Вопрос 2. Источники уголовно-правовых норм, применяемых при квалификации преступлений

Вопрос 1. Официальные и неофициальные правила квалификации преступлений.

 Статья Ображиев Константин Викторович, "Правила квалификации преступлений и внешние формы (источники) их выражения", 2015 год.

Квалификация преступлений - это формализованный процесс, подчиняющийся определенным правилам, которые определяют порядок выбора уголовно-правовых норм для оценки преступных деяний при тех или иных фактических обстоятельствах, а также фиксации результатов уголовно-правовой оценки. Правила квалификации преступлений призваны обеспечить единообразие, определенность, предсказуемость, верификацию результатов уголовно-правовой оценки, минимизировать риски произвольного применения уголовно-правовых норм.

В юридической литературе принято разграничивать нормативные и ненормативные правила квалификации преступлений, которые отличаются источниками (внешними формами) выражения. Однако эта классификация является довольно условной. Дело в том, что конкретное правило квалификации преступлений может складываться из нескольких предписаний, содержащихся в различных источниках, одни из которых имеют нормативный, а другие - ненормативный характер.

Показательным в этом отношении является правило квалификации составных преступлений. Законодательное отражение оно получило в ч. 1 ст. 17 УК РФ, согласно которой совокупностью преступлений не признаются случаи, «когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части настоящего Кодекса в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание». К сожалению, соответствующее правило квалификации преступлений регламентировано в УК РФ неполно. Во-первых, процитированное предписание ч. 1 ст. 17 УК РФ относится только к тем составным преступлениям, которые предусмотрены квалифицированными составами. Между тем составные преступления могут быть предусмотрены и основными составами (например, разбой, террористический акт, массовые беспорядки). А во-вторых, законодательное правило квалификации составных преступлений не предполагает каких-либо исключений, хотя в теории уголовного права и судебной практике их наличие не вызывает сомнений.

Поэтому предписания ч. 1 ст. 17 УК РФ дополняются правовыми позициями Верховного Суда РФ, выработанными в практике по конкретным делам, а также доктринальными правилами квалификации. Согласно этим правилам квалификация составного преступления зависит от соизмерения санкций преступлений-элементов последнего и составного преступления как такового. Когда максимальный предел санкции составного преступления выше максимума санкции преступления-элемента, множественность преступлений отсутствует и достаточно квалифицировать содеянное как единое преступление. Если же санкция преступления-элемента больше или равна санкции составного преступления, содеянное необходимо квалифицировать по совокупности преступлений.

Таким образом, рассматриваемое правило уголовно-правовой оценки составных преступлений имеет полиисточниковый (доктринальный, судебный и законодательный) характер, в связи с чем причислить его к нормативным или, напротив, к ненормативным правилам квалификации весьма проблематично.

Тем не менее, несмотря на отмеченную условность разграничения нормативных и ненормативных правил квалификации преступлений, в теоретическом плане эта классификация все же необходима, поскольку она выступает в качестве предпосылки для постановки вопроса о выборе оптимальных внешних форм выражения (источников) правил квалификации преступлений.

Источники нормативных правил квалификации преступлений не ограничиваются только уголовным законодательством, как полагают отдельные специалисты. В УК РФ получили отражение лишь некоторые общие правила квалификации (в частности, взаимосвязанные предписания ст. 9 и 10, ч. 1 и 3 ст. 17, ч. 3 ст. 29, ч. 2-5 ст. 34, ст. 36 УК РФ), что справедливо оценивается в науке как регулятивная недостаточность уголовного закона.

Восполняется она за счет подключения других источников уголовного права, в частности постановлений и определений Конституционного Суда РФ. Так, именно решения Конституционного Суда РФ определяют отсутствующие в УК РФ правила квалификации преступлений при изменении бланкетной части уголовно-правовых норм. В этом плане важнейшее значение имеет правовая позиция, сформулированная Конституционным Судом РФ в определении от 10 июля 2003 г. № 270-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности ч. 1 ст. 3, ст. 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и п. 13 ст. 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Согласно этой правовой позиции ст. 10 УК РФ и п. 13 ст. 397 УПК РФ «не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования». Как указал Конституционный Суд РФ, «декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона...». Таким образом, процитированная правовая позиция Конституционного Суда РФ позволяет при квалификации преступления придавать обратную силу уголовно-правовой норме, которая претерпела изменения вследствие трансформации бланкетной части (разумеется, при условии, что соответствующие изменения улучшают положение лица, совершившего преступление).

В некоторых случаях при квалификации преступлений используется и регулятивный потенциал Конституции РФ. Основной закон России содержит отдельные предписания универсального характера, значимые, в том числе, и для уголовно-правовой оценки преступлений. Так, например, согласно ч. 3 ст. 49 Конституции РФ «неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого». Указанное «правило толкования сомнений» имеет не только уголовно-процессуальное, но и непосредственное материальное уголовно-правовое значение, поскольку применяется для разрешения сомнений, возникающих при квалификации преступлений. Как разъясняется в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре», «по смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного обвинения, формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств и т. д.».

Нельзя также не отметить, что Конституция России включает отдельные нормы с типичным уголовно-правовым содержанием, которые применяются в качестве нормативной основы для квалификации преступлений. В этом контексте следует упомянуть ч. 1 ст. 50 Конституции РФ, в силу которой «никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление». Интерпретируя это конституционное предписание, Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 19 марта 2003 г. № 3-П подчеркнул, что «принцип "non bis in idem'', как он установлен Конституцией Российской Федерации и регулируется уголовным законодательством Российской Федерации, исключает повторное осуждение и наказание лица за одно и то же преступление, квалификацию одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть, а также двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и при определении вида и меры ответственности».

Однако чаще всего пробельность уголовного закона в части, касающейся регламентации общих правил квалификации преступлений, компенсируется посредством регулятивного потенциала нижестоящих источников уголовного права - постановлений Пленума Верховного Суда РФ. В настоящее время имеются все основания для вывода об их нормативном характере. Во-первых, об их обязательности свидетельствует сам факт конституционного закрепления (ст. 126 Конституции России) за Верховным Судом РФ полномочий давать разъяснения по вопросам судебной практики. Если бы эти разъяснения имели исключительно рекомендательный характер, то упоминать о них в Основном законе не имело никакого смысла. Во-вторых, обязательность постановлений Пленума подтверждается фактическим воздействием, которое они оказывают на субъектов уголовно-правовых отношений. В-третьих, весомым аргументом в пользу обязательности постановлений Пленума является правовая позиция Конституционного Суда РФ, сформулированная им в постановлении от 31 марта 2015 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 части 4 статьи 2 Федерального конституционного закона "О Верховном Суде Российской Федерации'' и абзаца третьего подпункта 1 пункта 1 статьи 342 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой открытого акционерного общества "Газпром нефть''». Оценивая юридическую природу писем Федеральной налоговой службы, Конституционный Суд РФ указал, что «обязательность содержащихся в них разъяснений для налогоплательщиков нормативно не закреплена. Вместе с тем - поскольку в силу принципа ведомственной субординации территориальные налоговые органы обязаны в правоотношениях с налогоплательщиками руководствоваться исходящими от Федеральной налоговой службы разъяснениями норм налогового законодательства - такие акты опосредованно, через правоприменительную деятельность должностных лиц налоговых органов, приобретают, по сути, обязательный характер и для неопределенного круга налогоплательщиков». При этом Конституционный Суд РФ подчеркнул, что в основе решения вопроса о возможности признания писем Федеральной налоговой службы нормативными правовыми актами «должно лежать наличие у этого акта нормативных свойств (оказывает ли он общерегулирующее воздействие на общественные отношения, содержатся ли в нем предписания о правах и обязанностях персонально не определенного круга лиц - участников соответствующих правоотношений, рассчитан ли он на многократное применение)». Проецируя эту правовую позицию Конституционного Суда РФ на постановления Пленума Верховного Суда РФ, следует однозначно признать, что постановления Пленума обладают всеми нормативными свойствами. Их содержание не ограничивается только интерпретацией УК РФ. Практически в каждом из них можно обнаружить предписания, не выводимые из уголовного закона, которые осуществляют конкретизацию уголовно-правовых норм, разрешают сложные уголовно-правовые вопросы, не имеющие однозначного законодательного решения, компенсируют пробелы в УК РФ.

В постановлениях Пленума Верховного Суда РФ содержатся частные правила квалификации отдельных видов преступлений, а также универсальные (общие) правила уголовно-правовой оценки, которые имеют «сквозное» значение. К числу последних, в частности, можно отнести правило квалификации преступлений при конкуренции уголовно-правовых норм с квалифицирующими и привилегированными признаками. Согласно п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» «убийство не должно расцениваться как совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных пп. «а», «г», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также при обстоятельствах, с которыми обычно связано представление об особой жестокости (в частности, множественность ранений, убийство в присутствии близких потерпевшему лиц), если оно совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения либо при превышении пределов необходимой обороны».

Нельзя не отметить вклад Пленума Верховного Суда РФ в создание общих правил квалификации преступлений, совершенных в соучастии. Так, в постановлениях Пленума содержатся отсутствующие в УК РФ правила, согласно которым:

- преступление квалифицируется как совершенное группой лиц по предварительному сговору только при условии, что в его совершении принимали непосредственное участие не менее двух соисполнителей (п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»);

- при признании преступления совершенным организованной группой действия всех соучастников независимо от их роли в содеянном подлежат квалификации как соисполнительство без ссылки на статью 33 УК РФ (п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»);

- при совершении участником преступного сообщества (преступной организации) тяжкого или особо тяжкого преступления его действия подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 210 УК РФ и соответствующей частью (пунктом) статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, с учетом квалифицирующего признака «организованная группа» (например, по п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ как разбой, совершенный организованной группой); если состав совершенного преступления не предусматривает в качестве квалифицирующего признака совершение его организованной группой, действия лица подлежат квалификации по ч. 2 ст. 210 УК РФ и соответствующей части (пункту) статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, содержащей квалифицирующий признак «группой лиц по предварительному сговору», а при его отсутствии - по признаку «группой лиц» (п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)»).

С учетом ранее процитированной правовой позиции Конституционного Суда РФ о критериях нормативности правовых актов к нормативным правилам квалификации преступлений следует отнести и те правила уголовно-правовой оценки, которые содержатся в утвержденных Президиумом Верховного Суда РФ ответах на вопросы, поступившие из судов. Широкомасштабная уголовно-правовая реформа, осуществленная федеральными законами от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ и от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ, породила у правоприменителей многочисленные вопросы, связанные с возможностью обратной силы законодательных новелл, создала неопределенность в понимании и применении правил разрешения темпоральной конкуренции уголовно-правовых норм применительно к конкретным ситуациям. В этой связи высшей судебной инстанцией были подготовлены и опубликованы «Ответы на вопросы, поступившие из судов, по применению федеральных законов от 7 марта 2011 года № 26-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации'' и от 7 декабря 2011 года № 420-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации''» (утверждены Президиумом Верховного Суда РФ 27 июня 2012 г.). Данный правовой акт содержит целый ряд правил квалификации преступлений:

- в случае исключения нижнего предела некоторых видов наказаний, которые назначались лицу, суд должен квалифицировать преступление по новому уголовному закону;

- смягчение наказания, осуществленное посредством включения в санкцию статьи, по которой осуждено лицо, принудительных работ или других отложенных видов наказаний, не дает оснований для переквалификации действий осужденных; положения закона о наказании в виде принудительных работ могут применяться и иметь обратную силу только после введения этого наказания в действие;

- если часть объективной стороны длящегося или продолжаемого преступления совершена в период действия нового закона (независимо от того, является он более мягким или более строгим), то применяться должен новый уголовный закон.

Эти и другие содержащиеся в анализируемом правовом акте правила квалификации преступлений конкретизируют предписания ст. 9 и 10 УК РФ о разрешении темпоральной конкуренции уголовно-правовых норм, развивают и в какой-то мере дополняют законодательные правила квалификации преступлений при изменении уголовного закона. При этом они приобретают, по сути, обязательный характер для нижестоящих судов и опосредованно для других субъектов применения уголовно-правовых норм, т. е. имеют нормативный характер.

Для правоприменителей весьма значимым источником правил квалификации преступлений традиционно является практика Верховного Суда РФ по конкретным уголовным делам. Тем не менее, признать эти правила нормативными не представляется возможным. Во-первых, позиция высшей судебной инстанции о квалификации определенного преступления, сформулированная в казуальном решении, изначально «заряжена» не на многократное применение (как разъяснения Пленума или ответы на вопросы, поступившие из судов), а на разрешение конкретного уголовного дела, что не позволяет говорить о ее нормативном значении. А во-вторых, правовую позицию о квалификации преступления, выраженную в решении Верховного Суда РФ по конкретному делу, нельзя автоматически воспринимать в качестве правила уголовно-правовой оценки (особенно в случае, если эта позиция идет вразрез с другими решениями высшей судебной инстанции по аналогичным делам). В большинстве случаев правило квалификации преступлений формируется в результате ряда решений высшей судебной инстанции, т. к. нижестоящие суды в гораздо большей степени ориентируются на сложившуюся практику Верховного Суда РФ, нежели на его единичное решение по конкретному делу. О формировании правила (т. е. предписания, рассчитанного на многократное применение) можно говорить лишь при условии устойчивого и единообразного подхода высшей инстанции к уголовно-правовой оценке определенного вида преступлений. Об этом, в частности, могут свидетельствовать включение соответствующих правовых позиций в периодические (квартальные, полугодовые, годовые) и тематические обзоры судебной практики высшей судебной инстанции, публикация ряда аналогичных по своей сути решений в Бюллетене Верховного Суда РФ.

В этом отношении весьма показательным является пример с формированием (а точнее -изменением) частного правила квалификации убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии. В 1997 г. Верховный Суд РФ квалифицировал убийство спящего человека по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, признав тем самым сон беспомощным состоянием потерпевшего (определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ № 75-097-19 по делу Ревина). Однако в 2000 г. в Бюллетене Верховного Суда РФ был опубликован ряд решений, в которых Верховный Суд указал, что убийство спящего не может расцениваться как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ № 749п99 по делу Т.; определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 ноября 1999 г. по делу Быченкова). Эти решения изменили судебную практику и фактически сузили сферу применения п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В содержательном отношении большинство правил квалификации преступлений, выработанных в казуальной практике Верховного Суда РФ, имеют частный характер, т.е. распространяются лишь на квалификацию преступлений определенного вида. Вместе с тем, в решениях по конкретным делам нередко формулируются и универсальные правила уголовно-правовой оценки, применимые ко всем или большинству преступлений. В качестве примера достаточно привести правила разграничения сложных единичных преступлений и совокупности преступных деяний:

- неоднократные действия в отношении одного и того же объекта преступного посягательства, направленные на достижение единого результата, совершенные тем же субъектом в небольшой промежуток времени, аналогичным способом, образуют единое преступление и не требуют дополнительной квалификации действий, предшествовавших достижению преступного результата (постановление Президиума Верховного Суда РФ № 361 п04пр по делу Кайсина; постановление Президиума Верховного Суда РФ № 771П06 по делу Пожилова; постановление Президиума Верховного Суда РФ № 167П07 по делу Жемчугова);

- преступление, которое начато как менее тяжкое, а в дальнейшем переросло в более тяжкое, надлежит квалифицировать лишь по статье закона, предусматривающей уголовную ответственность за более тяжкое преступление (определение Военной коллегии Верховного Суда РФ № 1-038/2000 по делу Дударева и др.; определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 7 февраля 2008 г. № 48-Д07-60; постановление Президиума Верховного Суда РФ № 251-П07 по делу Свиридова).

Завершая краткий обзор источников правил квалификации преступлений, отметим, что некоторые из них до настоящего времени существуют лишь в виде доктринальных представлений (хотя большинство общепризнанных доктринальных правил квалификации получили отражение в УК РФ, постановлениях Пленума, правовых позициях Верховного Суда РФ по конкретным делам). Особую ценность для правоприменительной деятельности имеют те доктринальные правила квалификации преступлений, которые сформулированы для уголовно-правовой оценки недавно криминализованных общественных деяний либо являются результатом анализа и обобщения судебной практики по проблемам квалификации преступлений, не имеющим однозначного решения. Так, например, до настоящего времени в судебной практике крайне неоднозначно квалифицируются преступные посягательства на нескольких потерпевших при отсутствии квалифицирующего признака «совершение преступления в отношении двух или более лиц». На этом фоне научно обоснованные рекомендации об уголовно-правовой оценке преступлений с множественностью потерпевших.

Оценивая столь значительное разнообразие нормативных и ненормативных источников, в которых содержатся правила квалификации преступлений, отметим, что сама по себе множественность внешних форм их выражения является объективно обусловленной, а потому вполне закономерной. В УК РФ (равно как и в ином источнике) невозможно сосредоточить все правила квалификации преступлений, как это иногда предлагается в уголовно-правовой литературе; более того, это нецелесообразно. Во-первых, кодифицированный уголовный закон - не место для частных правил квалификации преступлений, имеющих ограниченную сферу применения (для уголовно-правовой оценки преступлений определенного вида), поскольку предписания уголовного закона имеют более высокую степень абстрактности (следует отметить, что абстрактный прием законодательного конструирования уголовно-правовых предписаний имеет целый ряд преимуществ по сравнению с их казуальным изложением: он экономит текст уголовного закона; снижает риск возникновения пробелов в уголовно-правовом регулировании; позволяет добиться большей его стабильности, т. к. абстрактно сформулированная норма лучше адаптируется к изменяющимся общественным отношениям, чем конкретное нормативное предписание). Во-вторых, многие правила квалификации преступлений (в особенности универсальные) имеют многоуровневое содержание, выраженное в различных источниках. Так, например, закрепленные в ст. 9 и 10 УК РФ правила преодоления темпоральной конкуренции уголовно-правовых норм дополняются правовыми позициями Конституционного Суда РФ (они восполняют пробел уголовного закона в части, касающейся обратной силы нормативных правовых предписаний, выступающих в качестве бланкетной части уголовно-правовых норм), а также конкретизируются посредством предписаний, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, в ответах на вопросы, поступившие из судов, в судебной практике по конкретным делам. Многоуровневая система внешних форм, в которых выражены правила квалификации преступлений, позволяет обеспечить баланс абстрактных и конкретных, первичных и производных предписаний о порядке применения и выборе подлежащих применению уголовно-правовых норм.

Вместе с тем, существующую систему источников правил квалификации преступлений нельзя признать оптимальной, поскольку содержание соответствующих правил во многих случаях явно не соответствует внешним формам их выражения.

В первую очередь, это касается универсальных правил квалификации преступлений, которые регламентированы в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Основная функция постановлений Пленума в системе юридических источников уголовного права заключается в том, чтобы обеспечивать подзаконную конкретизацию предписаний УК РФ. Применительно к обсуждаемой проблематике это означает, что постановления Пленума, по идее, должны лишь развивать, конкретизировать законодательные предписания об уголовно-правовой оценке общественно опасных деяний, но не устанавливать новые общие правила квалификации преступлений. Однако на практике дело обстоит иначе: в постановлениях Пленума содержится немало первичных общих правил квалификации преступлений (правил квалификации неоконченных преступлений, множественности преступных деяний, преступлений, совершенных в соучастии, правил уголовно-правовой оценки мнимой обороны и др.). Справедливости ради следует отметить, что в этих случаях выход Пленума Верховного Суда РФ за рамки подзаконной конкретизации УК РФ является вынужденным средством восполнения регулятивной недостаточности уголовного закона. Как представляется, все эти правила квалификации преступлений должны быть перенесены в соответствующие главы Общей части УК РФ, что, конечно же, не исключает возможности (а в некоторых случаях - и необходимости) их конкретизации в постановлениях Пленума.

Перевода на более высокий иерархический уровень - на уровень УК РФ - требуют и общие правила квалификации преступлений, выработанные в практике Верховного Суда РФ по конкретным делам, а также содержащиеся в ответах на вопросы, поступившие из судов. Включение всех универсальных правил квалификации преступлений в кодифицированный уголовный закон позволит обеспечить их согласованность и системность (в рамках одного источника этого добиться намного проще), упростить правоприменительную деятельность, будет способствовать большей определенности уголовно-правового регулирования. Что же касается правил квалификации отдельных видов преступлений (частных правил квалификации), то их, как уже отмечалось, включать в УК РФ нецелесообразно, т.к. они имеют «вторичный» характер, являются производными от общих правил уголовно-правовой оценки.

Вопрос 2. Источники уголовно-правовых норм, применяемых при квалификации преступлений.

Из вопроса 1 Темы 3.