Дворъ Ховриныхъ-Головиныхъ 8 страница

Женитьбою на княжнѣ Иринѣ Борисовнѣ Черкасской, дочери Марѳы Никитичны Романовой, сестры Ѳедора, впослѣдствіи Филарета Никитича Романова, Шереметевъ породнился съ домомъ Романовыхъ и потому съ одной стороны пріобрѣлъ подозрительность и гоненіе отъ Годунова, заодно съ Романовыми, а съ другой, какъ родственникъ Романовыхъ, пріобрѣлъ впослѣдствіи весьма знатное положеніе въ боярской средѣ. Воцарившійся Годуновъ сначала отправилъ его на службу въ Черниговъ, а потомъ въ 1601 г., когда произошла опала на Романовыхъ, въ Сибирь, въ Тобольскъ воеводою, гдѣ онъ оставался до 1603 г.

Явное дѣло, что сочувствовать Годунову онъ не могъ, а потому при появленіи Самозванца, когда престолъ Годунова сталъ колебаться, посланный противъ ложнаго царя подъ Кромы (гдѣ и рѣшилась судьба Годунова), а потомъ въ Орелъ, Шереметевь передался Самозванцу вмѣстѣ съ В. В. и И в. В. Голицыными и встрѣтилъ его въ Орлѣ какъ истиннаго царя, за что потомъ и возведенъ былъ въ санъ боярина, и занялъ свое мѣсто 16-мъизъ 31. Затѣмъ, отъ кого получилъ боярство, того самаго вмѣстѣ съ В. Ив. Шуйскимъ и долженъ былъ уничтожить.

При царѣ Шуйскомъ смута разгорѣлась со всѣхъ сторонъ. Самозванцы стали расти какъ грибы. Въ Астрахани появился Петръ царевичъ, будто сынъ царя Ѳедора Иван. Усмирять Астраханскій мятежъ Шуйскій послалъ Шереметева. Но воевода не осилилъ мятежниковъ и безъ успѣха пошелъ къ Москвѣ, однако со славою очищая и приводя на сторону Шуйскаго всѣ Понизовскіе Поволжскіе города.

Царь послаль ему жалованное слово за этотъ походъ, но выѣстѣ съ тѣмъ и выговоръ, что государевымъ дѣломъ не радѣетъ, идетъ къ Москвѣ мѣшкотно, такъ какъ Москвѣ со всѣхъ сторонъ угрожала опасность.

Такъ онъ дошелъ до Суздаля, гдѣ встрѣтилъ полки Лисовскаго и былъ безславно побитъ, потому что не доглядѣлъ, что подъ Суздалемъ нѣтъ крѣпкаго мѣста, гдѣ пѣшимъ людямъ укрѣпиться, все пришли поля. Конные полки Лисовскаго скоро разгромили пѣшихъ въ числѣ 6000 человѣкъ.

Вообще прославляемый походъ Шереметева хотя и ободрилъ Москву вначалѣ, но не принесъ ни малѣйшей пользы Шуйскому, дни царствованія котораго уже были сочтены. Все оставалось попрежнему. Смута разгоралась все сильнѣе, и вскорѣ несчастнаго боярскаго царя смѣстили съ престола и даже постригли въ монахи.

Знаменитые семь бояриновъ стали править Государствомъ и заставили народъ присягнуть этому управленію, поставляя непремѣннымъ условіемъ, чтобы народъ слушался и повиновался имъ и чтобы избраніе царя, кого Богъ дастъ, было совершено голосомъ всей Земли, сношеніемъ со всѣми городами.

Шереметевъ вошелъ въ составъ этой семибоярщины, которая тотчасъ и нарушила уставъ крестоцѣловальной записи, склонившись безъ опроса всей Земли и городовъ къ избранію въ цари Польскаго королевича Владислава.

Черезъ мѣсяцъ послѣ сверженія Шуйскаго, 17 августа былъ подписанъ договоръ съ Гетчаномъ Жолкѣвскимъ объ этомъ избраніи, въ которомъ между прочимъ говорилось, чтобы Поляковъ не пускать въ городъ безъ согласія бояръ и безъ нужды, безъ дѣла. Но прошелъ еще мѣсяцъ и 17 сентября 1610 г. Поляки благополучно вошли въ Кремль и поселились тамъ на долгое житье.

Таковы были дѣла семибоярщины. Она себѣ же надѣла на шею польскую петлю. Конечно, все это творилось изъ опасенія предъ Тушинскимъ Воромъ. Но здѣсь же высказывались и коренныя стремленія боярства, заботы о своемъ кормленіи, которое возможнѣе было добывать, когда существовалъ уже избранный дарь законный, раздающій такое кормленіе.

Договоръ утвердили избранные старшіе бояре Мстиславскіе, Голицыны и Шереметевы.

Спустя недѣлю или около того, какъ Поляки водворились въ Кремлѣ, Шереметевъ уже послалъ къ Польскому королю и новому Московскому царю Владиславу усердное челобитье о вотчинныхъ деревнишкахъ и счелъ необходимымъ писать объ этомъ и къ канцлеру Сапегѣ, милостивому пану и добродѣю, дабы онъ смиловался, помогъ ему въ посланномъ къ королю и царю челобитьѣ. Къ тому бояринъ прибавлялъ, что служба его и правда королю и царю вѣдомы гетману Станиславу Станиславовичу Жолкѣвскому (А. И., II, 355).

30 ноября 1610 г. боярину данъ листъ на отчину его прародительскую на Рязани, село Спасово и пр.

Вслѣдъ затѣмъ бояринъ получилъ въ помѣстный и денежный боярскій окладъ вотчину въ Борисоглѣбскомъ уѣздѣ на тысячу четвертей (500 десятинъ) пашни, но снова билъ челомъ, что тою вотчиною ему съ людьми прожить невозможно и просилъ пожаловать его по отечеству и по службѣ его къ королю, вѣрной и зычливой, дать ему въ Суздальскомъ уѣздѣ Корсаковскую волость, гдѣ пашни 2000 четвертей (1000 десятинъ), а денежныхъ доходовъ 1000 руб. Король пожаловалъ мая 4, 1611 г., въ то самое время какъ въ Москву собралось Ляпуновское ополченіе. Кремлевскіе бояре присягнули Владиславу и вмѣстѣ съ тѣмъ служили вѣрою и правдою и самому Сигизмунду, а потому и писали во всѣ города, чтобы народъ не поднимался противъ Поляковъ.

Шереметевъ подписывалъ эти грамоты не изъ страха, а съ увѣренностыо въ своей правдѣ, т.-е. въ присягѣ Владиславу.

Всенародное множество во всѣхъ городахъ мыслило иначе. Почитая Поляковъ съ ихъ королемъ, какъ католиковъ, богохульными еретиками, народъ собирался очистить Москву именно отъ владычества Поляковъ и съ своей, вполнѣ Русской, точки зрѣнія справедливо называлъ Кремлевскихъ бояръ измѣнниками Русскому дѣлу.

Проживая въ Кремлѣ, Шереметевъ занялъ для своего поселенія пустовавшій дворъ Д. И. Годунова, о чемъ говорено выше.

При царѣ Михаилѣ Ѳед. Шереметевъ занимаетъ одно изъ первенствующихъ мѣстъ въ тогдашнемъ служебномъ порядкѣ. Избравшій царя Земскій Совѣтъ посылаетъ его въ челобитчикахъ къ новому царю, чтобъ успокоилъ царство, шелъ бы царствовать немедля. Извѣстно, что избранный молодой царь и его мать Марѳа Ивановна вначалѣ не очень радовались этому избранію, опасаясь, что и съ этимъ царемъ можетъ случиться то же самое, что случилось съ боярскими царями, Годуновымъ, Самозванцемъ, Шуйскимъ. Поэтому и требовалось большое челобитье и крѣпкое увѣреніе, что теперь такихъ случаевъ не произойдетъ. Какъ передовой представитель Земскаго Совѣта изъ боярской среды, Шереметевъ тѣмъ самымъ выдвинулся главнымъ дѣятелемъ этого всенароднаго челобитья, конечно, въ подчиненіи общему совѣту духовныхъ властей и всѣхъ посланныхъ челобитчиковъ, а ихъ изъ всѣхъ званій было очень много, цѣлый полкъ.

На походѣ съ избраннымъ государемъ въ Москву, во время стоянки въ Ярославлѣ, Шереметевъ нашелъ это время очень удобнымъ для челобитья государю о своихъ личныхъ дѣлахъ, именно о томъ, чтобы разбѣжавшіеся и расхищенные въ Смутное время изъ его вотчины крестьяне были неуклонно собраны и водворены попрежнему въ старыхъ своихъ дворахъ въ его вотчинѣ. Здѣсь вновь выразилась особенная заботливость Шереметева о своемъ боярскомъ кормленіи.

Какъ только царь прибылъ въ Москву (2 мая 1613 г.), бояринъ не помедлилъ выпросить у него подтвердительную грамоту на владѣнье дворомъ въ Кремлѣ, принадлежавшимъ прежде Дм. Ив. Годунову. Грамота дана 19 мая того года. Другая грамота, выданная 23 мая, доставляла ему льготы по сбору денежныхъ доходовъ съ его Нижегородскихъ вотчинъ. Затѣмъ въ теченіи полугода года имя Шереметева не упоминается въ служебныхъ Разрядахъ. При торжествѣ царскаго вѣнчанія 11 іюля онъ также не участвуетъ. Есть свѣдѣніе, именно въ книгѣ объ избраніи на царство Михаила, стр. 61, что Ѳед. Ив. Шереметевъ во время церемоніи держалъ яблоко великодержавное, т.-е. державу, но офиціальныя Разрядныя записи свидѣтельствуютъ, что яблоко держалъ к н. Д. М. Пожарскій. Это подтверждаетъ и новый лѣтописецъ.

Надо замѣтить, что книга объ избраніи составлена знаменитымъ А. С. Матв ѣевымъ лѣтъ 60 послѣ событія, уже при царѣ Алексѣѣ Михаиловичѣ, и о царскомъ вѣнчаніи многое въ ней описано съ преувеличеніемъ уже согласно чину вѣнчанія царя Алексѣя Михаиловича. Вѣнчаніе царя Михаила на самомъ дѣлѣ было проще и бѣднѣе.

Достопамятная служба Ѳед. Иван. началась въ 1618 г. по случаю переговоровъ о мирѣ съ Поляками, проведенныхъ съ большимъ успѣхомъ на радость царя и всѣхъ людей Московскаго Государства. Миръ былъ заключенъ, плѣнные размѣнены и въ томъ числѣ возвратился въ Москву и отецъ государя, Филаретъ Никитичъ, что и представляло для царя самую великую радость.

Хотя миръ былъ счастливо заключенъ только на 14 1/2 лѣтъ, но это событіе было важнѣйшимъ дѣломъ для Государства и лично для самого царя, а потому заслуга Ѳедора Ив. возвысила его въ боярской средѣ особымъ приближеніемъ къ царю, какъ одного изъ самыхъ довѣренныхъ лицъ.

Съ этого времени и молодой государь и отецъ его Филаретъ Никитичъ, возведенный въ санъ патріарха и взявшій въ свои руки управленіе Государствомъ, оказывали Ѳед. Ив. полнѣйшее расположеніе и довѣріе. Во время выѣздовъ царя изъ города ему почти всегда поручалось береженье и охрана царской семьи, царскаго дворца и всей Москвы.

Когда въ 1632 г. срокъ перемирія съ Поляками оканчивался, снова поднялась съ ними несчастная Смоленская война, послѣ которой заключенъ былъ уже вѣчный миръ, установлять который опять было поручено Ѳед. Ив. съ товарищами и опять дѣло окончилось съ должною славою для боярина-дипломата.

На ратномъ поприщѣ Ѳед. Ив. не отличался и повидимому не проявлялъ никакой склонности воеводствовать, хотя одно время при Шуйскомъ, какъ упомянуто, побѣдоносно двигался отъ Астрахани по Поволожью, поражая мятежныя скопища, а потомъ былъ побитъ Поляками подъ Суздалемъ, гдѣ его воеводская неосмотрительность выразилась во всей полнотѣ.

Зато въ гражданскомъ управленіи онъ пользовался большимъ довѣріемъ царя и въ разное время управлялъ весьма значительными Приказами: въ 1617 г. — Разбойнымъ, 1638 г. — Стрѣлецкимъ и Болъшой Казны, 1638–1645 гг. — Приказомъ, что на сильныхъ бьютъ челомъ, 1645 г. — Новой Чети, 1644–1646 гг. — Аптекарскимъ.

Въ ряду боярскихъ родовыхъ отношеній онъ занималъ среднее положеніе, какъ и относительно своего богатства, которое можно измѣрять числомъ такъ называемыхъ даточныхъ (дворовыхъ) людей, выставляемыхъ по случаю въѣздовъ иноземныхъ пословъ. Онъ высылалъ для этой церемоніи 16–20 человѣкъ, въ то время какъ другіе богатые бояре выставляли по 25 и 30 человѣкъ, а менѣе достаточные 8-10 человѣкъ.

Бояринъ скончался въ 1650 году и дворъ свой завѣщалъ своему зятю князю Никитѣ Ивановичу Одоевскому съ неотмѣннымъ наказомъ передать дворъ никому другому изъ его сыновей, какъ только одному князю Якову, любимому внуку Шереметева.

Кн. Никита Ивановичъ Одоевскій знатностью своего рода (отъ Михаила Черниговскаго) и большимъ приближеніемъ къ царю Михаилу, а потомъ къ его сыну Алексѣю Михаиловичу и внуку Ѳедору Алексѣевичу, занималъ въ боярской средѣ первенствующее доложеніе почти до самыхъ дней прямого воцаренія Петра въ 1689 г. Видное это положеніе при царскихъ особахъ онъ получилъ по наслѣдству отъ своего отца, боярина Ивана Никитича Одоевскаго Большаго, получившаго боярскій санъ при Разстригѣ въ 1606 г.

Это обстоятельство даетъ поводъ предполагать, что онъ находился въ родствѣ съ семьею Романовыхъ, быть можетъ по женитьбѣ на ихъ родственницѣ. Онъ померъ въ 1616 г.

Вскорѣ послѣ его смерти его сынъ Никита въ 1619 г. уже столничаетъ стольникомъ 1-й статьи при царскихъ столахъ и смотритъ въ большой столъ, т. — е. распоряжается угощеніемъ сидѣвшихъ за этимъ почетнымъ столомъ; въ другое время онъ вина наряжаетъ, т.-е. ведетъ угощеніе винами. Кромѣ того, въ извѣстныхъ церемоніальныхъ случаяхъ исполняетъ должность рынды, стоя у царскаго трона съ топоромъ-бердышемъ. Такія должности свидѣтельствуютъ, что князь Никита въ эти годы былъ уже въ возрастѣ, по крайней мѣрѣ, 20 лѣтъ и притомъ былъ красивъ собою, такъ какъ въ рынды, какъ мы упоминали, ставились молодые люди, отличавшіеся своею осанкою и красотою.

Въ 1633 г. Никита былъ назначенъ второстепеннымъ воеводою подъ начальство кн. Дмитрія Мамстрюковича Черкасскаго идти подъ Смоленскъ выручать несчастнаго боярина Шеина.

Стольникъ и воевода кн. Одоевскій по мѣстническимъ соображеніямъ заявилъ государю, что съ бояриномъ кн. Черкасскимъ ему быть сомнительно, въ его версту никто съ нимъ не былъ, а потому чтобы тѣмъ бытьемъ съ кн. Черкасскимъ не случилось его отечеству, роду Одоевскихъ, порухи. На это кн. Черкасскій отвѣтилъ, что Одоевскій тѣмъ наноситъ ему безчестіе, и просилъ государя оборонить его отъ такого безчестія. Государь рѣшилъ, что Одоевскій не правъ, и повелѣлъ за безчестіе кн. Черкасскаго посадить его въ тюрьму. Въ тюрьму его повелъ кн. Горчаковъ, но, не доходя Спасскихъ воротъ, государь пожаловалъ велѣлъ его воротить и въ тюрьму не сажать. Такія мѣстническія стычки нисколько не служили помѣхою въ остальныхъ отношеніяхъ къ государю.

1640 г. кн. Одоевскій былъ пожалованъ въ бояре и отправленъ главнымъ воеводою въ Астрахань, гдѣ и находился на службѣ до 1642 г. Возвратившись въ Москву, онъ занялъ среди бояръ выдающееся мѣсто. Въ отсутствіе изъ Москвы государя сталъ вѣдать царскій дворъ и городъ Москву, т.-е. исполнять должность нынѣшняго генералъ-губернатора. Ему же поручаются дипломатическіе переговоры съ Датскими послами, по случаю сватовства Датскаго королевича Волдемара за дочь царя Михаила Ѳед. Ирину; въ 1644 г. и потомъ въ 1645 г. съ Литовскимъ посломъ.

Въ этотъ разъ Одоевскому случилась другая мѣстническая стычка. Вести переговоры съ посломъ назначенъ былъ кн. Никита и въ товарищахъ къ нему бояринъ же Иванъ Петровичъ Шереметевъ, который тотчасъ же билъ челомъ государю въ отечествѣ на кн. Никиту, что ему съ нимъ быть невмѣстно. Черезъ три дня боярину Шереметеву въ переднихъ сѣняхъ царскихъ хоромъ думнымъ разряднымъ дьякомъ былъ сказанъ слѣдующій государевъ указъ: Билъ ты челомъ на боярина к н. Н. И. Одоевскаго въ отечествѣ и ты билъ челомъ не по дѣлу. Родители ваши при прежнихъ государяхъ безпрестанно съ Одоевскими бывали, а на нихъ государямъ не бивали челомъ; быть тебѣ меньше боярина к н. Н. И. Одоевскаго можно по многимъ случаямъ; вездѣ Шереметевы съ Одоевскими бывали въ товарищахъ безсловно, и потому за безчестье боярина к н. Н. И. Одоевскаго велѣлъ государь тебя послать въ тюрьму. Отводилъ въ тюрьму дворянинъ Ив. Толбузинъ.

Въ 1645 г. іюля противъ 13 числа въ 4-мъ часу ночи (по теперешнему счету въ 12-мъ часу ночи) скончался царь Михаилъ Ѳед. Кн. Никита Ивановичъ не помедлилъ присягою сыну покойнаго, царевичу Алексѣю Мих., и какъ первенствующій бояринъ тотчасъ сталъ всѣхъ приводить ко кресту.

Повидимому, кн. Никита Ив. обладалъ такими достоинствами своего ума и познанія, и своего характера и поведенія, которыя во многихъ случаяхъ давали ему передовое мѣсто въ боярской средѣ и особенно привлекали къ нему доброе расположеніе молодого 16-лѣтняго государя, въ высокой степени чувствительнаго ко всякому добру и общему благу и къ доброй, честной и правдивой службѣ своихъ любимыхъ бояръ.

Въ 1648 г. князю Никитѣ было поручено важнѣйшее государственное дѣло-составленіе своднаго Соборнаго Уложенія, едва ли не по мысли князя и поставленное на очередь къ исполненію.

Нѣсколько разъ ему поручалось и воеводство въ полкахъ: въ 1646 г. противъ Татаръ въ Бѣлгородѣ, въ 1651–1653 гг. онъ былъ главнымъ воеводою въ Казани, куда были написаны ему царемъ Алексѣемъ самыя дружелюбныя и любезнѣйшія письма, одно о принесеніи въ Москву св. мощей Филиппа митроп., другое въ утѣшеніе ему о смерти его сына Михаила, гдѣ въ полной мѣрѣ раскрывается сердобольная любовная душа достопамятнаго царя.

Во время очень счастливой войны съ Польшею въ 1654–1656 гг. подъ предводительствомъ самого государя кн. Никита былъ воеводою въ передовомъ полку и влѣстѣ съ другими полками въ 1654 г. взялъ Оршу и разгромилъ полки Гетмана Радивила.

Въ это же время, когда началась война и со Швеціей и когда съ Поляками велись уже мирные переговоры, кн. Никита былъ посланъ въ Вильну полномочнымъ посломъ на съѣздъ съ польскими комиссарами, на которомъ Поляки заявили, что царь Алексѣй избранъ королемъ Польскимъ. Это было для царя очень радостное событіе, о которомъ онъ поспѣшилъ увѣдомить и царицу, при чемъ въ очень выгодномъ свѣтѣ поминалось и имя Никиты.

Но это былъ коварный обманъ, котораго кн. Одоевскій съ товарищи не сумѣли разсмотрѣть и въ простотѣ души повѣрили ему. А обманъ былъ устроенъ только для того, чтобы прекратить несчастную для Литвы войну.

Надо замѣтить, что въ Вильну на съѣздъ кн. Никита отправился съ двумя своими сыновьями — кн. Ѳедоромъ, уже бояриномъ, назначеннымъ къ отцу въ товарищи, и съ младшимъ кн. Яковомъ. Кн. Ѳедоръ вскорѣ на съѣздѣ же и скончался.

Въ послѣдующіе годы кн. Никита въ качествѣ полномочнаго посла велъ всѣ переговоры съ Поляками не только о временномъ, но и о вѣчномъ мирѣ. Однако по возникшимъ политическимъ обстоятельствамъ безъ малѣйшей удачи.

Опять началась война уже не совсѣмъ счастливая, окончившаяся въ 1664 г. перемиріемъ на 13 лѣтъ, которое съ трудомъ заключилъ уже болѣе искусный дипломатъ Ордынъ-Нащокинъ.

Принадлежа къ небольшому кругу бояръ ближнихъ, именуемыхъ также и комнатными, т.-е. кабинетными, кн. Никита и между ними пользовался выдающимся положеніемъ. Чаще, чѣмъ другимъ, ему поручалось обереганіе царскаго двора и Москвы въ отсутствіе государя. Въ придворныхъ обрядахъ онъ также всегда занималъ очень почетныя мѣста. Во время посольскихъ пріемовъ стаивалъ у царскаго трона съ правой стороны.

На свадьбѣ царя Алексѣя Мих. съ Марьею Ильиничною Милославскихъ, въ 1648 г., занималъ мѣсто дружки государя, а на свадьбѣ съ Натальею Кирилловною Нарышкиною, въ 1671 г., занималъ мѣсто посаженаго отца.

Нерѣдко во время выѣздовъ государя сиживалъ съ нимъ въ его каретѣ, что почиталось великимъ почетомъ.

Въ Вербное воскресенье водилъ иногда осля подъ патріархомъ, что означало. что онъ занималъ мѣсто самого государя.

Само собою разумѣется, что и за царскими столами онъ всегда первенствовалъ, когда былъ приглашаемъ.

Въ гражданскихъ, городскихъ и государственныхъ дѣлахъ ему также поручались наиболѣе важныя и довѣренныя обязанности. Такъ, въ 1663 г. онъ былъ посланъ съ духовными властями въ Воскресенскій новаго Іерусалима монастырь къ Никону для духовныхь дѣлъ, т.-е. разбирать дѣло бывшаго патріарха. Въ 1668–1671 гг. онъ управлялъ Приказомъ Большой Казны, въ 1643 г. — Приказомъ Казанскаго Дворца, Сибирскимъ Приказомъ— въ 1644–1646 гг.

Въ 1659 г., когда, по слухамъ, въ Москвѣ ожидали нашествіе Крымскаго хана и стали укрѣплять городъ, кн. Никитѣ было поручено дѣлать вокругъ всего города земляной валъ и по валу острогъ, деревянный тынъ изъ стоячихъ бревенъ.

Въ 1675 г. мая 30, по особому порученію государя, кн. Никита Ив. производилъ розыскъ о вѣдомой ворихѣ и ворожеѣ слѣпой дѣвкѣ Ѳенькѣ, которая жила въ дому кн. Ѳ. Ѳ. Куракина, дядьки царевича.

Дядькѣ тотчасъ было приказано сидѣть въ своемъ дворѣ и до указу никуда не выѣзжать, а дѣвку и людей его лучшихъ у него взять и пытать ихъ жестокою пыткою накрѣпко.

Дѣвку на пыткѣ разспрашивали, гдѣ она ѣздила и по которымъ боярскимъ дворамъ, и по скольку жила въ которомъ дворѣ съ людьми своего боярина кн. Куракина и съ дѣвками, и съ женскимъ поломъ, и сколько ихъ человѣкъ ѣздило съ нею, и бояринъ кн. Куракинъ про то вѣдалъ ли и княгиня его, какъ она, Ѳенька, ѣздила съ людьми его, и съ дѣвками и съ боярскими боярынями и съ работными женками; и будучи у князя въ домѣ, съ кѣмъ она ѣла и жила?

Показанія Ѳеньки коснулись и стороннихъ людей и въ томъ числѣ коснулись стольника и ближняго человѣка Никиты Ивановича Шереметева и съ женою. Допросъ имъ былъ слѣдующій:

Почему Ѳенька ему, Шереметеву, и женѣ его знакома, и за что онъ ее дарилъ и тѣлогреи на нее дѣлалъ атласныя и камчатныя, и сколь давно у нихъ съ нею учинилось знакомство, и сколько у него она, Ѳенька, въ домѣ жила, и часто ль къ нему приходила и въ которые мѣсяцы, недѣли и дни?

При этомъ велѣно было разспросить и его дворовыхъ людей и дѣвокъ и боярскихъ боярынь и верховыхъ ребятъ, которые у нихъ въ верху живутъ, и работныхъ дѣвокъ и женокъ, которыя съ нею ходили и ѣздили и куда?

Коснулось дѣло и тестя Никиты Шереметева, Смирнова Григорьева Свиньина, который съ женою долженъ былъ отвѣчать на тѣ же самые вопросы.

Несчастная Ѳенька съ пытокъ умерла и погребена въ Убогомъ дому.

Доклады объ этомъ дѣлѣ государь принималъ при комнатныхъ боярахъ, окольничихъ и думныхъ дворянахъ, что свидѣтельствуетъ о немаловажномъ значеніи дѣла для самого государя.

Въ 1678 году и по день своей кончины (12 февр. 1689 г.) кн. Никита управлялъ Аптекарскимъ Приказомъ, которое управленіе тогда же, февр. 15, перешло къ его сыну Якову Никитичу.

По случаю кончины царя Алексѣя Мих., въ 1676 г. генв. 30, въ 4-мъ часу ночи, ему, какъ старѣйшему изъ бояръ, снова выпало на долю быть главнымъ распорядителемъ по приведенію всѣхъ чиновъ къ присягѣ царевичу Ѳеодору Алекс.

Въ ту же ночь въ деревянныхъ хоромахъ государя, въ Передней, къ вѣрѣ приводили всѣхъ, кто тутъ прилучился, князь Никита да сынъ его Яковъ Никитичъ, а послѣ того въ Столовой приводилъ къ присягѣ Яковъ Никитичъ. Въ Успенскомъ соборѣ во всю ночь также совершалась должная присяга.

Царь Ѳедоръ столько же, если еще не больше, благоволилъ и къ отцу и къ его сыну Якову Одоевскимъ.

Въ 1681 г. мая 9 царь учредилъ нѣчто въ родѣ Сената, особую Комиссію, указавъ у расправныхь дѣлъ быть и вѣдать Москву, когда государь бываетъ въ походахъ, избраннымь лицамъ: 3-мъ боярамъ, 3-мъ окольничимъ, 3-мъ думнымъ дворянамъ и 12 думнымъ дьякамъ, подъ главнымъ начальствомъ кн. Никиты Ивановича.

При царѣ Ѳеодорѣ Ал. и по кончинѣ его кн. Никита Иван. почти каждый годъ на празднествѣ Новолѣтія, 1 сентября, по обыкновенію говорилъ отъ лица всѣхъ чиновъ поздравительныя рѣчи сначала самому государю, а затѣмъ патріарху, властямъ и всему освященному собору.

Въ послѣдній разъ (въ годъ своей кончины) онъ говорилъ такія рѣчи 5 генваря 1689 г. въ праздникъ навечерія Богоявленія, а 12 февраля его уже не стало. Несомнѣнно, въ это время ему было лѣтъ девяносто.

Изъ частной жизни кн. Никиты Ив. выдается одинъ случай, записанный даже въ государевой Разрядной книгѣ, какъ необыкновенное явленіе.

«Въ 1675 г. іюня 14», свидѣтельствуетъ эта записка, «изволеніемъ Божіимъ были громы великіе и молніи большія. Въ то число ѣхалъ бояринъ к н. Н. И. Одоевскій изъ подмосковной своей вотчины изъ села Выхина, и его на дорогѣ самого оглушило и во всемъ раздробило, да у него жъ дву робятъ верховыхъ [100], которые съ нимъ сидѣли въ коретѣ, оглушило жъ и привезли къ Москвѣ чють живыхъ и нынѣ лежатъ при смерти. Да у него жъ, боярина, убило двухъ человѣкъ служивыхъ людей до смерти, а человѣкъ съ десять оглушило жъ и молніею обожгло; да у него жъ, боярина, убило громомъ въ коретѣ дву возниковъ (лошадей) до смерти».

На другой день, 15 іюня, снова «былъ громъ великій и молніи большія и отъ того грому убило сокольника до смерти, да 3 человѣкъ за Москвою рѣкою посадскихъ, да на Устрѣтенской улицѣ и за Покровскими вороты и за Яузскими побило всякихъ розныхъ чиновъ людей громомъ 20 человѣкъ; да отъ молнія многія башни и дворы загоралися».

Однако послѣ такого страшнаго случая кн. Никита черезъ нѣсколько времени оправился въ своемъ здоровьѣ и 10 іюля того же года, когда государь выѣхалъ на Воробьеву гору, сидѣлъ съ нимъ въ коретѣ, что, конечно, составляло для него великую почесть.

Въ бытность кн. Никиты на воеводствѣ въ Казани (1652 г.) царь Алексѣй Мих. написалъ къ ему достопамятное письмо, извѣщая его о печальной кончинѣ его сына Михаила. Царь въ то время, 1 ноября, выѣхалъ въ село Покровское тѣшиться охотою и, разъѣзжая по полямъ, завернулъ въ подмосковную вотчину князя въ село Вешняково. Описывая, какъ разболѣлся его сынъ, государь пишетъ между прочимъ: «И (въ) тотъ день былъ я у тебя въ Вешняковѣ, а онъ (сынъ) здравъ былъ, потчивалъ меня, да радъ (радостенъ) таковъ (былъ), а его такова радостна николи не видалъ. Да лошадью онъ да (братъ его) князь Ѳедоръ челомъ (мнѣ) ударили, и я молвилъ имъ: Потомъ я пріѣзжалъ къ вамъ, что грабить васъ? И онъ, плачучи, да говоритъ мнѣ: Мнѣ де государь тебя не видать здѣсь. Возьмите государь для ради Христа, обрадуй батюшку и насъ. Намъ же и до вѣка такова гостя не видать. И я, видя ихъ нелестное прошеніе и радость несумѣнную, взялъ жеребца темносѣра. Не лошадь дорога мнѣ, всего лучше ихъ нелицемѣрная служба и послушанье и радость ихъ ко мнѣ, что они радовалися мнѣ всѣмъ сердцемъ. Да жалуючи тебя и ихъ, вездѣ былъ, и въ конюшняхъ, всего смотрѣлъ, во всѣхъ жилищахъ былъ, и кушалъ у нихъ въ хоромѣхъ; и послѣ кушанья послалъ я къ Покровскому тѣшиться въ рощи въ Карачельскія. Онъ со мною здоровъ былъ и пріѣхалъ (я) того дни къ ночи въ Покровское. Да жаловалъ ихъ обоихъ виномъ и романеею и подачами и корками (пряниками) (?). И ѣли у меня, и какъ отошло вечернее кушанье, а онъ всталъ изъ-за стола и почалъ стонать головою, голова де безмѣрно болитъ, и почалъ бить челомъ, чтобъ къ Москвѣ отпустить для головной болѣзни да и пошелъ домой…»

Царю, конечно, самому было не безъ особой печали, что смертная болѣзнь случилась именно у него на вечернемъ пиру, и потому его письмо исполнилось самаго сердечнаго соболѣзнованія и утѣшенія бѣдному отцу. Царь увѣдомлялъ также, что и на выносъ и на все погребальное онъ послалъ, сколько Богъ изволилъ, потому что впрямь узналъ и провѣдалъ про васъ, пишетъ государь, что, опричь Бога на небеси, а на земли опричь меня никаво у васъ нѣтъ. И я радъ ихъ и васъ жаловать. Только ты, князь Никита, помни Божію милость, се наше жалованье. Какъ живова его пожаловалъ, такъ и поминать радъ…

Въ концѣ письма царь собственноручно приписалъ: князь Никита Ивановичъ! Не оскорбляйся, токмо уповай на Бога и на насъ будь надеженъ.

Таковы были отношенія государя къ своему комнатному боярину и его семьѣ.

Сельцо Вешняково съ пустошами, находящееся возлѣ Кускова, принадлежало боярину Ѳед. Ив. Шереметеву, и по духовному завѣщанію, написанному еще въ 1645 г., назначалось въ собственность любимому внуку, кн. Якову, который и получилъ его по смерти дѣда боярина Ѳ. И. Шереметева въ 1650 г.

Кн. Яковъ Никитичъ по стопамъ родителя началъ свою службу въ 1650 г. ближнимъ человѣкомъ въ обычныхъ должностяхъ стольника, чашника, рынды, ясаула, а затѣмъ въ 1663 г. возведенъ въ санъ боярина и занялъ тѣ же мѣста, какія всегда занималъ и его отецѣ. Пожалованный бояриномъ, онъ тогда же, дней черезъ 10, назначенъ главнымъ воеводою въ Астрахань, гдѣ по заведенному порядку воеводствовалъ года три и потомъ въ 1671 г. опять былъ отправленъ на это воеводство тоже на три года. Кромѣ обычныхъ дѣлъ главнаго воеводы, государь поручалъ ему призывать изъ-за моря, буде въ Астрахани и на Теркѣ нѣтъ тутовыхъ и виноградныхь садовъ садовниковъ, присылать тутовое деревье, арбузныя и иныя сѣмена, шелковыхъ червей, поставлять бумагу хлопчатую при посредствѣ уговорщиковъ иноземцевъ. Все это требовалось для разведенія знаменитаго Измайловскаго государева хутора.

Въ 1675 г. марта 17 онъ былъ посланъ въ Ростовъ для государева тайнаго дѣла и для сыску и съ нимъ въ товарищахъ бояринъ Артемонъ Серг. Матвѣевъ съ думными дьяками и подьячими цѣлою канцеляріею. Велѣно разспросить жену стольника Алексѣя Богданова Мусина-Пушкина [101], Арину, и велѣно ее пытать накрѣпко.