывать.

– Моя жизнь для вас всего лишь игра?

– У тебя был шанс все понять. Я оставила столько подсказок! Черные платья, косы на моем гербе. Аид и Персефона на воротах. Нет? Ах, ну да, люди любят отрицать очевидное. Особенно когда приходят ко мне.

– Так в чем же заключалось ваше пари?

– Смерть всегда побеждает любовь.

– И с кем вы поспорили?

– С самой Любовью, конечно. Скажи спасибо, что она обошла тебя стороной. Она не знает пощады. Она неимоверно жестока.

– Более жестока, чем вы? – спросила Белль.

Графиня склонила голову. Она притронулась к стеклянному сердцу на шее Белль.

– Ты же совсем ничего не понимаешь, дитя мое, – произнесла она. – Любить, по – настоящему любить другого человека не дано малодушным и слабым. Я видела, как муж вытирает лоб своей жены, страдающей чумой, совершенно не опасаясь, что сам заболеет. Видела, как мать убийцы рыдает перед виселицей, а голодный мальчишка отдает последний кусок хлеба сестре. Любовь настолько сильна и ужасна, что путает даже меня. Меня, Белль. Ту, что гуляет по полям сражений и больницам и распивает чай с палачами.

В душе Белль поднимались злость и бунт, придя на место страха. Она подумала об отце. Вспомнила Чипа, Люмьера, миссис Поттс. И Чудовище.

– Любовь все еще может выиграть пари, – дерзко заявила она. – И выиграет! Я не собираюсь здесь задерживаться.

– Вряд ли, девочка моя, – с притворным сожалением произнесла графиня. – Ты можешь не волноваться, ждать осталось недолго.

– Я выберусь из Страны Грез, вот увидите, – не сдавалась Белль. – Я найду способ.

– Знаешь, мне даже немного жаль, что наша игра была такой короткой, – призналась графиня.

– Ты крепкий орешек – пожертвовала собственной свободой ради того, чтобы отец вернул себе свою. Это похвально. Даже смело. Впрочем, любить того, кто совершает лишь правильные поступки, довольно легко, согласна? Любить того, кто доставляет неприятности, все – таки немного труднее.

В этот момент на перила беседки опустился огромный черный гриф. Он расправил крылья и пронзительно крикнул.

– Иду, Мушар. – Графиня повернулась к Белль. – Прощай, моя дорогая. Я наслаждалась нашей игрой, но теперь меня ждет работа. Мне пора вернуться в особняк и собираться в дорогу. Уезжаю на рассвете. Меня ждут войны, эпидемии, голод – все как обычно. – Она игриво улыбнулась. – На меня большой спрос!

Она повернулась и зашагала в сторону сада, а Мушар принялся описывать над ней круги. Напоследок графиня обернулась.

– Не злись на меня, Белль, – сказала она.

– В конце концов, я дала тебе то, что ты хотела – возможность сбежать из замка Чудовища. Тебе совсем необязательно туда возвращаться. И клятву свою ты тоже не нарушила. Я сделала это за тебя. Ведь я та, кто избавляет людей от всех клятв и обещаний.

Несмотря на солнечный день, за вишневыми деревьями клубилась вязкая темнота. Графиня шагнула ей навстречу, и этот непроглядный мрак поглотил ее.

 

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

 

Белль чувствовала, что задыхается. Страх сковал ее, сердце готово было выскочить из груди. Она жадно ловила ртом воздух.

«Я умру здесь, – думала она. – Отец, Чудовище, Люмьер, все остальные…они даже не узнают, что со мной случилось».

«Ты непременно умрешь, если ничего не предпримешь! – сказал голос в ее голове. – Дыши. Вдох – выдох, вдох – выдох. Вот так».

Постепенно дыхание пришло в норму.

«Хорошо. Итак, ты застряла здесь. Теперь думай, Белль. Хорошенько думай».

– Я сама пришла в «Страну Грез», – сказала Белль вслух. – Значит, смогу и уйти. Но как?

«Может быть, тем же путем?»

– Ну, конечно! Книга! Ворота в этот мир!

Ей нужно вернуться к шато, но на этот раз никакой кареты не будет. Придется идти пешком, путь неблизкий, но она справится. Роскошный наряд, шляпка и шелковые туфельки снова превратились в старенькое голубое платье и грубые ботинки.

Белль приободрилась. Теперь осталось найти дорогу, ведущую к особняку. Она огляделась вокруг.

Из – за пережитого она не сразу разглядела, как изменилась Страна Грез. Теперь она видела, что вместо беседки торчит покосившийся курятник; летний домик, напоминавший миниатюрный дворец, оказался заброшенным.

Поломанные ставни свисали с окон, по растрескавшимся стенам полз плющ, захватывая все на своем пути, сквозь половицы на террасе пробивались сорняки.

Бывшие гости графини – механические куклы, марионетки и манекены – бесцельно бродили по лужайкам и тропинкам.

Некоторые забрели в кусты и беспомощно дергались, застряв в зарослях. Один угодил в ручей. Другой со всего размаху врезался в дерево и лишился головы – она скатилась в траву и теперь лежала, вращая глазами, пока туловище блуждало поблизости, беспомощно размахивая руками.

За ручьем росли хилые кривые деревца. Их шишковатые темные стволы образовали узкий проход, ведущий на открытое пространство.

Вдалеке виднелись высокие деревья, Белль они показались знакомыми. Приложив руку козырьком ко лбу, она старалась их разглядеть.

– Каштаны! – воскликнула она. – Я видела их из окна кареты! Это же дорога к особняку!

Быстрым шагом она поспешила к аллее, а потом бросилась бежать. Внезапно бесцельно слонявшиеся куклы, манекены и марионетки повернули головы в ее сторону, ища глазами беглянку. Бряцая и громыхая, они двинулись ей наперерез, преграждая путь к спасению.

Белль попыталась обойти толпу стороной, но их было слишком много. Они окружили ее, шаг за шагом приближаясь и оттесняя к летнему домику.

– Пустите! Дайте пройти! Прочь с дороги! – кричала Белль, распихивая кукол. Она повалила одного манекена на землю, оттолкнула другого, третьего…

Вдруг откуда – то из самой середины толпы навстречу Белль вышел Анри.

Он смотрел на нее холодными, безжизненными стеклянными глазами, в которых больше не было ни теплоты, ни озорства.

– Анри, пожалуйста…пропусти меня, – попросила его Белль.

Голова Анри качалась из стороны в сторону, веки бессмысленно хлопали. Потеряв терпение, Белль шагнула вперед.

Рука Анри внезапно взлетела вверх, словно кто‑то дернул ее за невидимую нитку, и Белль увидела сверкнувший меч. Она не была уверена, что меч настоящий, скорее, он напоминал деревянную палку, покрытую серебряной краской, но все равно выглядел угрожающе.

– Анри, – твердым голосом сказала она. – Отойди.

Он бросился на нее, едва не задев острием меча горло девушки.

Вскрикнув, Белль отшатнулась и попятилась назад. Летний домик был всего в паре шагов за ее спиной. Не раздумывая, Белль побежала к нему.

Как только она оказалась внутри, тяжелые двери со зловещим грохотом захлопнулись за ней.

 

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

 

– Хай перистасис эйсин хай тууш андрас деикниуса, – по слогам читал Чудовище, осторожно водя лапой по куску древнего пергамента.

Почесав затылок, он нахмурился.

– Трудности – это вещи… – медленно начал он. Затем обмакнул перо в чернила и записал слова на листе бумаги.

– Трудности – это вещи… Кажется, понятно! Трудности раскрывают истинную природу людей!

Вдруг возле двери раздался громкий шепот:

– Мы должны ему сказать!

Чудовище вздрогнул и выронил перо, разбрызгав чернила по всему листу.

– Конечно! – продолжали шептаться у двери. – Вот сам ему и скажи!

– Но почему я, а не ты?

Чудовище поднял глаза от пергамента. В дверном проеме на полу шевелились три тени.

– Он не велел его беспокоить!

– Но это важно!

– Правильно. Он бы сам захотел узнать.

– Так скажи ему!

– Сам скажи!

– Нет, ты!

– Нет, ты!

Чудовище прикрыл глаза и потер виски. Переводить древнегреческого философа Эпиктета и в тишине – то было нелегко, а уж когда за дверью спорят упрямый чайник, громыхающий канделябр и вспыльчивые часы – и подавно.

– Тихо! Господин работает! – это шепот Когсворта, такой громкий, что он мог бы с успехом командовать кавалерией. – Нельзя его отвлекать!

Чудовище открыл глаза.

– Уже поздно, – сказал он. – Входи, Когсворт. И вы, миссис Поттс и Люмьер.

Трое слуг тихо вошли, мрачно поглядывая друг на друга.

– В чем дело? – спросил Чудовище, промокая кляксы.

– Мы не знаем, – промолвила миссис Поттс.

– Вы не знаете? – удивился Чудовище.

– Это все Белль, – сказал Люмьер. – Она в библиотеке…

– Белль всегда в библиотеке, – буркнул Чудовище. – Почему это вдруг стало чем – то необычным?

– Просто, похоже, сейчас ее там нет, – ответил Когсворт.

И трое заговорили одновременно.

– Мы точно не знаем, там ли она, – произнес Люмьер.

– Как и не знаем точно, что ее там нет, – добавил Когсворт.

– Но сырные лепешки остались! – совершенно неожиданно заключила миссис Поттс.

Чудовище поднял лапы.

– Пусть скажет кто – нибудь один, пожалуйста! Спокойно, медленно и, главное, внятно.

Миссис Поттс глубоко вздохнула.

– Мы не видели ее с самого завтрака, хозяин, а сейчас уже шесть вечера, – сказала она. – Она не спускалась на обед, как обычно.

– Я тоже не спускался. Может быть, она так же увлечена чтением, как я переводом.

– На нее непохоже. Она всегда обедает, особенно если Кюизиньер готовит ее любимые сырные лепешки, – покачала головой миссис Поттс. – Когда Белль не пришла, я решила отнести ей еду в библиотеку, но мне никто не открыл дверь, хоть я и стучалась, и звала ее…

– Наверное, она не слышала. Надо было просто войти и оставить поднос.

– Хозяин, так я и хотела сделать. Пыталась открыть дверь. Но не смогла – она заперта!

– Это еще почему? – удивился Чудовище. – Двери в библиотеку никогда не запирались.

– Не знаю, хозяин. Поэтому мы и пришли к вам. Мы волнуемся. Белль сама не своя в последнее время.

Чудовище забеспокоился.

– Это все Шекспир виноват, – пробубнил Когсворт. – У нее совсем в голове помутилось от этого бесконечного чтения. Держу пари, она сейчас лежит без сознания на полу с открытым томиком «Ромео и Джульетты» рядом.

Миссис Поттс нахмурилась.

– А еще, я слышал, у некоторых людей бывает смертельная аллергия на типографскую краску, – продолжал Когсворт. – Так что в этот момент, возможно, последний вздох слетает с ее губ.

Миссис Поттс побледнела.

– Дружище, это ты зря – Люмьер указал глазами на дрожащую миссис Поттс.

Но Когсворт его не слышал и продолжал.

– Или ещё хуже, на нее упал книжный шкаф и раздавил всмятку…

Миссис Поттс начала шмыгать носом.

– Случилось что – то ужасное! Я чувствую! – заголосила она. – Белль никогда бы не отказалась от сырных лепешек!

– Ну все, прощай, Эпиктет, – вздохнул Чудовище.

Он был уверен, что беспокоиться совершенно не о чем. Но он также был уверен и в том, что никто в замке не приступит к работе, пока миссис Поттс, Люмьер и Когсворт не убедятся воочию, что с Белль все в порядке.

– Наверняка она свернулась в кресле возле камина и спит себе с книжкой на коленях, – заявил Чудовище. – Если и есть в замке место, где мы можем за нее не волноваться, так это наша библиотека.

Он вышел из‑за стола.

– За мной!

Слуги поспешили за Чудовищем в библиотеку. Чип, Фру – фру и Плюметт, услышав их голоса, тоже примчались туда. Чудовище нажал на ручку двери – действительно, было заперто.

– Белль! – позвал он и несильно постучал.

Она не ответила.

Шерсть на загривке Чудовища встала дыбом. Неужели слуги правы? Белль была такой бледной за завтраком…

Вдруг она действительно потеряла сознание?

– Белль! – взревел Чудовище, молотя в дверь. – Ты там?!

Никто не ответил.

За дверью стояла тишина.

 

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

 

Белль сидела, обняв колени, на полусгнившем подоконнике в комнате на втором этаже летнего домика. Толпы кукол и марионеток остались внизу. Они ввалились следом за ней в холл, но подняться по лестнице не смогли. Хотя кое – кто из них и доковылял до половины пути, но, не удержавшись, опрокинулся через перила; другие, столкнувшись, устроили кучу малу ещё на нижних ступеньках.

И все же они не сдавались. Услышав грохот и треск, Белль нервно взглянула на дверь. Девушка бесстрашно бросила в лицо графине, что вырвется из Страны Грез. Только вот как, если она не может вырваться даже из летнего домика.

Тяжело вздохнув, она выглянула в окно.

Обманная красота Страны Грез постепенно улетучивалась. Чары графини, превратившие ее в райский уголок, рассеивались. Зеленые холмы и цветущие лужайки ее поместья были всего лишь нарисованными декорациями, ручей – высохшей канавой.

Сама Белль тоже угасала.

Ее платье ярко – голубого цвета выцвело, коричневые ботинки были в пыли. И только буквы на коже проступали все отчетливее. Они покрывали теперь не только ладони, но и запястья, быстро появляясь и чернея.

– Графиня права. Я останусь здесь навсегда и умру, – прошептала Белль.

В комнату залетела муха и принялась кружить вокруг Белль. Назойливое жужжание сводило с ума. Белль попыталась прихлопнуть муху, но застыла в удивлении.

Не спуская глаз с мухи, она неловко соскользнула с подоконника. В угасающих глазах вновь появился огонек. Насекомое показалось ей ужасно знакомым.

– Люцианос, – робко позвала она.

Жук пытался ей помочь. Дважды. И оба раза она его не послушала. Но сейчас она не будет такой легкомысленной.

– Люцианос, где ты? – чуть громче произнесла она.

Молчание.

– Прости меня! Ты был прав тогда!

Белль всматривалась в обветшалые стены и потрескавшиеся оконные рамы.

– Я не хочу здесь погибнуть! Не хочу, чтобы Смерть выиграла! Помоги мне, прошу тебя!

Белль вертела головой, прислушиваясь.

– Бесполезно…

Но тут вдалеке послышалось знакомое жужжание, и спустя минуту большой рогатый жук с гудением влетел в окно и приземлился возле нее.

– Люцианос! – радостно воскликнула Белль.

– Он самый, – отряхиваясь, ответил жук и аккуратно сложил крылья. В этот момент на подоконник вскарабкалась Арана. Они переглянулись.

– Должен сказать, ты попала в ужасную передрягу! – заявил Люцианос.

Арана что – то прошипела, указывая лапкой на Белль.

– Да – да, Арана, – нетерпеливо кивнул жук, – я в этом полностью уверен. Она именно та девушка, что видит сердцем.

Все восемь глаз паучихи округлились от удивления. Она снова пренебрежительно зашипела, а затем скрестила две лапки и покачала головой, неодобрительно глядя на Белль.

Та съежилась под ее взглядом и боязливо спросила:

– Что она говорит?

– Говорит, твоему сердцу не помешали бы очки.

– Я совершила ошибку, Люцианос. Ужасную ошибку.

– Это мягко сказано, дорогая моя.

– Я ничего не видела дальше своего носа. Страна Грез казалась такой красивой и чарующей, а графиня и Анри были так добры и говорили лишь то, что я хотела слышать. Но еще сильнее я хотела увидеть отца! И поверила бы любому, кто пообещал бы мне встречу с ним.

Белль зажмурилась, но слезы все равно брызнули у нее из глаз.

– Что же я наделала! – всхлипнув, промолвила она. – Да, я хотела сбежать. Из замка Чудовища. Из своей жизни. А сейчас все, что я хочу, – оказаться дома. Но где мой дом теперь? Я не знаю…

Она зарыдала.

– Даже если я смогу выбраться отсюда, куда мне идти? Где он, Люцианос? Где мой дом?

Жук вздохнул. Он подлетел к Белль и тронул лапкой стеклянное сердце на цепочке.

– Посмотри сюда. Это сердце. Твое сердце. Вот твой дом, глупая девчонка! Дом там, где твои близкие. В тех местах, где ты любишь бывать. Там, где хранятся твои любимые вещи. Дом в твоей памяти. Ты всюду носишь его с собой. Теперь тебе понятно?

Белль закрыла глаза. Слова Люцианоса вихрем кружились в ее голове. Она представила своего отца. Вспомнила его музыкальные шкатулки и книги. Вспомнила, как гладит морду Филиппа, а тот шумно фыркает. Вспомнила аромат роз в саду, звон церковного колокола и журчание воды в фонтане на площади Вилльнёва. И многое другое. Рассвет над заснеженной равниной, смех Чипа, подтрунивание Люмьера над Когсвортом, добродушную улыбку миссис Поттс. Замерзшее озеро и Чудовище на коньках.

– Теперь понятно, – выдохнула она, распахивая глаза.

– Мы все совершаем ошибки, – сказал Люцианос. – Но опасны не они. Опасно то, что они с нами делают.

– Что же это?

– Они заставляют нас поверить в то, что ничего уже не исправить. Они лишают нас надежды. Они вынуждают нас сдаться.

Жук в упор посмотрел на Белль.

Она утерла слезы.

– Я хочу выбраться отсюда. Ты поможешь?

– Боюсь, это будет не так – то просто.

– Почему? Что это за место? Одна большая иллюзия?

– Страна Грез гораздо больше, чем просто иллюзия, дитя. Она вполне реальна.

– Но графиня говорила…

– Она лгала. Многое из того, что ты здесь видела – развалины домов, глухие чащи, механические куклы, марионетки – было заколдовано, чтобы сбить тебя с толку. Но сама Страна Грез – это ее царство. Царство Смерти. Воплощение хаоса, разрухи и тлена.

Дрожь прошла по телу Белль, но она быстро взяла себя в руки. Люцианос подметил это.

– Так – то лучше! А сейчас давай подумаем, как тебя вызволить из этой беды. Нам понадобится смелость, быстрота и сообразительность, ведь против нас вся эта толпа бездушных чурбанов и кое – кто еще.

– Спасибо, что не бросил меня, Люцианос, – сказала Белль. – И тебе спасибо, Арана.

– Поблагодаришь нас, когда окажешься дома, – криво усмехнулся он.

Белль уселась на подоконник, жук и паучиха взобрались ей на колени. И все трое начали обдумывать план побега.

 

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

 

– Белль! Ты там? Ты в порядке?

Чудовище кричал. Но ответа не было.

– Ох, как же я волнуюсь, хозяин! – сказала миссис Поттс, звякнув крышечкой.

– Я тоже, – хмуро ответил Чудовище.

Миссис Поттс была права, говоря, что в последнее время Белль сама не своя, но он знал, что она никогда бы не заперлась в библиотеке, заставив других беспокоиться, ведь девушка была слишком деликатна и внимательна.

– Всем отойти в сторону! – скомандовал Чудовище, делая шаг назад.

Слуги немедленно отскочили. Чудовище разбежался и попытался вышибить дверь плечом. Тяжелая дверь дрогнула, но устояла.

Он повторил попытку, не обращая внимания на пронзившую боль. Снова безуспешно. Отчаявшись, он отскочил от двери, а затем, с оглушительным ревом, налетел на нее в третий раз. Наконец та поддалась.

Он разнес дверь в щепки и с громким рыком ввалился в библиотеку.

Нутром Чудовище почувствовал что‑то неладное. Он метался по всей библиотеке, громко выкрикивая имя Белль, в надежде, что они не опоздали.

 

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

 

Люцианос стоял на задних лапках на коленке Белль. Две лапки он скрестил на груди, а еще двумя бурно жестикулировал.

– Я предупреждал тебя, что нельзя ничего есть в Стране Грез. Но ты ослушалась меня и съела все эти лакомства, да еще и грушу в придачу. Кстати, должен тебя огорчить, на самом деле это был гранат.

– Фрукт мертвых, – дрогнувшим голосом произнесла Белль. – В греческой мифологии Персефона съела гранатовые зерна и осталась в загробном мире. Я обречена, Люцианос.

– Мы все обречены, – сухо ответил тот. – Все мы окажемся здесь рано или поздно. Но не сегодня. Я постараюсь не допустить этого.

Арана зашипела. Люцианос кивнул.

– Что она сказала? – встревоженно спросила Белль.

– Она сказала – что съедено, то съедено, нечего даже и обсуждать!

– Хорошо, а как насчет трех вещей, что я оставила здесь? Может, попытаться их вернуть, и тогда чары графини развеются?

– Вопрос интересный, – задумчиво протянул Люцианос. – Вполне вероятно!

– А если заклятие ослабнет, возможно, я смогу пройти сквозь волшебную книгу обратно в замок.

– Но ты должна забрать платок у короля Отто, монету у Анри и браслет у самой графини, – мрачно произнес Люцианос.

– Все правильно.

– Значит, нам придется обвести вокруг пальца не кого‑нибудь, а саму Смерть.

Белль кивнула.

– Саму Смерть, Белль, ты понимаешь?

– Признаюсь, план нельзя назвать идеальным, – сказала она, – но лучшего у меня нет.

– Тогда ладно, – ответил жук, разглядывая слова на руках Белль, которые уже добрались до локтей. – Хватит возиться. Время работает против нас. Пойдемте – ка поболтаем с королем.

 

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

 

Белль осторожно спускалась по лестнице. Люцианос и Арана примостились у нее на плече. Она прошла мимо заводного человека, сидевшего у перил. Он таращил пустые глаза и дергал ногами, пытаясь подняться.

– Куклы замирают, – прошептал Люцианос. – Это хорошо. Значит, чары графини ослабевают. Если сумеешь проскользнуть мимо них, то наверняка сможешь сбежать.

Внизу им пришлось обойти груду сломанных, копошащихся марионеток, с разбитыми головами, скрученными конечностями – они преследовали Белль и в бестолковой суматохе передавили друг друга в холле. Ни короля Отто, ни Анри среди них не было.

– Но они наверняка где – то поблизости, – тихо произнесла Белль.

Пока они пробирались к выходу, в глубине дома кто – то нестройно бряцал по клавишам пианино. Странная, режущая ухо музыка доносилась из другой части летнего домика. В углах были свалены в кучу марионетки, на видавшей виды кушетке развалилась старая кукла; сквозь расходящиеся швы из ее туловища сыпались опилки. Борзые графини теперь превратились в каменные статуи и неподвижно сидели возле камина.

Куда бы Белль ни посмотрела, всюду открывалось истинное лицо Страны Грез. Гниль ползла по стенам. Зеркала затянулись паутиной. С потолка, обнажая дыры, сыпалась штукатурка. Портьеры и ковры были изъедены молью, а хрустальные люстры и высокие канделябры потускнели.

Белль была в ярости. Графиня все время лгала ей. Манипулировала и играла ее чувствами. Подавляла ее волю. Это подло. Если графиня и есть Смерть, тогда Смерть – просто‑напросто обманщица.

Девушка прошла мимо открытой двери в кабинет графини и внезапно остановилась. Она вспомнила, как беседовала с профессором в этой комнате. Теперь книжные шкафы покосились, а книги на полках покрылись пылью и плесенью. Рядом с ними кучами лежали ржавые шестеренки, пружины, какие – то колесики, скобы и валики. Белль в изумлении смотрела на этот хлам – тогда она была уверена, что это музыкальные шкатулки ее отца! От этих воспоминаний ей стало плохо.

Взгляд Белль блуждал по кабинету: поцарапанная мебель, стул без ножки, разодранная обивка на диванчике, камин весь в трещинах… Вдруг сердце замерло, а потом бешено забилось – в глубине комнаты лицом к окну стоял король Отто. Белль указала на него Люцианосу и неслышно вошла. Механический манекен не двигался; большой ключ по – прежнему торчал в его спине. Рука Отто была поднята над головой, и маленькая желтая бабочка медленно расправляла и складывала крылышки на его ладони.

– Кажется, у него закончился завод, – прошептал Люцианос. – Вот так удача!

Белль подкралась поближе к Отто и заметила кончик своего платка, выглядывающий из нагрудного кармана. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Еще пара шагов, и она заберет его!

– Хватай его! Скорее! – Люцианос подпрыгивал на плече, потирая лапки. – Нет времени ждать!

Белль кивнула и протянула руку. Ее пальцы почти коснулись платка, но в этот момент бабочка вспорхнула с ладони манекена.

Отто резко повернулся и злобно уставился на Белль.