2020-04-20
98
114 Плутарх. Об Исиде и Осирисе / Пер. Н.Н. Трухиной // ВДИ. 1977, № 3-4.
115 См.: Lambrechts Р. 1) Les fetes "phrygiennes" des Cybele et d'Attis //BIBR.
T.XXVII, 1952. P. 141-170; 2) Attis: van herderknaap tot god. Brussel, 1962; 3) De
Fenomenologische Methode in de Godsdienstwetenschap. Brussel, 1964.
116 В соответствующем месте I главы обращалось внимание на отсутствие как
упоминания Аттиса в эпиграфических источниках вместе с Кубабой, так и
изображений бога на старофригийских монументах рядом с Кибелой, что
доказывает сравнительно позднее становление его образа. Однако оснований
для сомнения во фригийском происхождении Аттиса (что делает П.Ламбрехтс:
Resume G. Sanders II Lambrechts P. Attis: van herderknaap tot god. Brussel, 1962.
P.62 s.) недостаточно. Уже один только обряд самооскопления божества
абсолютно отделяет его от западного мира и западного менталитета.
112
несчастного фригийского пастуха, полу-бога, полу-героя ко II - Ш вв. н.э.117 он превратился (может быть в результате религиозной политики Антонинов, может быть вследствии изменившихся духовных нужд) в высшее солнечное божество, равное по могуществу самой Великой Матери богов, и играющее значительную роль во фригийских мистериях.
По-видимому, своей "блестящей карьерой" Аттис был обязан неоплатоникам, которые в своих рассуждениях чрезвычайно возвеличили и Матерь Кибелу. Но Аттис римского пантеона в той же степени, что и фригийский, и греческий сохранил в своем образе ту первоначальную природную сущность, которая позволяет причислить его к типу умирающих и воскрешающих божеств растительности и плодородия. Исследователями было замечено, что представление об умирающем и воскресающем боге оказывается органичным для группы мифов, связанных и с суточным движением солнца и луны.118 Таким образом, возможно объяснить и эволюцию образа Аттиса. Связанный с весенним возрождением природы, он легко мог быть соотнесен и с Солнцем, побеждающим мрак и несущим свет. Т.е., в данном случае мы сталкиваемся лишь с переходом на другой календарный уровень: от сезонного цикла года к солярному циклу дня. Столь же естественен переход и на антропоморфный уровень - к органическому циклу человеческой жизни с ее вечной сменой рождения и смерти, расцвета и увядания. Потому Аттис в то же время и бог мистерий, дарующий посвященным уверенность в победе над смертью.
Самый ранний наш источник по мифологии Аттиса - "Историческая библиотека" Диодора Сицилийского. Как известно, первые пять книг этого огромного труда, к сожалению не дошедшего до нас в своем полном виде, охватывают мифологическую историю. В книге III (главы 57, 58, 59) Диодор передает большой блок фригийских мифов. Отбросив евгемерическое понимание мифа автором, проанализируем его историю Аттиса. В древние
117 Впервые, кажется, Лукиан определенно называет Аттиса Seos (Icarom., 27).
118 Солярно-суточные и сезонно-аграрные циклы мифов сближаются и
переплетаются, объединяясь на основе общей семантики борьбы
положительного и отрицательного начал (Брагинская Н.В. Календарь // МНМ.
Т. I. М., 1987. С.613).
113 времена царем Фригии и Лидии стал Мейон, который от своей супруги Диндимы родил младенца женского пола. Не желая, однако, воспитывать ребенка, царь приказал выбросить девочку у горы Кибелы. Вскормленная пантерами и другими хищными животными, получившая имя от названия горы, Кибела, повзрослев, превзошла всех красотою, скромностью и умом. Полюбив местного юношу Аттиса, она зачала от него ребенка. В то время родители признали ее своей дочерью. Отец же, узнав о том, что она не девица, повелел убить Аттиса, лишив его тело погребения. Кибела в глубокой скорби покинула дворец. Обезумев от горя, стеная и крича, она одиноко скиталась по стране. Между тем жителей Фригии поразила чума, и земля не стала приносить плодов. Для избавления от бедствия, по повелению оракула, фригийцы установили почитание Кибелы как богини, воздвигнув ей роскошный храм в Пессинунте, воздавая пышные почести и принося жертвоприношения. Что касается Аттиса, то сделав подобие его тела, фригийцы, воспевая погребальные песнопения, подобающими почестями искупили гнев богов. "И эти обряды они продолжают отправлять и поныне", - заключает Диодор (III, 59, 7).
Миф об Аттисе в передаче Диодора интересен прежде всего той деталью, которая отсутствует у более поздних авторов. Речь идет о картине бедствия, постигшего Фригию вследствие убийства Аттиса. Может быть, позволительно будет придать этой картине красок, воспользовавшись хеттскими текстами (XIV -XIII вв. до н.э.) о Телепинусе119, в которых после исчезновения бога плодородия описывается грандиозная катастрофа. "Гаснет огонь в домах и на алтарях, не произрастает больше зерно, не рождаются люди и скот, и даже молодые бесплодны, вянут деревья, сохнут пастбища, весны сухие, люди и боги
119 Именно эта параллель кажется наиболее близкой и во временном и в географическом аспектах. По мнению Р.Д. Барнетта, фригийская легенда об Аттисе и Кибеле своими корнями уходит в хеттскую мифологию (Barnett R.D. Ancient Oriental Influences on Archaic Greece II The Aegean and the Near East. New-York, 1956. P.222.). Более осторожно высказывается E.M. Мелетинский, "не ясно имеет ли хеттские корни малоазийский миф об Аттисе" (Мелетинский Е.М. Мифы древнего мира в сравнительном освещении // Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. М., 1971. С. 111).
114
умирают от голода".120 Умиротворенный ритуалом Телепинус возвращает жизнь и плодородие всему живому на земле. И хотя не таков финал мифа об Аттисе у Диодора, кажется, именно ритуалы, во-первых, в честь Аттиса, связанные с его погребением, и, во-вторых, в честь Кибелы121 восстанавливают нормальную жизнь фригийцев. Заметим одну странность - Диодор совершенно обходит молчанием тему самооскопления Аттиса, в то время как его и старших, и младших современников122 очень интересовали мотивы, цели совершения этого страшного ритуала.
Итак, свидетельство Диодора подтвердило сущность Аттиса как божества растительности и плодородия, обряд погребения которого, по-видимому, символизирующий зимнее умирание природных сил, отправлялся для поддержания установленного жизненного порядка.
Два варианта мифа об Аттисе сообщает Павсаний (VII, 17, 5). В первом случае автор ссылается на поэта Гермесианакса, во втором - на местное пессинунтское предание. По словам Гермесианакса, Аттис, сын фригийца Калая, с момента рождения неспособный к деторождению, учредил у лидийцев священные празнества в честь Матери богов и достиг у них огромного почета, так что разгневанный на Аттиса Зевс наслал кабана, умертвившего несчастного фригийца. Гнев божества и, как результат, трагическая гибель от дикого кабана - две эти подробности напоминают один из вариантов мифа об Адонисе (Apollod., Ill, 14, 4; Ovid. Met., X, 708 sqq.). В соответствии со вторым мифом Аттис родился от плода миндального дерева, выросшего из отрезанных у Агдистис мужских половых органов. Дочь реки Сангарий, положив себе на грудь созревший плод и став оттого беременной, родила мальчика, которого, так как он был выброшен, вырастила коза. "Когда мальчик начал подрастать, он стал сверхчеловеческой красоты, и Агдистис влюбилась в него. Когда же он вырос и стал юношей, родственники послали его в Пессинунт, чтобы он
120 Burkert W. Structure and History in Greek Mythology and Ritual. L., 1979.
P.123ff.
121 Образ самой богини, нарисованный Диодором, весьма тесно связан с дикой
природой (гора, хищные дикие животные).
122 См.: Varr. Sat. men., 119, 132, 150; Lucr., II, 614 sqq.; Catull., LXI; Ovid. Fast.,
IV, 223 sqq.
115
женился на царской дочери. Уже пелась брачная песня, как вдруг предстала Агдистис, и Аттис, приведенный в безумие, отсек себе половые органы, и так же изувечил себя и отец его невесты. Раскаяние охватило Агдистис в том, что она сделала с Аттисом, и у Зевса она вымолила разрешение, чтобы Аттис телом никогда не увядал и не подвергался разложению" (VII, 17, 5) (Пер. СП. Кондратьева)123. Этот миф об Агдистис и Аттисе прежде всего символизирует идею вечного круговорота как принципа существования природы124. Семя Зевса оплодотворило землю, что привело к рождению Агдистис, из мужских половых органов которого выросло дерево, плод которого оплодотворил нимфу, родившую Аттиса, который, оскопив себя, таким образом продолжил природный цикл. Поскольку оскопление Аттиса олицетворяет включенность живого существа в вечный круговорот природы, то его смерть в мифе не может не восприниматься как основание для последующего возрождения. Поэтому Аттис и "не увядает и не подвергается разложению".
В этой связи хотелось бы возразить точке зрения Питера Ламбрехтса, считающего, что концепция ежегодного возрождения Аттиса зародилась не ранее христианства и развивалась под влиянием двух потоков идей: с одной стороны, от официальной римской религии - идеи возрождения римской общности и империи, с другой стороны, от индивидуальной религиозности -христианской идеи воскресения.125 На наш взгляд, связь Великой Матери богов и Аттиса с идеей вечного возрождения природы, сводимая почитателями к могуществу божества даровать человеку жизнь вечную, родилась из древней ассоциации богини с всепорождающей и всепоглощающей землей, и собственно фригийских представлений о Матери Кибеле и значении божественной пары (Кибелы и Аттиса) в похоронном ритуале. Вообще, идея вечного возрождения, вечной жизни, а, следовательно, бессмертия, кажется, была если не постижима умом, то принята человеческой душой с самых древних пор. Другой вопрос, когда эта идея была соотнесена с этико-
123 Павсаний. Описание Эллады / Пер. СП. Кондратьева. СПб., 1996.
124 Заметим, что по утверждению Э. Кассирера, особая роль мифа вообще
заключалась в отрицании факта смерти и утверждении непрерывности и
единства жизни (Cassirer Е. Myth on the State. New-Haven, 1946).
125 Resume Sanders G. II Lambrechts P. Attis: van Herderknaap tot god. P. 63.
116 нравственными категориями и принципами. И в этом случае, роль, отведенная бельгийским исследователем христианству, представляется нам сильно преувеличенной. По крайней мере, принцип нравственного посмертного воздаяния, нравственной чистоты как залога будущего бессмертия проповедовался и в орфических посвящениях, и в Элевсинских мистериях, позднее, по-видимому, и во фригийских таинствах.
Любопытно функциональное противопоставление в мифе об Аттисе очень близких по семантике образов кабана и козы. Кабан (вепрь) во многих мифологиях мира символизировал плодородие.126 В мифологических представлениях о козе (козле) прежде всего также подчеркивалась ее исключительная плодовитость и сексуальность127 В Аттисовой легенде кабан губит божество, коза - спасает. Таким образом, символ плодородия в одном случае имеет негативный оттенок, в другом, наоборот, - позитивный. Т.е. концепция плодородия, олицетворением которой выступают оба животных, соединяет два аспекта - губительный (отрицательный) и спасительный (положительный). Если принять во внимание негативную оценку двуполости Агдистис, возможно заключить, что губительный аспект плодородия следует понимать как оргийность, как некую стихийную (преувеличенную) плодовитость. Помнится, чтобы пресечь именно такую плодовитость Гея оскопила своего супруга Урана (Res. Theog., 154 sqq.). Может быть оскопление Аттиса также имеет характер некоего ограничения?128 Возможно, ответ на поставленный вопрос предоставит Юлиан, уделивший много внимания объяснению мифа об Аттисе и толкованию связанных с ним религиозных обрядов. Оскопление Аттиса, по убеждению философа, символизирует ограничение его творческой энергии, стремящейся в бесконечность (169 В, С) и возвращение её к верховному первоисточнику (169 D). Кастрация же жрецов Кибелы, являющаяся лишь внешним проявлением веры, также глубоко символична, ибо напоминала людям о необходимости сдерживать свои
126 См. значение кабана (свиньи) в ритуалах культа Деметры (Томсон Дж.
Исследования по истории древнегреческого общества. С.217 ел.)
127 Ср. в греческой мифологии образ Пана, козлоногого, козлорогого,
козлобородого божества стихийных сил природы, входящего в свиту Диониса.
128 См.: Тахо-Годи А.А. Аттис // МНМ. T.I. М., 1987. С. 124.
117
чувственные порывы. В этом случае, оргиазм культа нейтрализуется его аскетизмом, и мы снова видим, как в соединении два противоположных принципа рождают гармоничное единство.
К указанным животным, фигурирующим в мифе об Аттисе необходимо добавить птицу, упоминание о которой мы не найдем в мифах, однако именно она часто встречается в иконографии Аттиса (рис. 33-36). Это - петух129. В основе мифологического образа петуха, без сомнения, лежит его связь с солнцем, что и послужило, по-видимому, основанием для посвящения петуха -фригийскому богу. Как Аттис являл антропоморфное олицетворение умирающего и воскресающего Солнца, так петух представлял зооморфную трансформацию небесного огня. Поэтому с вестником солнечного восхода связывалась символика воскресения из мертвых, вечного возрождения жизни. Соотнесенный с жизнью и смертью петух символизировал и плодородие прежде всего в его производительном аспекте.130
Миф об Аттисе в передаче Арнобия (Adv. nat., V, 5-8), в целом, очень близок второй легенде, представленной Павсанием. Своим источником Арнобий называет труд, по его собственному выражению, "небезызвестного теолога Тимофея".131 Следует отметить, что повествование Арнобия в наивысшей степени ритуальное. Автор сообщает целый ряд деталей, непосредственно взятых из фригийских обрядов и отсутствующих в свидетельствах Диодора, Овидия, Павсания. При этом, ритуалы фригийского культа предстают как отправляемые в давние времена самой Великой Матерью и это, по-видимому, является наивернейшим аргументом в пользу их значимости и действенности. В мифе, рассказанном Арнобием, появляется Л ибер, благодаря хитрости которого богам удалось оскопить чудовищное Агдистис, что, вероятно, было навеяно близостью культов Диониса (Либера) и Реи-Кибелы. Мы узнаем имя матери Аттиса, дочери реки Сангарий, не
129 Неслучайно, по-видимому, Архигалл Остии Марк Модий Максим именно этот символ представил на мистической цисте (рис. 37). 13° Топоров В.Н. Петух // МНМ. Т. П. М., 1988. С.310. 131 Подробнее о нем см. выше: гл. III, 1.
118
названное Павсанием - Нана.132 Появляется в мифе и фригийский царь Мидас, пожелавший выдать свою дочь за Аттиса. Та же тема ревности Агдистис и самооскопления Аттиса дополняется у Арнобия интересною деталью: "Агдистис приводит всех пирующих в состояние исступления:133 фригийцы восклицают: "должно молиться богу", галл отрезает себе (гениталии), дочь наложницы - груди, Аттис же хватает палку, которой сам себя подгонял и которую обычно носил при себе, войдя уже в экстаз, мечется, бросается и под сосной гениталии себе отсекает, говоря: "это тебе, Агдистис, из-за чего такой порыв безумия и страшной смуты ты вызвала" (V, 7). Итак, ритуал самооскопления Арнобий сопоставляет с не засвидетельствованным ни в одном источнике по культу Кибелы обряде отсекания женской груди. По-видимому, таким образом автор пытался усилить значение первого. Женская грудь с самых древних пор символизировала плодородие и обильную пищу, поэтому, и в данном случае действие дочери наложницы можно интерпретировать как отказ от материнства, и, следовательно, акт, ограничивающий плодородие. Дальнейшее повествование Арнобия знакомит нас с важными подробностями, почерпнутыми из фригийской обрядности. Из истекшей крови Аттиса вырастает фиалка и обвивает сосну, "отсюда произошел и поныне (существует) обычай в священнодействиях покрывать и увенчивать деревья (фиалками, шерстью)" (I.e.). Затем мы узнаем, что Великая Матерь богов дерево - сосну, под которой Аттис лишил себя мужественности, относит в свою пещеру и там, "соединившись в рыданиях с Агдистис, бьет и ранит грудь около неподвижного ствола дерева". Так, «в плаче по умершему
132 По мнению А. Раппа, под именем Нана скрывается Кибела (Rapp A. Op.cit. Sp.1648). В этой связи интересно имя богини аккадской мифологии, близкой по сущности Инанне и Иштар (может быть, второе имя Иштар) - Нанайа. Об идентификации богини с Анаитис см.: Meyer Е. Anaitis // RML. Bd. І. ТІЛ. Leipzig, 1884-1890. Sp. 330-334.
133
Далее текст испорчен, перевод дан согласно коньюктуре К. Мейзера: conclamant exterri adorandum deum Phryges, sibi demetit Gallus (genitalia) mammas filia paelicis...(Meiser K. Studien zu Arnobius II Sitzungsberichte der Koniglich Bayerischen Akademie der Philosophisch-Philologische und historische Klasse. Munchen, 1908. S.30).
119 богу сливаются убивающая матерь-смерть и жизнетворящая родительница-матерь»134. Агдистис,- заключает Арнобий, - тело Аттиса обожествляет, устанавливает почитание ежегодными празднествами и назначением высших жрецов". (I.e.).
Значение текста Арнобия трудно преувеличить. Именно его свидетельства позволяют нам реконструировать часть ритуалов Мартовского празднества и фригийских мистерий.
2.2. Мифологический цикл фригийских мистерий.
В заключении нам хотелось бы высказать некоторые предположения относительно тех мифов, которые представлялись в мистических драмах фригийских таинств135. Именно предположения, ибо, как уже отмечалось выше, ни один древний источник не содержит достаточно ясной и тем более полной информации по этому поводу.
Представление священных драм открывало заключительную часть мистерий. Невозможно с полной уверенностью утверждать, что вниманию мистов предлагались сюжеты экзотерического круга мифов об Аттисе и Кибеле. Лишь в качестве гипотезы может быть принято и обратное предположение, что мистам сообщались некие эзотерические мифы, неизвестные непосвященным. Фригийские мистерии, известные нам по свидетельствам поздних христианских авторов, развивались, как нам представляется, под сильным влиянием Элевсинских и орфических таинств. Однако, мы далеки от того, чтобы считать тайные священные действия в честь Великой Матери богов Кибелы и Аттиса прямым заимствованием фригийцев из эллинской религии. Схожесть обрядности и религиозной догматики античных мистерий объясняется сущностной близостью их центральных образов - Кибелы, Реи, Деметры, олицетворяющих женское начало как источник жизни на земле и включенных в круг религиозно-мифологических
134 Юнг К.Г. Символы матери и возрождения // Между Эдипом и Осирисом.
Становление психоаналитической концепции мифа / Пер. с нем. М., 1998. С.
376.
135 См.: гл. III, 2.7.
120
представлений о вечном возрождении, а, следовательно, и о бессмертии. По справедливому замечанию Ж.-П. Вернана, "мистерия претендует на постижение истины, скрытой от непосвященных".136 По-видимому, той истиной и была простая и вместе с тем величественная концепция вечного возрождения и бессмертия, составляющая стержень религиозной доктрины античных мистерий. Представляется возможным предположить, провозглашение в мистериях и идеи широкого религиозного синкретизма137, что отразилось в одном культовом фригийском мифе о страсти Зевса (Юпитера) к Деметре.
С наименьшей степенью гипотетичности мы включаем его в мифологический цикл фригийских мистерий, ибо с прямым указанием на таинства Кибелы и Аттиса именно этот миф пересказывают два автора -Климент Александрийский (Protr., II, 15) и Арнобий (Adv. nat., V, 20-21). Зевс (у Климента Александрийского) /Юпитер (у Арнобия), воспылав безумной страстью к своей матери (названной Деметрой Климентом и Церерой Арнобием), овладел богиней, приняв облик быка. Однако его тайное превращение было обнаружено и дабы вымолить прощение за свой низкий проступок, он, выбрав породистого барана с очень большими testiculi, отрезает их. Подойдя с опечаленным видом и покорностью к Матери, он, как бы сам себя осудив по собственному приговору, бросает обрезанное ей на лоно. После этого происходит примирение матери с сыном.
На первый взгляд, перед нами этиологический миф, поясняющий тавроболию. Он как бы отражает проекцию ритуала (передачи богине гениталий жертвенного животного) в далекое мифологическое прошлое, как впервые исполненного богами. Таким образом, можно заключить, что некоторая часть мистических фригийских драм воспроизводила этиологические мифы, объясняющие тайный смысл, символику фригийских обрядов. Указанный миф, возможно, символизировал единение двух начал -
136 Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли / Пер. с франц. М.,
1988. С.77.
137 Об этой идее как важнейшей составляющей религиозного учения
Элевсинских мистерий см.: Новосадский Н.И. Элевсинские мистерии. СПб.,
1887. С.158слл.
121
женского и мужского. Идентификация Деметры-Цереры с Кибелой бесспорна, более интересно появление во фригийском мифе Зевса-Юпитера. Значение Зевса в культе Великой Матери богов Кибелы проявляется в изображениях верховного бога греческого пантеона на культовых фригийских предметах. Так, изображение Зевса присутствует на культовых рельефах, представляющих Высшего жреца и Высшую жрицу Великой Матери (рис. 30, 38), на подвеске на груди Высшего жреца (рис 39), на мраморной цисте Архигалла Марка Модия Максима из Метроона в Остии (рис. 37). Заметим, что мраморная статуя Аттиса в лученосном венце, также найденная в Остии в зале дендрофоров, примыкающем к Метроону, представляет юного фригийского бога возлежащим на камне и левой рукой опирающимся на бюст Зевса (рис. 40). Супругом Кибелы Зевса называет Юлиан (Or.V, 116 А, В). Любопытен общий для Зевса и Аттиса эпитет - Tldnag (Пшта?)138. Впервые таким образом Аттис именуется Диодором: "Кибела полюбила некого местного юношу Аттиса, впоследствии прозванногоПаяау" (111,58,4).139 А.Б. Кук пришел к заключению, что в культе Аттиса воплотилась фригийская концепция сына, как возрожденного отца. При этом бог-сын Аттис и его бог-отец Зевс - только ипостаси некоего единого мужского божества Посла?, консорта Великой богини, небесного бога.140 Далее исследователь утверждает, что "фригийское верование в отца, заново открывающего себя в собственном сыне и сына, носящего имя отца (найденное в культе Аттиса) подготовило почву для христианской веры в сына, посланного отцом, являющего сияние его славы, отражение его действительности".141 Гипотеза А.Б. Кука интересна и, кажется, не лишена оснований. Несомненно, главой пантеона индоевропейцев-фригийцев был небесный бог громовержец, но образ местной богини-матери, религия которой своими корнями уходила в глубокую древность, оказался более могущественным и влиятельным. В итоге, верховное небесное мужское божество растворилось в сыне и возлюбленном Великой Матери богов.
138 О Зевсе Пала? см.: Cook А.В. Zeus. A Study in Ancient Religion. Vol. II, p.l.
Cambridge, 1925. P.292, n.4.
139 См. также: Hippol. Ref. omn. haer., V, 9; CIL, V, 766.
140 Cook A.B. Op.cit. P. 294 ff.
141 Cook A.B. Op.cit. P. 303.
122
Позднее его первоначальная сущность обрела реальность в облике ЗевсаПссжх?.
Кроме учения о божестве, человеке в мистериях проводилось и А,6уос фиспкдс єукєкриццєуос цидоїс " (сокрытое в мифах учение о природе), как следует из слов Евсевия (Ргаер. evang., Ill, 1, 1). Вероятно, во фригийских таинствах ставились драмы по мотивам пессинунтского цикла мифов о рождении, смерти и воскрешении Аттиса.
123
ГЛАВА Ш
