Квалификация действий лиц, совершивших эксцесс исполнителя, и других соучастников преступления

Согласно ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности по действующему законодательству является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом. В то же время закон не предусматривает какого-либо другого основания уголовной ответственности ни для соучастников преступления вообще, ни для соучастников преступления при эксцессе исполнителя. И хотя в ч. 1 ст.34 УК установлено, что ответственность соучастников определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления, это означает, что при совершении преступления группой лиц при определении пределов ответственности каждого следует руководствоваться не только нормами Особенной части УК, где указывается конкретный состав совершенного преступления, но и ст.32 - 36 Общей части УК, позволяющими определить характер и степень фактического участия каждого в совершении преступления, без чего, в свою очередь, нельзя определить и пределы ответственности соучастников.

Как верно отметил М.Д. Шаргородский, «в действиях каждого соучастника, а не только в действиях исполнителя имеется состав преступления; каждый соучастник совершает преступление и не всегда то же преступление по его юридической природе, что исполнитель». Однако в соответствии с одним из основополагающих принципов уголовного права принципом вины каждый соучастник должен нести ответственность только за свои деяния и в пределах личной виновности. Отсюда и правило, установленное в ст. 36 УК РФ, согласно которому за эксцесс исполнителя другие соучастники ответственности не подлежат. Однако это не означает, что иные соучастники совсем освобождаются от уголовной ответственности. Они подлежат привлечению к ответственности, но лишь за то деяние, которое охватывалось их умыслом, за те действия исполнителя, которые они предвидели, и за те последствия преступления, наступление которых они допускали или желали. Тот из соучастников или соисполнителей, кто по собственной инициативе вышел за пределы задуманного и совершает иные преступные действия, не предвидимые иными соучастниками преступления, будет нести ответственность за выполненное им лично. Такие преступные действия исполнителя при эксцессе не могут быть вменены иным соучастникам.

Приведенное правило определения пределов ответственности соучастников при эксцессе дает лишь общее представление об этом. В то же время при рассмотрении вопросов об ответственности соучастников в разновидностях эксцессов предлагается руководствоваться понятием количественного и качественного эксцессов, то есть, по сути, признаками однородности или неоднородности совершенного преступления по отношению к планировавшемуся. При этом большинство ученых считают, что это влияет на квалификацию действий и ответственность всех соучастников, но по-разному определяют влияние количественного и качественного эксцессов на ответственность соучастников.

Так, П.Ф. Тельнов считает, что за обе разновидности эксцесса другие соучастники (то есть те, чьим умыслом не охватывалось совершение преступления-эксцесса) не отвечают.

Подходя к рассмотрению вопроса об ответственности лиц, допустивших эксцесс исполнителя и ответственности других соучастников, следует указать на то, что, несмотря на кажущуюся простоту в решении этого вопроса и принятии простой формулы «за эксцесс исполнителя соучастники ответственности не несут», эта проблема не всегда решалась однозначно. Как уже указывалось в Гл. 1 настоящей работы, вопрос о природе ответственности соучастников, в том числе при эксцессе, решается исходя из одной из двух устоявшихся концепций о природе соучастия: акцессорной теории и теории самостоятельной ответственности соучастников.

Говоря об ответственности соучастников, исходя из принципов акцессорности, отрицается самостоятельная юридическая оценка действий соучастников, которая ставится в зависимость от характера действий исполнителя и его ответственности: если наказуемы действия исполнителя - так же наказуемы и действия иных соучастников. Традиционно отечественным уголовным правом отвергалась акцессорная теория соучастия, которая нередко именовалась «буржуазной», взгляды ученых, соглашавшихся с ее положениями, активно критиковались.

Однако, по нашему мнению, несмотря на многочисленные критические высказывания в адрес ее сторонников, в эпоху сталинизма ответственное уголовное право при решении вопроса ответственности соучастников придерживалось принципов, близким принципам акцессорности. Так, иллюстрируют это слова А.Я Вышинского об ответственности соучастников при эксцессе исполнителя, который писал: «Если, скажем, шайка грабителей будет действовать так, что один из ее участников будет жечь дома, насиловать женщин, убивать и т. д. в одном месте, а другая часть шайки в другом, то хотя бы те и другие не знали о преступлениях, совершенных раздельно какой-либо частью общей шайки, - они будут отвечать за всю совокупность преступлений в полном объеме». С такой позицией, конечно, нельзя согласиться, если только содеянное не охватывалось общим умыслом участников группы.

Принципы теории самостоятельной ответственности соучастников традиционно отстаивались подавляющим большинством отечественных ученых второй половины XX века, когда и получили свое развитие. Вопрос об ответственности при эксцессе исполнителя был детально рассмотрен с позиций этой теории в советском уголовном праве, согласно которой провозглашалась индивидуальная ответственность лица за совершенное преступление, устанавливалось правило, при котором остальные соучастники отвечают не за фактически содеянное исполнителем, а в пределах ранее обговоренного преступления. Однако, несмотря на единодушие мнений по этому вопросу, существуют и несколько весьма оригинальных позиций.

Так, А.Ф. Ананьин считает, что специфика ответственности соучастников при эксцессе группы заключается в том, что ответственность за действия, выходящие за рамки умысла соучастников - не членов группы (организаторов, подстрекателей, пособников), несут только ее члены.

Определенные особенности при посредственном исполнении имеет эксцесс психически больного лица, то есть выход за рамки преступного умысла посредственного исполнителя. При качественном эксцессе, когда невменяемый совершает другое преступление, это деяние обычно не инкриминируется посредственному исполнителю. В таком случае виновное лицо несет ответственность за то преступление, к которому склоняет психически больного. При количественном эксцессе невменяемый причиняет более существенный ущерб либо действует более опасным способом, чем это оговаривалось лицом, которое его использовало. Как считает Р. И. Михеев, при таком эксцессе посредственный исполнитель должен нести ответственность за всю совокупность совершенных психически больным действий, если установлено, что он знал (предвидел) и сознательно допускал возможные отклонения в действиях «живого орудия».

М.Д. Шаргородский, рассматривая ответственность соучастников при эксцессе, считал, что «эксцесс исполнителя не усиливает ответственности соучастника, точно так же как отказ исполнителя от совершения преступления или совершение им менее тяжкого преступления не должны вызывать изменение квалификации или исключения ответственности соучастника. На возможность ответственности соучастника не должно влиять ни то, что делает, ни то, что сознает исполнитель. Вина соучастника определяется тем, что он делает, что он сознает и чего он желает. Общественная опасность соучастника определяется его деянием, а его вина - его психическим отношением к деянию и его последствиям, а не деянием или психическим отношением к деянию исполнителя». Очевидно, что в этом высказывании М.Д. Шаргородского отражена его приверженность теории самостоятельной ответственности соучастников, так как автор безоговорочно отвергает влияние квалификации действий исполнителя, допустившего эксцесс, на квалификацию действий иных соучастников.

Известно, что по действующему законодательству за эксцесс отвечает только сам исполнитель, другие соучастники при этом отвечают лишь за деяние, которое охватывалось их умыслом. Так, Л.Д. Гаухман пишет: «В случаях, когда исполнитель совершает преступление, полностью отличающееся от деяния, охватывавшегося умыслом соучастников, они несут ответственность за неудавшиеся организацию, подстрекательство или пособничество». На наш взгляд, такое решение вопроса об ответственности соучастников при эксцессе может быть вполне приемлемым, но лишь для эксцессов, связанных с совершением равного количества преступлений (вместо одного запланированного исполнитель совершает другое). Кроме того, это правило применимо лишь к случаям качественного эксцесса, когда исполнитель вообще совершает не запланированное преступление, а совсем другое. Поэтому в подобных случаях правильно квалифицировать действия иных соучастников как «неудавшееся соучастие» по ч. 5 ст. 34, где указывается «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление». В. Питецкий так объясняет это положение: «Неудавшаяся организация преступления, неудавшееся пособничество по своей сути означают «покушение» на соответствующий вид деятельности, поэтому так же как и неудавшееся подстрекательство должно влечь уголовную ответственность за приготовление к соответствующему преступлению».

Далее, говоря об ответственности соучастников при эксцессе исполнителя, рассмотрим вопрос об особенностях квалификации, если имеет место эксцесс квалифицирующих обстоятельств при совершении того же преступления. Интересна точка зрения, высказанная Г.А. Кригером: «Когда соучастники, хотя заранее и не оговаривали квалифицирующих обстоятельств, при которых исполнителю, возможно, придется совершить преступление, но предвидели и сознательно допускали такой вариант исполнения, в подобных случаях в отношении квалифицирующих признаков у соучастников имеется косвенный умысел, все они должны отвечать на равных основаниях с исполнителем за выполненный им квалифицированный вид данного преступления»

Продолжая рассмотрение вопроса об ответственности соучастников при эксцессе исполнителя преступления, мы подходим к рассмотрению весьма интересного момента, когда исполнитель сознательно совершает менее опасное преступление сравнительно с тем, которое ранее предполагалось всеми соучастниками.

По этому вопросу нет единой точки зрения на ответственность соучастников при эксцессе исполнителя. Казалось бы, что по смыслу закона вопрос об ответственности соучастников и в этом случае также должен решаться в соответствии с направленностью умысла каждого из них. Большинство ученых придерживаются именно этой точки зрения. И в учебной литературе мы встречаем подобные примеры. «Например, подстрекатель склонил исполнителя к разбою, а исполнитель совершил кражу. В этом случае первый несет ответственность за подстрекательство именно к разбою, а исполнитель - только за фактически совершенную кражу», - считает P.P. Галиакбаров.

Иной точки зрения придерживаются сторонники теории об акцессорной природе соучастия, которые полагают, что в данном случае соучастники должны разделять судьбу исполнителя.

На этой позиции акцессорности стоит видный современный ученый, исследовавший проблемы соучастия, - М.И. Ковалев. Он пишет, что при количественном эксцессе, если исполнитель совершает однородное, но менее тяжкое преступление, соучастники должны отвечать за соучастие в более тяжком преступлении; однако именно с позиций акцессорности предлагает он решать этот вопрос, если исполнитель совершает качественный эксцесс, являющийся неоднородным и менее тяжким преступлением, - «в этом случае абсолютная несоизмеримость преступлений прерывает какую-либо причинную связь между действиями соучастников и действиями исполнителя». Он полагает, что в таких случаях соучастники не должны отвечать по правилам о стадиях развития умышленного преступления, то есть так как, если бы речь шла о неудавшихся организационной деятельности, подстрекательстве и пособничестве.

Учитывая изложенное, мы не можем согласиться с А.Ф. Зелинским, который писал: «Соучастники, действовавшие с неопределенным умыслом, отвечают за фактически причиненный исполнителем вред».