III. Теория насилия (продолжение)

1. Предпосылки насилия:

Робинзон «со шпагой в руке» порабощает Пятницу. Откуда же он взял шпагу? Даже на фантастических островах робинзонад шпаги до сих пор не растут на деревьях, и у г-на Дюринга не находится никакого ответа на этот вопрос. Если Робинзон мог достать себе шпагу, то с таким же основанием можно представить себе, что в одно прекрасное утро Пятница является с заряженным револьвером в руке, и тогда все соотношение «насилия» становится обратным: Пятница командует, а Робинзон вынужден работать изо всех сил.

Итак, револьвер одерживает победу над шпагой, и тем самым каждому должно стать ясным, что насилие не есть просто волевой акт, а требует весьма реальных предпосылок для своего осуществления, в особенности – известных орудий, из которых более совершенное одерживает верх над менее совершенным.

Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия зависят прежде всего от достигнутой в данный момент ступени производства и от средств сообщения; влияние гениальных полководцев в лучшем случае ограничивается тем, что они приспособляют способ ведения боя к новому оружию и к новым бойцам.

2. Введение пороха и огнестрельного оружия представляло собой промышленный, хозяйственный, прогресс. Оно повлияло революционизирующим образом не только на само ведение войны, но и на политические отношения господства и порабощения: возвышение бюргерства, падание дворянства.

3. Эволюция пехотной тактики: В начале XVIII века кремневое ружье со штыком окончательно вытеснило пику. Тогдашняя пехота состояла из хорошо вымуштрованных, но совершенно ненадежных солдат, которых монархи вербовали из самых испорченных элементов общества и которых только палка держала в повиновении.

Линейная тактика: Вся пехота армии выстраивалась в три линии, в виде очень длинного и пустого внутри четырехугольника, и двигалась в боевом порядке только как одно целое; изменение боевого порядка во время сражения было невозможно.

Против этих неуклюжих линий выступили в американской войне за независимость отряды повстанцев, которые действовали рассыпными подвижными стрелковыми цепями в лесах, служивших им прикрытием.

Линейный строй потерпел поражение, был вновь изобретен рассыпной стрелковый строй – новый способ ведения боя как следствие изменившегося солдатского материала.

Французская революция (Наполеон): Против хорошо обученных наемных войск коалиции она также могла выставить только плохо обученное ополчение всего народа.

Одной стрельбы в рассыпном строю было уже недостаточно, было найдено построение колоннами, которое позволяло даже малообученным войскам двигаться в некотором порядке, и притом даже более быстрым маршем;

Необходимость нового способа ведения боя, основанного на сочетании рассыпанных в цепь стрелков с колоннами пехоты и на разделении армии на самостоятельные, составленные из всех родов оружия дивизии или армейские корпуса, была создана прежде всего изменением солдатского материала.

Технические предпосылки: во-первых, более легкие лафеты полевых орудий позволили передвигать их с требуемой теперь быстротой; во-вторых, изогнутость ружейного приклада, позволила целить в определенного человека, не делая непременно промахов.

Во франко-прусской войне пруссаки сделали попытку в ротной колонне найти боевую форму, более подходящую к новому вооружению. Пять полков, принимавших наибольшее участие в этом сражении, потеряли в каких-нибудь два часа более трети своего состава (176 офицеров и 5114 рядовых), и с тех пор ротная колонна как боевая форма была осуждена, так же как и применение батальонных колонн и линейного строя.

Всякие попытки подставлять впредь под неприятельский ружейный огонь какие-либо сомкнутые отряды были оставлены, и в дальнейшем бой со стороны немцев велся только теми густыми стрелковыми цепями, на которые уже и прежде колонна обыкновенно сама рассыпалась под градом неприятельских пуль, несмотря на то, что высший командный состав боролся с этим как с нарушением порядка.

Точно также в сфере действия неприятельского ружейного огня единственной формой передвижения сделалась перебежка.

Мораль нашей истории современной пехоты: соперничество между отдельными государствами принуждает их, с одной стороны, с каждым годом затрачивать все больше денег на армию, флот, пушки и т. д., следовательно – все более приближать финансовую катастрофу; с другой стороны, оно заставляет их все более и более всерьез применять всеобщую воинскую повинность и тем самым обучать в конце концов весь народ умению владеть оружием, так что народ становится способным в известный момент осуществить свою волю вопреки командующему военному начальству.

Социализм даст трудящимся массам такую волю, содержание которой соответствовало бы их классовому положению. А это означает взрыв милитаризма и вместе с ним всех постоянных армий изнутри.

4. От суши перейдем к морю: боевым кораблем в Крымскую войну был деревянный двух– и трехпалубный корабль; он передвигался главным образом при посредстве парусов и имел слабую паровую машину только для вспомогательной работы. К концу войны появились плавучие батареи, одетые в железную броню, – неуклюжие, почти неподвижные, но, при тогдашней артиллерии, неуязвимые чудовища.

Но прогресс артиллерии скоро перегнал броню; для любой, применявшейся одна за другой, толщины брони находили новое, более тяжелое орудие, которое легко пробивало ее.

Нынешний линейный корабль представляет собой гигантский броненосный винтовой пароход, с вращающимися башнями и с четырьмя – шестью, тяжелыми орудиями и т.д.

В настоящее время один корабль стоит столько же, сколько прежде стоил целый небольшой флот; причем эти дорогие корабли, еще раньше чем они спущены на воду, становятся уже устарелыми; и человек «хозяйственного положения», инженер, имеет ныне большее значение на борту корабля, чем человек «непосредственного насилия» – командир.

«Непосредственное политическое насилие» полностью подчинено хозяйственному положению.

Страна с наиболее развитой крупной промышленностью пользуется почти монополией на постройку этих кораблей: все турецкие, почти все русские и большинство германских броненосцев построены в Англии.

Линейный корабль доводится до той грани изощренного совершенства, где он становится в той же мере недоступным по цене, как и непригодным для войны, и что благодаря этому и на поприще морской войны раскрываются те внутренние законы диалектического движения, согласно которым милитаризм, как и всякое другое историческое явление, гибнет от последствий своего собственного развития.