Политика государства по отношению к христианам. История гонений

 

Вначале римская власть не заметила христиан, не отличила их от иудеев, которые к тому времени уже завоевали себе статус законной религии. "Под покровом иудейства" (Тертуллиан) Церковь встала на ноги, распространилась по всей Империи и укрепилась. Но уже в этот ранний период христиане часто сталкиваются с неприязнью, а часто и ненавистью к ним со стороны толпы. Отсутствие храмов, ночные собрания, таинственные обряды, общие трапезы мужчин и женщин – все это не могло не возбудить всяких слухов, сплетен, подозрений.

Это хотя и создавало атмосферу, благоприятную для гонений, но не могло стать их причиной – римское государство было правовым и не допускало самоуправства толпы. Следовательно, причину гонений следует искать в сущности римской государственности.

Римское правительство на практике было терпимым к любому культу, если только он не призывал к бунту и не подрывал нравственности. Более того, римляне считали, что одной из причин их военных успехов было то, что, в то время как другие народы поклонялись только своим местным божествам, римляне поклонялись всем богам без исключения и поэтому были вознаграждены за свое благочестие. Все не установленные государством культы были терпимы, но теоретически не пользовались правом пропаганды в Риме, хотя боги их и входили в римский пантеон. В первом веке по Р.X. религии, уже знакомые тогдашнему римлянину, за пропаганду, как правило, не преследовались, однако закон по-прежнему имел силу и теоретически такая возможность оставалась. Дозволенные религии должны были отвечать двум критериям: место и время. Религия всегда была делом местным – т.е. она была связана с определенным народом, проживавшим в определенной местности, – и делом древним, связанным с историей этого народа. Сложнее было ассимилировать в свой пантеон Бога иудеев, Который не имел изображений и не принимал жертвоприношений где-либо, кроме Иерусалима. Сами иудеи не позволяли помещать Его изображение где-либо и настойчиво уклонялись от поклонения римским богам. Иудеи были монотеистами и теоретически понимали, что их вера в принципе исключает все остальные формы религии. Тем не менее, несмотря на все сложности с евреями и всю странность их религии, она все же терпелась: религия евреев была религия национальная и притом древняя, посягать на которую считалось нечестием; к тому же евреи занимали важную политическую нишу, являвшуюся для римлян оплотом их восточных завоеваний, поэтому еврейскую религию римляне скрипя сердце признавали дозволенной.

Обстоятельства изменились, когда появилось христианство. Разглядев его, римляне классифицировали христиан как отступников от иудаизма. Именно те черты, которые отличали христиан от иудеев, делали их в глазах Рима куда ниже и так малосимпатичного иудаизма. Христианство не имело права исторической давности – оно было столь неприятной консерватору-римлянину "новой религией". Оно не было религией одного народа, а, напротив, жило только прозелитами из других религий. Если пропаганда других культов их служителями виделась скорее как случайное правонарушение, для христиан она была необходимостью.

Кроме того, христиане отказывались участвовать в государственном культе. Они не приносили жертвы императору. Христиане отказывались от выполнения этого самоочевидного, простейшего гражданского долга. Начиная с апостола Павла, они утверждали свою лояльность, ссылаясь на свои молитвы за Императора, за власть и за родину. Но они отказывались признать Императора "Господом" и совершить хотя бы внешнее поклонение идолам, ибо они знали лишь единого Господа, Иисуса Христа. Христиане принимали и государство, и общество, но лишь в той мере, в которой они не ограничивали Господство Христа, не заглушали исповедания Царства.

Первое открытое гонение на христиан со стороны светских вла­стей произошло в правление императора Нерона (54-68 гг.). В 64 г. в Риме вспыхнул пожар, продолжавшийся девять дней. Большая часть города выгорела. Как свидетельствуют источники, Нерона во время пожара в городе не было. Кроме того, когда пылал Рим, он, вдохновленный этим видом, поднялся на дворцовую стену, чтобы воспеть гибель Трои. Как известно, Нерон — скорее актер, чем им­ператор - любил давать представления и декламировать свои стихи, к тому же был склонен к странным и нередко жестоким выходкам. Поэтому неудивительно, что народная молва тут же обвинила само­го императора в поджоге города. Нерон, чтобы отвести подозрения, обвинил в поджоге христиан, о которых в народе сложилось мнение как о людях, ведущих постыдный образ жизни. Так в Риме начались массовые казни христиан.

       Тацит (Анн. XV, 44) Но ни человеческой помощью, ни щедротами принцепса, ни умилостивлениями богов не устранялся позорный слух, что пожар (речь идет о пожаре Рима в 64 году) был делом приказания. Поэтому, чтобы уничтожить этот слух, Нерон подставил виновных и применил самые изысканные наказания к ненавистным за их мерзости людям, которых в народе называли христианами.Человек, от которого они получили свое название,- Христос - был в правление Тиберия казнен прокуратором Понтием Пилатом, и подавленное на время пагубное суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не только по Иудее, где это зло получило начало, но и по Риму, куда стекаются со всех сторон и где широко прилагаются к делу все гнусности и бесстыдства. Таким образом, были сначала схвачены те, которые себя признавали (христианами), затем по их указанию огромное множество других, и они были уличены не столько в преступлении, касающемся пожара, сколько в ненависти к человеческому роду. К казни их были присоединены издевательства: их покрывали шкурами диких зверей, чтобы они погибали от растерзания собаками, или пригвождали их к кресту, или жгли на огне, а также, когда оканчивался день, их сжигали для ночного освещения. Нерон предложил для этого зрелища свой парк и давал игры в цирке, где он смешивался с плебсом в одеянии возницы или правил колесницей. Поэтому, хотя христиане и были люди виновные и заслуживающие крайних наказаний, к ним рождалось сожаление, так как они истреблялись не для общественной пользы, а ради жестокости одного человека.

Эти гонения затронули только Рим и были направлены не столь­ко против Церкви как таковой, сколько на оправдание самого Неро­на. Из сообщения Тацита видно, что народу христиане были уже хо­рошо известны, хотя и в превратном свете. Разъярённая толпа была готова во всех своих бедствиях обвинить христиан — Нерону остава­лось лишь воспользоваться этими настроениями. Однако даже нена­вистник христиан Тацит признаёт, что многие римляне видели в них жертв кровожадного тирана и сочувствовали им.

Предание сообщает, что в правление Нерона мученически скон­чались святые апостолы Пётр и Павел. Ап. Пётр был распят на кресте вниз головой, а Павел усечен мечом.

По причине особой жестокости гонений при Нероне именно в этом императоре римские христиане, вероятно, впервые усмотре­ли Антихриста, пророчество о котором содержится в Откровении Иоанна Богослова. Так называемое «число зверя», оно же «число человеческое» — 666 (Откр. XIII, 18) весьма правдоподобно расшиф­ровывается как сочетание «Нерон кесарь», написанное еврейским консонантным письмом, буквы которого имели также числовое зна­чение: нун - 50, реш - 200, вав - 6, нун - 50, коф - 100, самех - 60, реш - 200.

На отношение римлян к иудеям и христианам большое влияние оказывали особенности традиционной римской религиозности. Религиозная сфера — порядок гаданий, организация жречества, распоряжение храмовым имуществом и т.д. — подверга­лась в Риме тщательной юридической регламентации. Император был не только верховным правителем, но и верховным жрецом Юпитера, великим понтификом (pontifex maximus). Религия в Римской империи была частью государственной идеологии, а жречество — частью государственного аппарата.  

В силу такого характера римской религии она была обязатель­ной для всякого римского гражданина. Уклонение от соблюдения её обрядов считалось покушением на благосостояние государства и государственным преступлением, которое каралось со всей жестоко­стью.

Следующие гонения произошли в правление Домициана (81— 96 гг.) - жестокого тирана, который провозгласил себя «господом и богом» (dominus et deus). Согласно Диону Кассию – греческому языческому историку III в., – несколько высокопоставленных римлян из околоиудейских кругов были обвинены в "атеизме" и подвергнуты юридическим преследованиям. Так был казнен Флавий Климент – консул 95 г., а его жена Домицилла была отправлена в ссылку. Согласно христианской традиции IV в., Домицилла была христианкой, и, возможно, формула "атеизм" означает именно отказ от языческого культа как от культа пустоты (1Кор.8:…мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого). С гонением Домициана церковное предание связывает ссылку на остров Патмос апостола Иоанна Богослова. Об этом говорится у Евсевия, который ссылается в этом случае на св. Иринея Лионского.

Со смертью тирана и приходом к власти престарелого сенатора Нервы (96—98 гг.) гонения прекратились.

Гонения на христиан в I в. имели ту особенность, что римские гонители плохо отличали христиан от иудеев, считая христианство разновидностью иудаизма. Положение изменилось во II в., когда христианство настолько укрепилось, что смешивать его с иудаизмом стало уже невозможно.

Императору Траяну (98-117) претило, когда его культ превращали в обязательный тест на лояльность, поэтому кризис, происшедший при Домициане, более не возобновлялся. Именно от высокочеловечного Траяна христиане, казалось, могли ожидать только самого хорошего. Но, увы, наилучшие императоры обращали серьезное внимание на ход государственных дел, а это-то и отзывалось неблагоприятно на христианах. Именно в царствование просвещенного Траяна была создана юридическая база для гонений на христианство, которая и применялась во все последующие времена. При нем в первый раз был издан эдикт, надолго определивший неправоспособное положение христиан в Римской империи.

Он был создан в ходе переписки (111-113 гг.) императора со своим другом Гаем Плинием Секундом, более известным как Плиний Младший, – имперским наместником (проконсулом или губернатором) провинции Вифинии в Малой Азии. В письме к Траяну Плиний запросил его совета о линии поведения с христианами и о той процедуре, к которой ему необходимо прибегать в отношениях с ними. Его письмо содержит очень много ценных сведений о христианах того времени. В Вифинии, по всей видимости, христианство было уже весьма распространено, причем не только в городах, но даже и сельской местности. Языческие храмы опустели, мясо идоложертвенных животных превратилось в неликвидный товар. Таким образом были затронуты местные интересы, и представители "пострадавших кругов" направили жалобы Плинию. Тот немедленно принял меры: ряд христиан, не имевших римского гражданства, был казнен, в то время как христиане – римские граждане были отправлены в Рим на суд. Плиний знал, что прецедент с казнью христиан лишь за принадлежность к этой секте уже существовал, так что у него не было сомнений, что он поступает законно и правильно. Однако у него возникли затруднения с юридической формулировкой, по которой можно было бы определить их преступление. Прояснению этого вопроса и было посвящено его письмо Траяну.

Плиний спрашивал императора, можно ли считать юридической виной просто исповедание христианства, или считать их ответственными и перед законом, только если они обвинялись в пороках, обычно связываемых с принадлежностью к этому "грубому и безмерному суеверию". Губернатор Вифинии интересовался, следует ли смягчать наказание в случае молодости или болезни обвиняемого и можно ли считать преступную принадлежность к христианству прощенной, если уличенный в ней человек отречется от этого учения. Плиний не сомневался в правильности применения смертной казни к христианам, так как обвиняемые упорствовали в своем заблуждении и отказывались от него отречься, что в его глазах было еще хуже, чем сама принадлежность к христианству. Но следствием этого подхода было весьма утомительное для губернатора возрастание числа обвинений, причем исходящих не просто от официальных информаторов, но и от анонимных доносчиков. По рассмотрении дел обвиняемые либо вообще отрицали свою принадлежность к христианству, либо признавали, что были христианами в прошлом (в некоторых случаях двадцать лет назад), но давно уже порвали с ним и доказали это, принеся в жертву ладан и вино перед образом императора и богов и похулив Христа. Однако эти допросы отпавших христиан показали, что слухи о различных извращениях, практикуемых в христианских собраниях, были ложными. Обвиняемые показали, что "в известные дни рано утром они сходились вместе и пели песнь Христу, как Богу, что во имя религии они обязывались не на преступление какое-нибудь, но к тому, чтобы не красть, не грабить, не прелюбодействовать, честно держать свое слово и возвращать вверенные залоги, что после этого они расходились и затем собирались снова для вкушения пищи, впрочем, обыкновенной и невинной, а не убиенных младенцев. Да и это они перестали делать после того, как я по твоему велению запретил гетерии (т.е. тайные сообщества)". Несколько озадаченный открытием, что христианство может быть настолько невинным, Плиний велел подвергнуть пытке двух рабынь-диаконис, "чтобы разузнать, что тут справедливого. Но я ничего другого не нашел здесь, кроме суеверия, грубого и безмерного". И все же Плиний ощутил, что его строгость принесла желаемые результаты: увеличилось число храмовых жертв, возросла посещаемость языческих храмов.

Ответ Траяна Плинию выказывает нежелание императора относиться к делу с чрезмерной серьезностью. По мнению императора, Плиний вел себя совершенно правильно, однако впредь он не должен прислушиваться к анонимным доносам и не должен сам организовывать розыск христиан. Если ответственный гражданин подаст властям обоснованное обвинение (по римским законам, если обвинение оказывалось клеветническим, то доносчик приговаривался к тому же наказанию, которое полагалось за преступление, в котором он обвинял свою жертву; поэтому обвинения по делам, влекущим за собой смертную казнь, подавались с большой осторожностью) – тогда человек, обвиняемый в принадлежности к христианству, должен быть подвергнут суду, и если обвинение будет доказано, то он должен понести предусмотренное наказание. Однако Траян добавил, что если обвиняемый "не признает себя христианином и докажет это самим делом, то есть поклонившись нашим богам, то получит прощение за раскаяние, хотя бы прошлое его было подозрительно".

Итак, хотя гуманный император и стремится уйти от прямого ответа, общий смысл его очевиден: христиан следует казнить за "nomen ipsum" – за само имя, т.е. за одну только принадлежность к христианству. Ни возраст, ни состояние здоровья от наказания не освобождают. Церковь была поставлена вне закона, членство в ней было объявлено преступлением. Империя ясно и недвусмысленно заявила христианам: "Вас не должно существовать".

Однако сама структура римского судопроизводства давала возможность христианам существовать даже под этим осуждением. В Империи не было должности государственного прокурора: против каждого христианина должен был выступить частный обвинитель, готовый понести суровое наказание в случае признания своего доноса ложным, поэтому в гонениях и происходили длительные перерывы. Отсюда же и их индивидуальный характер: христианина могли арестовать чуть ли не на собрании общины и не тронуть остальных.

Но тем не менее трудно недооценить весь ужас положения: каждый член Церкви знал, что один донос на него значил смерть. Вступая в христианскую общину, человек как бы селился в камере смертников, где наказание в любой момент могло привестись в исполнение. Отныне, в течение двух столетий, жизнь Церкви измеряется кровью мучеников. В каждый данный период их было больше или меньше, но цепь эта не прерывалась никогда.

При Траяне от гонений пострадали христиане Сирии, Палестины и других провинций на востоке империи. В 107 г. был обвинён иудеями и распят на кресте Симеон, еп. Иерусалимский. Тогда же или несколько позднее сщмч. Игнатий Богоносец, третий епископ Антиохийский (после Еводия и Петра), был брошен в Ко­лизее на растерзание диким зверям. Кости мученика были собраны христианами и доставлены в Антиохию как бесценная святыня.

В правление Антонина Пия (138—161 гг.) гонения обрушились на Церковь Смирны (запад Малой Азии). Тогда, в 155 г. принял муче­ническую смерть на костре предстоятель Церкви, ученик ап. Иоанна Богослова и автор знаменитого Послания св. Поликарп Смирнский. Приведённый на суд проконсула Статия Квадрата, он отказался от­речься от Спасителя. Церковь сохранила его святые останки для мо­литвенного почитания.

Жестокие гонения на христиан в некоторых провинциях прои­зошли, когда правителем империи стал Марк Аврелий Антонин (161— 180 гг.) — самый философствующий из императоров, космополит, приверженный идеям римского стоицизма и написавший на грече­ском языке весьма глубокомысленные «Размышления наедине с со­бой». Однако, как большинство римских мыслителей, он был глух ко всему, что не вписывалось в рамки его мировоззрения. Бывшие при нём гонения, возможно, не были начаты по его приказу, однако он ничего не сделал, чтобы их прекратить, несмотря на ряд прошений со стороны христианских апологетов (еп. Мелитона Сардинского и др.). Мужественное принятие христианами мучений за веру он равнодуш­но объяснял «чистой бравадой» и видел в этом лишь стремление «к трагическим эффектам» («Размышления», XI, 3).

Римский стоицизм, взращённый в условиях массовых репрес­сий со стороны тиранов — Тиберия, Калигулы, Нерона и особенно Домициана - учил не бояться смерти и даже приветствовал само­убийство ради утверждения личной свободы, но в то же время не одобрял публичности в таких делах. Римские стоики, если и уходили из жизни, предпочитали делать это в уединении, спокойно и с достоинством. Не удивительно, что об эмоциональном поведении христиан во время публичных пыток и казней император-философ отзывается с сарказмом. Марк Аврелий издал закон (упомянут в «Дигестах» Юстиниана, XIX, 1.13), согласно которому следовало ссылать «на остров» всех, кто «суеверным страхом прогневить божество запугивает легковерных». По всей вероятности, этот закон был направлен именно против хри­стиан с их представлениями о скором конце света и гневе Божьем на язычников. Кроме того, оставался в силе и антихристианский закон Траяна.

В 166 г. в Риме скончался Иустин Мученик (Философ), казнённый по наветам философа-киника Кресцента.

Около 170 г., когда империю потрясли разрушительные пожары, наводнение на Тибре, землетрясение и особенно чума, язычники приписали христианам всю вину за эти бедствия. Народ и власть в едином строю ополчились на Церковь.

В самом деле, как раз в это время Минуций Феликс в своём «Октавии» устами язычника Цецилия обвинял христиан в том, что они не только пророчат скорый конец света и разрушение земли и неба, но и сами готовят это разрушение. В ряду других обвинений христиан — в безбожии, аморальном поведении и кан­нибализме — это преступление, как бы заговор против самой приро­ды, заставляло видеть «руку христиан» в любых крупных стихийных бедствиях. Тертуллиан саркастически замечал: "Если Тибр поднимается слишком высоко или Нил опускается слишком низко, толпа кричит одно: христиан ко льву! Всех к одному-единственному льву?"

В 177 г. произошли гонения в Южной Галлии (область Лиона и Виенны), во время которых некоторых рабов под пытками застави­ли оклеветать своих хозяев-христиан во всевозможных пороках. Тела замученных тогда Пофина, Понтика, девы Бландины и других были изувечены, а потом сожжены, а прах брошен в реку Рону. (Акты лионских мучеников. Евсевий Памфил. Церковная история кн. 5.)

Многие акты ранних мучеников сами по себе являются высшим свидетельством веры. В то же время многие из них являются свидетельством своего рода искушений. Среди некоторых экзальтированных христиан вошло в моду провокация мученичества. Особенно эта тенденция наблюдалась среди монтанистов (см. ниже), которые вообще считали человека, изо всех сил не стремящегося к мученичеству, трусом и отступником. Такие экзальтированные натуры, провоцирующие власти и иногда являвшиеся причиной гонений, вскоре были осуждены Церковью как обычные самоубийцы. Любое напрашивание на мученичество было запрещено. Очевидно, именно о такого рода мучениках с холодным презрением говорит император-философ Марк Аврелий, который придерживался стоицизма и считал самоубийство вполне достойным выходом из жизни. Однако он отмечал, что самоубийство должно быть совершаемо "в достойном духе и спокойствии, а не как у христиан – в духе театральной экзальтации".

Начиная с середины третьего века, когда частные поминовения мучеников начали появляться в литургии, также появились и церковные рассмотрения дел, чтобы признать, был ли тот или иной пострадавший подлинным мучеником или он сам спровоцировал власти на свои арест и казнь. Но тем не менее и тут возникал ряд сложностей, главным образом из-за невозможности определить, где кончалось мученичество и начиналась провокация. В конце концов по всеобщему согласию за образец была принята мученическая кончина св. Поликарпа, еп. Смирнского, казненного в возрасте 86 лет (это было в 156 г.). Акты его мученичества сохранились. Это – первые дошедшие до нас акты:

 

Когда началось гонение в Смирне и ряд христиан был подвергнут казни, толпа стала требовать смерти Поликарпа. Чтобы ее утихомирить, за ним был послан наряд сыщиков. Приближенные убедили св. Поликарпа удалиться в укрытие. В конце концов сыщики открыли его местопребывание, куда они и явились со значительным отрядом солдат. Поликарп мог бы спрятаться в поместье и его не нашли бы, но тут он предпочел сам выйти навстречу сыщикам. Он предложил им ужин, а сам попросил разрешения помолиться. Два часа он молился за вселенскую Церковь и за всех христиан.

    Уже под утро его повезли на осле в Смирну. По пути им встретились муниципальные чиновники и стали убеждать почтенного старца уклониться от угрожающей опасности: "Что плохого, – говорили они, – сказать kurie kaisar, принести жертву и тем спасти себе жизнь?" Епископ отвечал, что не сделает того, что они ему советуют. От убеждений чиновники перешли к угрозам и избиениям, св. Поликарпу повредили ногу, но он продолжал спокойно идти по направлению к городу.

В Великую Субботу его привели на арену. Народ стал вопить от восторга ненависти. Проконсул начал допрос епископа: "Ты ли Поликарп?" Когда старец признал себя Поликарпом, проконсул обратился к нему с положенными словами увещевания: "Пожалей свой почтенный возраст и не доводи дело до своей погибели: поклянись гением кесаря, одумайся, скажи: смерть безбожным". Поликарп отказался, хотя консул, по существу, сознательно предложил ему уловку: епископ мог бы сказать "смерть безбожным", вкладывая в эти слова свой смысл. "Поклянись гением кесаря, – предложил консул, – и похули Христа". "86 лет я служу Ему, – отвечал Поликарп, – и никакой обиды не претерпел от Него. Как же я могу похулить Царя моего, Который спас меня?"

Проконсул продолжал склонять Поликарпа к отречению, предлагая самую мягкую его форму; он даже не требовал жертвоприношения: "Поклянись же гением кесаря, и я отпущу тебя". Св. Поликарп ответил прямо: "Напрасно ты делаешь вид, что не понимаешь меня, предлагая поклясться гением кесаря. Если ты не хочешь понять меня, то я скажу тебе явно: я христианин. А если желаешь узнать, что такое христианин, то назначь особый день и выслушай меня". Проконсул взглянул на толпу и сказал: "Убеди народ". "Лишь тебе, – ответил епископ, – я оказываю честь говорить с тобою, уважая в тебе представителя Богом поставленной власти, а этих я не считаю достойными, чтобы оправдываться перед ними".

От убеждений проконсул, как полагалось по правилам ведения процесса, перешел к угрозам. "У меня есть звери, – сказал он, – и я отдам им тебя, если ты не отречешься. А если зверей не боишься, то я сожгу тебя". Поликарп ответил, что огонь временный, который через несколько часов погаснет, не страшен по сравнению с огнем вечным. "Что ты медлишь? Делай, что тебе угодно". Тогда проконсул приказал объявить через глашатая: "Поликарп признал себя христианином". Услышав это, толпа разразилась криками ярости: "Поликарп – учитель нечестия, отец христиан; он отвергает наших богов". К язычникам присоединились и иудеи, находившиеся в тот праздничный день в цирке.

Несмотря на требования народа отдать Поликарпа львам, его приговорили к сожжению. Когда костер был готов, престарелый епископ сам разделся и сам снял с себя обувь. Когда он взошел на костер, его хотели пригвоздить к столбу. Однако он, отклонив это, сказал: "Оставьте меня так. Тот, Кто дает мне силу терпеть огонь, даст мне силу и без гвоздей остаться на костре неподвижным". Затем он произнес краткую благодарственную молитву за то, что Господь удостоил его чести мученичества:

"Господи всемогущий, Боже, Отец Твоего возлюбленного и благословенного Сына, Иисуса Христа, чрез Которого мы получили совершенное знание Тебя, Бога ангелов и небесных воинств, и всего сотворенного, и всего лика святых, живущих пред лицом Твоим! Благословляю Тебя за то, что Ты удостоил меня дожить до этого дня и часа, дабы я стал причастником сонма Твоих мучеников и чаши Твоего Помазанника и воскрес для вечной жизни и телом и душой, в нетленности Святого Духа. Да буду я принят посреди них, чтобы явиться пред Твое лицо сегодня, как жертва тучная и благоугодная, так как Ты, праведный истинный Боже, предуготовал, предвозвестил и исполнил. За это все я Тебя восхваляю, Тебя благословляю, Тебя прославляю чрез вечного и небесного Первосвященника Иисуса Христа, Твоего возлюбленного Сына, чрез Которого да будет слава Тебе – с Ним и со Святым Духом – теперь и в грядущие века. Аминь".

По окончании молитвы зажгли огонь. Но пламя образовало дугу вокруг св. Поликарпа и не касалось тела мученика. Тогда по приказанию проконсула Поликарп был заколот мечом. Тело его решили не отдавать христианам и сожгли на костре, так что верные смогли собрать лишь небольшую часть драгоценных останков своего епископа.

Тут мы действительно видим высокий образец мученичества. В кончине св. Поликарпа нет ни капли театральности, в которой Марк Аврелий обвинял христиан. Св. Поликарп замечательно спокоен. В его отношении ко власти нет ничего вызывающего или раздражающего. Он не хочет напрашиваться на мученичество и, насколько это возможно в пределах христианской совести, старается отклонить опасность. Именно поэтому составители мученических актов Поликарпа воспользовались его мученической кончиной для того, чтобы дать в ней урок против того возбуждения умов, которое было вызвано влиянием монтанистского экстремизма.

После Марка Аврелия, когда правил его сын Коммод (180—192 гг.), преследований не было, однако они возобновились с восшествием на престол пунийца Септимия Севера (193—211 гг.). В 202 г. Север из­дал закон против распространения христианства и иудаизма, после чего начались гонения в Египте и Карфагене. Тогда в Александрии среди прочих был обезглавлен христианин Леонид, отец Оригена, а в Карфагене погибли мученицы — знатная матрона Перпётуя и рабыня Фелицитата. Гонения повторились в 211 г.

Последующие императоры Каракалла (211—217 гг.), Элагабал (218—222 гг.), Александр Север (222-235 гг.) христиан не преследовали. При Каракалле гонения «неофициально» проводил лишь проконсул Африки, Мавритании и Нумидии Скапула — адресат апологии Тертуллиана «К Скапуле» http://www.tertullian.org/russian/ad_scapulam_rus.htm. Что касается Александра Севера, то он даже чтил статуи Христа и Авраама наряду с изображениями Орфея, мага Аполлония Тианского и лучших римских императоров.

Убийца Александра и узурпатор Максимин Фракиец (235—238 гг.) был грубым варваром и убеждённым язычником. При нём произо­шло землетрясение, в котором привычно обвинили христиан. Тогда были подвергнуты казни многие епископы и клирики. Однако пра­вил этот тиран недолго.

После некоторого затишья гонения возобновились с небывалой силой в правление императора Деция Траяна (в греческом произ­ношении «Декий») (249-251 гг.). Деций видел себя хранителем ста­рых традиций римской государственности. В 250 г. ради укрепления весьма расшатанных устоев римской религии и консолидации обще­ства он издал закон, обязавший губернаторов провинций проверить всех подданных на предмет лояльности официальному языческому культу. По всей империи следовало собрать глав семейств для жерт­воприношений статуям богов в присутствии специальных комиссий. В случае отказа следовал арест, пытка и смертная казнь. Прочим вы­давалось свидетельство о лояльности.

 

Выборным по жертвоприношениям села Александру Незос от Аврелия Диогена Сатабута из села Александру Незос 72 лет, дом у подножия холма справа. Я всю свою жизнь приносил жертвы богам и теперь в вашем присутствии принес жертву согласно предписанию и совершил возлияние и вкусил от жертвенного мяса и прошу вас засвидетельствовать. Будьте счастливы. Подписал Аврелий Диоген. (Другой рукой:) Я, Аврелий Сир, видел, как ты приносил жертвы вместе с (сыном). (Третьей рукой)... он... (Первой рукой) В первый год императора цезаря Гая Мессия Квинта Траяна Деция благочестивого, счастливого Августа. Эпиф 2 (26 июня 250 года).

 

Ужесточение политики государства по отношению к христианам при Деции очень хорошо видно при сравнении с политикой Траяна. Если последний поручил наместникам лишь реагировать на конкретные обви­нения христиан частными лицами, то Деций сделал травлю христиан государственной политикой. Государственные чиновники получили ука­зание лично контролировать процесс испытаний на лояльность и нака­зывать тех, кто уклонялся от языческих жертвоприношений.

В гонение Деция пострадало много мучеников (в частности, мч. Трифон), однако немало христиан, страшась пыток, стали отступни­ками и принесли жертвы богам. Отступников называли апостатами (греч. α’ποστα΄της), 'оступившиеся, отпавшие'. В Церкви отношение к таковым было резко отрицательным — уце­левшие христиане порывали с ними всякое общение, а самые не­примиримые даже после покаяния не хотели принимать их обратно в церковь. В Риме таких непримиримых, ригористов (лат. жёсткость, несгибаемость) возглавил пресвитер Новациан, который энергично противодействовал возвращению отступников в Церковь. В Карфагене, наоборот, пресвитер Новат и диакон Фелициссим при­нимали отступников в массовом порядке без надлежащего расследо­вания. По этому вопросу они откололись от церковного большинства во главе со свт. Киприаном Карфагенским. Так возник первый общецерковный раскол, на преодоление кото­рого Церкви пришлось потратить много времени и сил ( см. ниже).

При императоре Галле (251—253 гг.) произошло нашествие готов, случилась чума, засуха и голод. Христиане и здесь оказались винова­тыми. Тогда были сосланы, а затем и приговорены к смерти римские епископы Корнелий и Луций.

В гонение при Валериане (253—260 гг.) впервые было конфиско­вано имущество христианских общин и сделаны предложения о ли­шении званий сенаторов и военных, ставших христианами, ссылке христианских матрон и обращении в рабство членов имперской ад­министрации, примкнувших к новой религии. Тогда стали мучени­ками папа Римский Стефан I (257 г.) и Киприан Карфагенский (258 г.), был сожжён на медленном огне римский диакон св. Лаврентий, став­ший одним из самых почитаемых святых Римской Церкви. В литера­туре в это время впервые появляются жития и деяния мучеников.

При Галлиене (260—268 гг.) Церковь смогла вздохнуть свободно, поскольку христианство наконец-то получило статус законной рели­гии, а конфискованное церковное имущество было воз­вращено христианским общинам.

Император Аврелиан (270—275 гг.) издал эдикт о гонениях против христиан, однако был убит, не успев осуществить своё решение.

Наиболее жестокие гонения были в правление Диоклетиана (284-305 гг.) и его соправителя Максимиана Геркулия (286—305 гг.) (оба в 305 г. добровольно отреклись от власти).

Около 286 г. Диоклетиан провёл коренную реформу государствен­ного управления — формально единая прежде империя была разде­лена на две половины — Западную и Восточную, каждой из которых управлял свой император (август). С 293 г. каждый август получил помощника-соправителя (цезаря). Августом Востока (со столицей в Никомидии Вифинской) стал Диоклетиан, а цезарем - Галерий (с резиденцией в Сирмии). Августом на Западе (со столицей в Медиолане) (еще с 286 г.) был Максимиан Геркулий, в 293 г. цезарем при нём стал отец будущего императора Константина Великого Констанций Хлор.

Первоначально Диоклетиан соблюдал эдикт Галлиена и не тре­вожил Церковь. Большинство его придворных и даже близкие люди, жена и дочь, или сами были христианами, или относились к ним с симпатией. Однако сам император был убеждённым язычником и не гнушался восточной роскоши и деспотического стиля правления.

В 302 г. (вероятно, по наущению своего соправителя цезаря Галерия) Диоклетиан издал эдикт, запрещающий проповедь христиан­ства среди подданных империи. Между 25 февраля 303 г. и декабрём 304 г. Диоклетиан и Максимиан издали не менее четырёх антихри­стианских эдиктов. По сообщению Лактанция (О гибели муч., гл. 12), гонения начались 23 февраля 303 г., в праздник Терминалий (в честь бога Термина — покровителя границ и пределов), разрушением хри­стианской церкви в г. Никомидии, ставшей при Диоклетиане столи­цей Восточной Империи. Христианские храмы предписывалось раз­рушать, книги сжигать, самих христиан лишать гражданских прав, в том числе права занимать общественные должности. Все без ис­ключения должны были принести жертвы богам под страхом смерти. Во время этих гонений стали мучениками святые воины Маврикий, Георгий Победоносец, Феодор Тирон, в Патарах (Малая Азия) — сщмч. Мефодий Патарский, в Болонье - сев. Агрикола и Виталий, в Риме в возрасте 13 лет замучена св. Агнеса, в Беневенте — покровитель Неа­поля свт. Иануарий, в Британии — св. Альбан.

После отречения Диоклетиана и Максимиана от власти (305 г.) августом Востока стал цезарь Галерий (305—311 гг.). При нём гонения продолжались с неослабевающей силой.

Свирепые репрессии прокатились по всей империи, кроме са­мых западных областей — Галлии, Британии и Испании. Дело в том, что Западной империей после Максимиана управлял Констанций Хлор, отец будущего императора Константина Великого. По сообщению Евсевия Кесарийского, Констанций не проявлял рвения к пре­следованиям христиан, поскольку сочувствовал их вере. Племянник Галерия Максимин Даза, бывший кесарем при Гале­рий, издал в 308 г. ещё один изуверский эдикт, призванный лишить христиан средств к жизни. По этому указу все продукты на рынках Египта и Сирии следовало окроплять жертвенным вином. Так хри­стиане были поставлены перед выбором — голодать или вкушать идо-ложертвенное. На христиан, особенно епископов и клириков, шла настоящая охота. Тогда, в 309 г. был замучен замечательный учитель Церкви и наставник самого Евсевия Кесарийского Памфил, имя ко­торого благодарный ученик впоследствии присоединил к своему.

Время с 303 по 311 г. называется в литературе «эрой мучеников». Разумеется, было и много отступников. Впервые появляется их но­вый вид — traditores  'передающие'. Так называли тех, кто сдавал языч­никам книги Свящ. Писания для последующего сожжения. Против отступников этого гонения, как и при Деции, образовалось движе­ние ригористов, которое в Северной Африке вылилось в схизму донатистов (по имени епископа Доната).

Гонения Диоклетиана, Максимиана, Галерия и Максимина Дазы не были последними, но они были самыми масштабными и жесто­кими за всю историю Древней Церкви. Уходящее язычество напо­следок нанесло христианству тяжелейший удар: жестокой смертью погибли тысячи верных — епископов, клириков, мирян. Были разру­шены храмы, сожжены священные книги. Вследствие противоречивых подхо­дов к принятию отступников возникли опасные расколы новациан и донатистов.

Однако преследования и последовавшие за ними нестроения не только ослабили, но и закалили Церковь. В годы испытаний Цер­ковь, укрепляемая Духом Святым, на деле доказала свою святость и могущество своего главы — Господа Христа, сказавшего о Церкви: «Врата адовы не одолеют её» (Мф. XVI, 18). Многие язычники, видя мужество и веру казнимых христиан, сами обратились ко Христу. Именно тогда в Церкви возник обычай почитания останков мучени­ков – μα΄ρτυς «свидетелей» Христовых.

В честь мучеников на местах их казни или погребения возво­дились особые храмы и алтари, служащие местом па­ломничеств. Этот обычай с тех пор вошёл в практику Церкви — ср. многочисленные храмы «на крови», воздвигнутые на Руси в местах мученической кончины святых. Ежегодно в годовщину смерти муче­ников (которую называли наоборот — «рождением») на их могилах служили литургию и раздавали милостыню. Тогда же появился обычай собирать останки мучеников и заклады­вать в алтари новопостроенных храмов частицы их святых мощей. Со временем вырабатывается процедура церковной канонизации мучеников, в локальных Церквах составляются их списки (марти­рологи), пишутся деяния (акты), их имена вносятся в святцы (цер­ковный календарь). В конце концов из распределения памятей муче­ников по дням календаря сформируется неподвижный годовой круг церковного богослужения.

Век мучеников оставил свой след и в христианской литургии. С древнейших времён мученики упоминаются в ходатайственной молитве, произносимой непосредственно после преложения Св. Да­ров и для них отделяется особая частица на Проскомидии — а имен­но, четвёртая частица из третьей, так называемой «девятичинной» просфоры, разделяемой по «девяти чинам» святых.

Подобно первомученику Стефану, свидетельство которого приве­ло к обращению Савла в св. апостола Павла, христианские мученики II—IV вв. стали проводниками божественной благодати и евангель­ской истины в массы языческого населения, продолжив тем самым дело апостолов и Самого Христа. Как сказал виднейший христиан­ский апологет конца II — начала III в. Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 160 — после 220 г.), «кровь христиан есть семя <веры>» (Аполог., 50). (Во многих книгах по истории Церкви выражение Тертуллиана передаётся неточно: «кровь мучеников была тем семенем, из которого произрастала вера», «кровь мучеников — семя христианства» и т.п.)

Прекращение гонений.

Полный провал политики гонений на хри­стиан скоро стал очевиден и язычникам, стоящим у власти. Август Востока Галерий, заболев страшной болезнью, воспринял её как кару от христианского Бога и поспешил издать примирительный эдикт о прекращении гонений и гарантиях свободы христианского исповедания и культа. Эдикт был издан в Никомидии 30 апреля 311 г. от имени самого Галерия, а также Константина и Лициния. В ответ на предоставленную свободу культа христианам предписывалось молиться Богу о здравии императора и благоденствии государства.

Коренная смена политического курса не пошла впрок Галерию — вскоре смертельная болезнь свела его в могилу. Агрессивное язычество начало отступать по всем фронтам. Именно тогда на исто­рическую арену выходит величайший из римских императоров — св. равноапостольный Константин Великий (306-337 гг.), речь о кото­ром пойдёт в следующем разделе.

Билет 5.