Глава I. Недетское детство наших сверстников в годы Великой Отечественной войны

Война и дети. Военное и послевоенное детство моих сверстников.

Введение

    "Осень. Косогор. Юные тонкие березки в золотом уборе. Глубокий покой погожего осеннего дня. Не шелохнется ни одна былинка. Резкий вой собаки прорезал тишину. Потерянно бродят овцы. Что это?

    Припал щекой к сухой колкой траве пастушонок. Упал неловко. Рука вывернута. Кнут и шапка отлетели далеко. Алая кровь на русых вихрах. Крепко прижался к родной земле малыш. Не встать ему.

    Далеко, далеко в ясном небе над изумрудными зеленями фашистский самолет. Миг назад свинцовый ливень остановил жизнь. На фоне мирной родной природы особенно чудовищным и жестоким выглядит совершенное фашистами преступление."[III,3]

    Так искусствоведы описывают картину замечательного советского художника Аркадия Пластова "Фашист пролетел". Эта картина не о подвигах солдат на фронте, - она о тяжелых, трагичных военных буднях.

    Нам хотелось понять, каким было военное детство наших сверстников. У многих из нас ещё живы прабабушки и прадедушки, в некоторых семьях хранятся детские фотографии военных лет и воспоминания о жизни в тылу в годы Великой Отечественной войны. Мы записали эти рассказы, ужаснулись их жизненной правде. Мы обратились к статистическим данным, представленным на некоторых сайтах Интернет. Они нам позволили оценить объём нашей информации. А ещё мы побывали в Государственном архиве Рязанской области на выставке: "Рязанская область в годы Великой Отечественной войны", там мы увидели много документов, рассказывающих о жизни детей в военные и послевоенные годы. Так родился наш проект, целью которого стало воссоздание картины детства наших сверстников в военные и послевоенные годы на основе семейных рассказов, документов Государственного архива и статистического материала интернет-ресурсов.

Глава I. Недетское детство наших сверстников в годы Великой Отечественной войны

    В Государственном архиве Рязанской области представлены фотографии, на которых запечатлены наши сверстники, мальчики и девочки военных лет. На одной - большая группа ребят сельской школы села Кутуково Спасского района, ребята сфотографированы в момент, когда их школе вручали знамя победителей соревнования среди школ по сбору средств для солдат на фронте.[прил, фото №1] На выставке мы видели на тетрадных листочках красивым ровным почерком списки детей I-III классов одной рязанской школы в 1942 году и количество денег, которые они перечисляли на построение танковой колонны, на военный самолёт "Рязанский пионер". Сначала мы рассмеялись над суммой, которую жертвовал каждый ребенок: 1, 3, 4 рубля. [Прил. фото №3]. Немногие отдавали больше. Один мальчик отдал 40 рублей. [Прил. фото №2] Мы обратились к специальным исследованиям, в которых приводятся цены военного времени. От 10 до 31 рубля стоил в тылу килограмм пшеничной муки, 8-12 рублей - литр молока, а вот мясо говядина стоило дороже, 40-80 рублей. А в отдельных местах эти цены были выше. Но известно и другое.[III,1]

    Во время войны резко ухудшились условия жизни людей в тылу. В деревне потребление мяса сократилось втрое, хлеба — на треть. В пище стало намного меньше жиров, сахара, овощей. Не хватало круп. Зато стали есть вдвое больше картофеля. Нехватка продовольствия вызвала введение жесткого нормирования. Повсеместно были введены карточки на хлеб, сахар и кондитерские изделия; более чем в ста крупных городах — также на мясо, рыбу, жиры, макаронные изделия и крупы. Колхозники карточек вообще не получали и остались вне системы нормированного обеспечения — без соли, без сахара, без хлеба — фактически на одной картошке с собственного огорода.
           Разные нормы были для работников различных категорий.
С осени 1943 года по первой категории (рабочие оборонных предприятий) выдавалось 700 грамм хлеба в день, по второй (рабочие иных отраслей промышленности) — 500 грамм. Служащие получали 400 грамм, дети и иждивенцы — 300. [III,2]

    Чтобы отоварить карточки, очередь к дверям магазина приходилось занимать с ночи. Утром, отстояв несколько часов, можно было получить заветную буханку и если повезет — кусочек масла, маргарина или комбижира. Впрочем, нередко оказывалось, что продуктов нет совсем; даже хлеба порой хватало не на всех. Карточки выдавались на месяц и при утрате не восстанавливались. Потеря карточек, особенно в начале месяца, означала голодную смерть. [III,2]

    И вот деньги, на которые, наверное, можно было где-нибудь на базаре приобрести продукты, дети отдавали, желая скорой победы над фашистами.

    А где могли они взять деньги? Это могли быть накопленные деньги, а могли быть и заработанные.

    Известно, что в Красную Армию в первые дни войны было мобилизовано большое количество мужчин. Если в первом полугодии 1941 года в хозяйстве было занято 31,8 млн. рабочих и служащих, то во втором полугодии — 22,8 млн., а в 1942 году — 18,4 млн. человек. Ушедших в армию мужчин призывного возраста заменили подростки, старики, женщины. Только во второй половине 1941 года на заводы пришли почти 2 миллиона домохозяек, школьников и пенсионеров.

    Во многих селах и деревнях вообще не осталось мужчин моложе 50-55 лет. В 1943 году 71% работников сельского хозяйства составляли женщины. Рядом с ними трудились старики и подростки. В армию было призвано большинство механизаторов (ведь тракторист — практически готовый водитель танка). Женщины освоили трактор. Уже в 1942 году в соревновании женских тракторных бригад принимали участие 150 тысяч человек.

    Война потребовала от деревенских тружеников величайшего самопожертвования. Обязательный минимум трудодней был увеличен до трехсот в год.[ III,2]

    Вот и трудились на полях вместе со стариками и женщинами дети.

    "Моя прабабушка, Воронкова Татьяна Степановна, родилась в 1925 году. Во время войны она проживала в селе Ягодное Спасского района, вместе со взрослыми работала на поле. Бабушка говорит, что на поле работали дети с 9 лет. Еды было мало, ребята часто искали жёлуди для еды, родители пекли лепёшки из муки, в которую добавляли лебеду. А зимой ели гнилую картошку." (Рассказ записала М. Ичко)[I, 1]

    "Всё делали вручную: сеяли, сажали, пахали, собирали урожай. Лошади были не везде, да и то одна на всё село, коров не было. Вручную молотили зерно, перемалывали жерновами, деревянными с железной ручкой.

    В колхозе трудились за трудодни, работали по 10-12 часов в сутки, а за это получали по пол-мешка пшеницы и ржи за всё лето." (воспоминания Л.И. Чупиной записал С.Козлов). Пахали часто на быках, ведь все лошади были на фронте. Об этом нам рассказала Е.И. Самадурова. Её дедушка 9-летним мальчиком во время войны пахал на быках. Тогда все лошади были на фронте. На поле ребята ходили босыми, - обуви ведь не хватало, - и быки часто им давили ноги. Было больно, ноги перевязывали тряпками и всё равно шли трудиться на поле.[I, 5]

    "Моего отца, Чеснокова Александра Васильевича, девятилетним мальчиком его мама, моя бабушка, привезла из Москвы в село Перкино Спасского района в 1941 году. Там папа жил до 1943 года. Вместе со своим дедом, как и другие ребята, он с весны до осени работал на колхозном поле, сеял зерно, убирал урожай. С мальчишками пас скот. Работать приходилось наравне со взрослыми. И было страшно. Ведь линия фронта в 1941 году проходила совсем недалеко, немецкие самолёты залетали, разбрасывали листовки с угрозами, бомбили мост над рекой Проней. Когда Красная Армия перешла в контрнаступление под Москвой, немцы с самолета выбросили листовки: "Зимой - бобы, а летом будут гробы". А один раз сбросили с самолета мешки с сахаром, мукой и написали: "Крестьяне, себе берите, а милиционерам и коммунистам не отдавайте". Однажды, когда дети со взрослыми копнили стога на поле, в небе появился немецкий самолет. Он летел очень низко, на бреющем полёте, папа до конца жизни помнил лицо немецкого летчика. И, увидев людей на поле, он начал стрелять из пулемета по ним. Они бросились врассыпную кто куда. Все спаслись. Но в своей памяти этот эпизод папа хранил до конца своей жизни." (Рассказ записала Н.А. Чеснокова) [I, 7] А сколько таких случаев было? Сколько детей в тылу, не на фронте погибли от таких вот "героев" фашисткой авиации, которые, боясь возвращаться с задания с не расстрелянными патронами, расходовали их, стреляя в тех, кто работал на поле.

    С фотографии Кутуковской школы на нас смотрят мальчики серьёзно, лишь на некоторых лицах улыбки. У многих ребят бритые головы. " У всех поголовно были вши, - вспоминает Л.И. Чупина, детство которой прошло в Шиловском районе, - детей брили наголову и обрабатывали дустом."[I, 9]

    "В доме, где мы жили, стояла воинская часть, вспоминает Е.И. Чеснокова, военное детство которой прошло в Дагестане, в городе Буйнакске, - солдаты варили вкусную кашу и нас часто кормили. Тогда у нас у всех были вши, военная медсестра нам часто вычёсывала волосы. Мыла в войну не хватало и, чтобы помыть голову, выгребали золу из печки, заливали кипятком, настаивали и этим настоем мыли голову." [I, 8]

    Серьёзность лиц мальчиков с фотографии, наверное, понять можно. Ведь жизнь была голодная. "С едой было туго, были рады и картофельным очисткам, которые давали матери за шитьё на швейной машинке, - вспоминает Л.И. Чунина. - Изредка была варёная картошка, по одной штучке на каждого, ели крапиву, щавель, грибов не было (их вырывали под корень), кулич пекли только на Пасху, по праздникам раздавали детям по одной конфетке-тянучке." [I, 9]

    " Всё лето мы бегали босяком, часто натыкались пятками на острые стручки белой акации - гледичии, вынимали колючие шипы и потом всё равно бегали босяком, ведь обуви не было."(из воспоминаний Е.А. Чесноковой) [I, 8]

    " На всех одежды не хватало, учились в 2 смены: одни дети приходили, другие переодевались и уходили во вторую смену."(из воспоминаний Л.И. Чуниной) [I, 9]

    "Спичек во время войны не было: секирой подолгу высекали огонь, подносили лучину, ею зажигали керосиновую лампу и печь растапливали,- вспоминал А.В. Чесноков. [I, 8]

    "Моё послевоенное детство было нелёгким, - вспоминает Л.В. Грошина, 1941 года рождения, прабабушка Альбины Астаховой.  - У нас были одни валенки на троих детей. В основном наши валенки носила старшая сестра Раиса. Из всего хозяйства у нас был один гусь. Его берегли и откармливали, чтобы Новый год отметить, как самый настоящий праздник и подать как торжественный ужин в виде жареного. А летом ели лепёшки из лебеды. Конечно лет через пять после конца войны мы пообжились и завели корову. В школе писали на газетах, потому что бумага была в дефиците. Худо – бедно я закончила четыре класса и пошла работать дояркой. В моей группе было пятнадцать коров. Доили руками." [I, 3]

    "Жил я в бедной крестьянской семье. Закончил три класса в школе. Писать, читать, считать научился и ладно. Детство было очень тяжёлое, голодное. Есть было нечего. Научился плести корзины и продавал на базаре. Летом было легче,чем зимой. В летнюю пору легче прокормиться. Росли ягоды, грибы, яблоки. А зимой приходилось побираться. Если повезёт, постучишь в окно, кинут корку хлеба или молока нальют, а не повезёт, постучишь, а на тебя кричат, чтоб убирался вон. Стыдно. Вот и выживали, кто как мог. Когда немного подрос стал работать пастухом." (из воспоминаний Н.М. Елисеева, прадедушки А. Астаховой) [I, 4]

    По воспоминаниям тех людей, чьё детство пришлось на войну и первые послевоенные годы, дети очень хорошо понимали, как трудно было жить, от родителей не требовали к себе особого внимания, наоборот, во всём старались им помочь. Никто из них не желает, чтобы у нынешних и будущих поколений детей было такое детство!