2020-04-20
94
В глазах тигра полыхнул огонь, а в следующую секунду Маугли вновь скрылся за спинами бизонов.
Тигр заметался, затем бросился догонять бизонов, но было поздно – человеческий детеныш уже исчез вместе с ними. И тогда тигр заревел от ярости, перекрывая своим рыком раскаты грома.
Но на этом его война с Маугли не закончилась, она будет продолжаться до тех пор, пока в ней не погибнет один из них.
Потерянный
ДЖУНГЛИ ПРИНЯЛИ МАУГЛИ в свои зеленые объятия, растворили его в себе.
Дождь по‑прежнему лил как из ведра, превращая иссохшую землю в непролазную жидкую грязь. Стадо бизонов, к которому прибился человеческий детеныш, медленно, поскальзываясь, спускалось вниз по пологому склону. Маугли брел вместе с бизонами – промокший и совершенно выбившийся из сил.
Деревья вокруг тяжело шелестели мокрой листвой, раскачивались, трещали. Раздался низкий нарастающий гул. Маугли поднял голову и увидел, как далеко впереди валятся на землю деревья‑баньяны – казалось, какой‑то невиданный могучий зверь несется сквозь джунгли, ломая древесные стволы как тростинки и быстро приближаясь.
И почти сразу Маугли увидел этого монстра, который оказался рокочущей, бурлящей, высоченной волной жидкой грязи.
Эта стремительно накатывавшая грязь была страшнее любого, самого злобного и громадного хищника. Она неслась сквозь джунгли, оставляя за собой широкую просеку. Старейшины называли такую волну грязевым оползнем. Сам Маугли подобного оползня не видел ни разу, только слышал о нем. Настоящий оползень оказался намного страшнее и хуже, чем Маугли представлял себе по рассказам. А что самое ужасное – оползень направлялся прямиком к тому месту, где находился человеческий детеныш.
Поток жидкой грязи перегородил стаду испуганных бизонов путь, заставил их разбежаться в разные стороны. Бизон, за спину которого сейчас держался Маугли, в панике попятился назад, с трудом переставляя увязающие в грязи ноги. Неожиданно накатил еще один грязевой вал, на этот раз сзади, и принялся валить бизонов с ног.
Прежде чем Маугли успел что‑либо толком понять, бурлящий коричневый поток подхватил и его, и вместе с вырванными деревьями и мелким сором понес с собой, то и дело колотя человеческого детеныша по спине камнями и сломанными ветками. Маугли попытался было подняться на ноги, но куда там! Жидкая земля скользила под его ногами быстрее мчащегося гепарда. Маугли перестал сопротивляться, и беснующийся, бурлящий грязевой поток с головокружительной скоростью понес его вперед.
Нависавшие над головой Маугли кроны деревьев внезапно исчезли, и вместо них показалось серое небо. Оползень вынес Маугли и бизонов к скале и вместе с обломками деревьев швырнул их вниз, через край обрыва, в бурлящую, набухающую от ливня реку.
И бизонов, и сломанные деревья, и камни, и Маугли затянуло под воду. Река ревела в ушах человеческого детеныша, заливала ему рот и нос, грозила навсегда похоронить его в своей пучине. Маугли отчаянно барахтался, беспомощно крутил головой, один раз ухватился было за шкуру тонувшего рядом с ним бизона, но течение тут же оторвало его и понесло дальше. Маугли из последних сил пытался удержать голову на поверхности воды, чтобы иметь возможность хоть как‑то дышать. Наконец его руки нащупали большую, отломившуюся от дерева ветку. Маугли крепко ухватился за нее и вместе с веткой помчался дальше, пока течение не затянуло его вниз, во тьму.
Прошла, как показалось Маугли, целая вечность, но вот ветка все же вынырнула на поверхность реки, и человеческий детеныш вместе с ней.
Маугли ахнул, когда ветка, за которую он держался, едва не вырвалась у него из рук, и поплыл вниз по течению. Человеческого детеныша било спиной о торчащие под водой камни, бешено мотало из стороны в сторону и уносило все дальше и дальше.
Маугли из последних сил продолжал бороться за свою жизнь.
Серое небо продолжало поливать джунгли дождем, а река уносила Маугли в далекие места, где ему никогда еще не доводилось бывать.
Но вот постепенно, понемногу ливень ослабел, бурлящая река потекла спокойнее, течение ее стало не таким стремительным, как прежде. Затем дождь и вовсе прекратился, река еще больше замедлила свой бег, и ветка, за которую держался Маугли, плавно закачалась на волнах. С берега доносились какие‑то незнакомые звуки, но Маугли долго еще не решался открыть глаза, а когда открыл их, то обнаружил, что оказался в новом, совершенно не знакомом ему месте.
Маугли не шевелился, лишь водил глазами по сторонам, крепко держась за свою спасительную ветку. Он всматривался, надеясь обнаружить хоть какую‑нибудь знакомую примету. Или наоборот – грозящую опасность. Кто знает, что может поджидать его здесь, в этом дальнем темном уголке джунглей. Маугли был теперь мокрым не только от воды, но и от пота, который выступил у него от страха. Еще никогда в жизни Маугли не был испуган так сильно, как сейчас. Его окружали незнакомые места, он слышал странные, непонятные звуки. Он впервые чувствовал себя таким несчастным и одиноким, потерявшимся в этом огромном мире.
Да, Маугли был храбрым мальчиком, преданным своей Стае, на все готовым ради нее – но чем это могло помочь ему сейчас? Ничем, пожалуй.
Никогда еще дела Маугли не обстояли так плачевно, как сейчас. Это было похоже на кошмар, от которого он никак не мог пробудиться. Кошмар, в котором рядом с ним не было ни волчьей Стаи, ни Акелы, ни Багиры, ни Ракши. Никого.
Казалось, даже окружавшие человеческого детеныша джунгли не хотели принять его к себе.
Кошмар джунглей
МАУГЛИ ДОЛГО НЕ МОГ ПОНЯТЬ, проснулся ли он, или все еще продолжает спать.
Он моргнул, затем крепко‑крепко сомкнул глаза. Когда он открыл их вновь, ничего вокруг не изменилось.
«Это какие‑то неправильные джунгли», – подумал он.
Маугли помнил, как он отпустил свою ветку, и она уплыла дальше по течению. Затем он выбрался из реки и оказался на этом странном берегу, где все было чужим и незнакомым, где он чувствовал себя крайне неуютно. Воздух здесь был тяжелым, сырым, затянутым серым туманом. Маугли медленно двинулся вперед, разгребая густой туман руками так, словно плыл в нем. Слышались крики животных, деревья с болезненным скрипом расправляли свои отяжелевшие от дождя ветки. Время от времени в кустах мелькали какие‑то смутные тени, и тут же исчезали, растворяясь в молочно‑белой дымке.
Маугли продолжал идти вперед, осторожно, неуверенно ощупывая ногами землю.
Он ужасно устал, но присесть не решался, опасаясь, что тогда вновь уснет, а это может грозить ему большой бедой. Маугли понимал, что потерялся, однако продолжал звать своего друга, единственное существо, которое ему хотелось сейчас увидеть. Он звал пантеру, наперекор всему хотел надеяться, что со старым котом все в порядке и что он где‑то близко.
– Багира! Багира! – повторял Маугли. – Где ты, Багира? Где ты?
Внезапно Маугли услышал, что в кустах кто‑то есть. И этот кто‑то был близко. Слишком близко.
Маугли обернулся, всматриваясь в туман, и заметил какое‑то движение среди деревьев. Там мелькали тени – небольшие, но незнакомые, пугающие. Он не мог понять, кто это.
Затем Маугли рассмотрел в сумраке злобные горящие глаза. И блеснувшие в тумане зазубренные острые зубы. Зловещие глаза, зловещие зубы. Да здесь вообще все казалось ему зловещим, и кусты, и деревья, и сам воздух, которым он дышал.
Маугли чувствовал, что кто‑то наблюдает за ним из зарослей и молчит. Затем раздался легкий шорох. Маугли спрятался за пнем, притих и, едва дыша, ждал, что будет дальше.
Потом настала тишина. Выждав еще немного, Маугли подавил страх и осторожно выглянул из своего укрытия. Вокруг было пусто.
Неизвестные существа ушли, но это не успокоило Маугли, пожалуй, только еще сильнее его испугало. Куда они ушли? Почему? Вернутся или нет?
И Маугли, не выдержав напряжения, бросился бежать.
Он бежал наугад, не обращая внимания на бившие ему по лицу и рукам мокрые листья. Главным для него было как можно скорее убраться отсюда подальше. Силы Маугли были на исходе, он понимал, что не может больше сражаться с джунглями. Он чувствовал себя жертвой, за которой охотятся, и ему была необходима помощь.
– Багира! – отчаянно крикнул Маугли.
Остановился. Подождал. Никто не откликнулся.
Вскоре Маугли выдохся настолько, что уже не мог бежать дальше, и рядом не было никого, кто мог бы ему помочь. Он был совершенно один. Еще никогда в жизни он не был так близко к отчаянию, как в эту минуту.
Маугли опустил голову и почти сразу же заметил у себя под ногами что‑ то темное. Он присел и поднял лежащую на земле змеиную кожу.
Кожа оказалась огромной. Маугли поднялся, попытался растянуть кожу, держа ее обеими руками, но их размаха оказалось недостаточно – кожа провисла до самой земли. Какой же огромной должна быть сбросившая эту кожу змея! Маугли бросил кожу на землю и осторожно попятился назад, нервы у него напряглись еще сильнее, чем прежде.
От тяжелых мыслей Маугли отвлекло громкое бурчание у него в животе, оно заставило человеческого детеныша задуматься о более простых и насущных вещах, чем страх перед неизвестным. Только сейчас Маугли вспомнил о том, что не ел с тех пор, как покинул волчью Стаю, и давным‑давно пора подкрепиться. Значит, ему нужно найти еду, и поскорее.
Оглядевшись вокруг, Маугли вскоре заметил обвитое лианами дерево, ветки которого были покрыты спелыми фигами.
Маугли ловко, привычно сделал из лианы петлю, набросил ее на одну из веток и пригнул к земле. Теперь он без труда смог дотянуться до плодов и принялся набивать ими рот.
Сзади послышался шорох, и Маугли едва не подавился. Он стремительно обернулся. Человеческий детеныш опасался, что это могут снова оказаться те зловещие создания, которых он видел в тумане, или, что еще хуже, та змея, сбросившая гигантскую кожу, однако сразу понял – причин для тревоги нет.
Это оказался не загадочный туманный монстр и не змея. Это был всего лишь глупый маленький пушистый зверек, едва ли больше белки – виверра.
В коричневой шубке с белыми крапинками, пушистым хвостиком и розовым носиком, виверра посматривала на Маугли и присвистывала в маленькую щелочку между своими широкими передними зубами.
Увидев виверру, Маугли едва не подпрыгнул от радости, потому что рядом с ней чувствовал себя уже не так одиноко.
– Привет, – с улыбкой сказал Маугли.
Виверра склонила свою пушистую головку вбок и ничего не ответила.
– Ты мой язык понимаешь?
Виверра приложила лапки ко рту и сделала такое движение, словно она ест. Или хочет есть.
«Ну, конечно же, – подумал Маугли. – Эта малышка, должно быть, голодна так же, как я».
Он сорвал с дерева фигу и протянул ее виверре.
– Хочешь?
Виверра схватила ягоду, быстро проглотила ее, и только после этого утвердительно кивнула.
Человеческий детеныш посмотрел, как виверра облизнула лапки, а затем пригладила ими шерстку. Похоже, она явно хотела понравиться Маугли. Засмотревшись на маленькую проказницу, Маугли не заметил десятка полтора других виверр – они тихонько подкрались сзади, и, пользуясь случаем, начали быстро обрывать фиги с опущенной к земле ветки.
Виверры увлеклись, ветка хрустнула, Маугли обернулся и застал маленьких воришек на месте преступления.
– Эй! – крикнул он. – Это мои фиги!
Виверры с писком разбежались, унося с собой краденые фиги. Маугли побежал было следом, но виверры исчезли так же быстро и неожиданно, как и появились. Пушистые зверьки растаяли в джунглях словно призраки, и Маугли вновь в полном одиночестве остался стоять под высоким деревом, окруженный со всех сторон мертвой тишиной и молочно‑белым туманом.
– Однако есть по‑прежнему хочется, – громко сказал самому себе Маугли, чтобы нарушить давящее молчание джунглей. Он вздохнул и задумался над тем, где бы еще добыть еды.
Внезапно за спиной Маугли шевельнулась обвивавшая высокую ветку дерева лиана.
Маугли всмотрелся в туман, но ничего в нем не обнаружил.
– Эй? – спросил он.
Где‑то неподалеку от него раздался странный звук, словно о кору дерева медленно терлась чья‑то голая, лишенная шерсти, кожа. У Маугли сильно, тревожно забилось сердце.
– Эй, кто там? У меня нет больше фиг, уходи!
В ответ из тумана прошелестел низкий шипящий голос.
– Мне не нужны фиги, маленький детеныш.
За спиной Маугли шевельнулось что‑то странное и, судя по всему, очень большое. Человеческий детеныш обернулся, и у него захватило дух, когда он увидел свернувшегося у себя над головой огромного питона. Сейчас змея медленно, плавно опускала свою громадную голову вниз, приближая ее к Маугли.
Вкрадчивый голос
МАУГЛИ ЗАТАИЛ ДЫХАНИЕ.
Змея опустила голову еще ниже, и Маугли вдруг нестерпимо захотелось убежать куда‑нибудь подальше, но вот беда – бежать‑то ему было некуда, потому что он был буквально со всех сторон окружен питоном. Свое чешуйчатое пятнистое тело змея перебросила с ветки на ветку, свернула его так, чтобы замкнуть узким кольцом свободное пространство вокруг Маугли. Человеческий детеныш удивленно покрутил по сторонам головой и невольно вздрогнул, так и не обнаружив ни единого просвета в бесконечном змеином теле.
– Не бойся меня, – ласково прошипела змея. – Не бойся. Я не причиню тебе зла.
Тихий завораживающий шепот вливался в уши Маугли, словно теплый мед. Несмотря на свое отчаянное положение, мальчик невольно расслабился, слушая вкрадчивый змеиный голос. Вскоре веки Маугли отяжелели и начали закрываться. Понимая, что еще минута и он уснет, Маугли энергично тряхнул головой, стараясь сбросить наваждение.
– Я просто проходил мимо, – сказал он. – И никого не хотел побеспокоить.
– Ну, что ты, какое там беспокойство, – прошелестела змея, не сводя с Маугли своих больших красивых глаз. – Ты здесь один, малыш? Быть одному нехорошо. Никто никогда не должен оставаться в одиночестве.
От слов змеи у Маугли стало еще тревожнее на душе, и он инстинктивно прикрылся, обхватив себя руками за плечи.
– Я... э... жду здесь своего друга, – неумело солгал Маугли. – Он вот‑вот должен прийти.
Эта ложь не смогла скрыть беспокойства, которое охватило Маугли, лишь сильнее его демонстрируя. Чем неуютнее, скованнее чувствовал себя Маугли, тем довольнее и спокойнее становилась змея. У нее даже уголки широченного рта приподнялись, изображая нечто вроде улыбки.
– Я побуду здесь. Вместе с тобой подожду твоего друга, – нежно прошипела она и спросила, еще ближе придвинув голову к лицу Маугли: – Ведь ты не против?
– Прошу вас, я... я... – заикаясь, выдохнул Маугли.
Змея перестала покачивать головой, неподвижно замерла, глядя прямо в глаза человеческому детенышу своими удивительными глазами. Они то расширялись, то сужались и переливались, быстро меняя свой цвет. Вскоре у Маугли начала кружиться голова.
– Я позабочусь о тебе, – вкрадчиво прошелестел змеиный голос. – И мы с тобой навсегда будем вместе, только ты и я, только я и ты, мой маленький.
– Кто ты? – заплетающимся языком спросил Маугли. Человеческий детеныш больше не испытывал ни страха, ни беспокойства, ни тревоги, ему хотелось только одного – уснуть.
– Каа, – шипящим шепотом ответила змея, быстро поводя в воздухе длинным раздвоенным языком. – Меня зовут Каа...
Не переставая смотреть Маугли прямо в глаза, Каа медленно, незаметно сжимала свои кольца вокруг человеческого детеныша.
– Бедный, маленький человеческий детеныш. Скажи, что ты делаешь здесь, в глубине джунглей?
– Здесь мой дом, – ответил Маугли, едва шевеля языком. Голова у него то и дело стремилась упасть на грудь, слова слетали с губ с трудом, казалось, что он разучился говорить.
– Ты так думаешь, малыш? – спросила Каа. – Но я‑то знаю, кто ты на самом деле, и откуда.
– Ты... это... знаешь?
– Знаю, – ответила Каа. – И даже могу показать тебе. Хочешь увидеть?
Она приблизила свою голову к Маугли так, что теперь человеческий детеныш мог видеть только горящие фосфорическим огнем глаза Каа.
– Да... – ответил Маугли и почувствовал себя так, словно он падает в бездонный черный колодец – все быстрее, все глубже...
Сон наяву
А ПОТОМ К МАУГЛИ вернулось зрение, но теперь он видел все словно со стороны.
Джунгли исчезли, их поглотила беспросветная тьма, которую не могли разогнать блестевшие в небесной вышине звезды. А еще, кроме звезд, можно было рассмотреть серые облачка, очень странные, потому что плыли они не по небу, а поднимались из входа в пещеру. Не облачка это были – а дым.
– Большую часть времени люди остаются в своей деревне, стараются держаться подальше от джунглей, – прошелестел в голове у Маугли голос Каа.
Маугли все внимательнее всматривался в появляющиеся перед его мысленным взором картинки. Вот уже не только облачка дыма вылетают из пещеры, но изменился и сам вход в нее – засветился, сделался ярко‑красным. Это было похоже на сон, однако Маугли не казалось, что он на самом деле спит. Скорее, это был сон наяву, какой‑то хитрый «фокус», которым владеют питоны.
– Но иногда они отправляются в путь, – продолжала Каа. – И тогда пещеры становятся на одну ночь их домом, и светятся красным огнем, и выдыхают из себя горький дым.
Внезапно Маугли непонятным образом переместился внутрь пещеры и увидел, что дым поднимается от палок. Они были уложены горкой, а на их концах плясали яркие оранжевые язычки, от которых и улетали легкие сизые облачка дыма. От ярко светящихся палок веяло теплом.
– Вот это и есть Красный Цветок, – прошептал в голове Маугли голос Каа. – Еще его называют огонь. Красный Цветок придумали люди. Он согревает, освещает и уничтожает все, к чему прикасается.
В пещере показалась тень человека, и Маугли зачарованно замер, а затем шепотом спросил у питона:
– Кто это?
– Человек. Путешественник. Он защищает своего детеныша.
Из темноты у входа в пещеру сверкнули два янтарных глаза. Шерхан. Тигр с ревом ворвался внутрь пещеры, пролетел мимо Маугли и набросился на человека.
«Шерхан? – вздрогнул Маугли. – Откуда? Почему даже здесь от него нет спасения?»
Тигр уже рвал человека когтями, но человек схватил палку, на конце которой танцевало пламя, и несколько раз ударил ею Шерхана. От прикосновения Красного Цветка тигр заревел, завыл от боли, а затем убежал назад, в ночную тьму.
В пещере снова стало тихо, лишь потрескивали оранжево‑красные лепестки Цветка, освещая и согревая все вокруг.
– Той ночью Шерхан оборвал жизнь взрослого человека, – продолжала свой рассказ Каа. – Но, убегая, обожженный Красным Цветком тигр не заметил человеческого детеныша, который остался в пещере...
Маугли увидел плачущего человеческого детеныша, он был совсем‑совсем маленьким и беспомощным. Кроха.
– И этим детенышем был ты...
– Я? – поразился Маугли.
В пещере, которую продолжал видеть Маугли, раздался легкий шорох, и у входа показались четыре черные, как ночь, лапы. Медленно, озираясь, пантера вошла внутрь, внимательно осмотрелась вокруг.
– Багира, – прошептал Маугли.
Багира увидел человеческого детеныша, постоял, затем осторожно приблизился к нему. Малыш сразу перестал плакать, потянулся к пантере своими ручонками и схватил его за нос. Багира сморщил нос и чихнул. Малыш засучил кулачками и рассмеялся.
– Багира нашел тебя, – произнесла Каа. – Волчица выкормила и воспитала тебя. Но ничто не может изменить судьбы, которая ждет тебя, когда ты вырастешь и станешь взрослым.
Пещера начала размываться перед глазами Маугли, ее сменило оранжевое пламя, которое гудело и разрасталось, закрывая собой все остальное.
Потом Маугли увидел самого себя, только теперь он стал старше, выше, сильнее, лицо у него было строгим, взгляд суровым и неприступным. А вокруг этого нового, взрослого Маугли пылали пожираемые Красным Цветком джунгли. Они стонали и корчились в огне, как обожженный тигр в предыдущем видении.
– Человеческий детеныш станет человеком. А человек разрушает все вокруг себя, несет гибель джунглям.
Маугли прикрыл глаза, однако картинка не исчезла, продолжала мерцать у него в голове.
– Это не я... Я не могу...
– Бедный, бедный малыш.
Слушая вкрадчивый голос змеи, Маугли вдруг почувствовал, будто чья‑ то могучая рука стиснула ему грудь, не давая вдохнуть. Открыв глаза, он перенесся из своего странного сна наяву назад, в незнакомый уголок джунглей, где его тело крепко сжимал кольцами громадный питон.
Удивительно, но Маугли, обнаружив себя в ловушке, нисколько не испугался и даже не встревожился. Своим завораживающим голосом Каа сумела настолько загипнотизировать человеческого детеныша, что тот полностью утратил волю и способность сопротивляться. У Маугли вновь закружилась голова, а затем он почувствовал у себя на лице дыхание Каа.
Когда змея чуть слышно заговорила, от ее дыхания слегка зашевелились упавшие на лоб Маугли пряди волос.
– Ты хочешь остаться здесь, – прошептала Каа. – Ты очень хочешь остаться здесь.
– Да, – легко согласился Маугли и улыбнулся.
– Ты можешь остаться со мной. Я тебя спрячу. Я тебя надежно спрячу... От всех... – Каа слегка отвела свою голову назад и широко‑широко раскрыла пасть, в которую, казалось, легко могла пролезть целая антилопа, не говоря о небольшом человеческом детеныше. – Забудь свой страх... Доверься мне...
Каа еще туже сжала свои кольца, коснулась чешуйчатой кожей подбородка Маугли, нежно лизнула его в лицо раздвоенным языком.
Неожиданно раздалось громкое рычание, и на Каа из глубины джунглей набросилась темная тень. Огромная змея сердито зашипела и неохотно выпустила из своих удушающих объятий Маугли, который свалился на мокрую грязную землю, с трудом приходя в себя после случившегося с ним наяву кошмара.
Маугли медленно, неуверенно поднял голову и увидел, как Каа с шипением отступает назад под натиском напавшего на него зверя. Зверь был огромный, массивный, он поднялся на задние лапы и с рычанием набросился на одно из колец бесконечного тела Каа, рванул его передними лапами и сбросил змею с веток вниз, на землю.
Это было последним, что успел увидеть Маугли перед тем, как потерять сознание и упасть, уткнувшись лицом в холодную грязь.
Конец совета
ВЕЧЕР СТОЯЛ ПРЕКРАСНЫЙ, тихий, однако на сердце у Ракши было неспокойно.
Она лежала рядом со своим выводком и одним глазом следила за игравшими возле логова волчатами, а другим за Акелой и собравшимися у Скалы Совета взрослыми волками. Ракша нервничала все сильнее. А как не нервничать, как не тревожиться, если где‑то вдали затерялся один из ее детенышей? Что с ним сейчас? Как он там справляется один, без нее?
Из задумчивости Ракшу вывело движение, которое она уловила самым краешком глаза. Кто это? Грей? Ну, да, конечно, это Грей, проказник. Убегал куда‑то тайком, а теперь возвращается. И во рту что‑то держит.
– Грей, в чем дело? – спросила Ракша. – Почему ты не играешь вместе со всеми? И что ты там притащил?
Грей не спеша подошел к матери и положил к ее лапам принесенный им предмет. Это был бурдюк для воды, тот самый, что придумал и соорудил Маугли. Ракша опустила голову, чтобы скрыть переполнявшие ее чувства.
– Почему он должен был уйти? – с жестокой детской прямотой спросил Грей.
– Грей... – прошептала Ракша и прикрыла глаза.
– Мы могли его защитить. Мы не должны были позволить ему уйти.
Ракша легонько прижалась своей головой к голове Грея.
– Я тоже скучаю по нему, – сказала она. – Но зато он сейчас в безопасности, а это важнее всего.
Грей заметил, как что‑то шевельнулось в кустах за спиной его матери, и испуганно отпрянул назад. Волчонок задрожал и низко опустил голову. Ракша немедленно обернулась, насторожилась. Вскочили на лапы и другие волки. А из кустов на лужайку неторопливо вышел Шерхан.
– Все домой, внутрь, – негромко приказала волчатам Ракша, не сводя глаз с тигра, и Грей поспешно нырнул в родное логово вместе со своими братьями и сестрами.
Не моргающим внимательным взглядом Ракша провожала Шерхана, который молча прошел мимо собравшихся на Совет волков и приблизился к камню, на котором сидел Акела.
– Что тебе нужно? – спросил Акела, обращаясь к тигру.
Шерхан усмехнулся, показав на секунду свои громадные клыки.
– Мне кажется, ты знал, что я приду.
Акела спокойно, уверенно кивнул в ответ. Ракша подняла голову и увидела кружащих в небе стервятников. Они повсюду следовали за тигром. Падальщики. Мерзкие твари.
– Человеческого детеныша здесь больше нет, – сказал Акела.
Шерхан презрительно фыркнул и тряхнул головой.
– По‑моему, я очень ясно выразился, – сказал тигр. – Мне нужен человеческий детеныш, и я хочу, чтобы вы мне его отдали.
Акела посмотрел на Шерхана и медленно, раздельно ответил:
– Я уже сказал тебе, и могу повторить. Человеческого детеныша здесь больше нет. Он покинул Стаю.
Ракша видела, как тяжело, как больно даются ему эти слова. Так же, как ей тяжело и больно слышать их.
– И куда же он отправился, хотелось бы узнать? – небрежно, почти весело спросил тигр, но поза, в которой он стоял, была напряженной, как перед броском.
Ракша это видела по тому, как напряжены плечи Шерхана, как прижаты к земле его задние лапы. Тигр был готов к прыжку, и случиться это могло в любую секунду.
– Он ушел в деревню к людям, – все так же медленно и веско ответил Акела. – Сейчас он уже вместе с ними.
– Значит, человеческий детеныш покинул джунгли, – лениво растягивая слова, произнес тигр. – Так‑так‑так... Занятно...
– Да, он покинул джунгли, а это значит, что мы с тобой больше не в ссоре. Мир? – предложил Акела.
– Ну, что же, хорошо, – кивнул тигр. – Будем считать, что мы договорились... – с этими словами Шерхан припал к земле и отступил на три шага назад. Ракша почувствовала, что Акела и другие волки успокоились, расслабились, однако что‑то мешало ей самой сделать то же самое. И, как оказалось, интуиция ее не подвела. – Если я, конечно, не возьму своих слов назад...
Шерхан высоко взлетел в воздух, устремился на Акелу своим огромным тяжелым телом. Волк вскочил, пытаясь защититься, но не успел – слишком уж стремительным получился бросок тигра. От мощного удара Акела отлетел в сторону и сильно ударился головой о выступ скалы. Не теряя ни секунды, не оставляя Акеле ни единого шанса на спасение, Шерхан сомкнул челюсти на незащищенном горле волка.
Ракша, как и остальные волки, наблюдала за этой сценой, застыв на месте от ужаса. Один краткий миг, и вот уже ее супруг, отец ее волчат безжизненно обмяк в пасти тигра. Один краткий миг между двумя ударами сердца, и весь окружавший волков мир изменился до неузнаваемости.
Стая все еще стояла, парализованная ужасом, а Шерхан уже сбросил Акелу со Скалы Совета. Безжизненное тело вожака с громким стуком свалилось на холодную жесткую землю у подножия скалы, и на него с неба уже падали камнем голодные стервятники.
Над Скалой Совета повис страх. Он был таким сильным, что его, казалось, можно было даже потрогать или попробовать на вкус. По‑прежнему не трогаясь с места, Ракша продолжала наблюдать за тигром. Вероломный обманщик стоял на вершине Скалы Совета, и шкура у него на груди потемнела от крови Акелы. Шерхан облизнулся, обвел взглядом стоящих под камнем волков.
– Прошу уделить мне минутку вашего внимания! – мягко зарокотал тигр и продолжил, повышая голос с каждой новой фразой. – Уверяю вас, я не хотел, чтобы все случилось так, как случилось. И постарайтесь понять, что я не виноват в этом. На самом деле, все просто. Я просил вас об одной незначительной услуге, но вы мне отказали в ней.
Ракша чувствовала, как закипает в ее сердце гнев, как ноют зубы от желания впиться в глотку Шерхану.
– Но так или иначе, теперь все кончено, – продолжал тигр. Его голос гремел, далеко разлетаясь вокруг. – Знайте сами и передайте всему миру, что пока я не получу человеческого детеныша, эти холмы будут принадлежать мне, а не волкам. И вам не оспорить мое решение, потому что вы теперь узнали, что такое настоящий страх.
Тигр разлегся на Скале Совета и спокойно принялся вылизывать огромным розовым языком кровавые пятна со своей шкуры.
Сгорающая от гнева и ненависти Ракша прикрыла глаза и вернулась мыслями к Маугли. Волчица радовалась тому, что его не оказалось здесь, когда Шерхан сотворил это беззаконие, и наперекор всему продолжала надеяться на то, что человеческий детеныш жив, здоров и находится в безопасности.
Медведь
БРОДИВШИЙ В ТЕМНОТЕ лучик света упал на лицо Маугли.
Теплое пятнышко медленно проползло по щеке человеческого детеныша, поднялось к глазам и разбудило мальчика. Маугли сел, опершись на левую руку, протер глаза тыльной стороной правой ладони. Повертел головой, пытаясь понять, где находится. Оказалось – в пещере.
Маугли присел на корточки, подобрался, готовый в любой миг сорваться с места. Прислушался. Из темноты донесся едва слышный странный звук, похожий на птичий крик, долетевший из глубокого дупла на дереве.
