На поиски новой семьи 2 страница

Носорог еще раз окинул Маугли взглядом, скептически покачал головой, а затем тоже повернулся к воде. Маугли облегченно вздохнул.

Тем временем у него под ногами продолжали перешептываться волчата.

– Смотрите, крысы! – сказал один из них.

– Поймаем? – предложил второй. – В шутку, конечно.

И волчата погнались по берегу за стайкой крыс. Маугли тоже включился в их игру. Волки окружили маленьких грызунов, а крысы повернули к человеческому детенышу свои мордочки и нервно запищали:

– Водяное перемирие! Водяное перемирие!

Волчата увлеклись игрой, звонко залаяли, но тут слева от них раздалось сердитое шипение. Это была кобра. Она поднялась на хвосте во весь свой немаленький рост, и ее красивый крапчатый капюшон оказался на одном уровне с мягкой, незащищенной шеей человеческого детеныша.

Маугли, а следом за ним и волчата в испуге отскочили назад. Кобра еще раз зашипела, а крысы тем временем улизнули прочь.

– Во... Водяное перемирие, – испуганно забормотали волчата. – Водяное пе... Перемирие.

Кобра опустила свое тело на землю и величественно отползла в сторону. Маугли и волчата облегченно переглянулись, а спустя секунду уже расхохотались. Веселая получилась игра!

Время шло, и все больше животных собиралось возле той лужицы, которая осталась от широкой совсем еще недавно реки. Вскоре появился и Багира, он плавно скользил среди столпившихся у водопоя обитателей Сионийской долины.

Желающих напиться было много, даже старый кот, каким был Багира, не мог припомнить такого столпотворения, а уж он‑то немало повидал на своем веку. Тут мимо пантеры и остальных животных пролетел в воздухе брошенный Маугли бурдюк, и все они проводили непонятный предмет удивленными взглядами. Бурдюк был сделан из старой, пришедшей в негодность шкуры и обвязан стеблями так, чтобы в нем могла удержаться вода. Привязанный к концу длинной лианы бурдюк шлепнулся в воду, наполнился, а Маугли забрался на камень и начал сматывать лиану. Он был очень горд своим изобретением.

Многие животные с опаской следили за тем, что делает Маугли. Любопытный теленок антилопы подошел было поближе, но его тут же одернула мать‑антилопа.

– Не суйся, – предупредила она. – Стой на месте.

Маугли вытащил наполненный водой бурдюк и первым предложил напиться из него сидевшему рядом с ним Грею. Затем сам набрал в рот воды и брызнул ею на молодых членов Совета Волков, пивших как раз под камнем, на котором он стоял. Грей радостно рассмеялся, но тут за спиной Маугли раздался грозный голос:

– Брось его.

Маугли обернулся и увидел перед собой вожака их Стаи. Маугли сделал так, как ему приказали, и бросил бурдюк на землю.

– Что я тебе говорил насчет «фокусов»? – сердито спросил Акела.

Маугли понимал, что вновь провинился перед вожаком, но тем не менее рискнул возразить.

– Акела, понимаешь ли, я...

– Что я тебе говорил? – переспросил Акела.

– Что волки так не делают, – вздохнул Маугли.

– И чтобы больше никаких «фокусов», – предупредил старый волк и отвернулся. Расстроенный Маугли слез с камня на берег и опустился на четвереньки. Маугли было обидно. Да, волки так не делают, но разве плохо то, что он придумал? Отличный «фокус», с помощью которого можно набрать воды гораздо быстрее и больше. Это же чего‑то стоит, разве нет? Очевидно, нет – во всяком случае, по мнению Акелы. Жаль.

После неудачи с «фокусом» Маугли почувствовал себя еще более чужим для своей Стаи. По сути, он был одинок, несмотря на то, что его окружали волки‑братья и сестры‑волчицы.

Багира внимательно наблюдал за тем, что происходит. С одной стороны, Акела поступил с Маугли строго, даже слишком строго, пожалуй, но с другой стороны – и это Багира отлично понимал, – Акела по‑своему пытался защитить не похожего на всех остальных человеческого детеныша.

Акела стоял и смотрел на реку. Вскоре к нему присоединились другие, уже напившиеся взрослые волки. Ветер резко сменил направление, небо потемнело. У Акелы приподнялась шерсть на загривке. Багира тревожно запрокинул голову и увидел кружащих в вышине стервятников. Он замер, напрягся, прислушался. Что‑то было не так. Что‑то не так.

Стоявший неподалеку от них юный козленок тоже замер и застыл, забыв даже закрыть рот, из которого струйками вытекала вода. Козленок с ужасом смотрел на фигуру, появившуюся на вершине одной из ближних скал. Вслед за козленком замерли и остальные собравшиеся на водопой животные и тоже следили за появившейся фигурой. Багира негромко, но грозно зарычал.

Маугли, как и все, тоже поднял голову. Он был удивлен – так Багира при нем не рычал еще никогда. Присмотревшись, он увидел стоящего на скале бенгальского тигра. У него была красивая, ярко‑оранжевая с черными полосками, шкура, на которой можно было различить следы давних ожогов.

Шерхан.

 

Шерхан

 

ТИГР ОБЛИЗНУЛСЯ, глядя на раскинувшийся перед ним банкетный стол.

Здесь, на речном берегу, скопилось множество самой разной еды, на любой вкус, только выбирай. У тигра потекли слюнки.

Шерхан внимательно посмотрел на волчат, сбившихся рядом со взрослыми волками и многозначительно пошевелил усами.

Ракша показала Маугли, чтобы тот подошел ближе к ней.

– Встань позади меня, – сказала она, не сводя глаз с тигра.

– А что такое? – спросил Маугли.

– Давай без лишних слов.

Маугли присел позади Ракши, с любопытством выглядывая из‑за спины матери. Почему все животные так испугались тигра? Ведь он один, а их здесь так много!

Тем временем тигр спрыгнул со скалы и ленивой походкой подошел к Камню Мира.

– Пожалуйста, пейте и не обращайте на меня внимания, – бархатным тоном сказал он.

Но никто не пил, и все глаза были прикованы к Шерхану. Каждое животное вздрагивало и замирало в испуге, когда мимо него неслышно проходил тигр. Змеи заскользили прочь, черепахи втянули головы в свои панцири. Шерхан наступил могучей лапой на одну из драгоценных палочек Икки, и дикобраз затрясся от страха.

Шерхан был ужасен. Шерхан был прекрасен. Под его роскошной полосатой шкурой упруго перекатывались стальные мускулы. Это был зверь, созданный природой с одной‑единственной целью – убивать.

Тигр глубоко втянул ноздрями воздух и прикрыл глаза. Он явно любовался собой, наслаждался страхом, который охватил всех окружающих при его появлении.

– Я очень люблю летние ночи, – все тем же бархатным, обволакивающим баритоном пророкотал Шерхан. – И запахи в воздухе, которые доносит ветер. О, какие запахи!

Он остановился у края берега и напился воды. Никто вокруг не произнес ни слова. Все затаили дыхание.

– Кого только здесь нет, возле Камня Мира, – продолжил тигр, облизывая подбородок и стряхивая с усов капельки воды. – Вот почему так много разных запахов. Прелестно, прелестно! Однако...

Шерхан снова втянул ноздрями воздух.

– Но я...

Тигр не договорил, принюхался в третий, а затем и в четвертый раз.

– Но я должен заметить, что среди прочих чувствую один очень необычный запах. Кто это у нас так пахнет, а?

Шерхан медленно направился к волкам. Ракша крепче прижалась к Маугли своим боком.

Тигр оглядел волчью стаю, затем остановил взгляд своих ярко горящих янтарных глаз на Маугли.

– Мне показалось, что это запах какого‑то... человеческого детеныша?

– Это Маугли, Шерхан, – твердо сказал Акела. Маугли поразился тому, что их вожак, казалось, совершенно не испытывает страха перед грозным тигром.

– Маугли, – удивленно протянул Шерхан. – Вот как, они, оказывается, даже кличку ему дали. Любопытно.

Человеческому детенышу стало не по себе. Почему этот зверь так интересуется им? И, что уж тут скрывать, Маугли стало страшно. Очень страшно.

– Простите меня, если я чего‑то не понимаю, – пророкотал тигр, обращаясь ко всем стоящим у водопоя животным. – Но ведь я просто тигр, а тигры, как известно, большим умом не блещут. Поэтому я спрашиваю вас, всех вас – как получилось, что народ джунглей принял к себе человека?

– Он всего лишь детеныш, – произнес Акела.

Шерхан наклонился ближе к вожаку волчьей стаи, и на голове тигра виднее стали следы старых ожогов. Теперь Шерхан стал больше похож на какого‑то монстра, чем на тигра.

– Посмотри на меня и вспомни о том, что может сделать человек. Взрослый человек.

Акела промолчал, поэтому тигр обернулся к стоящим вокруг него животным и продолжил сам.

– Человек прогоняет нас с привычных охотничьих угодий и заставляет всех забыть Закон, – Шерхан по‑прежнему улыбался, но тон его сделался жестким, угрожающим. – Так вот, позволь мне напомнить тебе, что человеческий детеныш вскоре станет человеком, а человек в джунглях вне Закона.

Шерсть на загривке Ракши встала дыбом.

– А что ты сам знаешь о Законе, тигр? – негромко спросила она.

– Ракша, – предупредил ее Акела.

Но волчицу было уже не остановить.

– Ты охотишься не ради еды, а ради удовольствия. Ты убиваешь только для того, чтобы показать свою силу. Ты не знаешь Закон и никогда его не знал.

Шерхан молча, тяжело посмотрел на волчицу, но Ракша, не дрогнув, выдержала его взгляд.

– Это мой детеныш, – продолжила Ракша. – Он мой и только мой. Так что убирайся прочь, откуда явился, обгорелое чудище.

Долгое время никто не трогался с места, казалось, даже не дышал. Шерхан продолжал молча смотреть на отважную Ракшу. Первым заговорил Акела.

– Довольно, Ракша, – тихо произнес он, а затем вскочил на камень и громко прокричал. – Тигру известно, кому принадлежит власть в этой части джунглей. Я уверен, что он пришел сюда не для того, чтобы кому‑то угрожать. Особенно во время Водяного перемирия. Я прав, Шерхан?

Остальные взрослые волки подошли к камню, на котором стоял Акела, и приняли боевую стойку. Волки готовы были дать бой тигру, пришедшему в их владения. Шерхан долго смотрел на них, а остальные животные на берегу с замиранием сердца ожидали, что же случится дальше. Однако ничего особенного не произошло.

– Я глубоко уважаю Закон, который охраняет всех нас, – сказал тигр, приближаясь к Камню Мира. – Но ничто не вечно в этом мире. Дожди вернутся, и река вновь наполнится. И как только это камень скроется под водой, перемирию придет конец. И тогда... – Шерхан оглянулся, нашел глазами Маугли. – Вы собираетесь его защищать? Объявляете членом своей Стаи? Отлично. Но спросите самих себя, скольких ваших жизней стоит жизнь одного жалкого человеческого детеныша? И стоит ли она этого?

С этими словами тигр повернулся и исчез так же неслышно и внезапно, как и появился. Маугли был в замешательстве, он не понимал, что все это значит. Багира молча наблюдал за человеческим детенышем, и у него тоже было тяжело и неспокойно на сердце.

Многие животные неловко переминались, думая о том, что вскоре пойдут дожди, и с ужасом представляя себе то, что начнет твориться в джунглях, когда вода вернется.

Да, тигр исчез, но вызванная его появлением тревога не растаяла, продолжая висеть в воздухе.

 

Дожди перемен

 

В ГОЛОВЕ МАУГЛИ продолжали звучать слова тигра: «Скольких ваших жизней стоит жизнь одного человеческого детеныша?» Что он хотел этим сказать?

Вскоре вновь пошли дожди, и вместе с ними возросло нависшее над джунглями ощущение опасности. Раньше набежавшие на небо облака и полившаяся из них на землю вода всегда были поводом для радости. Но теперь, после грозных слов Шерхана, произнесенных перед обитателями джунглей, все вокруг оставались притихшими и мрачными, даже птицы не распевали свои веселые песни, хотя, казалось, им‑то что бояться тигра?

Волки много дней подряд собирались у Скалы Совета, спорили, хмурились, а неподалеку от них на дереве сидел Багира – воспитатель и советник Стаи. Грей и Маугли наблюдали за собраниями Совета издали, ловя отдельные, доносившиеся до них слова и сердитое рычание. Изредка сквозь общий шум прорывался голос Ракши, перекрывавший голоса остальных волков.

– О чем они спорят? – спросил у Маугли Грей.

Маугли молча посмотрел на младшего братишку. Как известно, труднее всего бывает найти ответ на самый простой детский вопрос.

Маугли понимал, что тигр желает его смерти, но не понимал, почему. Для такой большой кошки, как тигр, в джунглях всегда полным‑полно другой еды. Но если тигру нужен именно Маугли, спасти его от клыков Шерхана может только Стая. Тем временем споры на Совете продолжались. Одни волки говорили о том, что Маугли следует защищать всеми силами, другие, те, что постарше, возражали, говорили о том, что слишком опасно ввязываться в войну с грозным тигром из‑за человеческого детеныша. Маугли понимал, что он не полноценный член Стаи, не настоящий волк, хотя всю жизнь мечтал им стать. И вот сейчас волки решают, кто на самом деле Маугли для их Стаи, и нужно ли защищать его ценой собственных жизней. Тяжелый, ужасный выбор. Маугли все сильнее чувствовал, что становится обузой для Стаи, а возможно, он был ею всегда. Волки продолжали спорить. Маугли не разбирал их слов, но на сердце у него становилось все тревожнее и тревожнее. И вот настала ночь, когда Маугли сумел услышать достаточно много, чтобы принять решение.

– Он ухаживает за щенками, заботится о них, – умоляюще говорила, обращаясь к членам Совета Ракша, имея в виду Маугли. – Вытаскивает из наших лап колючки. Вспомните Закон: сила Волка – его Стая.

Когда Ракша напомнила про Закон, многие волки принялись рычать и скалить зубы. Маугли приблизился к Скале Совета, стараясь держаться в тени, чтобы оставаться незамеченным.

– Но даже сила всей Стаи уступает силе тигра! – пролаял волк, покрытый полученными в боях шрамами.

Человеческий детеныш перевел взгляд на Ракшу. Она повела плечами и навострила уши. Волчица не хотела уступать, но еще никогда Маугли не видел свою мать такой подавленной.

– Мы вырастили его как одного из нас, – ответила она. – Как мы можем теперь отказаться от него?

– Можем, потому что Шерхан все равно его убьет, – ответил волк со шрамами. – И вдобавок убьет каждого, кто попытается его защитить!

– Довольно! – прорычал Акела, пытаясь успокоить их обоих. – Слушайте мое решение.

Все замолчали и повернули головы к Акеле. Вожак заговорил твердо и строго, однако во взгляде старого волка сквозило тепло и сочувствие.

– Мы всегда знали, что придет день, когда Маугли должен будет покинуть нас. Но сейчас мы – его единственная семья. И до тех пор, пока он остается в Стае, мы должны быть готовы отдать за него наши жизни.

От этих слов сердце Маугли едва не разорвалось в груди. Нет, он должен сказать свое слово. В конце концов, речь‑то идет о его жизни, о его будущем.

Акела собрался продолжить, но Маугли поднялся и вышел из укрытия. Он крепко уперся ногами в землю и заговорил дрожащим от волнения голосом:

– В таком случае, я ухожу! Пора!

Маугли двинулся вперед, направился к Скале Совета, и собравшиеся в кружок старшие волки удивленно расступались, пропуская его.

– Маугли! Возвращайся в дом, – напряженным тоном приказала Ракша.

Но Маугли впервые посмел ее ослушаться. Он собрал в кулак всю свою волю и решительно продолжил:

– Мой уход решит все проблемы Стаи, верно? Я могу скрыться в джунглях, и тигр больше не будет беспокоить вас...

Акела посмотрел в глаза Маугли и ответил:

– Это не твое дело принимать такие решения.

Маугли выдержал взгляд вожака, который больше не был ни теплым, ни сочувственным, но холодным и твердым. Впрочем, сейчас это мало волновало Маугли, ведь речь шла не о его «фокусах» и тому подобной ерунде.

Речь шла о его жизни, и он скажет до конца все, что думает, даже если это будет стоить ему разрыва с единственной семьей, которая есть у него на свете. Нет, он не позволит волкам так рисковать из‑за него.

Тут Багира спрыгнул со своей ветки и тоже вошел в центр круга.

– Акела, – сказал он. – Возможно, я смогу вам помочь.

Все волки повернули к нему головы, удивленные неслыханным вмешательством пантеры в дела Совета. Багира заговорил вновь, и слова старого кота потрясли Маугли.

– Мальчик прав, – сказал Багира. – Возможно, действительно пришла пора подыскать ему другое место.

Багира согласился с ним? Невероятно!

– Нет, – ответила Ракша и посмотрела поверх Багиры, ловя взгляд Акелы.

– Это я привел его к вам, – продолжил Багира. – Я же верну его туда, где его настоящее место.

Это было совсем не то, что предполагал услышать Маугли, но прежде чем он успел что‑либо сказать, Ракша повернулась к Багире, прижала уши к голове и, задыхаясь от ярости, произнесла.

– Этого я тебе не позволю. Он мой детеныш.

Акела посмотрел на Маугли. Взгляд вожака снова стал теплым и сочувственным.

– Да, есть единственное место на земле, где он действительно будет в безопасности, – сказал Акела и добавил, обращаясь к Багире: – Ты получил мое разрешение, старый кот.

Ракша скрипнула зубами и прикрыла глаза. Маугли посмотрел на свою мать‑волчицу и мягко сказал:

– Не переживай, мама. Я ухожу не навсегда. Я буду навещать вас.

Ракша подошла к своему человеческому детенышу, прижалась лбом к его лбу. Маугли переполняли чувства и воспоминания. Закрыв глаза, он вдыхал знакомый, родной запах материнской шкуры, вспоминал о том, как Ракша вылизывала его своим языком, когда он был маленьким, совсем‑совсем маленьким. Вспомнил, как он спал, прижавшись к теплому боку Ракши, как она выкармливала его, пела ему волчьи колыбельные. А когда Маугли подрос, она учила его добывать себе еду. Воспоминания были сумбурными, отрывочными, они теснились в голове Маугли, от них перехватывало дыхание и щемило сердце. Волчья Стая всегда была главным, единственным сокровищем в жизни Маугли, и вот теперь он решил ее покинуть. Это было ужасно, это было нестерпимо больно, но Маугли знал, что не может поступить иначе. Остаться со Стаей значило подвергнуть ее опасности. Допустить этого нельзя. Он должен уйти, и третьего не дано.

– Ты мой, – сказала Ракша. – Никогда не забывай об этом. Ты мой. Не важно, куда ты уйдешь, и как тебя потом станут называть. Ты всегда был и останешься моим, Маугли.

От этих слов что‑то надломилось в душе Маугли, и у него из глаз впервые в жизни хлынули слезы, похожие на струйки теплого дождя.

Человеческий детеныш поднял голову, взглянул на Акелу и вновь увидел в глазах вожака теплый блеск. Теплый блеск и что‑то еще, совершенно новое. Уважение? Гордость? То и другое вместе? В глазах Маугли все расплывалось от слез, его переполняли чувства, и он отвернулся от старого волка, так ничего ему и не сказав.

Багира повел Маугли прочь, и Стая в последний раз смотрела вслед уходящему человеческому детенышу. Грей окликнул Маугли, своего старшего брата, но тот не ответил – просто не мог, а не потому, что не хотел откликнуться. Грей жалобно завыл и продолжал выть еще долго‑долго, пока не потерял голос. Тогда вой малыша подхватила Ракша, и Акела, и все остальные волки, и этот вой‑плач по человеческому детенышу продолжался до самой зари.

 

На поиски новой семьи

 

ИТАК, МАУГЛИ ОТПРАВИЛСЯ на поиски новой семьи.

– Черепахи меня любят, – размышлял он вслух. – Можно, конечно, и с ними остаться. Или с носорогами? Они всегда разрешали мне находиться рядом с ними. Правда, носороги спят стоя. Смогу ли я научиться спать стоя? Как ты думаешь, Багира, кого мне выбрать?

– Ни тех и ни других, – резко ответил Багира, не замедляя шаг.

– А как насчет медведей? – продолжал Маугли. – Они тоже живут в пещерах и норах, как волки. Пожалуй, я смогу...

– Не стоит тебе связываться и с медведями, поверь мне.

– Ну, тогда, быть может, мне лучше жить с птицами? Я люблю лазить по деревьям. Хотя постоянно слушать чириканье... С ума можно сойти. Чик‑чи‑рик, и так целый день без остановки... Представляешь?

– Не представляю, – сухо ответил Багира. – И тебе не советую. Нет, ни к одной из этих стай я тебя не поведу.

– Вот как? Куда же ты меня, в таком случае, ведешь?

– Я веду тебя в деревню к людям, человеческий детеныш.

– Что? Но я совершенно не знаю людей, Багира.

– Узнаешь, – коротко ответил старый кот. Он шел, низко опустив хвост, чтобы Маугли мог держаться за него.

– Но постой, Багира, ты же всегда говорил: «Нельзя приближаться к деревне, где живут люди», – последние слова Маугли произнес мяукающим тоном, пытаясь изобразить Багиру.

Багира сердито вырвал свой хвост из руки Маугли – обиделся. Они молча перешли ручей и снова углубились в джунгли. На этом берегу ручья они были еще гуще, пышнее, с выступавшими из тумана высокими, уходящими до самого неба, деревьями.

– Тогда все было совершенно иначе, – сказал, наконец, Багира. Потом подумал немного и добавил: – И голос у меня совсем не такой, как ты изобразил.

– Но почему иначе? Ты всегда повторял: «Держись от деревни подальше, иначе можешь попасть в капкан, и тебя могут съесть, или побить камнями, или еще чем‑нибудь, и убить».

– Я хорошо помню все, что говорил, – огрызнулся Багира, а затем вдруг остановился, неожиданно и резко.

У них под ногами задрожали камешки, затем запрыгали и покатились по земле. Раздался низкий рокот, и почва заколыхалась, как при землетрясении.

В тумане показались громадные фигуры – неужели настоящие? Они двигались словно ожившие гранитные скалы – величественные, уверенные в себе, никого и ничего не боящиеся. Да и кого бояться таким гигантам? Изо рта диковинных животных торчали огромные бивни, между которыми покачивались хоботы, и каждый хобот был в обхвате толще человеческого детеныша.

Слоны.

Увидевший слонов впервые в жизни, Маугли провожал их взглядом, приоткрыв рот от удивления.

– Вау, – выдохнул он.

Багира низко опустил голову и сквозь стиснутые зубы шепнул:

– Склони голову, Маугли.

– Зачем?

– Чтобы выразить им свое уважение.

Маугли опустился на колено рядом с пантерой и наклонил голову, продолжая украдкой следить за слонами. Гиганты спокойно прошли мимо, возможно, даже не заметив ни человеческого детеныша, ни сопровождавшего его Багиру.

Когда слоны ушли, Багира поднял голову и сказал:

– Великие слоны создали все, что есть в джунглях. Реки, деревья и птиц на этих деревьях, и всех, кто живет под деревьями. Но не они создали тебя, поэтому слоны не твоя стая. Так что пойдем дальше.

Багира двинулся вперед, Маугли следом за ним.

– А что, если мне пойти жить к большим кошкам? – спросил человеческий детеныш.

Багира только фыркнул в ответ, и странная пара продолжила свой путь через джунгли.

 

Луг

 

БАГИРА ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ начинал выходить из себя, отвечая на бесконечные вопросы Маугли.

Наконец Маугли с пантерой вышли на окраину джунглей, за которой начинался луг с пасущимися на нем бизонами. Полуденный ветерок далеко разносил их чавканье и сопение.

– С антилопами мне, что ли, остаться? – спросил Маугли.

– Нет.

– Или с мангустами.

– Даже не обсуждается.

Они вышли из джунглей на луг и зашагали по высокой густой траве.

– Багира, мой дом здесь, как ты не понимаешь? Ведь я совершенно не знаю людей.

– Узнаешь.

– Но я хочу остаться в джунглях. Почему я должен жить где‑то еще? Багира остановился, повернулся к человеческому детенышу и сердито ответил:

– Потому что оставаться в джунглях стало для тебя опасно, Маугли.

– А раньше что, не опасно было? – сердито подбоченился Маугли.

Багира посмотрел мальчику в глаза и медленно, буквально по слогам, произнес:

– За тобой охотится Шерхан, – и пошел дальше, добавив через плечо: – Теперь защитить тебя могут только люди, которые сильнее тигра.

Тон Багиры был слегка раздраженным, и это его задело. Тогда, на Совете, Багира при всех заявил, что Маугли прав. Такого он не говорил никогда прежде. После тех слов Багиры Маугли воспрянул духом, сразу почувствовал себя самостоятельнее, умнее, старше. Но вот, пожалуйста, после всего этого он вынужден опять плестись туда, куда ведет его старый кот, который, как всегда, знает, что ему нужно лучше, чем он сам. Багира всю жизнь был тенью Маугли, и ему ужасно надоело постоянно жить в этой тени.

– Багира, это нечестно.

Багира не ответил. Он внимательно следил за тем, что происходит вокруг, искал глазами признаки опасности, вслушивался, поводя из стороны в сторону ушами. Впрочем, так Багира вел себя всегда – всматривался, вслушивался, и в любой момент был готов встретить любую опасность.

Багира превосходно различал все окружающие звуки.

Вот дикобраз зарывается в свою нору на краю травянистого луга. Вот маленькая древесная змейка с едва слышным шорохом перелетела с ветки на ветку. Все спокойно. Все очень спокойно. Все, пожалуй, даже слишком спокойно.

Багира осторожно двинулся дальше.

Маугли шел следом за пантерой, не переставая жаловаться.

– Ты совершенно не оставляешь мне выбора. И очень многого не договариваешь. Что, думаешь, я этого не замечаю?

Багира остановился, замер на месте. Что‑то было не так. Ох, не так! Вот и бизоны притихли, перестали жевать траву. И птицы. Даже ветерок, кажется, унялся, не унимался один лишь Маугли, и единственным звуком, который далеко разносился вокруг, был его звонкий голос.

– Ты сказал, что отведешь меня туда, откуда я родом, но ты же меня нашел в джунглях, правильно? И что же, ты ведешь меня в джунгли? Нет. Ты ведешь меня в деревню к людям. А почему к людям, если ты нашел меня в джунглях? Из‑за тигра? Кстати, скажи, с чего вдруг этот тигр так меня ненавидит? Откуда он вообще меня знает?

– На колени, – коротко приказал Багира.

– На колени? Мы что, теперь и бизонам кланяться будем?

Багира напрягся и жестким, твердым тоном ответил:

– Слушай меня. Игры кончились. Как только я поведу ушами, ты должен бегом броситься вон к тому оврагу.

Маугли взглянул вперед и увидел темнеющий среди травы край оврага.

– А что случилось‑то? – спросил он.

Времени на то, чтобы объяснять, у Багиры уже не было.

– Пойдешь на север, – приказным тоном продолжил он. – Туда, где по ночам светится небо. По дороге я тебя догоню.

– Нет, Багира, я с места не тронусь, пока ты не объяснишь мне, что... – раздраженно начал Маугли, но так и не договорил, не успел.

Из травы вылетела громадная оранжево‑черная фигура, она неслась так быстро, что ее очертания казались размытыми.

Маугли застыл на месте.

Багира зарычал и прыгнул навстречу летящему тигру с таким расчетом, чтобы столкнуться с Шерханом еще в воздухе.

Тигр и пантера сцепились друг с другом прямо в прыжке, в обнимку повалились на траву, покатились по ней.

Бизоны испуганно разбежались, а Маугли едва ли не впервые в жизни беспрекословно выполнил то, что ему было приказано.

Он побежал со всех ног.

 

 

* * *

Как только рычащие друг на друга противники рухнули на землю, Шерхан незамедлительно набросился на пантеру, но Багира успел отскочить в сторону и сам бросился в атаку, разорвал тигру бок своими острыми когтями. После такого удара менее сильный противник бросился бы спасаться бегством, однако Шерхан устоял и сдаваться не собирался.

Тигр яростно бросился вперед, навалился своим огромным тяжелым телом на небольшую по сравнению с ним пантеру и сбил Багиру с лап, сжимая его в своих смертельных объятиях. Багира попытался оттолкнуть тигра, и они оба вновь покатились по земле, ломая высокие стебли травы, взрывая лапами комья мокрой земли.

Багира доблестно сражался с могучим противником, но его силы были на исходе, да и везение пантеры не могло продолжаться вечно. Настал миг, когда Шерхану удалось‑таки нанести своей громадной когтистой лапой сильный удар по голове Багиры. После этого удара пантера сразу обмякла. Шерхан отшвырнул пантеру прочь, а сам развернулся и бросился в погоню за человеческим детенышем.

Багира пришел в себя, попытался было подняться, но лапы у него подогнулись, и он обессиленно повалился на землю.

Прогремел раскат грома, над джунглями сверкнула молния, и начался ливень, вода хлынула с небес, словно кровь из открытой раны.

Напрягая все свои силы, Маугли убегал по траве, тигр мчался за ним следом. Маугли понимал, что ему никогда и ни за что не опередить Шерхана, однако сдаваться человеческий детеныш не собирался, хотя положение его выглядело безнадежным. Огромный тигр буквально летел по воздуху, с каждым толчком сильных лап сокращая расстояние между собой и своей жертвой, оставляя за собой широкую полосу смятой, сломанной травы. Развязка приближалась.

И тут на помощь Маугли пришли бизоны. Они неожиданно накатили на тигра сбоку, ударили Шерхана, и тот покатился по траве. Маугли продолжал бежать, чудом уйдя от столкновения с толпой мчащихся испуганных бизонов с налитыми кровью глазами, а затем, поскальзываясь и падая, скатился вниз по мокрому скользкому склону оврага.

Не успел Маугли перевести дух, как вслед за ним в овраг скатились бизоны. Они обрызгали Маугли грязью и понеслись дальше, выбираться наверх по противоположному склону. Маугли не раздумывая побежал вместе с бизонами, стараясь укрыться за их спинами. На краю оврага мелькнула оранжево‑черная молния. Шерхан. На мгновение взгляды человеческого детеныша и тигра встретились, найдя друг друга сквозь струи дождя.